***
… Продолжая натирать пол в одной из пустых комнат пансиона, Мэллори стёрла тыльной стороной ладони испарину со лба и устало выдохнула. Ее руки совсем не привыкли к подобной работе, а что уж говорить о спине, которая страшно болела при каждом новом движении. И все же, это было лучше, чем в очередной раз получать пощечины и пинки от покойного мужа. Успокаивая себя, девушка бездумно посмотрела в распахнутое окно, откуда виднелась городская ратуша на фоне пасмурного серого неба. Несмотря на то, что март месяц уже подходил к концу, в Салеме по-прежнему царила паршивая погода: холодные ветра, колючая морось, а иногда улицы и вовсе накрывало непроглядным ливнем. Еще повезло, что при недавней утренней прогулке до кладбища Мэллори случайно не настиг ураган. После знакомства с графом Лэнгдоном девушка находилась в довольно смешанных чувствах. На первый взгляд, мужчина не показался ей жадным до денег и власти ублюдком, но с другой стороны — всегда ли стоило верить глазам? Уж сколько воспитанниц пансиона были отданы замуж, порой даже влюбляясь в своих будущих супругов при первой встрече. Не проходило и месяца, как новоявленные невесты начинали заливаться слезами от горя. Кто-то лупил своих жен по пьяни, кто-то из ревности, а кому-то и вовсе не нужно было весомых причин, чтобы лишний раз распустить руки. Подобных историй Мэллори наслушалась вдоволь, так что каким бы безобидным не показался гость из Франции, это еще ни о чем не говорило в его пользу. Самое главное, что волновало девушку — чтобы ее заброшенные удочки не пропали даром. После всех её стараний привлечь внимание Лэнгдона в их короткую встречу, Мэллори уже второй день дожидалась от него хоть каких-нибудь действий в ответ: письма, личного визита… Хоть что-нибудь! И в то же время побаивалась, как бы Миртл Сноу и Корделия не успели сосватать графу красавицу Мэриан. А вдруг ее усилия в итоге окажутся напрасны? Ведь хуже всего в этой ситуации то, что будучи служанкой в пансионе, Мэллори больше не имела возможности вырваться отсюда в любое время, когда ей только заблагорассудится. Сидя здесь, как канарейка в клетке, девушка была вынуждена мучиться в ожидании и неизвестности. — Эй, Мэллори, — вдруг прозвучал тихий голос одной из горничных, заглянувшей в комнату через приоткрытую дверь, — там тебя спрашивает какой-то господин. — Что? — вздрогнув всем телом, переспросила Мэллори, резко вскинув взгляд. — Какой господин? — Кажется, Лэнгдон, если я правильно расслышала, — пожала плечами горничная. — Хочет тебя видеть. Ты подойдешь, или прогнать его? — Дай мне пять минут, — сипло отозвалась девушка, подскакивая с пола и на ходу начиная расстегивать холщовое платье, — я только переоденусь…Молодой граф
3 июня 2020 г. в 13:09
— Доброго утра, сэр! — с улыбкой поприветствовал Майкла Ричард, распахивая перед тем входную дверь. — Похоже, проповедь в этот раз затянулась?
Ричард Шелби вот уже пятнадцать лет работал камердинером при мистере Роквуде, а с приездом молодого господина Лэнгдона, охотно предложил ему свои услуги. Впервые познакомившись с ним, Майкл был немало удивлен, как этот улыбчивый мужчина с острым чувством юмора до сих умудрялся уживаться в Салеме среди закоренелых пуритан. Однако на подобные вопросы Ричард лишь со смехом отмахивался, объясняя все тем, что слишком привык к насиженному месту и попросту не хочет изводить себя переездами.
— Боюсь, я туда так и не дошел, — рассеянно ответил Майкл, стаскивая с плеч черный камзол.
— Хм, — задумчиво протянул камердинер, смерив господина внимательным взглядом, — и судя по вашему лицу, смею предположить, сумели найти куда более приятный досуг?
— Ну, — смущенно усмехнулся мужчина, отводя глаза в сторону, — не то чтобы…
— Неужто после француженок вас угораздило положить глаз на кого-то из пуританок? — с хитрой ухмылкой переспросил Ричард, сопровождая Майкла в гостиную и отодвигая перед ним бархатное кресло. — Главное не торопитесь с выводами, сэр. Возможно на вас просто повлияла смена климата. Изволите принести вам кофе?
— Да, благодарю, — все еще потерянно кивнул Лэнгдон, глядя куда-то в пустую точку перед собой.
Как только горничная поставила на стол маленькую фарфоровую чашку, наполненную ароматным напитком, а Ричард снова занял место у камина, подпирая каменную кладку плечом, Майкл неуверенно спросил:
— Ричард… А ты ведь знаешь всех, кто живет в Салеме?
— Почти всех, — невозмутимо пожал плечами камердинер. — Я так понимаю, сэр, у вас вопросы о ком-то конкретном?
— Хотел бы немного узнать о Мэллори Доусон, — чувствуя себя довольно неловко, признался Майкл, отпивая кофе. — Тебе что-нибудь известно об этой девушке?
— Боюсь, все, что касается юных леди, выросших в пансионе мисс Гуд - это тайна, покрытая мраком. Даже для меня, — с понимающей улыбкой объяснил камердинер. — Но я успел немного понаблюдать за бедняжкой, когда ее спровадили замуж года три тому назад.
— То есть, этот брак состоялся не по согласию? — осторожно переспросил Лэнгдон, хотя уже и так догадывался об ответе.
— Если бы вы, сэр, хоть раз увидели мистера Доусона, пока он еще не слег в могилу, у вас бы вряд ли возникли подобные вопросы, — усмехнулся Ричард. — Хоть о покойниках плохо и не говорят, но слов из песни не выкинуть. Эдвард Доусон слыл не очень хорошим человеком. Тот ещё был мерзавец и скряга, если спросите меня. А может в ростовщики других и не берут...
— Это все ясно, — хмуро пробормотал Майкл, дернув бровью. — Но я просил рассказать о его жене.
— Одно вытекает из другого, сэр, — развел руками мужчина. — Честно говоря, когда состоялся их брак, я никак не мог поверить, как это Доусону разрешили взять в супруги настолько юную девицу. Только потом мне рассказали, что крошке на самом деле исполнилось четырнадцать, но видели бы вы ее во время церемонии... Доусон как будто вел собственную внучку под венец. Старый извращенец, хоть постыдился бы.
Невольно передернувшись от отвращения, Лэнгдон тихо переспросил:
— И при всем этом Салем до сих пор считают землей пуритан? Даже в Париже такого бы не допустили. По крайней мере на законных основаниях.
— Лордам Салема всегда выдавались поблажки и индульгенции, — невесело хмыкнул камердинер. — Что же касается молодой супруги Доусона… Я не припомню, чтобы хоть раз видел, как она пререкалась с мужем. Тише воды, ниже травы — вот только Доусону это не мешало колотить ее изо дня в день. Сам свечки не держал, но так говорила местная прислуга. Слава Иисусу, бедняжка наконец отмучилась.
Тяжело вздохнув, Майкл прошелся по уютной гостиной невидящим взглядом. Нельзя было сказать, что печальный рассказ Ричарда сильно отличался от его собственных домыслов. Но одно дело - строить догадки, а совсем иное - узнать наверняка. И до чего же противно и гадко стало на душе! А всему виной — его крайне обостренное чувство справедливости. Старшая сестра Элизабет вечно подтрунивала, что ее братишка был не в состоянии спокойно пройти мимо униженных и оскорбленных, даже если это порой выходило ему боком.
Родившись в семье графа Эммерсона и леди Изабель, став будущим наследником имений в Лондоне, Париже и Марселе, мальчик с самых малых лет был отдан в руки учителей, профессоров и строгих гувернанток, чьим долгом было вырастить из него достойного продолжателя своей знатной фамилии. Несмотря на нагруженный график уроков и занятий, Майкл по сей день вспоминал свое детство с особой теплотой. У него всегда находилось время и на игры с сестрой, и на простое невинное озорство, коим грешили все малые дети.
Как только семья перебралась из туманного сырого Лондона в Париж, радости мальчишки не было предела. Все здесь казалось таким необычным и интересным, и даже французский язык, так упорно вбиваемый в голову преподавателями, наконец-то смог в полной мере ему пригодиться. Майкл оказался искренне влюблен в эти цветущие лавандой поля, в яркое солнце и шумный город, где каждый день происходило что-то любопытное. Париж влек к себе сотни деятелей искусств, постоянно открывались новые театры и выставки, которые Майкл охотно посещал вместе с матерью и сестрой. Жизнь маленького лорда Лэнгдона еще долгое время казалась ему неизменно радужной и беззаботной, однако постепенно взрослея, он стал замечать намного больше, чем видел раньше. Бедность, голод, болезни, жестокость властей: все то, что творилось за воротами богатых поместий. Некоторое время мальчик наивно не мог понять, отчего корона, которая могла спокойно позволить себе купаться в золоте, совершенно не замечала нужд своих голодающих подданных, однако печальное прозрение не заставило долго себя ждать.
Примерно в те же годы Майклу довелось столкнуться с осознанием, что чужое богатство и достаток вызывают в остальных не просто зависть, а самую настоящую ненависть. Сколько раз люди проклинали отца, несмотря на все его пожертвования, регулярно отчисляемые от собственных капиталов. Сколько раз сочиняли небылицы о том, что семейство Лэнгдонов, как и остальные лорды, пьют кровь детей и забивают своих слуг до смерти. И было абсолютно бесполезно убеждать людей в обратном, они продолжали верить в то, во что сами хотели.
Достигнув тринадцати лет, Майкл считался уже достаточно взрослым, чтобы самостоятельно выходить в свет и высказывать свое мнение при посторонних. Порой из уст мальчишки звучали такие суждения, что родителям еще долго приходилось извиняться и оправдываться перед гостями. А некоторые даже шутили, что из юного графа Лэнгдона растет будущий революционер. Майкл нисколько не стеснялся озвучивать свое недовольство социальным неравенством и излишне высокими налогами, чувствуя себя при этом невероятно важным и умным, как будто его слова могли иметь какой-то значимый вес перед обществом. Не зная что и делать с сыном, который упрямо продолжать лезть в политику, отец нашел весьма банальное, но эффективное решение проблемы, он познакомил его с одной молодой леди. Лэнгдон старший решил, что тринадцать лет — уже вполне подходящий возраст для того, чтобы мальчику наконец-то стать мужчиной. А там гляди, еще и дурь из головы повылетает, если повезет.
План отца увенчался успехом. Резко окруженный женским вниманием, Майкл надолго выпал из привычного ритма жизни. Сложно было пересчитать, сколько раз мальчишка успел влюбиться, расстаться и снова проникнуться чувствами к очередной барышне, романы с которыми обычно не тянулись дольше пары-трех месяцев. Свободные нравы Парижа нисколько не препятствовали любовным похождениям юных вельмож. А уж найти во Франции хоть одну девушку, сумевшую сохранить невинность до свадьбы — было такой редкостью, что считалось скорее исключением из правил. За подобными приключениями Майкл и сам не заметил, как ему наступил уже шестнадцатый год.
Став уже куда серьезней и уверенней, молодой граф постепенно начал возвращаться к светским вечерам, на этот раз уже понимая, что стоило произносить перед гостями, а что лучше оставить при себе. Возмужав, Майкл пересмотрел свое поведение и взгляды. В чем-то его мнение осталось прежним, часть вещей теперь казалась детским баловством, но общая суть не претерпела изменений: Лэнгдон по-прежнему остро реагировал на любую несправедливость и жестокость, которые попадались ему на глаза.
Выручая своих друзей из передряг, помогая всем и каждому, Майкл никогда не требовал ничего взамен. Ему было в радость оказать поддержку и помощь тем, кто действительно в них нуждался, и неважно, как часто Элизабет шутила над ним за подобные поступки. Будучи уже замужем, сестра со смехом повторяла, что ее младший братик рискует однажды найти себе в жены обездоленную сироту, перед несчастной судьбой которой не сможет устоять. Майклу же оставалось лишь закатывать глаза в ответ, хотя он и понимал, что в чем-то Элизабет, возможно, была права.
Прошло еще четыре года и Лэнгдон младший, окончательно выйдя из-под опеки семьи, стал вкладывать свои силы и ум уже в серьезную работу. У его внучатого дяди имелся весьма широкий и прибыльный бизнес по разведению лошадей, так что Майкл, недолго думая, решил присоединиться к семейному делу, начав развивать его на территории Франции. И до недавнего времени все шло вполне успешно, пока в дом Лэнгдонов не пришло печальное известие о смерти дяди Роквуда. Понимая, что в границах колонии осталось множество незавершенных вопросов и дел, Майкл принял решение на время перебраться в бывшее имение своего родственника, хотя был и не слишком-то рад отъезду из любимого города. Вот только кто же мог знать, что именно здесь, в Салеме, мужчина встретит кого-то, кто теперь никак не хотел пропадать у него из головы…
— А вы, господин Лэнгдон, так сильно заинтересовались барышней? — спросил Ричард, вырывая хозяина из размышлений. — Если пожелаете, могу передать ей от вас записку, или еще что-нибудь… Но все же, будьте осторожны. Салем - это далеко не Париж. Если вам эти ухаживания еще спокойно сойдут с рук, сама миссис Доусон может оказаться в весьма непростом положении. Надеюсь, вы это понимаете.