Waterloo

После того, как стрелка с щелчком заходит за цифру одиннадцать, Макарена смиряется с тем, что сегодня не уснет. Фабио громко храпит, его тело, как тяжелая печь, прижимается к ее боку. Его правая рука обхватила ее за талию.

Она чувствует, что задыхается.

После ужина он, не теряя времени, потащил ее в спальню, требуя ответа. Зулема, воодушевленная, дразнила его на протяжении всего ужина, проверяя цветовую палитру красных оттенков, которые отражало его лицо. К тому времени, как она закрыла за собой дверь спальни, он уже кипел от злости. Он скорее рычал, чем говорил, не понимая, почему он был недостаточно хорош, и почему она сомневалась, что его забота была ограничена благополучием плана. Она, однако, просто чувствовала себя уставшей. Как ни старалась Макарена утешить его, она не могла признаться ни ему, ни себе, что Зулема нужна ей больше, чем он сам. Вздохнув, она осторожно снимает руку Фабио, надевая халат, прежде чем отправиться на кухню. Щелкнув выключателем, она ставит чайник на плиту, решив заварить немного чая, чтобы помочь ей уснуть. Ее тело привыкло спать с другими четырьмя женщинами в комнате. Или, по крайней мере, одной из них. Ее глаза скользят по двери на балкон, и почему-то блондинка не чувствует удивления когда видит там Зулему. Мысленно решив, что сегодня ей просто не удастся заснуть, она выключает огонь и направляется к сидящей фигуре, лишь ненадолго задержавшись, чтобы положить в карман пачку сигарет, которую она тайно прячет на книжной полке. Тюремные привычки. На балконе установлен простой стол с двумя старыми деревянными стульями. Коттедж принадлежал ее семье, где ее отец хотел провести свою пенсию. Он верил, что воздух на пляже пойдет ему на пользу. Первое место, о котором она подумала, выйдя из тюрьмы. Слишком много воспоминаний осталось в их старом доме. Зулема сидит слева от нее, просто глядя на океан в паре футов перед ними. Значит, Феррейро еще не заметили. Она улучила момент, чтобы по-настоящему взглянуть на Зулему. Свет из кухни, идущий сзади нее, придавал ей мягкое свечение, но даже слабый свет не может скрыть острого взгляда этой женщины. Ее голова была наклонена в сторону, из-за чего скулы казались острее, а плавный изгиб превратился в острый край. На губе у нее неприятный порез, на который так долго смотрит Макарена. Она не знает, хочет ли поцеловать его или прижать, чтобы той было больно. — Сигарету хочешь? Заир вздрагивает, прижимая руку к груди. — Твою мать!— Зулема не ждала гостей, да и не хотела их видеть. — Что? Решив показать, а не повторяться, Макарена протягивает ей пачку сигарет. Зулема меняет свое мнение. — Забавно, что мое тело привыкло спать в одной комнате только с тобой. У Зулемы удивленный вид, когда она протягивает руку и берет сигарету. Макарена делает шаг, чтобы зажечь ее, слегка наклоняясь, нежно прикрывая пламя рукой, океанский бриз слишком стремителен. — Это что, приглашение? Если бы Фабио был не зол сегодня… Это положение вынуждает ее замереть в паре дюймов от Заир. Блондинка поднимает свой взгляд, чтобы встретиться с Зулемой глазами, но быстро понимает, что это была ошибка: огонь заставляет ее глаза цвета меда казаться почти красными. — Он очень милый медведь, тебе бы понравилось. Зулема фыркает, затягиваясь уже зажженной сигаретой. Макарена выпрямляется, присоединяется к стоящей рядом женщине, смотрит на океан и закуривает сигарету. — Я просто думала о том, как тюрьма изменила меня.— она делает тяжелую затяжку, позволяя дыму немного обжечь ее горло. — Когда я впервые попала в эту тюрьму, я поклялась, что в тот момент, когда я уйду, я буду жить самой честной жизнью, которая только возможна.— выдыхает Макарена с горькой улыбкой на лице. — А ты знаешь, что первое, что я сделала, когда действительно уехала из Крус-дель-Норте, это купила мороженое?— спрашивает она Зулему, повернувшись к ней лицом, с легкой горечью на губах. — Я бы убила за одно прямо сейчас.— Простонала брюнетка, закрыв глаза и представляя себе один или два кусочка своего любимого десерта. Заир открывает глаза и смотрит на Маку, улыбаясь воспоминаниям - сердце Макарены замирает. Улыбка Зулемы всегда была зрелищем, которое, казалось, подкрадывалось к ней, заставая врасплох, словно удар, пробивший ее защиту, прямо в зубы. Она нахмурилась. — Я хотела разделить его с теми, кого любила. Зулема гримасничает : — Послушай, блондиночка, если ты хочешь извинений... — Нет. Это ничего не изменит.— сделав над собой усилие, чтобы сдержать гнев, Макарена снова открывает рот. — Именно в этот момент мне пришла в голову мысль о краже. — Я просидела несколько часов, размышляя обо всем, что случилось со мной до этого момента. Ну, тюрьма, Сандоваль... ты.— с трудом сглотнув, она бросает окурок на песок и скрещивает руки на груди. — Я пришла к выводу, что мне нужно было сделать что-то, чтобы предотвратить еще какое-то дерьмо. — А ограбление - это то, что ты придумала? Макарена вздыхает, быстро оглядываясь назад, прежде чем сесть ближе к Зулеме - ее голос был тихим. - И не только это. Брюнетка приподнимает бровь. — В тот день я поняла, что нормальная жизнь больше не для меня. Я решила взять под свой контроль то, что я делаю прямо сейчас. Потребовались месяцы, чтобы спланировать это ограбление, но я никогда не собиралась застревать в одном из них. Я собираюсь идти дальше. Зулема абсолютно точно довольна, ее глаза пылают. Она кладет сигарету на край стола и тушит ее. — Вот почему я вытащила тебя из тюрьмы.— признание. — Я не могу сделать это в одиночку. И есть еще кое что. Зулема медленно опускает руку в карман халата Макарены, пристально глядя ей в глаза и лукаво улыбаясь. Макарена затаила дыхание. Ее рука сжимает пачку сигарет и черепашьим шагом вынимает. — Ты ... — она зажигает еще одну сигарету, делает затяжку, прежде чем мягко выдохнуть дым на лицо Макарены — Нуждаешься во мне. — Да.— она едва шевелит губами, крепко сжав челюсти. Ухмылка Зулемы заставляет ее сжать руки в кулаки, внезапно пожалев о том, что она вообще встала с постели. — Ты никогда не рассказывала мне, как тебе это удалось.— Зулема внимательно наблюдает за ней, ее щека осторожно опирается на руку, пронизывающий взгляд, что делает ее визуально неудобной. Наблюдать за тем, как Макарена ерзает на стуле, всегда было одним из ее любимых занятий, помимо всего прочего. Ей этого очень не хватало. — С другой стороны стены гораздо проще планировать. Через полгода после того, как я уехала, я связалась с Фабио, сказала ему, что хочу сделать, а затем рассказала и план. Мысль о том, чтобы взять тебя с собой, пришла только тогда, когда я увидела, что он снова влюбляется в меня.— теперь Макарена смотрит прямо перед собой, напряженно прижимая правое колено к груди. Жалкий. — Он отвлекся. Свобода, деньги-это не его приоритеты. А потом я подумала о тебе.— она повернула голову, лицо ее расслабилось, но глаза стали злыми. — Я лично знаю, как далеко ты готова зайти ради своей свободы. Фабио думает, что мы играем в дом, прямо здесь и сейчас. Зулеме не нужно ничего подтверждать, они обе потеряли вещи и людей, из-за ее бесконечных поисков свободы. На ее лице появляется задумчивое выражение, когда она разбирает это предложение. Нет, Зулема никогда бы не поверила, что они живут жизнью веселой супружеской пары, проживающей медовый месяц на пляжном курорте. Макарена явно бы лучше занялась чем-нибудь другим. Зулема на мгновение кусает большой палец, и Макарена приходит в себя. — Он связался с несколькими своими старыми друзьями, которые были готовы пожертвовать своей честью ради денег. Я никогда не говорила ему точно, кого именно я забираю, только то, что этот человек будет в лазарете. Я думаю, он предполагал, что это будет Ризос. Зулема проводит большим пальцем по нижней губе, мысленно проклиная женщину снова. — Когда-то они были охранниками Крус-дель-Норте, один из них до сих пор там работает. Он выключил камеры в гараже, лазарете и коридорах. Забираем тебя, сажаем в наш фургон, и мы везем тебя сюда.— Макарена заканчивает пожимая плечами. Зулема пристально смотрела на нее весь разговор, отчего у нее потеплело на шее. Шатенка кивает, обдумывая ответ. Затем, с горящими опасным огнем глазами смотрит на блондинку. Макарена готовится что же будет дальше. — Ты хочешь заняться сексом? Видимо не достаточно готовилась. Зулема наблюдает за ней в предвкушении. Она ожидала, что Макарена покраснеет, но знала, что так не будет. У нее было два месяца, чтобы запомнить каждый дюйм лица Маки и классифицировать все ее выражения. Она уже видела этот сердитый взгляд раньше, и то, что произошло сразу после. Она медленно тянется к запястью Макарены, наблюдая, как рука обхватывает ее шею. — Не забыла?— говорит она почти шепотом. Зулема смотрит на Макарену сквозь ресницы, считая секунды. Раньше она никогда не достигала шести. Один. Два. Три. Четыре Она чувствует, как рука на ее шее сжимается. Тяжело дышать. Зулема чувствует экстаз. Она действительно никогда не могла справиться с искушениями. Зулема чувствует, как ее глаза закрываются. Лицо Макарены горит, ее всю трясет от гнева и похоти. Разрываясь между тем, чтобы сжать сильнее, пока губы этой сучки не посинеют, или поцеловать эту раздражающую ухмылку, она выбирает собрать последние остатки самообладания, встать, отпустив ее, и стремительно выйти с балкона. Она сказала ей, что это в прошлом и не повторится. Но Зулема никогда никому не подчинялась. Зулема была очень довольна. Ей всегда нравилось нажимать на кнопки, одну за другой, чтобы увидеть, что произойдет, как отреагирует Мака. Это была пуговица, которую она всегда с величайшим удовольствием нажимала. Хихикая, Зулема достает еще одну сигарету. Если у вас есть уже одна зависимость, вы всегда утоните и в другой. Она делает затяжку и смотрит на разбивающиеся вдалеке волны. Завтра будет очень интересный день.