daydream/nightmare

Какой-то парень пиздит кейс с бриллиантами прямо из-под носа у Чана, и Хан ржет в рацию, даже не вспоминая (или просто нагло игнорируя) о том, что его слышат все. У Чанбина рядом с ухом чертыхается Ли Ноу, а Уджин пытается перекричать всех чуть ли не срывая голос. - Чан, блять, - орет он, пытаясь почти спокойно сказать, что их всех кастрируют за то, что они проебали до хуя миллионов. - Пиздуй за ним, пока еще можешь. Или я беру мелких и съебываю на Кубу без тебя. Чанбин фыркает, глотая в себе ехидное «папочка, блять». Но вот то, что Уджин съебет с Феликсом и Чонином - даже не вопрос. Он их прямо уж слишком опекает. Чан бурчит в рацию что-то неразборчивое, и Чанбин срывается с места, пытаясь проанализировать, куда мог съебаться их до хуя наглый вор. И что он с ним сделает, когда заберет кейс. Он сворачивает в подворотню рядом с казино и натыкается на нереально красивого парня, что жмется к стене, и почти незаметно прячет в руке нож. Почти - для обычного человека, но у Чанбина шестое чувство обострено как пиздец, и опасность он ощущает похлеще собаки. - Это наше. - Не вижу нотариально заверенных бумаг, - отвечает ему парень и прищуривается. В глазах - ни капли испуга, а только легкое нетерпение и вроде как азарт. Хотя его пальцы и дрожат. - Трупу их представлять не буду, - Чанбин разминает шею и тоже достает нож. Уж он то точно не проиграет в схватке, где есть холодное оружие. Не даром же его имя знает почти каждый наемник. - Надеюсь ты меня развлечешь. Парень кидается первым, а потом происходит что-то странное. Чанбин слышит только громкий выстрел, и лишь успевает подхватить чужое (ни хуя не легкое) тело, а на грязный асфальт начинает капать кровь. Он бы успел убить троих, что влетают в переулок, хватают кейс и съебывают подальше. Но зачем-то зажимает рану и просит Уджина помочь. * Хёнджин приводит к ним Сынмина, и тот буквально за полчаса делает им новые паспорта, прикрывает им тылы и просит залечь на дно на пару месяцев. Чан радостно кивает, тискает его, как щенка и умоляет остаться, потому что он мечтал о хакере с самого начала. - Мы не настолько знакомы, - ухмыляется ему Сынмин, вроде как все еще пытаясь казаться милым и наивным. - И я люблю брюнетов, - и прищуривает глаза. Чанбин закатывает глаза, думая, что все это крайне пиздецово и уходит в комнату, где обосновался еще не до конца вылечившийся Хёнджин. И зачем-то садится рядом с ним на постель. - Ты мне так и не ответил, зачем спас меня, когда у тебя была возможность забрать кейс, - Хёнджин говорит тихо и не смотрит в глаза. В безразмерной футболке Чана и его же брюках он выглядит чересчур трогательно, что хочется его прижать к себе и гладить по волосам. Чанбин хмурится от своих мыслей и протягивает пальцы к его щеке. Темные и покрытые тонкой сеткой шрамов, они выглядят крайне странно на чужой белой коже, что он пытается их тут же убрать, но не успевает. - Пожалуйста, скажи, - Хёнджин прижимается щекой и закрывает глаза. Чанбин не знает, что сказать, ведь и сам не до конца себя понимает. Просто ему вдруг хочется, чтобы он - рядом. Желательно живой и теплый. Он притягивает Хёнджина второй рукой к себе, и чувствует, как тот обнимает за шею. - Ты - теплый, - тихо говорит он и прижимается губами к виску. Но на вопрос так и не отвечает. * Хёнджин клеит ему на царапины смешные пластыри, и Чанбин еле сдерживает в себе порыв уложить его на стол и оттрахать его, чтобы до сорванного голоса и синяков на теле. Между ними все сложно, почти непонятно, и все, что он сейчас может - смотреть на розовые пластыри на своих пальцах. - Вот вроде и до хуя умелый, но блять, - тихо матерится Хёнджин, прижимая вату с перекисью к длинной царапине на тыльной стороне ладони. Чанбин смотрит на чужие тонкие пальцы и сдается. Ему правда сложно со своими чувствами, потому что он прекрасно помнит, как больно терять тех, кто ближе всего. Ему не хочется снова строить свой мир из руин, если он потеряет его. Но черт подери, как же ему будет жить, если Хёнджин… - Я буду аккуратнее, - хрипло говорит он, сжимая в руке чужие пальцы и не обращая внимания на вновь открывшуюся рану. - И ты будь, ладно? - потому что он не может быть всегда рядом. Хёнджин тянется к нему, утыкаясь в шею и выдыхает: - Обязательно. * Чанбин целует длинные шрамы на белой спине и слышит тихий стон, когда он прикасается губами к синяку у самых ребер. Он сам его поставил, случайно, когда оттолкнул к стене, чтобы их не расстреляли. Хёнджин в его руках подрагивает и тянется рукой к его волосам, поворачиваясь к нему лицом и съезжая по стене немного вниз: - Зачем ты опять..? - у него в глазах столько вопросов, и он подрагивающими пальцами касается свежих ран на плечах, ребрах и боку. Он словно боится сделать больно, если притронется сильнее, но Чанбин в ответ целует как в последний раз. - Ты лучше всех бриллиантов, Хёнджин, - говорит он, прижимая к себе ближе. - Я оказывается это понял с самого начала. Он дышит ему в волосы, удерживая сползающего Хёнджина, и прикрывает глаза. Тонкие пальцы вплетаются ему в волосы. - Я тебя тоже. Чанбин хрипло смеется. И снова целует.