Я отдаю всю жизнь тебе

Утро Сладко потянувшись, женщина кое-как справилась с оковами теплого одеяла и босыми ногами прошагала к успевшей за ночь остыть печке. Подкинув несколько полешек и раздув пламя, Жулдызай громко зевнула. Надо будет отчитать служанок, отвечающих за растопку печей: на дворе зима, а юдоль стынет быстро, потому и топить нужно чаще. Ну ладно. Это позже. Деревянный гребень легко скользит меж шелка седых волос, которые тут же превращаются в косу. Клановые одежды уже по-родному ложатся на плечи, а ремни туго перетягивают рубашку на запястиях. Все как всегда. Жулдызай никогда не меняется. Бесшумно проскользнув в комнату Мина, женщина недовольно поежилась и скривила губы. Во-первых, было очень-очень холодно. Во-вторых, вчера этот маленький поганец баловался с другим, более взрослым, поганцем, и теперь по всему полу были раскиданы кисточки, баночки с красками и остатки штор, на которых сейчас мирно посапывает Вейба. Между прочим, сейчас эта "маленькая собачка" занимала четверть помещения, а по высоте едва не доставала до дверного косяка. А еще с ней надо гулять... Наверное, где-то в глубине души Жулдызай сейчас хочет поубивать каждого, кто создает ей эти проблемы, но нет. (Она бы могла посоревноваться с Лань Ванцзи в количестве эмоций в подобные моменты) Разбудив эту махину и прогнав ее на улицу, женщина легко коснулась щеки мальчика. - Конжиги, пора вставать. Мин недовольно поморщился, буркнул что-то из репертуара "сейчас-еще-пара-фэней" и по-сильнее укутался в одеяло. - А-Мин, солнце уже высоко! - А мое желание идти куда-нибудь очень низко,- прошептал мальчишка, садясь на кровать, но все еще не открывая глаз,- Как же холодно... - Свежо,- поправила его бабуля, смотря на огромную капну черных волос,- Мин, вот это свое творение будешь сам расчесывать. И убираться тоже будешь сам. Тем более, до начала занятий есть еще время. - Ну ба... - Метлу в руки и пошел! Раз бардак натворили, будьте добры и убрать его. У а-Ли нет столько времени, чтобы убирать ваш кошмар. Возможно, подобный способ воспитания не очень правильный для наследника, но кто осмелится это сказать в лицо той, от взгляда которой любые другие методы покажутся ангельскими? Поэтому лучше не сопротивляться. Проследив за самим процессом уборки и за тем, чтобы Мин, сытый, умытый и опрятный, прошагал на занятия, Жулдызай отправилась будить "недоразумение по больше", если он, конечно, еще ложился. Будь все как раньше, это за нее сделал бы Минцзюэ, строго отчитав диди за бездумность и погоняя на тренировочное поле. Но его... Подняв несколько исписанных листков с пола, женщина прочитала слегка поплывшие фразы "Зерно-.... Перерасчет на прошлый год-... Убыток-....". М-да, не ложился. Уставший и полусонный, Хуайсан неровными столбиками выводил расчеты, касаемые закупаемых товаров у Ланьлина. - Итого выходит,- бормотал мужчина,- Три тысячи восемьсот двадцать два... Не сходится... - Глава клана?- Жулдызай с сочувствием осмотрела помятое зеленое ханьфу,- Вы поспать не планировали? - Я могу поспать лишь... Восемьдесят четыре мешка... Не знаю... А тут выходит семьдесят три... - Сейчас у вас выйдет переутомление!- грозная рука выхватила кисть,- А это доставит мне куда больше проблем, чем перерасчет мешков с зерном. Спать. Живо. Уложив отнекивающегося господина, Жулдызай легко села за стол, разложила свитки и пергамент в стопочки и, слегка обмакнув кисть в чернила, принялась исправлять ошибки... Полдень. -Гла...! А-Жу, а ты тут что забыла? Тауэн недовольно воззрился на женщину, восседавшую на месте главы. Та лишь недовольно цокнула языком, повела уставшими плечами и произнесла: - Глава спит, и что тебе надо? - У тебя же сегодня выходной? - И он начнется сейчас. Ты не ответил на вопрос. Погоди, нет,- Жулдызай широко улыбнулась и замахала руками,- Дай я угадаю! Это из-за Не Мина? - Промахнулась,- Тауэн победно сощурил черные глаза,- У меня дочь родила мальчика, хочу на неделю отгул взять, с внуком побыть. - Прими поздравления,- женщина одобрительно качнула головой,- Ладно, замолвю я за тебя словечко! А теперь мне на мой отгул пора. - Опять туда полетишь? - А как же? Сегодня у нее день рождения... Надо навестить. День В окрестностях некогда великой империи сейчас абсолютно безлюдно. Нигде не зажжены факела, нигде не горят фонарики, никто не снует сквозь улочки между домами. На Безночный город опустилась тьма. Интересно, сколько же лет потребуется, чтобы все рассказы превратились в изящные легенды, и люди смогли бы также гордо называть себя "потомками клана Вэнь"? Наверное, лет сто или чуть больше. Знойный дворец- одно большое и прекрасное произведение искусства. Высокие колонны, бесконечные коридоры с дорогими гобеленами, медные зеркала во всю стену- так все здесь было до Аннигиляции. Теперь же окрызки ткани летают по пустым пролетам, вьюн распускал свои цветы около разломленных дверей, и все застыло в абсолютном безмолвие, словно время здесь остановило свой ход. Пройдя далеко вперед, Жулдызай остановилась подле закрытых створок и, прочитав заклинание, прошла сквозь них. Лишь в два места войны Ланьлина не смогли добраться: смотровая башня и сад мадам Вэнь. Почему войны только Ланьлина? В Гусу Лань запрещено глумление, клан Не никогда не опустится до воровства, впрочем, как и адепты клана Цзян. Вот тут-то ланьлинцы и проявили свою жадную натуру: все драгоценности, даже те, что были на трупах, снимали и оскверняли. А духовное оружие? Тут уже и говорить не имеет смысла... Но клан Вэнь не зря считался великим: они еще век назад смогли придумать такое заклинание, чтобы его нельзя было разрушить кому-попало. Им наделили главный стратегический пункт- смотровую башню, в которой до сих пор лежат нетронутыми свитки по медицине и картографии, а еще сад, который с таким упорством защищала госпожа Вэнь. Видимо, это она и наложила на него такое заклятие... Здесь росло много деревьев: хвойные, лиственные, плодовые. Несколько кустов с розами и белыми пионами обрамляли вход, и создавалось ощущение, будто ты попадаешь в совершенно иной мир, где нет лютой зимы, где нет горести и печали, где все живет и цветет. Золотые канарейки летают меж широких крон, поют соловьи, прячась в тени деревьев, громко пролетают разноцветные стрекозы. Единственное, пожалуй, что являлось здесь новым, так это четыре небольших холмика, со временем покрывшихся травой и цветами. Конечно, прошло чуть меньше тридцати лет с Аннигиляции, а их могилы удалось привести в порядок лишь после смерти Вей Усяня. Малахитовая курильница знакомо задымилась, создавая легкую пелену приятного аромата. Жулдызай иногда мечтала о том, чтобы всего того, что произошло до Аннигиляции, не было. Потому что в тот момент, когда клан Вэнь действительно нуждался в помощи, когда восемнадцатилетний Вэнь Жохань только-только взошел на престол, когда кризис в Цишане достиг своего пика, остальные кланы заклинателей отвернулись от них... - Мадам Вэнь,- женщина слегка улыбнулась,- Ваша последняя просьба скоро будет исполнена. Ваш младший сын растет хорошим и счастливым человеком. Надеюсь, вы там счастливы вместе со своей семьей. Солнце опускается к горизонту, а ей надо еще кое-куда слетать... Вечер Храм семьи Не- достаточно аскетичное место: ни золотых вензелей, ни дорого дерева, ни драгоценных самоцветов. Лишь камень. Но каменщики Цинхэ хорошо постарались: огромные, высотой в три чжаня, воины с саблями, направленными в воздух, строго охраняют вход в Храм Предков от злых духов. А внутри возвращается фигура быка- спасителя клана Не. Жулдызай с опаской посмотрела в глаза животного. Такие белые. Такие живые. Такие жуткие... *** Медленно, прядь за прядью, распадается сложная, "детская" прическа. Заколки падают вниз, ленты спадаютс кос, и "детские" рожки покидают голову. После того, как их сняли, назад пути нет, и только Хуайсан теперь имеет право носить маленькую корону, как второй наследник семьи. По традиции клана Не, сложную, детскую прическу после дня ношения долго расплетают, напевая обрядовые песни. Минцзюэ слегка смял подол простого ханьфу. Ему страшно. Очень страшно. Слезы застыли в усталых глазах, и печаль надолго сковала душу. Все. Закончились игры- началась реальность. Мужчины, чей возраст чуть ли ни в два раза больше возраста Минцзюэ, провожают мальчишку к ритуальному столу, на котором лежит связанное животное. По легенде, родоначальник клана, Не Сьен, имел множество родственников и прекрасную жену, Ай Ши, которая принесла ему семерых сыновей и троих дочерей. Главным приданным Ай Ши был огромный черный бык, который мог за день вспахать целое поле. Но вот настали тяжелые времена: засушливое лето без урожая и голодная суровая зима. Решился тогда Не Сьен зарубить быка. Рассказал он об этом жене, и залилась она горькими слезами, умоляла не убивать ее верного друга. Вдруг явился пред ними дух животного и сказал, что зла он на них не держит и могут они его убивать. Связали быка мужики, принесли лучший топор. Зарубил Не Сьен животное, накормил всю семью. А когда умер Не Сьен, явился дух и к его старшему сыну, приказав зарубить своего сына для подношения предкам. Так и повелось в клане Не: каждый новый глава зарубает тем самым топором потомка черного быка госпожи Ай. Топор слишком знакомо лег в юношескую ладонь. Первое убийство- всегда страшно. Занеся оружие над головой, Минцзюэ начал читать молитву для упокоения души, стараясь смотреть куда-нибудь, кроме глаз быка. Ходили слухи, что сабля дает сил и убийство уже не кажется таким ужасным процессом. Но сейчас, когда в руках лишь старый топор, он не желает смерти... "Прости меня" Разрубив ребра, в руки легло горячее, еще бьющееся сердце. Минцзюэ откусывает от него и с трудом проглатывает. Старейшая женщина в семье Не рисует на лбу юноши особые знаки война, оставляя нетронутыми лишь капли крови, стекающие по подбородку. Ему вручают его саблю и ведут к главному входу в Нечистую юдоль, где собрались все жители Цинхэ, облаченные в яркие одежды клана. Его руки дрожат, и, чтобы это скрыть, Минцзюэ резко поднимает Басю в воздух и громко кричит: - Жестоки к жестоким! - Жестоки к самим себе!- отвечает ему народ... *** Жулдызай вновь зажгла курильницу и сделала три поклона. Она уже давным-давно уверилась: Не Минцзюэ и его родители гордятся Хуайсаном и желают ему лишь добра. - Ба...- Мин стоял сзади и внимательно рассматривал таблички с именами,- Мне же тоже надо поклониться. Мальчик сторательно складывал руки, стараясь скрыть свою робость. Он сам редко заглядывал в Храм Предков, да и те моменты являлись наказанием за непослушание. Но сейчас... - Бабуля, кто такой Не Минцзюэ? - Это...- И тут мысли спутались в очень тугой клубок. Не Юнксу, "отец" Мина, умер, когда Хуайсану было шесть, а Минцзюэ без месяца пятнадцать, но Мину то сейчас только девять, и как ему объяснить эту нестыковку времени? - Конжиги, - голос предательски дрогнул,- Когда-то у тебя был... еще один старший брат. Он умер от искажения Ци задолго до твоего дня рождения. Твой дагэ был убит горем и не мог ни есть, ни спать, ни здраво мыслить. Поэтому его единственным спасением оказался ты... Но,- женщина подняла палец вверх, призывая к тишине,- Никогда не упоминай о нем при Хуайсане. Ты причинишь ему огромную боль, сам того не подозревая. Договорились? - Договорились, - мальчишка вздохнул,- А ты мне про него расскажешь? - Расскажу, конечно... Ночь Проверив домашнюю работу Мина и знатно поругав его за огромные кляксы чернил, Жулдызай уложила ребенка в постель, устраиваясь рядом и понимая, что вот она- ночь вранья. - Ну?- Жулдызай дернула плечом, - И что же тебе, конжиги, рассказывать? - Ммм,- протянул мальчишка, пожимая губами,- Давай ты расскажешь все! - Все- это много. Давай что-то одно. - Внешность? - Пойдет,- она незаметно выдохнула,- Он и моим подопечным был, кстати, и по характеру тот еще балагурщик. Ну, будь ему лет тридцать... Высокий, даже выше господина Вея, широкоплечий, множество шрамов на теле, изумрудные глаза, мохнатые брови... - Ба, это же... Ну... Я? - А я и не скрываю, что вы похожи. Оба в отца пошли: и внешностью, и характером. Только Хуайсан в матушку вашу пошел: такой-же хитрый и такой-же внешне хрупкий. Так, что там... А, да! Сабля у него была мощная, силы в ней- уйма. Почитал Минцзюэ традиции клана, но... Голова мальчика безвольно упала на женское плечо. Спит. Заглянув в кабинет главы, Жулдызай неодобрительно скривила губы. - Хуайсан!- громко прошептала она,- Спать! Живо! Тот простонал, но все же выполз из-за стола и прошагал в свои покои. А в ее комнате все так же холодно. Не топят. - А-Ронг! А-Сонг! Две девчонки, лет двадцати, быстро оказались рядом, опустив взгляд в пол. - Да, госпожа Жулдызай? - Печи холодные. Почему не топите? - Мы топили,- Сонг робко пожала плечами, - Но дров еле хватило на господские покои. - Почему не предупредили? - Нам сказали ждать,- Ронг свела бровки к переносице. - О, Небожители, - Жулдызай устало потерла виски,- Ладно, поговорю я с торговцем. Тогда вот вам задание: в прачечной одеяла лежат, и вам нужно разнести их во все комнаты. Быстро. Девчонки коротко присели и мигом побежали в коридор. Женщина закатила глаза. - Дурехи... Полночь Серебряные пряди легко расплывались под умелыми руками. Завтрашний день обещает быть интересным...