Кошмарной вам ночи

В шкафу висело два вечерних платья: тёмно-синее с корсажем и кружевным белым воротником для Грёзы и красное с пышной юбкой и глубоким декольте для Кумитэ. Появились они там потому, что Оро устраивал ужин, на который, по словам Мидаса, ни в коем случае нельзя было приходить в футболке и джинсах. «Ну ладно», — подумала тогда Грёза, положившись на сира в вопросе выбора подходящей одежды. Ей и не пришло в голову, что им с подругой придётся наряжаться в средневековый отстой. Не хватало только уложить волосы на макушку и заплести в них птичье гнездо. — Я это не надену, — сказала Кумитэ, закрывая дверцу шкафа. Грёза последовала её примеру. — Пусть со мной делают, что хотят. Не надену и точка. — Но не переодеться вовсе тоже не вариант, — ответила девушка, оттягивая подол покрытой пятнами грязи и крови футболки. — Давай спросим у той женщины в маске, может, у неё есть что-то из нормальной одежды? — На тебе её шмот будет висеть… — Как будто у меня есть выбор. К счастью, подругам не пришлось долго плутать по академии в поисках Занозы — они нашли малкавианку в её комнате. — Чего вам? — поинтересовалась она, открыв дверь девушкам. — Нам очень неудобно просить у вас о таких вещах, — начала Грёза. — У тебя есть нормальные платья? — перебила её Кумитэ. — Мы не можем идти на ужин с нашим стариканом в таком виде. Вернём сразу, как всё закончится. Я даже постараюсь не запачкаться. Заноза окинула Кумитэ ледяным взглядом и перевела его на Грёзу. — Пожалуйста, простите её за грубость, — сказала та, покраснев от стыда за подругу. Новая не-жизнь обострила худшие качества Кумитэ и обнажила те, что девушка скрывала до становления. Вероятно, так было у всех сородичей, но Грёза надеялась, что её такие перемены не коснулись. — Ладно, покажу вам несколько платьев, которые уже не ношу, — процедила Заноза, отходя от порога к платяному шкафу. Когда она его раскрыла, Кумитэ присвистнула. — У тебя столько вещей, а ты всё время ходишь в одном и том же костюме! — сказала она, разглядывая забитый одеждой шкаф. — С ума сойти, по три шмотки на одной вешалке… Малкавианка медленно обернулась, но не стала комментировать поведение Кумитэ. Она прошлась пальчиками по своему гардеробу, отбирая подходящие варианты, и сбросила их на кровать небольшой цветастой кучкой. Девушки стали разбирать костюмы и платья в поисках чего-то менее вычурного. — Я уж думала, придётся идти в нашей одежде, — произнесла вполголоса Кумитэ, когда они с Грёзой приближались к столовой. — Вкус у неё, конечно, хреновый. — Она специально дала нам такие вещи, потому что кое-кто напрочь забыл о вежливости. — Ой, не нуди, — отмахнулась подруга и открыла двухстворчатую дверь. Посреди просторного зала стоял длинный стол, уставленный свечами и столовыми приборами на пять персон. Во главе его сидел Оро. Он привёл себя в порядок: тщательно вымыл и уложил гелем золотисто-белые волосы, оделся в чёрный костюм-тройку, который сшили на заказ точно к его возвращению, и даже расчесал густые чёрные брови. А внимательный взгляд отметил бы также и то, что Оро подкрасил веки и светлые ресницы, чтобы подчеркнуть глубину чёрных глаз. Мидас сидел по правую руку от сира, Редукс — слева. Они обернулись к девушкам, и первый недовольно поджал губы, увидев, во что они нарядились. И чёрт бы с тем, что Грёза надела белую блузку и голубые расклешённые брюки с чёрными лодочками — этот образ был ей к лицу, но вид Кумитэ в коротком шёлковом платьице на бретелях и с кружевом на подоле, которое, скорее всего, было и не платьем вовсе, а пеньюаром, бросил сородичей в бледный румянец. Оро оглядел девушек с видом ведущего модного приговора и цокнул языком. Высказывать своё мнение он не стал, а лишь указал на приготовленные для них места. Грёза села рядом со своим сиром, Кумитэ — напротив неё, слева от Редукса. Перед ними стояли глубокая тарелка и бокал для вина. И то, и другое было наполнено кровью. Кумитэ долго смотрела на эту композицию, соображая, для чего нужен такой выпендрёж. Она закрыла лицо сбоку ладонью, чтобы Оро не видел её реакции, и закусила губу, пытаясь не рассмеяться. Грёза же растерянно смотрела то на подругу, то на сира, не понимая, что ей нужно делать. — Век от века люди и сородичи становятся всё тупее и беспардоннее, — произнёс Оро и пригубил бокал. — Обязательно начинать с оскорблений? — буркнула Кумитэ, обернувшись к «старикану». Редукс сунул руку под стол и больно сжал её бедро пальцами, девушка ойкнула и обратила на мужчину недовольный взгляд. — Яблоко от яблони… — заметил Оро, глядя на Редукса. — Не я её сир, господин, — тихо ответил тот, опуская глаза. Блондин перевёл взор на Мидаса. Тот вздохнул и собрался было ответить, но его перебила Грёза: — Я обратила её, потому что она умирала. Не могла же я её бросить истекать кровью? — Во-первых, я не позволял тебе открывать рот, птенец, а во-вторых, не просто могла, а должна была, — сказал Оро. — Можно я уйду? — спросила Кумитэ, закатив глаза. — Сиди и помалкивай, — не глядя в её сторону, бросил Оро. — Будь я до сих пор принцем, отделил бы тебе голову собственными руками. — Она ещё покажет себя с лучшей стороны, сир, — заступился за Кумитэ Мидас. — О, ты так полагаешь? Строго говоря, мне индифферентно, что она мой сородич. Будь она тореадоркой, бруха или, упаси господь, носферату, я не обратил бы на неё ровным счётом никакого внимания, но эта девчонка — представитель самого влиятельного вампирского клана, элита и свет Камарильи, и она позорит нас своим поведением. Кумитэ громко выдохнула и, чтобы воздержаться от пререканий, уткнулась в свою тарелку и стала мешать кровь ложкой. — Возможно, ещё не всё потеряно, — не унимался Оро, и когда Кумитэ всё же решилась высказать ему, кто он есть на самом деле, он переключился на Грёзу: — А кто позволил тебе обращать кого бы то ни было в вампира? Четырнадцать лет от роду, сородичем была всего месяц или два, а туда же — дарит объятия кому попало. Действительно говорят, наступили Последние Ночи… — Мне девятнадцать, — прошептала Грёза, ссутуливаясь. — Какая необходимость была в том, чтобы давать становление неокрепшей девице? — обратился Оро к Мидасу, проигнорировав ответ девушки. — Так велело пророчество, — сказал тот и взглянул сиру в глаза. Пожалуй, Оро даже лучше него знал о том, как некстати порой бывают пророчества. Блондин наконец отстал от своих детей, сконфуженный напоминанием о том, что он сам был на месте Мидаса, и принялся за ужин. Остальные сородичи последовали его примеру, хотя аппетита ни у кого не было после разбора полётов. Есть кровь ложкой из тарелки было странно и неудобно, но девушки смирились с этим, ведь проще сделать так, как хочет Оро, чем выслушивать от него упрёки и оскорбления. Когда с церемониями было покончено, Грёза взглянула на Мидаса, ожидая разрешения уйти, но ужин явно не спешил близиться к своему завершению. — Насколько я понял из разговора с Джозефом, нынешний принц, Хьюго, нажил себе немало врагов, и ты собираешь союзников, чтобы свергнуть его, — вновь заговорил Оро. — Если смотреть с такой стороны, то всё именно так и выглядит, — ответил Мидас. — А есть другая сторона? — поинтересовался Оро, сцепив пальцы перед собой. — Есть пророчество и есть сородичи, которые верят, что оно сбудется. В их числе, естественно, Козырь, который, по моему мнению, активнее остальных насаждает угодную ему правду в умы Камарильи, Анархов и прочих желающих его слушать. Хотите знать моё мнение? Всё это выглядит как постановка с единственной целью — убрать своенравного принца из Лос-Анжелеса. — Отчасти ты прав, — согласился Оро, — но тогда зачем нужен я, если принцем должен стать ты? Я понимаю тебя, Мидас, меня также терзают сомнения, но если всё это только ради того, чтобы заменить одну шахматную фигуру другой, зачем вынашивать план ещё с тех пор, когда нынешний принц был желторотым птенцом? За время своего правления он не сделал ничего значительного для фракции, и я не уверен, что сделаешь ты. Значит, суть кроется где-то глубже, где-то рядом с причиной, по которой ты обратил эту девочку. Я думаю, есть кто-то ещё, кто руководит действиями Козыря. Потому-то я и собрал вас. Я не доверяю другим сородичам из твоей котерии, Мидас, не доверяю и малкавианам. Этим соплячкам, в целом, тоже нет доверия, но они моя кровь, и я вынужден мириться с данным фактом. — Спасибо, дедуля, — выпалила Кумитэ. Оро смерил девушку обжигающе ледяным взором. — Было одно обстоятельство, из-за которого при жизни я не взял себе жены и не завёл детей. И ты, басура дескарада, превосходно его олицетворяешь. Редукс предусмотрительно сжал руку Кумитэ, оберегая её от совершения ужасной ошибки, за которую она могла поплатиться. Ей стоило больших усилий промолчать, но она пообещала себе, что как только окажется в своей комнате, выскажет абсолютно всё, что думает об Оро, да такими словами, что он задохнётся от икоты. Выдержав паузу, Оро продолжил: — Всё, о чём я прошу тебя, Мидас, это быть осторожнее в выборе союзников и слов, которые ты будешь им говорить. По сути, единственный сородич, который всегда на твоей стороне — это ты сам. Помни об этом, и ты легко примешь верное решение, когда это понадобится. А теперь ступай. Твоя задача — наращивать мощь, а моя — налаживать старые связи, которые пригодятся тебе в скором времени. После ужина Мидас отправился к Козырю. Он попросил его выделить кого-то для охраны Кристалл. Тот был вовсе не против, тем более что небольшое вложение ресурсов сулило ему ещё один источник питания. О Занозе, на которую рассчитывал Мидас, речи не зашло, её Козырь держал для особых случаев, а в кабинет переливания крови отослал Джека Гурдона. Решив вопрос с Мидасом, Козырь позвал к себе Кумитэ. После беседы с Оро она не ожидала от другого старого вампира радушия, и удивилась, когда тот подарил ей изящный короткий меч вакидзаси. — Зачем он мне? — поинтересовалась она. — Чтобы защищать тех, кого ты любишь, — ответил Козырь и заложил руки за спину. — Нравится? — Мне кажется, автомат Калашникова был бы эффективнее. Малк рассмеялся, Кумитэ ухмыльнулась и продолжила рассматривать подарок. — Против людей — возможно, но против сверхъестественных существ пули практически бесполезны. Подумай сама: чтобы убить вампира, тебе понадобится расстрелять в него целый магазин, а то и два. А врагов может быть двое, трое или целый отряд. Удобно ли будет тебе носить с собой столько амуниции, когда с мечом тебе достаточно сделать несколько быстрых движений и отрубить противнику голову, разобравшись с ним раз и навсегда? — Убедили, — согласилась девушка и прижала к себе меч. — Возьми его сегодня с собой и отправляйся вместе с Золотым Принцем. Кумитэ сощурилась и глянула на Козыря с подозрением. Теперь ей стало ясно, что примоген никогда ничего не делает просто так — за необычным подарком крылся очередной замысел. — Не нужно лишних вопросов, просто сделай, как я говорю, дитя. — Ладно, дедуля… — ответила Кумитэ и ухмыльнулась. — Ох и плетёте вы, конечно. Когда Кумитэ вышла во внутренний дворик, Мидас, Мяускул, Джек и Грëза уже садились в неприметный бежевый седан, собираясь выезжать в город. Она втиснулась в салон на заднее сидение рядом с подругой и гангрелом и положила на колени вакидзаси. Мидас обернулся к ней и опустил взгляд на меч. — Откуда у тебя это? — спросил он. — Козырь подарил. Мидас не стал углубляться в подробности и развернулся к рулю. Он завëл мотор и вывел машину на проезжую часть. По пути к больнице сородичи собрали чуть ли не все красные сигналы светофоров, словно что-то хотело задержать их. Мидас не придал этому сакрального значения, а вот Джек выглядел встревоженным. Взглянув на него мельком, Мидас пожалел, что убедил парня оставить свою тыквенную голову дома. Лучше бы он не видел его лица. Взволнованный малк склонен заражать окружающих его людей своим беспокойством. — Если тебе есть, что сказать — говори, — произнёс Мидас. Джек зыркнул на него и убрал от лица пальцы с обломанными ногтями. — Ну, в чëм дело? — Всë в порядке, — ответил Гурдон и кротко улыбнулся. До самой больницы малк старался держаться спокойно, поняв, что сопровождающие его сородичи внимательнее, чем он предполагал. Говорить о своëм дурном предчувствии он не желал. В любом случае, думал он, вентру и гангрел смогут защитить неонатов, а он защитит доверенную ему девушку. Мидас припарковал машину у ломбарда напротив больницы и направился прямиком к главному входу. Мяускул показал жестами, что зайдёт со стороны переулка, и собрался было отделиться от компании, но его окликнул Джек. — Я могу замаскировать тебя, вернуть человеческий облик ненадолго. Если хочешь, конечно. Гангрел остановился и воззрился на малкавиана с недоумением. — Мне хорошо даётся создание иллюзий. Так что думаешь? Уговаривать Мяускула дважды не пришлось — он согласно кивнул и лишь затем задумался над тем, как именно Джек сделает его человеком и насколько это будет болезненно. — Хорошо, — только и сказал Гурдон и, пройдя вперёд, открыл дверь, чтобы пропустить перед собой девушек. Мяускул тряхнул головой и поднял руки, как бы вопрошая: «ну и что дальше?», а затем заметил взгляды сородичей, направленные на него. Любопытнее всех казалась Кумитэ, она улыбнулась и спросила: — Ты ему придумал такую внешность или… — Нет, это его лицо, — ответил Джек. — Извини, мне пришлось залезть в твою голову, чтобы найти воспоминания о твоём прежнем образе. Мяускул рванул к стеклянной двери и уставился на своё отражение. Это действительно был он: прямые чёрные брови, миндалевидные глаза, обрамлённые густыми ресницами, длинный прямой нос, высокие скулы, крупные губы и ямочка на подбородке, доставшаяся от отца. — А ты красавчик, — подметила Кумитэ и зашла в больницу следом за сородичами. Мужчина провёл дрожащей рукой по лицу. Вместо привычной шерсти была короткая щетина на впалых щеках и подбородке, нос ощущался как настоящий, уши тоже были совершенно нормальными. Он давно не видел себя таким. Это было приятно и в то же время больно. — Ты идёшь? — позвал Мяускула Мидас. Гангрел ещё раз посмотрел на своё отражение в стекле и неохотно последовал за остальными в помещение. Зацепившую его и остальных вампиров медсестру, которая сидела в регистратуре, Мидас убедил, что они работают в больнице. Они спустились в подвал и прошли прямиком в кабинет переливания крови. — Я уж думала, вы забыли про меня, — сказала Кристалл, не отрываясь от заполнения документов. — И кто же будет моим личным телохранителем? — Я, — одновременно ответили Мяускул и Джек. Малкавиан недоумëнно вскинул бровь. Мяускул обернулся к Мидасу и показал ему жестом, чтобы тот прочëл его мысли. «Позволь мне остаться с ней. Я не доверяю людям Козыря», — сказал он. — И это после того, как я оказал тебе одну маленькую услугу? — спросил Джек и сложил руки на груди. Гангрел обратил на него затравленный взгляд. «Какого хрена ты влез в мои мысли?», — опешил он. Ответить малк не успел, так как Кристалл, заинтересованная, отчего весь сыр-бор, оторвалась от своих дел и посмотрела на вампиров. Увидев Мяускула, она зарделась и бросилась к нему в объятия. — Ты вернул себе прежний облик? — обрадовалась она. Гангрел покачал головой. — Это иллюзия, — ответил за него Джек. Девушка огорчилась, но от друга не отошла, продолжая разглядывать его во все глаза. — Послушай, Мяускул, — сказал Мидас, — мы обо всëм уже договорились. С Кристалл будет Джек. А ты нужен мне. «Я в долгу перед ней…» — О чëм речь? — поинтересовался Джек и чуть наклонил голову вбок. Вентру и гангрел перевели на него прохладный взгляд, Гурдон лишь ухмыльнулся, а затем вдруг посмурнел. — Уведите девушку из здания, — сказал он шепотом. — Всë-таки, что-то случилось? — догадался Мидас. — Я не знаю, что именно произойдëт, могу лишь предчувствовать беду. Уводите же еë! Мяускул схватил Кристалл за руку и потащил по коридору к выходу, остальные бросились за ними. Дверь, ведущая на лестничную площадку, распахнулась, и в еë проходе показались три человека. Судя по тому, как они выглядели, догадаться о причине их появления в больнице было несложно. Догнавший Мяускула и Кристалл Мидас обогнул их и встал между сородичами и охотниками. — Ну надо же! Какая удача, что я встретил тебя здесь, — сказал шедший впереди парень. Он остановился и тряхнул белоснежными волосами. С ним были две женщины. Одна оделась, как охотники на вампиров прошлого: широкополая шляпа, бандана, закрывавшая часть лица, длинный кожаный плащ поверх удобного костюма с множеством карманов на поясе и высокие сапоги со шпорами; вторая носила плотно прилегавший шлем с окулярами на макушке и баллон с горючим, от которого к еë запястьям шли трубки и крепились к выпускающим устройствам. — Слышал, в вашей семье стало на одного охотника меньше, — ответил Мидас. — Опять. Сожалею, Зиг. Очень сожалею, что твоего брата убил не я, но, думаю, наша вражда от этого не ослабнет, не так ли? — Ах ты язвительный сукин сын, — прошипел Зиг, краснея от злости. — Позвольте мне убить их, капитан, — попросила женщина в шлеме и направила руки в сторону вампиров, держа пальцы на спуске. — Шерифа не троньте. Он мой. «Уводи девушек», — сказал Мидас Мяускулу телепатически. — «Джек?» — Я не боец, но помогу тебе, чем смогу, — ответил тот. Мяускул подтолкнул Кристалл и Грëзу в противоположную от охотников сторону, а Кумитэ уже сама спешила ретироваться. Грëза развернулась и встала рядом с Мидасом. «Я тебя не оставлю», — сказала она и взяла его за руку. «Не сходи с ума, уходи отсюда. Я не вынесу, если с тобой что-то случится». «Я способна за себя постоять! Я не уйду, и не вздумай применять на мне доминирование». Рано или поздно Грёзе пришлось бы столкнуться с охотниками, Мидасу нелегко было это признать, но ему следовало довериться возлюбленной. Он не сможет защищать её вечно. И пусть лучше сейчас она померится силами с кем-то вроде Зига, чем с Брутом, ведь против последнего мало у кого были хоть какие-то шансы на победу. «Хорошо, но не лезь на рожон», — ответил мужчина. — Разберись с той троицей, — обратился Зиг к женщине в шлеме. Она кивнула и выбежала обратно на лестничную площадку. — А ты займись девчонкой и рыжим, — приказал он второй. Мидас направился к охотникам. Он не сводил глаз с Зига, предвкушая его гибель и конец его рода, который в течение многих веков уничтожал вампиров. Некоторые из них пали от рук Мидаса, когда тот ещё был неонатом, а впоследствии шерифом, потому у него с Зигом сложились особые отношения. Зиг достал из внутреннего кармана пиджака кастеты и продел в них длинные тонкие пальцы, а затем закатал рукава до локтя. Не дойдя до охотников несколько метров, Мидас вдруг разделился на множество клонов, которые заполонили коридор и разом ринулись к врагам. Каламити достала из кобуры револьвер и выстрелила в толпу, метя по головам. Иллюзорные Мидасы исчезали, едва их касались серебряные пули, но тут же появлялись новые. Зиг свёл вместе предплечья, на наружной стороне которых были вытатуированы половинки католического креста и неразборчивые надписи. Яркая вспышка ослепила Мидаса, он закрыл глаза рукой, но свет, наполнявший коридор, был не обычным, он словно выжигал плоть. Вампир отвернулся и поднял воротник пальто, защищаясь от лучей. В следующий момент утяжелённые кастетами кулаки ударили его в бок, затем в грудь и скулу. Кожу обожгло раскалённым железом, Мидас зашипел и отскочил в сторону, чтобы избежать новых атак, но Зиг бросился следом, и они вступили в ожесточённую схватку. Единственным оружием Мидаса были его собственные ногти. Острые и крепкие, как лезвия, они могли разрезать наружные покровы человека, но раны эти не были смертельными. Удары охотника также, пусть и причиняли вампиру страдания, не могли его убить, лишь оставляли сильные ожоги, ведь кастеты Зига были сделаны из освящённого серебра. Каламити проскочила мимо ослеплённого вампира к его сородичам, намереваясь расстрелять их, но едва она поравнялась с ними, как оба исчезли, а точнее — стали невидимыми. Женщина напрягла слух и зрение, высматривая и выслушивая любой признаки, которые могли выдать врагов. Сильный удар выбил из её рук револьвер, но Каламити ожидала это. Развернувшись к напавшему, она ударила его локтем в то место, где, как она полагала, могла быть голова. Раздался вскрик, и вампирская девчонка тут же появилась во плоти и рухнула на пол. Женщина достала второй револьвер и прицелилась ей в сердце, но оружие вдруг превратилось в паука, который побежал по рукаву к её лицу. Каламити охнула и тряхнула рукой, сбрасывая паука, тот свалился на пол с громким металлическим стуком и отлетел в сторону. Грёза пнула охотницу в колено, и та свалилась на неё, они вцепились друг в друга и покатились по коридору. Девушка попыталась впиться зубами в шею Каламити, но та удерживала её голову на расстоянии от себя, и тогда Грёза укусила её за руку, крепко сомкнув челюсти на предплечье. Каламити зашипела от боли и ударила Грёзу кулаком в глаз, и когда та отпустила её, отпихнула вампира ногой. Револьвер оказался на расстоянии вытянутой руки. Каламити бросилась за ним, но кто-то ударил её стопой по лицу, отбросив в сторону. Снова накинулась девчонка и начала драть на ней одежду когтями, пытаясь добраться до груди. Зиг, так же как и Брут, использовал свою веру как оружие, но он был слабее Брута, и потому его фокусы с ослеплением и серебряные кастеты очень скоро потеряли своё преимущество. Мидас ловко уворачивался от ударов и предугадывал, когда Зиг хочет использовать татуировки. В какой-то момент Зиг превратился в тряпичную куклу, которую Мидас бросал от одной стены к другой, чтобы выбить из охотника весь дух, а затем выпить его до последней капли, лишённого сил и отчаявшегося. Очередной раз отлетев спиной к стене, Зиг попытался ослепить вампира, но тот схватил его за предплечье и, резко дёрнув на себя, оторвал его руку от плеча. Охотник взвыл, словно дикий зверь, и закрыл рану ладонью второй руки. — Есть что сказать напоследок? — спросил Мидас, тяжело дыша. Он отбросил отделённую конечность в сторону и приблизился к Зигу. Схватив его за горло, он поднял охотника над полом и оскалился. Каламити выхватила с пояса нож и полоснула Грёзу по горлу. Девушка охнула и отпрянула. Рана была неглубокая, но кровь хлынула так, что ей пришлось отступить. — Где ты, невидимый пидрила?! — крикнула охотница, крутясь вокруг себя. — Тут, — раздался голос за спиной. Каламити обернулась и уставилась в дуло револьвера, направленного в её лицо. Едва она успела увернуться, прозвучал выстрел. Пуля угодила в голову, и женщина повалилась на пол. — Как ты, Грёза? — спросил Джек, глядя на девушку, зажимавшую рану пальцами. Та коротко кивнула и опустила подбородок ниже. Джек Гурдон приблизился к телу охотницы, чтобы убедиться, что та мертва. Её лицо было изуродовано прошедшей навылет пулей, которая прошила её голову от щеки до щеки. Он склонился над ней, и в этот момент Каламити распахнула глаза и вонзила нож в сердце вампира. Охотница провернула лезвие и вытащила его, а затем, оттолкнув противника, бросилась на выручку командиру. Оклик Грёзы утонул в крике Зига, которого укусил Мидас, и Каламити подобралась к нему слишком близко. Когда он заметил врага, было уже поздно. Охотница полоснула Мидаса ножом по лицу и вторым ударом вонзила клинок в сердце, а сама подхватила Зига под руку и быстро повела прочь. Грёза кинулась к своему сиру, а Джек хотел было последовать за охотниками, но Мидас остановил его. — Пусть уходят, они оба тяжело ранены, мы тоже. Нужно найти Мяускула и девочек. — Мне бы пакетик крови, — заметил Джек, разглядывая рану в груди. Он поднял взгляд на Грёзу, кофта которой стала бордовой. — Хотя ей он, пожалуй, нужен больше. А ты как? — Похоже, эта сука лишила меня глаза… Джек сочувственно покачал головой и побежал в кабинет Кристалл за кровью.

***

Мяускул, Кумитэ и Кристалл выбрались на улицу через небольшое окошко в служебном туалете. Гангрел едва протиснулся в него и сломал пару рёбер. Не обращая внимания на травму, он повёл девушек переулками подальше от больницы. Увидев открытый люк в одном из них, он решил, что они могли бы спрятаться от преследователей в канализации. Нередко там можно было встретить сородичей, а те непременно помогут им отрезать «хвост». — Ну вот, а я только вчера его постирала, — пробурчала Кристалл, глядя на испачканный халат. — Постираешь ещё раз, в чём проблема? — сказала следовавшая за ней вдоль стены Кумитэ. Она всё время кривлялась и зажимала нос пальцами — обострившееся обоняние было совершенно не к месту в канализации. — Проблема в счетах за электричество и воду! Думаешь, я много зарабатываю? А вот ни черта. — Тебе лет уже до фига, давно пора найти богатого мужика и выйти за него замуж. — Издеваешься что ли? — прошипела Кристалл, она резко остановилась и развернулась к девушке лицом. — Раз ты такая умная, чего ж ты сама не замужем за миллионером? — А зачем мне богатства, я же вампир. — Тс-с-с! — шикнул на них Мяускул и, взяв Кристалл за руку, протолкнул её перед собой, чтобы она шла впереди и не трепалась с Кумитэ почём зря. — Да никто нас не преследует, — сказала Кумитэ, но сделала это шепотом на всякий случай. В коридоре за поворотом раздался стук каблуков о камень. Мяускул прижался спиной к стене и закрыл собой Кристалл, Кумитэ достала вакидзаси из ножен. Под аркой возникла знакомая фигура охотницы с баллоном за спиной. Она держала ладони обращёнными к вампирам, словно раскрыв для них свои объятия. — Для тех, кто пытается скрыться, у вас слишком навязчивый парфюм. Мяускул обернулся к Кумитэ и нахмурил покрытый чёрной шерстью лоб. — Это крем такой, — ответила она. — Что? У меня руки сохнут! — Замечательно! Ты умрёшь с увлажнённой кожей, а я — в грязном халате. — Да хера с два я умру, — фыркнула Кумитэ, перехватывая катану удобнее. — Сейчас я ей отсеку башку в три приёма. Девушка бросилась вперёд, держа меч занесённым для удара сбоку. Блейз протянула к ней руки и нажала большими пальцами спусковые крючки. Два столба пламени устремились к вампиру, и лишь молниеносная реакция Мяускула спасла Кумитэ от гибели — он оттолкнул её в сторону, но сам попал под огненные языки и взревел от боли. — Ах ты пиромантка хренова! — выругалась Кумитэ и снова попыталась атаковать Блейз, но та не позволила ей приблизиться к ней ни на шаг. Кристалл сбросила с плеч халат и, подбежав к Мяускулу, принялась тушить им огонь, пожиравший его одежду и шерсть, но гангрел оттолкнул её и плюхнулся в сточные воды, чтобы погасить пламя. — Вам меня не одолеть, ребятки, — сказала Блейз, отключая подачу горючего. — Я стольких гадов сожгла дотла… ух, не перечесть! Ни один не смог даже близко подойти ко мне. А жаль, мне немного не хватает ощущения опасности, страха за свою жизнь. Мяускул поднялся из воды и закашлялся. От боли он с трудом соображал, как защитить девушек, а уж о нападении на охотницу он и не думал, это было верное самоубийство. Кумитэ тоже не знала, что делать, и потому просто стояла между Блейз и Кристалл, защищая последнюю. — Ну, так чем мы займёмся? — спросила охотница, разведя руки в стороны. — Будем бегать друг за дружкой до самого рассвета или вы всё же попытаетесь убить меня? В любом случае, вас ждёт гибель, но это может быть смерть трусов или смерть храбрецов — решать вам. — Так благородно с твоей стороны позволить нам отойти в мир иной с честью! Я сейчас расплачусь, — съязвила Кумитэ. — Не вижу в этом ничего смешного. Думаете, я, как и прочие охотники на вампиров, имею что-то против вас? Вовсе нет. Я просто люблю смотреть, как горят живые существа. А вампиры горят дольше и ярче других. Блейз улыбнулась, показав ровный ряд зубов, и хихикнула. Кумитэ взглянула на Мяускула и попыталась отправить ему телепатическое сообщение: «И что нам с ней делать?» Гангрел обернул к ней обожжённое с одной стороны лицо и сглотнул. «У одного из нас есть шанс убить её, если будем нападать одновременно», — получила Кумитэ ответ. Перспектива быть сожжённой заживо её совершенно не прельщала. Она запрокинула голову и шумно выдохнула. Внезапно она вспомнила слова Козыря, сказанные ей этим вечером. Он не просто так подарил ей этот меч и уж тем более не стал бы посылать её с Мидасом, не будь он уверен в том, что она не погибнет. «Прости, Мяускул, но, видимо, этот кто-то — я», — подумала она про себя, а ему сказала: «Хорошо». Гангрел выбрался из сточных вод и стал приближаться к Блейз с одной стороны, а Кумитэ — с другой. — О! Вы решили умереть смертью храбрых! Я так рада, что вы приняли верное решение. А ты, — Блейз обратилась к Кристалл, — не вздумай от меня сбежать. Всё равно найду и убью. Надо было слушаться нас и не связываться с вампирами. Теперь тебе придётся отвечать за свой проступок. Сородичи набросились на охотницу одновременно, и она, скрестив предплечья, направила в обоих струи пламени, заставив тех отскочить в стороны, и пока огонь и дым прикрывали её, Блейз рванула к гангрелу и обдала его жаром, который съел шерсть на его груди и плечах. Кумитэ могла бы напасть на неё сзади в этот момент, но она даже не догадалась сделать так, ибо сражалась впервые, и лишь отступила, боясь, что пламя коснётся её. — Трусиха! — крикнула ей Кристалл. — Да ты… сама бы попробовала, дура! — Не ссорьтесь, девочки, — влезла в их диалог Блейз. — В том, что юная вампирша боится меня, нет ничего предосудительного. Мои огнемёты бросали в дрожь даже матёрых кровососов. Она не первая и уж тем более не последняя. — Это мы ещё посмотрим, — ответила Кумитэ и, увидев, что Мяускул поднялся и собрался атаковать снова, тоже бросилась на охотницу. Словно издеваясь над врагами, Блейз позволила им подойти к ней достаточно близко, прежде чем направить в обоих огонь. Её не смущало даже, что они нападают с противоположных сторон. Но она не ожидала, что гангрел не станет уворачиваться и попытается схватить её когтистой рукой. Охотница отскочила в сторону и выставила вперёд руки, но огнемёты выключила. — Ого, а ты рисковый парень, — сказала она, глядя на Мяускула, шерсть которого полностью сгорела, и теперь всё его тело покрывали серьёзные ожоги. — Получай, сука! — раздался крик Кристалл, и внезапно в лицо Блейз прилетел ошмёток какой-то осклизлой субстанции. Охотница тряхнула головой и быстро отёрла предплечьем залепленные дерьмом глаза и распахнула их, ожидая атаку. Мяускул был всего в нескольких шагах от неё, но Блейз успела выставить перед собой ладони и направила в него оба потока пламени. — Пиздец тебе, киска! — произнесла она, ухмыляясь. Гангрел закрылся руками и взревел от боли. Его фигура чернела в оранжевом зареве. Она вдруг поплыла вверх, что-то отделилось от неё и пронеслось над Блейз. Женщина запрокинула голову и увидела два красных широко распахнутых глаза. Блеснула молния, и холод пронзил охотницу от шеи до низа живота. Она разжала пальцы и упала на колени, а Кумитэ мягко приземлилась позади неё на ноги и обернулась. Подбородок Блейз упирался в рукоять вакидзаси, а его лезвие входило точно в ярёмную вырезку, пронзая сердце. Охотница раскрыла рот, но ничего не произнесла и рухнула ничком. Кумитэ подхватила труп за шиворот и подтащила к Мяускулу. Он лежал на полу, сжавшийся в плотный комок и покрытый чёрными струпьями. — Мяускул! — окликнула его девушка, касаясь ладонью плеча и ощущая нестерпимый жар от его кожи. Кристалл подбежала к ним и села рядом. Кумитэ приподняла тело Блейз и вытащила из него меч, из раны брызнула горячая кровь и окропила голову гангрела. Он вздрогнул и раскрылся, затравленно взглянул на труп и рванул его к себе так стремительно, что девушки вскрикнули от испуга и отскочили назад, а Мяускул впился в жертву клыками и принялся высасывать из её артерий столь необходимую ему сейчас жидкость. — Как ты сделала это? — спросила Кристалл шепотом. — Что именно? — Как ты, чёрт тебя дери, перемахнула через них обоих вниз головой и умудрилась убить эту стерву? — Занималась акробатикой в школе, — ответила Кумитэ и кротко улыбнулась. — С дерьмом классно придумала, — добавила она. Кристалл закрыла лицо ладонью чистой руки и засмеялась, но смех этот тут же сменился беспокойными всхлипываниями. Когда Мяускул покончил с Блейз, девушки с трудом подняли его на ноги и вывели из канализации на поверхность. Ему нужно было дать ещё крови, и потому они направились обратно к больнице. Там они обнаружили следы борьбы и оторванную руку, но ни сородичей, ни других охотников у кабинета Кристалл не оказалось. Мяускул едва стоял на ногах. Его спасла лишь сверхъестественная стойкость, характерная для гангрелов, будь на его месте кто-то другой, он уже давно стал бы кучкой пепла. Тем не менее, восстановление Мяускула будет тяжёлым и долгим процессом. Кристалл дала ему всего два пакета крови — остальные, как она догадалась, взял Мидас, а значит, другие сородичи тоже выбрались из передряги и, скорее всего, ушли искать их. Они объявились через час, когда нашли высушенное тело Блейз посреди пятен гари на полу и стенах одного из коридоров канализации. Правый глаз Мидаса был закрыт лоскутом ткани, оторванной от майки Грёзы, а она сама молчала и постоянно касалась наскоро наложенного шва на её шее. Кристалл зашила её рану заново, чтобы её края зажили без следа, а в случае Мидаса лишь подтвердила, что несмотря на феноменальные способности вампиров к регенерации, на рассечённых лбу и щеке останется линейный шрам, а зрение не получится вернуть. Мидас и Джек погрузили Мяускула в машину, сам малкавиан остался с Кристалл в больнице, а сородичи поехали обратно в академию зализывать раны и восстанавливать силы.