Кошмарной вам ночи

Небо на востоке посветлело. Оставались считанные минуты до того, как солнце протянет первые лучи вдоль улиц. Мидас гнал так быстро, как только мог, чтобы успеть до рассвета вернуться на базу. Бежевый седан въехал в раскрытые ворота и, заскрипев тормозами, остановился на площадке рядом с другими машинами. Из здания академии искусств выбежали несколько незнакомых сородичей, они подскочили к автомобилю и помогли Мидасу вытащить из салона раненого Мяускула, а затем понесли его в академию. Козырь вместе с Занозой и Старфиш встретили Мидаса и остальных в холле. Их потрёпанный вид говорил сам за себя, а отсутствие Джека и Кристалл наводило на скорбные мысли. — Есть жертвы? — задал Козырь вопрос непривычным серьёзным тоном. — Только среди охотников. Благодаря мне, конечно, — ответила Кумитэ, крутанув в руках вакидзаси. Она была довольна собой и всячески показывала это горделивой осанкой и широкой улыбкой. — Твой парнишка остался с Кристалл, они оба в порядке, — сказал Мидас. — Хорошо. Не волнуйся за гангрела, Золотой Принц, мои дети позаботятся о нём наилучшим образом. Мидас коротко кивнул и поплёлся отдыхать после тяжелой ночи, Грëза последовала за ним. Звëздный час Кумитэ был недолгим, и она, опёршись на меч, вздохнула. Козырь поймал еë взгляд и приложил палец к маске там, где под ней были губы. Девушка в ответ сделала жест, будто закрывает рот на замок и выбрасывает ключ от него. Кумитэ решила, раз здесь никому не интересно узнать, как именно она убила охотницу, то ей следует отправиться к тому, кто наверняка порадуется за неë. Она поднялась в комнату Редукса, тот лежал в постели и читал книгу. Когда девушка отворила дверь, он торопливо снял очки и бросил их вместе с книгой под кровать. — Ты чего это? — спросила Кумитэ и рассеялась. — Что ты читал? — Неважно. Поставив меч у стены, Кумитэ сняла пропахшую гарью куртку, бросила еë на спинку кресла и запрыгнула на кровать. Она подползла к Редуксу и легла рядом с ним, положив голову на его плечо. — Где ты была всю ночь? И откуда у тебя катана? — Это не катана, дурачок, а вакидзаси! — поправила Кумитэ. — Это не меняет сути вопроса. Девушка вздохнула и прижалась к Редуксу. Еë рука скользнула под его рубашку и легла на грудь. — Я сражалась с охотниками на вампиров и убила самого опасного из них, — ответила Кумитэ безразличным тоном, призванным показать, насколько легко ей далась столь непосильная для других сородичей задача. — Правда? Моя ты умница… Ты не ранена? Довольная Кумитэ улыбнулась и обратила на Редукса радостный взгляд. — Не-а, слегка подпалила одежду и волосы, но это не страшно. Мяускул принял на себя весь урон. — Он цел? — поинтересовался Редукс с тревогой и приподнялся на локте. — Не совсем. Он выглядит так же, как ты в тот раз, когда тебя потрепал Брут. Я думаю, он будет в порядке. Раз уж ты сегодня здесь со мной, то и он тоже выкарабкается. Редукс кивнул и снова откинулся на подушку. — Даже не сомневайся. Кумитэ прильнула к возлюбленному и поцеловала его в губы. Лëгкие и ненавязчивые касания устами быстро переросли в страстные и глубокие поцелуи. Редукс перевернул девушку на спину и навис над ней. — Ты чего такая игривая сегодня? — Разве не очевидно? — ответила Кумитэ. — Я совершила своë первое убийство! До сих пор ощущаю возбуждение… Помню каждый момент в мельчайших деталях, помню звук, с которым клинок вошёл в её тело, помню изумление в её глазах, когда она поняла, что всё кончено. Ничего более приятного в жизни не испытывала! Кумитэ закусила нижнюю губу и прикрыла глаза, чтобы вновь представить себя там, в канализации, в ту самую секунду, когда она наносит смертельный удар, и жизнь охотницы с огнемётами становится её трофеем. — Да, пожалуй, ради этого стоило стать вампиром и оставить спокойную жизнь в прошлом. Редукс смотрел на Кумитэ холодно, но в его голове крутились беспокойные мысли. Он боялся, что она может пристраститься к убийствам, потерять человечность, которой в ней отчего-то и так было парадоксально мало. Но он вспомнил себя в свои первые ночи и несколько успокоился. Редукс был таким же, и Мидас постоянно воспитывал его, учил соблюдать Маскарад, учил сохранять человеческие качества любой ценой, учил не терять самообладание во время кормления. Будто бы он был старшим братом, а не Редукс. Но теперь Редукс понимал его, ибо сам начал чувствовать себя на его месте. Ответственность за кого-то меняла тебя, делала более разумным и хладнокровным. Наверное, это именно то, чего так не хватало ему. Редукс коснулся пальцами щеки девушки и убрал с её лица прядь волос. — Опасная ты женщина, Кумитэ… Она улыбнулась, притянула к себе возлюбленного и закинула на него ногу. Опираясь одной рукой о подушку, другой Редукс залез под майку Кумитэ и сжал еë небольшую грудь через бюстгальтер. Кумитэ перекатилась через мужчину и села на него сверху, она стащила через голову верхнюю одежду вместе с нижним бельём, а затем склонилась к Редуксу и стала целовать его шею и ключицы, расстёгивая рубашку пуговку за пуговкой. Покончив с ней, девушка села между бёдер вампира и потянулась к молнии на его брюках, под которыми виднелись очертания возбуждённого фаллоса. Девушка освободила его от тисков ткани и, нагнувшись, обхватила член губами. Редукс прикрыл глаза и томно выдохнул, ощутив плотью скользкий язычок, который ласкал его. Мужчина устроился удобнее на подушках, подложив под голову руки, чтобы лицезреть, как Кумитэ делает ему минет. Ничего особенного, но она старалась изо всех сил угодить Редуксу, и это нравилось ему больше всего. Он запустил в её иссиня-чёрные волосы пальцы и, сжав их в кулак, задал ей желаемый ритм. Кумитэ подняла на него глаза и подмигнула. В сексе с живой девушкой было определённо больше плюсов, как отмечал Редукс, но кое-что вампиршам удавалось легче. Он надавил Кумитэ на затылок, и та послушно опустилась ниже, заглотив его член до горла. Это нисколько не доставило ей дискомфорта, а лишь наоборот распалило, и дальше она сама подхватила инициативу. Однако наслаждение Редукса длилось недолго. Вскоре Кумитэ поднялась и пересела на его бёдра. Мужчина недовольно цокнул языком. — Я тоже хочу получить свою порцию удовольствия, — сказала Кумитэ. Она задрала юбку и, отодвинув трусики в сторону, направила рукой фаллос Редукса внутрь себя. Вышло у неё не ахти как, и ему пришлось помочь. — Ты недостаточно возбуждена, — сказал Редукс, просовывая палец в лоно девушки. — Как-то у тебя там суховато. — Отстань. Главное начать, а там само как-нибудь… смажется, — ответила Кумитэ и отпихнула руки Редукса от себя. — Нет, ты не понимаешь. Ты уже никогда не будешь… Делать то, что делают живые женщины. — Господи, да заткнись ты! Всё настроение убиваешь. Редукс положил ладони на бёдра Кумитэ и погладил её. — Детка, я просто хочу, чтобы тебе было приятно. Ты должна направить свою витэ в нужное русло. — Ты хотел сказать «в вагину»? — До чего же ты грубая, — рассмеялся Редукс. — Знаю, — ответила Кумитэ и, взяв ладони любовника в свои, переложила их на обнажённую грудь. — Это наш первый раз после моего становления. Ты же ничего не говорил мне о возможных проблемах. — Да как-то не до того было… — Тебе двести лет в обед, а ты стесняешься говорить со мной о сексе. Это не смешно. Редукс подхватил Кумитэ за талию, перевернул её на лопатки и прижал к постели, чтобы она не двигалась. — Значит, раз я провинился, то буду исправляться. Расслабься и думай о своей… Ну ты поняла, — сказал он. — Получай удовольствие. — Как прикажешь, господин, — ответила девушка и улыбнулась. На сей раз Редукс смог войти в Кумитэ. Он лёг на неё и стал двигать тазом, постепенно набирая темп. Не сразу, лишь спустя несколько минут он ощутил, что Кумитэ наконец нашла то состояние, при котором она могла заставить своё мёртвое тело временно ожить ради любовных утех. Она стала мягче и податливее, кожа на её груди чуть порозовела, появился румянец и на щеках. Девушка закрыла глаза и тихо стонала. Редукс склонился к еë шее, чтобы оставить на ней поцелуй, и почувствовал под губами слабую пульсацию, которая передавалась от сердца по сосудам. Он провëл языком вдоль длинной мышцы, позади которой шла сонная артерия, и прижался к девушке крепче. Кумитэ обхватила его руками и впилась в его спину пальцами. — Ещë, — прошептала она, изнемогая от возбуждения, — пожалуйста, ещë… В ответ на еë мольбу Редукс стал двигаться грубыми и глубокими рывками. Кумитэ вскрикнула от боли, но на еë лице засияла блаженственная улыбка. Сердце девушки забилось чаще, и Редукс сглотнул слюну, наполнившую его рот. Он буквально видел под кожей и мышцами пульсирующую артерию, она манила его, и Редукс снова коснулся шеи девушки губами, чтобы ощутить приятную теплоту и слабый аромат крови. Он обнажил клыки и осторожно прикусил кожу над сонной артерией, но и только. Редукс лишь представлял, что пьëт Кумитэ, осушает её всю до последней капли, но не делал этого по-настоящему. Нельзя. Нельзя! Редукс вспомнил то состояние экстаза, которое он испытал, совершив первое и единственное диаблери, вспомнил так отчётливо, что почувствовал его наяву. Он вновь пережил то волнение и величие, охватившее его, а затем ощутил волну удовлетворения. Не такого сильного, как хотелось бы, но достаточного, чтобы прийти в себя. Кумитэ кончила следом с громким стоном и впилась ногтями в спину любовника, прорезав ими длинные полосы на коже от лопаток до поясницы. Если что-то и могло окончательно отрезвить Редукса, так именно эта обжигающая боль. Он выругался и отстранился от Кумитэ. — Ты чокнулась?! — Прости, — произнесла Кумитэ без всякого сожаления в голосе. Она разбросала руки по постели и громко вздохнула. — Это было слишком хорошо. Я себя не контролировала. Редукс поднялся с кровати, застегнул брюки и подошёл к платяному шкафу, дверцы которого были облицованы металлом, отполированным до зеркального блеска, и взглянул в мутное отражение на свою спину. На ней красовались восемь длинных порезов. Мужчина обратил к Кумитэ недовольное лицо. — Ну я же извинилась, — сказала она. — В следующий раз постараюсь так не делать, ладно? — Следующего раза может не быть. — Не дуйся, дорогой, за тобой тоже водится грешок… — вкрадчивым тоном напомнила Кумитэ, поворачивая голову в бок. Она не могла видеть, но прекрасно знала, что на её шее красуется розоватый засос с едва заметными отметинами от клыков. Редукс замолчал и опустил глаза, ощутив вину за свои фантазии и за то, что с трудом держал себя в руках. — Эй, — окликнула его Кумитэ. — Я не обижаюсь. И ты не обижайся, ладно? Я люблю тебя. — И я тебя, — ответил Редукс. — Тогда иди ко мне, я залижу твои раны. — Фу, — скривился вампир и рассмеялся вместе с Кумитэ.

***

Первым делом Мидас выпил пару пакетов крови, чтобы скорее зажил порез на лице и травмированный глаз, а затем пошёл отдыхать. Отчего-то он направился в ту комнату, которую делил с Редуксом один день, прежде чем перебраться к Грёзе, но опомнился, когда услышал за дверью задорный голос Кумитэ. Скай уже давно лежала в постели. Она так устала, что вырубилась, едва коснувшись головой подушки, и даже не переоделась перед сном. Мидас разулся, снял с себя верхнюю одежду, а затем раздел и Грёзу, хотя в этом не было никакой надобности. Она никак не отреагировала на его действия, поскольку во время дневного сна сородичи становились тем, чем являлись по своей сути — покойниками. Укрыв их обоих тонким одеялом, Мидас привлёк Грёзу к себе и обнял, а затем уснул сам. Когда солнце укрылось за горизонтом, а на ночном небе зажглись первые звёзды, Скай открыла глаза и, почувствовав, что Мидас прижимает её к своей груди, улыбнулась. Она обернулась к нему и взглянула на его спокойное лицо. Мидас ещё спал или же делал вид, как в прошлый раз, ожидая, что Грёза снова поцелует его. На его лбу справа и щеке ещё оставался тонкий длинный шрам, но Грёза не находила его обезображивающим, скорее наоборот. Она коснулась пальцем его края и повела вниз к веку. Мидас проснулся и взглянул на девушку. Его правый глаз затянулся бельмом после травмы. Похоже, Кристалл была права. Даже у вампиров есть предел регенерации, и здесь уже ничего не попишешь. Мидас взял руку Грёзы в свою и поцеловал её ладонь. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он шепотом, словно не желая нарушать тишину. — Нор… Кхм! Девушка схватилась за горло и резко поднялась. Её травма тоже давала о себе знать, но она надеялась, что ей не придётся хранить молчание до конца веков. — Дерёт, — просипела она и снова закашлялась. — Это пройдёт. Скорее всего, в тканях всё ещё сохраняется воспаление после неполной регенерации. Тебе нужно приложить больше сил, чтобы восстановиться. Ты ела утром, когда мы вернулись? Грёза помотала головой. — Пойдём, тебе понадобится кровь, чтобы подлечиться. Мидас раскрылся и собрался встать с постели, но девушка потянула его за руку и заставила лечь обратно на подушку, а сама положила голову на его грудь и замерла. Вампир улыбнулся и стал гладить Грёзу по волосам. Они пролежали так некоторое время, ни о чём не говоря, просто наслаждаясь возможностью побыть наедине, а затем идиллию нарушил стук в дверь и чей-то голос, сообщивший, что их ждёт Оро. Без всякого желания и энтузиазма любовники оделись и направились в столовую. Завтрак за столом с бокалами «вина» повторился. Оро было любопытно узнать, что случилось с его детьми прошлой ночью, а в особенности он хотел услышать из первых уст захватывающую историю о том, как Мидас умудрился упустить двух охотников, а какой-то птенец убил третьего. Сама же Кумитэ не явилась на вечернюю трапезу, как и Редукс, и это лишь пуще разозлило Оро. Он стрелял глазами то в Мидаса, то в Грёзу, которая раздражала его своим молчанием, и подбирал самые едкие слова, чтобы дать им понять, насколько он в них разочарован. — … Удивительнее всего поведанная мне история казалась тем, что на самой юной из моих потомков не было ни царапины, тогда как вы двое едва не встретили окончательную смерть. — Не нужно преувеличивать, всё было совсем не так, — ответил Мидас, не отрывая взгляда от своего бокала, к которому он лишь раз протянул руку и тут же одёрнул её, как от огня. — О, да, конечно! Я расскажу тебе, как всё было: нахальная девчонка, в которой я сомневался до последнего, оказалась умнее и расчётливее тебя, хотя разница между вами поистине колоссальная. Но она догадалась, что победить врага проще всего, прикрываясь… кхм, как бы сказать помягче — неотёсанным гангрелом, а ты, собрав вокруг себя бесполезный сброд отребья, защищаешь его ценой собственной не-жизни, как абсолютный кретин. Ты совершенно не создан для роли принца. — Я делаю то, что считаю нужным, — сказал Мидас ледяным тоном. Выражение его лица было непроницаемым, но Грёза чувствовала, что он изо всех сил старается держать себя в руках. — Ты делаешь всё неправильно, — процедил Оро, кривя лицо и губы. — Это не неправда. — Полагаешь? Расскажи мне тогда, как тебе без глаза? Или нет, не нужно, я и так всё великолепно вижу. Ты ни разу не притронулся к своему бокалу, потому что у тебя нарушена пространственная ориентация, и ты боишься, что перевернёшь его и тем самым твоя маленькая проблема раскроется. Но я хочу тебе напомнить, что все сидящие за этим столом в курсе, что такое бинокулярное зрение, не так ли, дитя? — обратился Оро к Грёзе, а затем вновь обернулся к Мидасу: — Вот к чему привели тебя твои «правильные» решения. Задай себе вопрос: чем ты поплатишься в следующий раз? Рукой? Ногой? Или сразу головой? Ответа Оро не ждал, лишь наслаждался аурой животрепещущего гнева и конфуза, нависшего над столом. Он питался злостью, направленной в него, и получал от этого удовольствия ничуть не меньше, чем если бы пил их кровь по-настоящему. Оро поставил руку на подлокотник, наклонил голову вбок и провёл пальцем вдоль брови, поправляя волоски. Ему хотелось добавить что-то ещё, и он знал, что именно. — Я не бессердечен, Мидас, не надо так думать обо мне. Я переживаю за тебя, и мне зело жаль, что всё так обернулось, правда. Ты был красивым мужчиной. Грёза усмехнулась в сторону и подумала про себя, что такое замечание было бессмысленным, но затем она увидела, как Мидас облизнул губы и опустил глаза, и поняла, что Оро ударил точно в цель. Раньше она никогда бы не подумала, что Мидас беспокоится о своей внешности, ей казалось, что то, как он одевается и как подаёт себя, лишь привычное поведение человека его социального положения, да и вообще многие сородичи могли позволить себе изысканный и элегантный внешний вид. Но нет, дело было вовсе не в этом… «Он в край ёбнулся, не слушай его», — сказала Грёза телепатически, надеясь успокоить Мидаса, но тот в ответ цокнул языком и посмотрел на девушку усталым и раздражённым взглядом. — Ты же понимаешь, что я слышу тебя? — отозвался Оро с едкой улыбкой на губах. Грёза ощутила тепло на щеках, но не успела взять свои эмоции под контроль, и теперь её лицо стало прекрасной картиной смущения. «Поздравляю», — бросила она в ответ и, опрокинув в себя свой бокал с кровью, а затем и порцию Мидаса, встала из-за стола. — Сядь на место, я не закончил. Думаешь, для тебя ничего не было припасено? Как бы не так, милая! «Я не стану слушать оскорбления в свой адрес, мне плевать на тебя и твоё мнение! — огрызнулась Грёза и показала Оро неприличный жест. — Лучше бы ты и дальше гнил в склепе, мудак». Грёза отпихнула ногой стул, так что тот с грохотом упал на пол, и направилась к выходу. — Не забывай, что на тебя, на Мидаса и всю вашу шайку объявлена Кровавая Охота, а я как ваш предок имею полное право вас всех убить, — предупредил Оро. — Так что будь лаской, подними стул и сядь обратно, пока я не разозлился. Развернувшись на середине пути, Грёза прошла вдоль стола, взяла лежавший у тарелки нож и, подойдя к Оро, протянула ему его. «Валяй, — сказала она, глядя вампиру в глаза. — Ну, чего ждёшь, дедуля?» Вентру поджал губы и бросил на Грёзу испепеляющий взор. Конечно же, он не собирался никого убивать. Его дети были нужны ему. Возможно, даже больше, чем он им, и если Мидас и Редукс это не понимали в силу влияния на них уз крови, то Грёза, а тем паче Кумитэ ощущали исходящую от него неискренность и сторонились его. Они не доверяли Оро и не хотели иметь с ним ничего общего. — Успокой свою девку, Мидас, она слишком много о себе возомнила, — ледяным тоном произнёс Оро и, взяв у Грёзы из рук нож, положил его на столешницу. «Так я и думала», — сказала она и ушла наконец из столовой. Мидас догнал Грёзу в коридоре общежития. Она остановилась, услышав стук металлических набоек его обуви, и обернулась. Мужчина приблизился к ней и вздохнул. — Тебе не следовало так говорить с ним. Грёза фыркнула и с улыбкой покачала головой, а затем отмахнулась и направилась дальше. — Я знаю, что ты так не думаешь, но он прав, — продолжил Мидас, идя за ней. — Мы давно не имели дело с Инквизицией. Когда я сражался с ними последний раз, они забрасывали меня чесноком и распятиями, а теперь у них на вооружении свинец и магия. Девушка развернулась и посмотрела на Мидаса. «Не в этом дело, — сказала она. — Неужели ты не видишь, что его не волнует, как закончилось наше столкновение с охотниками? Он просто ищет повод унизить нас. Да что с тобой такое? Почему ты защищаешь Оро? Ты сам говорил мне, что вы никогда не были близки, так почему ты позволяешь ему оскорблять тебя, будто он твой родной отец? Чёрт, да будь он кем угодно, это не даёт ему права так обращаться с тобой!» Грёза протянула руку к лицу Мидаса и коснулась пальцами шрама под глазом. Мидас отвернулся и убрал ладонь Грёзы от себя. «Ладно, — сказал он ей так же мысленно, — Я как-нибудь разрулю эту ситуацию. Просто постарайся не усугублять натянутость отношений между вами». «Эй, я говорила тебе, что ты безумно красивый?» Мидас отвёл взгляд и наклонил голову. «И всегда будешь таким, со шрамом или без него. Пойдём в какое-нибудь укромное место?» «Для чего?», — спросил он, хотя понимал, что Грёза имеет в виду. «Что за глупые вопросы?», — Девушка хрипло рассмеялась. «Я не в настроении». «Мидас…», — Скай посмотрела на него с укором и обняла. — Не сейчас, Грёза, — бросил он в ответ и, отцепив от себя девушку, направился прочь, но она схватила его за руку и вернула к себе. «Я не могу тебя отпустить. С этим шрамом ты стал ещё привлекательнее, чем прежде. Теперь мне постоянно придётся быть настороже и следить, как бы тебя не увела какая-нибудь малкавианка или вертихвостка-тореадорка». — Прекрати, — буркнул Мидас. Тон его голоса уже не был таким пасмурным, как прежде. — Ты говоришь так только потому, что любишь меня. «Вовсе нет. Я люблю пиратов! Не думал на счёт повязки на глаз? По-моему, очень сексуально». — Это уже слишком, — ответил мужчина, отстраняя от себя Грёзу. — Придумываешь чёрт знает что. «А как тебя ещё уломать на секс? Только лестью и лаской, никак иначе», — сказала она и прижалась к возлюбленному. — И от кого в тебе столько коварства? Девушка встала на носочки и чмокнула Мидаса в щëку, он вздохнул и приобнял еë, за что получил ещë несколько поцелуев и наконец ответил на них. Они стояли некоторое время в полутьме коридора, а затем мужчина подхватил возлюбленную на руки и понëс в ближайшую незапертую комнату. Они понятия не имели, кому она принадлежала, но она была пуста, и это их устроило. Мидас посадил Грëзу на трельяж и стал снимать брюки, девушка последовала его примеру и, сбросив кроссовки, расстегнула джинсы. Мидас помог ей стащить их и встал между еë ножек, которыми Грëза обвила его поясницу. Она притянула возлюбленного к себе и запустила руки под его рубашку. Мидас целовал Грëзу, гладил еë шелковистые волосы и ласково поддерживал еë подбородок. Его прикосновения были столь нежными и осторожными, что Скай расплылась в руках Мидаса и чуть ли мурчала, как довольная кошечка. Еë прохладные пальчики опустились вдоль торса мужчины и легли на возбуждëнный член. Грëза обхватила его ствол рукой и стала водить ладонью вдоль него. Мидас придвинул таз девушки ближе к себе и, положив свою руку поверх еë, направил фаллос в еë лоно. Грëза прикрыла глаза и, протяжно выдохнув, положила голову на плечо мужчины. Мидас постепенно набирал темп, но Скай не терпелось сразу перейти к активным движениям, от которых шатался бы трельяж и дрожали пальчики на ногах. Она схватила Мидаса за обнажëнный зад и ущипнула его. Он понял намëк и, положив ладони на бëдра Грëзы, стал двигаться усерднее. Девушка застонала и крепко обняла его. На еë лице возникла довольная улыбка и забвение, она отстранилась от всего насущного и с головой погрузилась в приятные ощущения. Грëза вспомнила тот раз на берегу озера, вспомнила так отчётливо, словно это было не далее вчерашнего вечера. Она могла воспроизвести каждую деталь того момента и сейчас, прокручивая их в мыслях, ощущала приток воодушевления. Ей казалось, что никогда в жизни и не-жизни она не была так счастлива, как с Мидасом, и никогда не будет ни с кем другим. Чуть отстранившись, Грëза взглянула на мужчину, а затем прильнула к его губам. — Ты чего плачешь? — спросил Мидас, посмотрев на лицо любимой. — Мне так хорошо с тобой, — ответила она ещё чуть хрипловатым голосом и улыбнулась. — И мне тоже хорошо с тобой. Мидас прижал девушку к себе и поцеловал еë в висок. Утопая в удовольствии и любви, Грëза перестала себя контролировать. Она стонала и шептала имя возлюбленного, моля его не останавливаться. Зеркало на трельяже за еë спиной угрожающе раскачивалось и грохотало о стену, чудом оставаясь до сих пор целым. Когда девушка ощутила, что скоро кончит, она выгнулась, упëрлась затылком в зеркало и сжала в кулаках рубашку Мидаса, она раскрыла рот и замерла, ожидая вспышку экстаза, и в момент, когда случилась разрядка, дверь в комнату открылась, и громкий стон Грëзы прервался испуганным вскриком. Она закрыла промежность нижним краем футболки и уставилась на незваного гостя. Мидас тоже замер и обернулся. Это оказался Банан. Он перевëл взгляд с любовников на пол, сморщил жëлтое лицо, будто вот-вот заплачет от обиды, а затем выскочил в коридор. По всей видимости, комната, которую оккупировала парочка, принадлежала ему. — Неловко получилось, — сказал Мидас, Грёза фыркнула. Они оделись и поспешили покинуть чужие апартаменты, чтобы не смущать несчастного молчаливого Банана. В коридоре Мидас и Грëза встретили Дину и Ренегата, направлявшихся в сторону главного крыла. Малкавианка выглядела уставшей и помятой, было похоже, что она весь день не спала. — Ты сейчас с Мяускулом? — поинтересовался Мидас у Дины, та кивнула. — Как он? — Он сказал богу смерти: не сегодня, — ответила женщина с кроткой улыбкой. — Славно. А куда вы идëте? — Козырь опять что-то надумал и разослал своих приспешников собрать нас в аудитории, — ответил Ренегат. — Вы разве не туда же шли? — Нет, но теперь, видимо, туда. Когда сородичи вошли в зал, все остальные уже были здесь, кроме, разумеется, Мяускула, которого откапывали кровью, и Деми, поскольку ей было не место на собрании вампиров. — Наконец-то, — обрадовался Козырь, — мы ждали только вас. Мидас сел на свободный стул, закинул голень одной ноги на бедро другой и закурил. — Отправишь на очередную дипломатическую миссию? — спросил он с ноткой недовольства в голосе. — И суток не прошло с последней бойни. — Миссия не дипломатическая, а спасательная, и ждать, пока ты отдохнёшь, у нас нет времени, — сказал Оро и стукнул тростью о пол. — И в этот раз я ожидаю, что ты поступишь правильно. Провал исключён. — Не давите на него, — произнёс Козырь с теплотой. — Золотой Принц действительно нуждается в передышке, и мне жаль, что нынешняя ситуация складывается так, что это невозможно. — В чëм дело-то? — спросила Мара. Она терпеть не могла бессмысленный трëп. — Из достоверного источника мне стало известно, что в Лос-Анджелес прибыл юстициар носферату, чтобы разобраться, на каком основании принц удерживает примогена и других представителей еë клана в плену. — Зачем ему это делать? — поинтересовался Ренегат с недоверием. — Затем, что носферату планировали перейти на нашу сторону, — ответил Козырь. — Для принца это значило бы потерпеть поражение, учитывая ресурсы этого клана, — добавил Оро. — Остаётся под вопросом то, как именно он пленил их. Есть мнение, что к своим порочным связям с инквизицией и шабашем он добавил не менее омерзительный союз с колдунами. — Я что, просто так бился с Иксом, чтобы тремеры потом всë равно прислуживали Хьюго? — возмутился Редукс. — Он говорит про людей-магов, — пояснил Ренегат. — Вот только какая им выгода от этого? Козырь в ответ лишь пожал плечами. — Здесь мои источники молчат. — То есть мы должны помочь носферату? — усмехнулся Мидас. — Которые при желании и сами способы вызволить себя из неволи. — Нет, мы поможем юстициару. — А с ней-то что стряслось? — Пример Сирены не научил Хьюго тому, что инквзиция никогда не упустит возможности убить вампира, но свою гибель он отсрочил, сдав им Арахну. Она сейчас тоже в плену, но у людей. — Арахна? В плену? Это шутка? — ужаснулся Мидас. — Носферату шестого, мать её, поколения, в плену у инквизиции? Он выкинул в сторону бычок и вскочил со стула, как ужаленный. — По-вашему, кучка сопляков вроде нас способна преуспеть там, где не сумела Арахна? Знаете, если вы хотите убрать меня, то придумайте план проще. — Ты и сам способен убить себя, не прилагая к тому усилий, — заметил Оро и закатил глаза. — Не нужно так волноваться, Золотой Принц, — поспешил успокоить Мидаса Козырь. — Я не стал бы рисковать не-жизнями тебя и твоих соратников, не знай, что всё обойдётся малой кровью. — У вас неправильное понимание словосочетания «малая кровь». — Прекрати язвить и выслушай, — произнёс Оро громким и поставленным голосом. — Я уверен, что Арахну держат в заброшенном храме Пресвятой Богородицы, что в нескольких милях от северной черты города. Он считался одной из засекреченных баз инквизиции, ещё когда я был принцем. Полагаю, является ей и по сей день, потому как более подходящих баз так близко к городу у Инквизиции нет. Храм небольшой, это скорее перевалочный пункт. Арахну доставили в город этим вечером на грузовом судне, её гроб выкрали из порта и должны были перевезти куда-то до заката, иначе, сам понимаешь, что стало бы с её похитителями. Более подходящего места, чем этот храм, я не знаю. — Как и я, — согласился Козырь. Мидас скрестил руки на груди и задумался. — Допустим. И что дальше? Там будет полно охотников во главе с Брутом, как мы проберёмся внутрь? — Не будет. Хьюго слили информацию, что ваш достопочтенный сир едет на встречу с новым лидером анархов, — ответил Козырь. — Этот щенок желает заполучить всё и сразу, потому я убеждён, что он натравит на меня главу инквизиции, ныне обосновавшегося в Лос-Анджелесе, — сказал Оро и добавил, глядя на Мидаса с укором: — Из-за тебя, к слову говоря. Тот пропустил колкость мимо ушей. — Классный план, дедуля, и как ты собираешься выкручиваться? — усмехнулась Кумитэ. — Легко, моя милая, — ответил Оро, скорчив гримасу, — я никуда не поеду. — А так можно было? — сказала Мара с ноткой сарказма, намекая на то, что этот ход конём хорош для всех присутствующих, некоторые из сородичей поддержали её смешками или тихим бормотанием. — Ну довольно вам, — успокоил их Козырь. — Кое-кто всё же пойдёт на встречу, чтобы не дать инквизиции понять раньше времени, что их обманули. У вас будет пара часов на операцию. Гурьбой туда лучше не идти, возьми только тех, в ком уверен. Обещаю, — добавил он вкрадчиво, — всё будет хорошо. — Мы сокрушим охотников! — заявила Дина, взяв Мидаса и Грёзу за руки и подняв их вверх. — Во имя свинца и дыма, и больного уха. Бабах! — Я отправлюсь с вами, — сказал Ренегат. — Не-е-е-ет! — запротестовала Дина и оттолкнула его. — Ты большой и неповоротливый, ты не влезешь в проход! Ренегат посмотрел на женщину сверху вниз и изогнул бровь. — Не стану спорить, раз ты так уверена в этом. Мидас не проронил ни слова. Он уже смирился с тем, что его судьба в чьих-то руках, только не в его собственных. Всё это настолько осточертело ему, что он просто кивнул и, развернувшись, направился прочь из аудитории. Козырь крикнул вслед, что известит его, как только всё будет готово и можно будет вдвигаться.