Я отдаю всю жизнь тебе

В клане Гусу Лань много запретов и правил: не делай то-то, поступай так-то, живи вот так-то - и все это нарушать нельзя: накажут. Нет, конечно, и в других кланах были определенные и даже очень строгие правила ( в пример хоть девиз клана Не взять: «Жестоки к жестоким»- а значит жестоки и к самим себе), но просто в Облачных глубинах их было так много, что одной стеной послушания не обошлось.  Жулдызай невольно скривилась, смотря на это «произведение искусства» и на одну отвратительную строчку:  40. В облачных глубинах запрещено сильным обижать слабых.  «Не думаю, что тогда они помнили об этом»- пронеслось в ее голове, освежая воспоминания двадцатилетней давности. Море крови, крик, застрявший в горле, трехлетний ребенок, чье лицо уже никогда не будет смеяться, и женское тело, проткнутое божественным клинком. Отогнав непрошенные мысли, Жулдызай хмуро продолжила следовать за испуганным адептом, которому не повезло ее сопровождать. Вот чисто ради интереса: как этот худой и плудохлый от страха мальчишка сможет противостоять ей, войну, от чьей сабли умерло не мало людей? Никак. Поэтому в ножнах опасно бренчит, напоминая о том, что кому-то хочется испить чужой крови. Но они здесь не за этим... Как только они подошли к нужному домику, где-то из его внутренней части послышался протяжный крик: -Чжань-гээээээээээээгэээээээ!!! Помедленнее! Многострадальный адепт густо покраснел и склонил голову, безуспешно пряча смущение. -Что же, никогда сорок девятое правило не нарушал?- спросила Жулдызай, кусая щеки и давя заливистый смех. Мальчишка еще больше вспыхнул,- Ладно, хватит им миловаться. Сильная рука трижды постучала (чуть-ли ни выломала) дверь. Послышались шорохи и шепотки, и перед женщиной появился относительно высокий мужчина в одном верхнем халате. Будь они в Цинхэ, Жулдызай сразу же бы их отчитала за непристойный вид, но, смотря на подобие Усяня, она решила пока промолчать. Впрочем, последний тут же встрепенулся, вытянулся в струну и, почтенно склонившись, произнес: -Вей Усянь приветствует госпожу Жулдызай. -Лань Ванцзи приветствует госпожу Жулдызай,- повторил второй. - Господин Вей,- женщина слегка поморщилась от напускного этикета,- Глава клана Не срочно просит вас приехать в Нечистую юдоль. - Сейчас?- тот недовольно скривился, вспоминая про незаконченный "каждый день". -Срочно!- с нажимом повторили ему. И чуть тише добавили,- Это касается Не Мина... Где-то к полуночи три заклинателя взмыли над спящим Гусу... *** Он больше не может так. Ему страшно. Тупое ощущение вины терзает грудную клетку, стараясь то ли ее распороть, то ли просто переломать все кости внутри. Хуайсан медленно оседает на пол, впиваясь окровавленными пальцами в растрепанные пряди волос. Он начинает седеть. Но это так, мелочь. Важно лишь то, что он действительно не знает как помочь ребенку, чьи детские кошмары вышли за рамки дозволенного. Что же он сделал не так? Веревки туго стягивают детские запястья, приковывая к ножкам кровати. Чтобы даже не пытался снова разодрать шрам на шее или оставить новые на лице. Вообще, сейчас Мин уж очень сильно напоминал Минцзюэ, когда тот лежал в тайных комнатах юдоли, сшитый шелковыми нитями и перетянутый цепями для пущей безопасности. Но тогда не было страшно. Тогда было обидно, больно, зло. А сейчас страшно. Пламя в свечах легко кочнулось и приняло странное, неестественное положение. Тени дрогнули, и плоские черные когти коснулись подол кровати Мина. Хуайсан лишь в ужасе распахнул глаза и безмолвно открывал рот. И когда тварь подобралась совсем близко к мальчику, мужчина опомгился: вложив в удар все духовные силы, он метнул пару медицинских игл в сторону существа. Тот быстро убрался в угол, оставляя после себя лишь сгустки темноты. -Глава клана! Дверь широко распахнулась, и в комнате появилась Жулдызай вместе с Усяня и Ванцзи. Последние лишь коротко кивнули в знак приветствия. - Не-сюн,- начал заклинатель в черном,- Что произошло? Кроме того, что нам успела рассказать госпожа Жулдызай. - Какая-то тварь... Из темноты...- мужчина испуганно зажмурился, а потом выкрикнул,- Вей-сюн, я тебя умоляю: помоги а-Мину! Прошу! Именно сейчас его просьбы искренни, его слезы по-настоящему наполняют глаза, а страх не является чем-то поддельным. Мелодия флейты отразилась успокоением в измученной душе, и только когда дыхание Мина выровнялось и шрам перестал кровоточить, Хуайсан позволил себе впасть в обморок. *** Мин стоял посреди огромного зала, увешенного гобеленами со знаками солнца. Вокруг- лишь свечи, отбрасывающие какие-то неправильные тени на стены. Вдруг послышались слишком знакомые голоса: - Ты сошел с ума! Так нельзя! - Можно, если это стоит того. - ...Путь тьмы искажает... - И что же?! Тело? Душу?! - Рассудок! Он всегда искажает рассудок! Посмотри, что стало с отцом? Его душа мертва, а в памяти лишь тупая установка на убийства! - Вы только взгляните на этого праведника, который убил бесчетное количество людей! Что, Сюй-гэ, так и будешь вилять хвостом как жалкая псина? - Чао-эр, нарываешься.... - Только взгляните на него! Наша главная шавка научилась скалить зубы! Да ты же... Послышались звуки сильных подзатыльников, и юноши болезненно ойкнули. - Матушка, мы тебе не Леи! Вот ему давай подзатыльники! - Надо будет- и ему дам. А вам, два моих драгоценнейших, хотелось бы вырвать языки и хорошенько вымыть рты. Уже совершенно за собой не следите. Чао-эр, это в первую очередь касается тебя! - Но... - Поговорите мне еще тут! Живо отсюда! Звон каблуков разнесся по длинным коридорам, оставаясь эхом в стенах. Женщина лишь глубоко вздохнула и открыла двери в зал, где стоял Мин. Холодные руки с силой толкнули мальчика вперед, заставляя коснутся холодного пола щекой. Но все поплыло, оставаясь где-то внизу, и Мин уже в абсолютной темноте слышит, как кто-то кричит и хрипит от боли, срываясь на громкий вой и плач. Кто-то подошел сзади, прислоняясь мокрой от крови ладонью к затылку мальчику. - Не Мин, выслушай мою скорбь: я всю жизнь ненавидел свою мать, братьев... Всех ненавидел. Я чувствовал себя несчастным, потому что всегда был вторым. И я всегда хотел доказать, что я лучше, достойнее, что я господин. Но в итоге... Вань Чао грустно вздохнул и продолжил:

- Путь лежит неблизкий: Вверх по утесу. Оступившись, вниз Сорваться так просто!

- Ничего себе, Чао-какао, и это вызвало столько проблем! Все, мой хороший, тебя ждет перерождение. Но мы все еще следим за твоим поведением!- знакомо-незнакомый голос весело рассмеялся. Мужчина взглянул на свои руки, которые медленно раскалывались на множество осколков. - Прости меня, Вэнь Леи... *** Мин громко вскрикнул и хотел уже вскочить, но веревки мгновенно отбросили его назад, заставляя упасть на кровать. - А-Мин! Слава Небесам...- сказала где-торядом бабуля Жу. Но мальчик лишь моргнул, пытаясь скрыть мелкие слезинки, почему-то появившиеся на глазах. - Я отдаю всю жизнь тебе...