Флейта и цинь

Вэй Ин останавливается на границе между светом и тьмой. За его плечами догорает последний отблеск заката, а в цзинши уже горят свечи. Лань Чжань поднимает голову от стопки сочинений учеников, и они встречаются взглядами. — И сегодня не хочешь нарушить правила? — лукаво спрашивает Вэй Ин. Проносится ветер, влетает в цзинши, принося с собой терпкий запах прогретых солнцем трав. — Которые из? — уточняет Лань Чжань. — Разве не скучно ложиться так рано, — уклончиво отвечает на это Вэй Ин и отворачивается. Его манит ночь, и сегодня он совершенно точно не хочет оставаться в цзинши, это видно и по напряжённой спине, и по тому, как он поводит плечами. Лань Чжань поднимается и задувает свечу. Теперь их обступает темнота. — Я не могу убедить тебя остаться? — он подходит ближе. — Знаю, что ты задумал, — Вэй Ин отступает, убегает от объятий. — Но ты только взгляни на эту ночь… Отдай мне свою ленту и позволь увести тебя прочь. С тихим шелестом лента, а вместе с ней и все условности, падает на циновку. Вэй Ин улыбается, и в следующее мгновение их пальцы встречаются. *** Вэй Ин прекрасно знает тайные тропы. С закрытыми глазами сумеет привести куда угодно. Лань Чжань всё равно волнуется за него, когда он спешит вперёд, словно и не думая ни о чём, не глядя под ноги, однако с Вэй Ином никогда ничего не случается. Когда они оказываются на скалистом уступе, вознёсшимся над сонными кронами, устланными туманом, Вэй Ин поворачивается и тихо говорит: — Нашёл это место вчера. Смотри, как только взойдёт луна, здесь станет ещё лучше. Лань Чжань привлекает его к себе. Какой бы яркой ни была луна, она не сумеет сделать мир лучше, потому что он и без того идеален, пока можно прижать Вэй Ина к себе. — Ты не слушаешь, — укоряет Вэй Ин. — Ты не смотришь. — Я смотрю на тебя, — откликается Лань Чжань. — Не для того я привёл тебя сюда, — Вэй Ин коротко целует его. Он не в обиде, не сердится, но не хочет и уступить. Прятавшаяся прежде за тучами луна наконец выпутывается из облачной вуали. Бледный свет осыпается на кроны деревьев, вычерчивает кольца тумана, обрисовывает по контуру камни. Вэй Ин замирает, и в глазах его — восхищение. Лань Чжань знает, что вид перед ними прекрасен, но ничего не может поделать с собой. Куда важнее не эта красота, а возможность видеть, как у Вэй Ина на губах вновь появляется улыбка. — Ты не смотришь, — повторяет он, прижимаясь виском к виску. Они стоят, обнявшись, и луна становится всё ярче. Лань Чжань слушает ночь и запоминает её. Она прекрасна, ещё одна в череде тех, что они проводят так близко друг с другом. *** Даже когда солнечный свет озаряет постель, Вэй Ин не просыпается. Натягивает одеяло на голову, сворачивается клубком и продолжает спать, ни на что не обращая внимания. Лань Чжань тоже не выспался — они вернулись незадолго до пяти часов, и ему выпало едва ли два кэ сна, но привычка превыше усталости. Он не будит Вэй Ина, как будто тот может выспаться за двоих, ведёт себя тихо, хотя и без того обычно ступает бесшумно. — Учитель Вэй сегодня не придёт? — спрашивают за завтраком ученики. Лань Чжань только качает головой. Лань Сычжуй ловит его взгляд и делает вид, будто вовсе не хочет улыбнуться. После, когда Лань Чжань направляется в Зал просвещения, нагоняет его на дорожке и, выровняв шаг, спрашивает: — А если я передам ему коробочку сластей, он сумеет проснуться? Лань Чжань усмехается. — Можно попробовать. Лань Сычжуй почтительно кланяется и тут же исчезает из виду — правило о том, что в Облачных Глубинах нельзя бегать, он нарушает чаще всего, но Лань Чжань делает вид, что подобного не происходит. «Иногда, — не устаёт повторять ему Вэй Ин, — ты должен научиться закрывать глаза». Лань Чжань соглашается. Если бы это было в его силах, он бы переписал правила клана Лань, потому что прекрасно знает, в чём их слабость. Он рассказывает ученикам о нечисти и задаёт вопросы, слушает ответы и поправляет, он терпелив и спокоен, но время тянется так медленно, и никакого терпения не хватит, чтобы выдержать пытку. Вэй Ин, наверное, всё ещё спит, а без его улыбки и день не хочет становиться днём. *** Вернувшись с занятий, Лань Чжань застаёт Вэй Ина за поеданием сладостей. Перед ним разложены тушь, кисти и пустые талисманы, на бумаге ещё не появилось ни одной черты, слишком уж заклинатель увлечён коробочкой, в которой уже проглядывает дно. — Посмотри только, что нашёл для меня А-Юань, — хвастает он. — Кто бы знал, что из такого взбалмошного ребёнка ты сумеешь вырастить столь почтительного сына. — Доброе утро, Вэй Ин, — Лань Чжань садится рядом. — Придумал что-то новое? — Что?... А, талисманы, — Вэй Ин разминает плечи и, отправив в рот ещё один засахаренный орех, берётся за кисть. — Слышал, что у учеников закончились талисманы для призыва нечисти. — Они должны сами уметь их изготовить, — напоминает Лань Чжань. — Не лучше ли, если я буду приносить пользу, — ворчит Вэй Ин. — А они запомнят правильные начертания! Их работа всегда так небрежна… Его линии размашисты и неровны, и Лань Чжань чуть заметно улыбается. *** Незаметно наступает вечер. Вэй Ин снова замирает на пороге, и в нём чувствуется готовность бежать, растворяться в ночи, но он отворачивается и смотрит Лань Чжаню в глаза. — Я не дал тебе выспаться, — улыбается он. — Сегодня ты должен лечь вовремя. Лань Чжань послушно откладывает кисть и поднимается. — Всё готово к омовению, — напоминает Вэй Ин. — Хочешь, я помогу тебе?.. Он закрывает двери, отгораживаясь от ночи, подходит ближе и распускает пояс Лань Чжаня. Спорить бесполезно, и Лань Чжань молча наблюдает за уверенными движениями возлюбленного. Последней в его руках замирает налобная лента. — А теперь полезай в бочку, — шепчет Вэй Ин, — или ничего не получится. В его глазах будто дрожит вчерашний лунный свет. *** Позже, когда они лежат в постели рядом, Вэй Ин упрямо обнимает его, но говорит: — Просто спи. Лань Чжань закрывает глаза, хотя на самом деле вовсе не ему приходится делать над собой усилие. Когда же он почти задрёмывает, Вэй Ин вдруг спрашивает: — Как считаешь, Лань Чжань, оно не восстановится никогда?.. Этот вопрос возникает между ними нечасто, и Лань Чжань всегда теряется. Он не знает. Никто не знает. — Вэй Ин, — шепчет он. — Спи, — возится тот рядом. — Всё в порядке. Где-то за стенами цзинши лунный свет просыпается на кроны деревьев и вычерчивает кольца тумана, выстилает дворы, раскрашивает крыши. Лань Чжань вспоминает, как вчера они стояли, обнявшись, на скале, и сердце его бьётся ровно, а где-то глубоко-глубоко зреет печаль. *** Просыпаясь, Лань Чжань поправляет одеяло, чтобы Вэй Ин оставался в тепле, но тот внезапно ловит его за руку. — Хотел показать тебе кое-что, — говорит он. — Самое время. Вдвоём они покидают цзинши, в предрассветном тумане Облачные Глубины кажутся особенно тихими. Вэй Ин снова ведёт Лань Чжаня потайной тропой. Они поднимаются над холодным источником, где туман бел, словно молоко, оказываются на каменистых уступах, где тревожно поёт ветер, возвещая рассвет. Оказавшись на ровной площадке, Вэй Ин протягивает ладонь. Всходит солнце, его первый луч падает ему на пальцы. Лань Чжань смотрит на это, но никак не может понять, что именно хочет рассказать ему Вэй Ин. Солнце неспешно поднимается выше, и внезапно Вэй Ин разворачивается и вытаскивает флейту. Голос Чэньцин разносится над медленно пробуждающимся миром. Новая мелодия удивительно прекрасна, изменчива, как характер Вэй Ина, то смеётся, то грустит. Лань Чжань слушает внимательно, запоминая и с каждым мгновением всё сильнее проникаясь. Когда же чудо заканчивается, Вэй Ин стоит к нему спиной, глядя на солнце, будто совсем не боится, что то обожжёт глаза. — Я не придумал названия, — говорит он. Лань Чжань осторожно обнимает его, и солнце согревает их двоих. — Тебе не нужно быть таким, как все остальные. Вэй Ин усмехается, но расслабляется в его руках. *** Они пропускают завтрак, и на занятия Лань Чжань тоже опаздывает, но ученики делают вид, что так и должно быть. Только Лань Сычжуй ненадолго встречается с ним взглядом, будто уточняет, не случилось ли что-то плохое. День солнечный и безветренный. Лань Чжань, слушая учеников, уже знает, чем он закончится, уже представляет, как Вэй Ин замрёт на пороге, глядя на уходящее солнце. Их дни размерены и спокойны. Они наполнены любовью. Вэй Ин почти не вспоминает о том, чего ему не хватает. Но Лань Чжань не может забыть его вопрос: «Как думаешь, оно не восстановится никогда?» Впереди ещё много дней, и Лань Чжань тайком, в те утренние часы, когда Вэй Ин спит, а ученики предоставлены сами себе, по-прежнему ищет ответ. Пока что его нет, и свитки библиотеки молчат, но Лань Чжань упрям, а время — оно всё ещё есть.