Давай нарушим вместе!

Отношение к окружающим очень сильно зависит от того, зачем они тебя окружили.

      Волны стучали в стену, роняя брызги на плохо зашторенное окно с чуть подрагивающими занавесками. Холодный свет пробивался сквозь низко стелящиеся тучи и ложился неровными бликами на камни и тёмную воду. В полутёмном кабинете царила тишина, и ничто не смело нарушить сонливость прошедшей счастливой ночи. Но сон имеет свойство истончаться и исчезать. Когда очередная волна накатилась на близко стоящий к кромке дом, и её глухой удар мягко толкнулся в стекло, Шури проснулся и сел на ковре, протирая глаза. Сладкая нега отступила, и злодей в лёгком ужасе и жутком смущении накинул на себя рубашку, извлечённую из воздуха, разглядывая исподтишка безмятежно спящего героя. Н-да, в эту ночь они нарушили все оставшиеся возможные и невозможные правила. Мир не рухнул. Небо не раскололось. К чему тогда всё это было? Зарксису было так неловко, ещё и всё тело в красноватых следах от поцелуев. Поскорее хлопнув в ладоши, чтобы надеть свой привычный костюм, чтобы скрыть, от самого себя скрыть, эти следы. Чтобы не бередить душу. Но они же никуда не денутся, останутся и будут греть сердце. Шури укрыл Рэя своим плащом и поднялся на ноги, передёргивая плечами, так что крылья зашелестели. — Теперь мир уже не будет прежним, — тягуче заметили ожившие часы, заставив злодея недостойно быстро обернуться. — Что ты имеешь в виду? — испуганно спросил парень, подходя поближе. — Вы далеко зашли. Путь пройден до середины, — совершенно незнакомым, серьёзным, чуть дребезжащим голосом пояснили Виньетум. — Советую спросить: почему же. Почему же вы обязаны ненавидеть друг друга. Спросить у книг ваших семей. Они покрыты пылью, они покрыты ложью. Это нарушает баланс, — изрекли проклятые часы и замолкли, тикая стрелками. Злодей поморгал, пытаясь осмыслить сказанное. Похоже на пророчество… — Привет… — зевнул проснувшийся Рэй, снова отвлекая Штрауса от размышлений. Часы никогда не говорили подобного. Покрыты пылью? Ложью? Это значит, что книги летописи лгут о чём-то? Но разве это возможно? Они пишутся магией создателей, её нельзя подделать! — Привет… — тихо отозвался злодей, до жути непохожий сам на себя. Такой робкий, неуверенный, но неуловимо милый, совсем не чудовище. Даже прекрасный сейчас. Ахико вернул себе одежду, а вот плащ, дарованный ему вообще-то на время, накинул на плечи, защёлкнув пряжку на шее. Но не успели влюблённые обменяться хоть словом, как что-то со звоном разбилось, оглушительно и громко. Тени метнулись по стенам в лёгком ужасе. На дом напали и это было очевидно, так же как и то, кто именно это сделал.       Парни бросились к выходу, на ходу вытаскивая оружие. Стеклянный меч и огромная коса, покрытая узорами. Пожалуй, это великолепное сочетание. Добро и зло, свет и тьма, уже смешавшиеся, но не ставшие серыми. Они остались собой, взяв друг у друга лучшее. Не это ли желала видеть Шарлотта?       Во дворе методично нанося магическому щиту удары шаровыми молниями стояли три девушек. — Маары? — на секунду остановился Шури, тут же избавляясь от этого удивления. Маарами называли очень способных воинов, которых выбирали для защиты всего рода. А эти трое ещё и были тройняшками, что позволяло им использовать прямую кровную связь для усиления способностей. Девушки перестали рушить уже трескающийся купол и повернулись к подошедшим. — Убирайтесь! Я не буду сражаться с вами, — прошипел злодей. Он не боялся их, разве что чуть-чуть, но вновь убивать собственных сестёр ему не хотелось. — Брат, нас попросили вернуть тебя в семейный дом. Живого, — отчеканила одна из девушек, встряхивая чёрными косами. — А нарушителя убить, — добавила вторая, посмотрев на Рэя, поудобнее перехватывавшего косу. — Будь благоразумен, брат, сложи оружие, последуй к Матушке, — увещевала первая. — Нет. Вы тоже лжёте мне. Живого или мёртвого?! Так она вам сказала?! — Штраус ударил хвостом по гальке и серому песку. — Только мёртвым, — он поднял меч, сквозь который серое небо бросало алый отсвет. Девушки вздохнули и извлекли клинки, короткие, но жалящие. За их спинам из тени поднялся огромный трёхголовый пёс с красными глазами и тёмно-зелёной, совершенно реальной, слюной, падающей на песок и оставляющей дымящиеся следы. — Цербер… — пробормотал Ахико. Один из сильнейших демонов вечной ночи. «Вот до какой степени мать желает закончить эту эпопею… Но почему?! Чёртовы вопросы, на которых нет ответа», — подумал Зарксис, следя за тем, как жуткий пёс переступает огромными лапами. И ещё эти девчонки… В этот момент Рэй положил ему руку на плечо и подмигнул. — Я разберусь с маарами. А ты угомони этого пёсика, пожалуйста, — не успел злодей возразить, как друг двинулся вперёд, быстро сократив расстояние между готовыми ко всему девушками.       Пёс как ждал — бросился на Шури, так что тот еле увернулся из-под лап, сотканных из тьмы. Злодею очень не хотелось убивать огромное чудовище. Он же как его тени, как Йоши… Не виноват, что его натравили сегодня на кого-то. Штраус пытался докричаться до пса, пытался уговорить, успокоить, но тот ведомый чужой силой и волей не прекращал атак. В какой-то момент злодей вновь оказался рядом с Рэем. То, что произошло после выглядело чужим, совершенно невозможным. Вот, одна из девушек рванулась вперёд, видимо, собираясь напасть на Зарксиса, герой взмахнул косой и в следующий миг голова девушки упала на камни, как в фильмах подпрыгнув, разбрасывая вокруг брызги крови. Но больше Шури поразило лицо Ахико. Совершенно спокойное, наполненное уверенностью. Голубые глаза, ставшие льдом, уже смотрели на следующего врага. Но почему же это так поразило, даже напугало? Рэй тоже воин, и… И мог убить самого Штрауса, если бы не это всё. В каждой тьме есть свет, и в каждом свете есть тьма. Эта тьма была такой жуткой, невообразимо пугающей. Если ты герой, ты не убиваешь. Но в этом мире нет чистого белого и чёрного. Всё, что нам рассказывают детские сказки — ложь. Я сказал, что третьего не дано? Конечно, не дано. В каждом шкафу есть скелеты, и ты не можешь их не иметь. Ты можешь лишь носить маску.       Злодею уже было не до размышлений, его вновь атаковал сорвавшийся с цепи пёс. Непонятная злоба поднялась в сердце, но меч был отброшен в сторону, обиженно звякнувший о землю. Ахико удивлённо обернулся. Что задумал Штраус? — Да как ты смеешь спорить со мной? — тихим, но стальным голосом спросил злодей, пока его тень тоже оживала. Огромные рога, крылья, так обычно рисуют Сатану на иконах и глупых картинках. Йоши осклабился псу. Одна из маар ахнула — такая сила, и тень не спорит с хозяином! Это отвлечение стало её ошибкой. Свист лезвия и её грудь пронзена насквозь. Не учли, не досчитали… Бездыханное тело упало на песок, мгновенно окрашивая всё рядом в тёмно-бардовый. Рогатая тень протянула когтистую руку к псу. Цербер оскалил зубы, а потом испуганно заскулил отступая. А после прижал головы к земле, не смея сдвинуться с места. Поклон ужаса и признания сильнейшего. Последняя девушка увернулась от удара и бросилась прочь, рыбкой прыгая в открытый портал перемещения. Их план провалился.       Шури стоял над псом, уже один, без сопровождения Йоши, но Цербер продолжал прижиматься к песку, не смея вдохнуть. Как он недостойнейший посмел напасть на короля тьмы? Что так затуманило ему разум, что он не заметил чёрной, призрачной короны, возлежащей на пышных волосах этого великого существа? Может, он сможет простить его, жалкого слугу? Но даже смерть из рук короля будет благословением.       Ахико аккуратно подошёл к Шури, отпуская исчезающую косу.