Она ненавидит одиночество.
Через три дня тишина прерывается каким-то звуком. Макарене требуется две или три секунды, чтобы понять, что это не просто ее сердцебиение. Это всего лишь голос. Сидя на кровати, она прижимает ухо к стене и слушает: Ничего. Она падает на пол на колени, подползая к вентиляционному отверстию ближе к двери. Звук становится громче. Свет выключен, они должны были спать, но в одиночестве ночи становятся днями, дни становятся ночами, чем дольше вы остаетесь наедине с собой. Макарена сидит спиной к вентиляционному отверстию, ее колени прижаты к груди, в этом положении она может прекрасно разобрать голос. Это поет Зулема.Yalla Tnam, Yafki Albaka. Yalla Yalla, Habibi. Yalla Yalla Tnam.
Макарена не понимает ни единого слова, но чувства, стоящие за ними, ясны. Горе. Она недоумевает, что за этим кроется, но вместо того, чтобы спросить, закрывает глаза, позволяя голосу убаюкать ее.***
— О чем ты там пела? Зулема подскакивает от неожиданного звука. За неделю, проведенную в одиночестве, она чувствует, что ее разум вырезал дыру сам в себе, медленно затягивая ее глубоко внутрь, заставляя внешний мир чувствовать себя туманом. Она встает с кровати, садится рядом с вентиляционным отверстием, неосознанно повторяя блондинку с другой стороны. Прислонившись головой к стене, она размышляет, делиться ей или нет. — Колыбельная.— она шепчет. Опустошенный разум, переносит ее в тот день, когда она пела ее своей дочери.Ей всего шесть лет.
Она знала, где та находится уже много лет, но просто не могла заставить себя прийти, она знала, что в тот момент, когда она впустит свою дочь внутрь своей души, она будет уничтожена. Однако в тот день, когда она это заметила, она уже стояла у той самой двери. Вглядываясь в окно, она видит ее. Свою дочь. Она лежала на такой крошечной кровати, ее каштановые локоны были небрежно разбросаны по подушке. Она так не похожа на нее. Она молча поднимает окно, не желая будить ее. Перекинув одну ногу через подоконник, потом другую, она входит в свою бывшую комнату и оглядывается. На полу был беспорядок, повсюду разбросаны игрушки, одежда. "Должно быть, она такая же упрямая, как и сейчас." Она думает про себя, и на ее губах появляется улыбка. Фырканье заставляет ее обернуться. Большие карие глаза пристально смотрят на нее. Она плачет, сидя на кровати. Зулема чувствует, как ее сердце останавливается, открывая рот, чтобы сказать, что она не хочет ничего плохого. — Ты что, моя мать? Она закрывает его. — Да. — Ты останешься? — Нет. Зулема видит, что ее нижняя губа дрожит, а материнские чувства теперь вырезает в ней глубокую дыру. — Но почему же? Она чувствует, как горят ее глаза, как сжимается горло. Вместо ответа Зулема ложится рядом с ней. Ее ребенок цепляется железным кулаком за ее рубашку, пряча лицо на груди, тихо плача. Зулема больше не может этого выносить. Она обнимает дочь, крепко прижимает к себе, мягко покачивается, целует ее в голову. Сдаваясь на секунду, чувствуя всю любовь, которую она имеет к этому крошечному человеку, которого она принесла в этот мир. Она помнит все: как она чувствовала, что та растет внутри нее, как сильно она плакала, когда пришла в этот мир, как сильно страдала, когда ее забрали. Она позволяет слезам течь по ее щекам. Бездумно она начинает петь.Yalla Tnam, Yafki Albaka. Yalla Yalla, Habibi. Yalla Yalla Tnam.
Зулема чувствует, что ее дочь начинает успокаиваться, ее плач прекращается, но она продолжает крепко держать ее, лаская темные локоны рукой, пока она не засыпает. Затем она слышит шепот, исходящий из ее груди, изнутри, из ее сердца. — Не уходи. Она встает, позволяя себе еще раз взглянуть на дочь, запоминая каждый дюйм ее лица, прежде чем снова взобраться на подоконник и погрузиться в глубокую ночь. С тех пор каждую ночь, когда гаснет свет, Макарена слышит, как она поет.***
Свет и шум резко будят ее. Двери распахиваются, охранники грубо хватают ее за руки и выволакивают из одиночной камеры. Макарена дерется изо всех сил, пиная их голени, разбивает им предплечья. Краем глаза она видит, что они делают то же самое и с Зулемой. Прежде чем свернуть за угол, она ловит взгляд брюнетки, плюющую им в лицо. Они перестают тащить их только тогда, когда добираются до камеры, и не до той, в которой она обычно остается. Охранники отпускают ее и Зулему внутрь, прежде чем закрыть ворота. Макарена бежит к двери, вцепившись в нее обеими руками. — Это не наша камера! — Теперь да.—и они уходят. Вздохнув, она поворачивается и проводит рукой по волосам. Другая на ее бедре. Оглядев комнату, она находит три двухъярусные кровати, как обычно, но теперь в камере только две заключенные занимают их. Зулема встает, отряхивает заднюю часть своих штанов, прежде чем сесть на среднюю кровать. Свет выключен, видимо, пора спать. — Ты собираешься спать в этой комнате?— Макарена спрашивает, не то чтобы это было большой проблемой, у них есть шесть кроватей для себя. Вместо ответа Зулема просто встает и забирается на кровать наверху. Пожав плечами, Макарена решает взять ту, на которой Зулема только что сидела. Лежа, чувствуя себя совершенно бодрой, блондинка задается вопросом, действительно ли она была в одиночестве. Она всегда чувствовала себя странно, покидая его. Проходит несколько часов, прежде чем она слышит тихое пение, доносящееся сверху. Чувствуя, как кусочек ее мира встает на место, Макарена закрывает глаза, и пусть голос, и сон, обнимает ее.***
На следующее утро она просыпается в пустой комнате. Потянувшись, она встает, решив принять душ перед завтраком. По пути в ванную она встречает Ризос и Сарай. — Эй! Ты выжила! — Ризос обнимает ее и нежно целует в щеку. Сарай с улыбкой легонько хлопает ее по плечу. — И как долго я там пробыла? — Около десяти дней. — Сумасшествие, я могла бы поклясться, что провела там целый месяц. Сарай лениво пожимает плечами. — Я знаю, что ты имеешь в виду, я на самом деле провела там целый месяц. Казалось, прошли годы! Я ожидала, что Эстрелита выпрыгнет прямо сейчас!— восклицает она, ее руки имитируют взрыв, идущий из живота. Макарена усмехается, Ризос обнимает ее за плечи и ведет всех троих в душ. Когда они заканчивают с душем, они входят в кафетерий. Толпа людей окружила их, все двигались, разговаривали. Макарена почти ошеломленно замерла посреди толпы. Или, по крайней мере была близка к этому. — Давай посидим со всеми. Они садятся за столик почти посередине, и все ее друзья оказываются в поле зрения. С одной стороны от нее сидит Ризос, а с другой - Терэ, стройная женщина слегка улыбается ей, садясь на стул. — Говори громче, блондиночка, куда они тебя сейчас положили? Мы не видели тебя вчера вечером.— спрашивает Гойя, прочищая зубы своей неизменной зубочисткой, зажатой между пальцами. — На самом деле они перевели меня в другую камеру. Только я и Зулема. Гойя свистит, весь стол встревоженно смотрит на ее лицо, а Ризос просто злится. — Они заперли вас вместе? О чем они только думали? Макарена пожимает плечами, больше не боясь Зулемы. — Я бы не смогла закрыть глаза рядом с ней.— Тереза вздрагивает, закрывая глаза обеими руками, прежде чем обнять себя за плечи. — Ну и как тебе это, нравится? Пение Зулемы звенит у нее в голове. Она встречается взглядом с Ризос, на самом деле обдумывая вопрос. — Спокойней, чем ты думаешь.***
Когда Макарена возвращается в свою камеру, она находит Зулему читающей на ее кровати. Она вздыхает, уперев руки в бока, готовясь к худшему. Подойдя к изножью кровати, она скрещивает руки на груди и ждет. — Наслаждаешься моим запахом или просто пытаешься меня разозлить?— нетерпеливо спрашивает брюнетка. Зулема смотрит ей в глаза, не опуская книгу. — Очевидно, твоим запахом.— фыркает Макарена. Зулема закрывает книгу, кладет ее рядом с собой и встает перед ней. Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, и Макарена чувствовала на своих щеках теплое дыхание. Было бы время, когда этот подход испугал бы ее, теперь же она просто ждет, чтобы увидеть, что брюнетка будет делать. Со своей точки зрения она видит, как Зулема спорит сама с собой, и на ее лице появляется проницательное выражение. Макарена со скучающим видом начинает отсчитывать секунды на голове. — Почему ты вернулась? Ах. — Я же объяснила тебе, почему. — И вот теперь ты здесь.— глаза Зулемы изучают ее лицо, пытаясь понять.— Ты уже могла бы быть на свободе. — И упускать возможность просыпаться рядом с тобой каждый день? Зулема издает смешок, Феррейро чувствует его на своем лице. Макарена воспользовалась моментом, чтобы проанализировать саму Зулему. Она выглядит усталой, должно быть, плохо спала, предполагает блондинка, и причина этого пение. — Кому же ты поешь каждый вечер?— она шепчет. Зулема не ожидала этого, ее глаза расширились, прежде чем застыть. — Почему ты спрашиваешь? — Это помогает мне уснуть, и мне просто любопытно.— Макарена пожимает плечами, не обращая внимания на то, как Зулема сверлит взглядом ее лицо, мысленно сравнивая свое положение с ощущением расслабленности перед дулом пистолета. Она не двигается с места, выдерживая то тяжелое напряжение,которое создает их диалог глазами. Макарена на самом деле не ждет истинного ответа, просто нажимает на свои кнопки, прежде чем Зулема пытается нажать на нее. После того, как она была врагом Зулемы в течение многих лет, она получила несколько подсказок к тому, что именно можно ждать от этой женщины. Ее глаза - бессознательно говорят больше, чем Зулема намеревается сказать. В этот момент мед ее глаз стал зеленым, а зеленый цвет означает гнев, который он обычно приходит с компанией удара в лицо. Зулема просто держится за изголовье кровати, посасывая нижнюю губу, ее глаза слегка щурятся. Макарена готовится к тому, что может произойти в результате этого взаимодействия. — Фатиме.— Признается Зулема, удивляя их обоих. Прежде чем она успевает что-то сказать, охранник стучит по решетке их камеры. — Макарена Феррейро, у тебя гости.***
— Я думала, что больше не увижу тебя, Кастильо.— Макарена говорит с улыбкой, садясь перед пожилым человеком, в котором она начала видеть отца после многих лет. — Ну, еще один поход не повредит.— он кладет на стол тяжелую папку. — Хонг Фанг жив. И мне нужно, чтобы ты дала показания против него и его сестры. Макарена растерянно смотрит на него. — Я была в коме, когда все это случилось. — Вот именно, в кому тебя ввела его сестра. Мы пытаемся наложить как можно больше грязи на его дело, мы не можем позволить ему уйти. — И что же, ты пришел лично, чтобы сказать мне это? Уже скучаешь по мне? Кастильо одаривает ее улыбкой. — Да, но не только это.— он открывает папку, поворачивается и указывает на чье-то имя. — Видишь этого судью? Я поймал его на прошлой неделе, когда он пытался изнасиловать свою двенадцатилетнюю племянницу, его жена - мой старый друг, и позвонила мне как раз вовремя. А теперь,— он закрывает папку, — Он сделал мне одолжение. Верзила. Он скрещивает пальцы и кладет их на стол. — Я попросил его сократить твой срок до двух месяцев, если ты поможешь нам арестовать Хун Фана.— его улыбка к этому времени превратилась в широкую ухмылку. Макарена не может поверить своим ушам. Она думала, что потеряла свой последний шанс на свободу во время бунта. — Ты что, серьезно?! — Да, суд состоится завтра утром, и я сам приеду за тобой. Макарена издает визг, вставая со стула, чтобы обнять его, положение было трудным из-за стола между ними. — Да, я сделаю это. Я буду там.— говорит она, уткнувшись лицом ему в шею. Он ласково похлопывает ее по спине, прежде чем она выпрямляется и снова садится на стул. Он берет и кладет папку себе под мышку, готовясь уйти. — В восемь часов. Не бросай меня на этот раз.— говорит Кастильо, указывая на нее пальцем, и на его лице появляется обычное сердитое выражение. — Я буду там. Макарена смотрит ему вслед, чувствуя прилив нежности. Она собирается стать свободной.***
Приходит следующее утро, и он везет ее на суд. Она дает показания. Хун Фан признана виновной, и ее срок заключения сокращен до шестидесяти дней. Макарена плачет в тюремном автобусе на обратном пути.***
Зулема пытается читать, когда Макарена входит в их камеру, с огромной ухмылкой на лице и ее глаза немного покраснели. Макарена стоит рядом с их койкой, не беспокоясь о том, что Зулема снова оказалась на ней. Она начинает снимать свое тяжелое пальто, одетое поверх белой майки. Блондинка повернулась лицом к Зулеме, положив обе руки на колени, и опустилась на уровень глаз брюнетки. — Похоже, что через пару месяцев эта комната будет принадлежать только тебе. Зулема выпрямляется, забывая о книге . — И что же произошло? — Кастильо нашел способ сократить мой срок. Я уезжаю через два месяца. Сука. Зулема чувствует, как все ее тело дрожит от гнева, в груди полыхает огонь. На лице Макарены появляется лукавая улыбка. Она наслаждается этим. Зулеме хочется сорвать это выражение лица. Блондинка выпрямляется, держа шею на безопасном расстоянии. Есть предел тому, насколько она может дразнить Зулему, прежде чем получить удар. Она выходит из тюремной камеры задом наперед, с ухмылкой наблюдая за Зулемой, и поворачивается только тогда, когда переступает порог. Зулема думает о том, чтобы убить ее. Дважды.***
Зулема всю ночь думает об отъезде Макарены. Они враги, но блондинка пару раз спасала ее шкуру, и Зулема никогда бы не приняла ее смерть, вызванную кем-то другим, кроме нее самой. Практически дружба, по ее меркам. С ее уходом она останется одна. Это еще хуже, когда она в одиночестве. Она уладила все с Сарай, но теперь у женщины были другие приоритеты. Дочь. Которую она пыталась убить. Такие вещи плохо сказываются на любой дружбе. Ее отношения с Макареной были не такими сложными и деликатными, как настоящая дружба: они ненавидели друг друга. Враги. Она слышала, что из нее получился отличный враг. Она постукивает ногтем по нижней губе, слушая на заднем плане тихий храп Макарены. В голове у нее мелькает какая-то мысль, и она тут же вскакивает на ноги. Даже при выключенном свете она может видеть белокурую голову, ее грудь мягко поднимается и опускается, и Захир невольно вспоминает тот день, в прачечной, когда она увидела, что это прекратилось. Но она этого не примет. Макарена принадлежала ей. Ее. Она шевелится. Зулема грациозно садится на Макарену, расположив каждое колено по обе стороны кровати, тем самым оседлав ее. Макарена просыпается в мгновение ока, испуганные глаза смотрят на Зулему. Рука брюнетки тянется ко рту, успокаивая ее. Она ждет, пока блондинка успокоится, прежде чем убрать свою руку. — Что ты делаешь, Зулема? Она не отвечает, просто наблюдает за женщиной внизу, восхищаясь. Она наклонилась вперед, ближе, положив руки по обе стороны головы Макарены. Ее черные волосы падали как занавес, обрамляя лицо. С ее точки зрения, Макарена может видеть блеск в ее глазах, зрачки, отражающие свет из коридора, мерцание злорадного удовольствия в них. Блондинка быстро представляет себе гигантскую пуму, притаившуюся, которая ожидает момент, что бы нанести удар. Она затаила дыхание. Зулема склонила голову набок, с усмешкой на губах. Поддерживая свой вес на одной руке, она сжимает пальцы на запястье Макарены. Медленно поднося ее к промежутку между ними, поднимая пальцы, заставляя ее крепче сжать шею брюнетки. Она ждет, наблюдая в ожидании, считая секунды на голове. Один. Два. Три. Макарена сжимает ее крепко, с яростью. Веки Зулемы мерцают от удовольствия, она вздыхает, и этот звук заставляет внутренности Макарены гореть от ярости — ненависти — горячая спираль начинает сжиматься в ее животе. Макарена не знает —и точно не заботится, что задумала Зулема, но она никогда не упустит возможности сбросить со счетов пару лет переполненного гнева. Она чувствует мягкую кожу под своими пальцами, сухожилия и мышцы жалуются под давлением, пальцы блондинки достаточно тверды, чтобы оставить синяк. Зулема начинает тереться о нее бедрами, от этого движения по телу Феррейро пробегают горячие волны. Это чувство есть, блондинка знает, но чувствовать его, значит признавать поражение, и она просто не может сделать это прямо сейчас, решив зафиксировать свой ум на раскаленном разочаровании, растущем внутри нее. Брюнетка начинает оставлять красные сердитые линии на руке Феррейро, царапаясь, она достигает переднего края своей рубашки, ловко скользя под нее на грудь, царапая, хватая, не чувствуя себя достаточно удовлетворенной. Макарена чувствует как ее дыхание становиться более глубоким и прерывистым, а нижнюю часть живота обдает горячей волной. Когда холодные пальцы брюнетки достигают ее груди, она чувствует, что теряет контроль. Девушка резко тянет Зулему за шею, ближе к лицу, чувствуя, как теплые вздохи ласкают ее щеки, она чувствует эту сладкую тяжесть чужого тела. — Я тебя ненавижу.— слова, застревают глубоко в горле. Зулема лишь смеется на это, и этот звук заставляет ее покраснеть. Губы Макарены впиваются в Зулему. Яростно, оставляя за собой все неприятные чувства. Она прикусила нижнюю губу женщины, с силой, выпуская кровь, отчего Зулема зашипит и ощутимо царапается. Поцелуй отдает тюремной зубной пастой, смешанной с металлическим привкусом ее крови. Борьба за власть, ни одна из них не позволит получить контроль другой. Зулема в ярости. Поначалу ее план был просто напугать блондинку, но в тот момент, когда она оседлала Макарену, она поддалась искушению.Слабость.
Она бродит по груди блондинки, сильно царапая когтями, отмечая ее. Отодвинув рубашку в сторону, она начинает ласкать свою грудь, заглатывая стоны ртом. Рука на ее шее исчезает, образуя кулак из темных волос на затылке. Девушка тянет, оставляя следы ногтей на голове — другая начинает тянуть за подол ее собственной рубашки. Зулема подносит губы к ушной раковине блондинки, на мгновение прерывая поцелуй, закрывая их на мочке, покусывая — вздох — и спускаясь к бледной шее, посасывая, царапая кожу зубами — стон — находя пульсирующую точку у основания шеи, оставляя там видимый фиолетовый след. Перенеся свой вес на один локоть, она спускается к бедрами блондинки, соединяя их губы вновь, в то время как одна рука скользит вниз по животу, играя с краем ее брюк, заставляя Макарену сладко стонать, извиваясь. Разум Макарены затуманен, желание и гнев борются внутри ее черепа. Она проводит ногтями вверх по позвоночнику Зулемы, царапая до крови, а затем с лаской, словно извиняясь проводит ладонями. Углубляя поцелуй, она нежно скользит от темных локонов к щеке брюнетки. Зулема играет с ней, ее пальцы задерживаются в промежутке между брюками и краем трусиков. Шепот и прикосновения этой женщины сводит ее с ума. Оторвавшись от губ Заир, нависающей над ней, она схватилась за щеку, отталкиваясь, ожидая, когда темные расплывчатые зрачки найдут ее собственные. — Прекрати играть и трахни меня уже.— она умудряется говорить сквозь плотно сжатые зубы. Ухмылка Зулемы говорит ей, что она именно этого и ждала, язык проводит по порезу, который блондинка сделала на ее нижней губе, забавляясь. Она издает короткий смешок, прежде чем скользнуть двумя изогнутыми пальцами внутрь нее, всасывая крик Макарены в рот.Бог.
Ее бедра двигаются в такт пальцам брюнетки, как будто пытаясь поглотить ее. Глубже. Зулема трахает ее так же, как она делает все остальное: агрессивно. Раскаленное докрасна напряжение скапливалось у нее в низу животе. Мака изо всех сил пытается сохранить спокойствие, решив сжать зубы на плечах Зулемы, царапая ее спину. Ее ноги поднялись, чтобы обнять ее бедра, когда Захир надавила на сладкую точку девушки, заставляя звезды взорваться на задней стороне ее век. Женщина над ней ускоряет шаг, идя глубже, быстрее, она чувствует, как напряжение внутри нее достигает критической точки, звуки приглушенных стонов и влажного скользкого тепла заполняют комнату. И вдруг горячие волны безумного наслаждения проходят по ее телу, она кричит в плечо Зулемы, но брюнетка не останавливается ни на секунду. С последним стоном ее тело сжимается, она дергается прогибаясь в спине и тяжело дышит. Зулема останавливает свои движения, немного отстраняясь, чтобы посмотреть на сцену, в которой она находится. Феррейро раскраснелась, на ее шее и ключицах виднеются пурпурные следы, грудь колышется, светлые волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Брюнетка вытирает влажные пальцы об рубашку блондинки, с веселой улыбкой на лице. Макарена на мгновение задерживает дыхание, заставляя мышцы вернуться к жизни, закрывая глаза. Внезапно почувствовав холод, она снова открыла их и обнаружила, что брюнетка исчезла, а звук щелчка дерева с кровати наверху указал на ее местоположение. Закрыв лицо руками, блондинка начинает задаваться вопросом, что только что произошло, чувствуя, что гнев снова нарастает, а пульсирующая боль между ног делает этот вопрос временно невозможным для решения. Она думает встать, ее руки зудят чтобы снова сомкнуться на шее женщины над ней, но она не двигается. Решив смириться с тем, что на этот раз она проиграла — восхитительно проиграла — но все же. Она признает, что уступила желаниям Зулемы, подавляя мысленные напоминания о своем очень добровольном участии — нет смысла отрицать это, брюнетка знает. Сменив позу на лучшую, блондинка пытается заснуть, ее тело полностью расслабляется на кровати. Впервые за много недель во сне Зулему не преследовало лицо ее дочери. Только белокурая головка и тихие стоны в ее ушах.***
Прежде чем Макарена заметит, это вошло у нее в привычку. Каждую ночь это происходит прямо как танец. Свет выключен, обе делают вид, что спят, а потом она чувствует, как Зулема садится на ее кровать. Она никогда не спрашивает, ей и не нужно. Звуки стонов наполняют комнату, а когда она открывает глаза, то видит, что она одна, а брюнетка снова в своей постели. В редких случаях, когда они обе тяжело дышат, потеют и держат руки между ног друг друга, она видит, как меняются глаза Зулемы. Так же быстро, как луч света, красиво, опасно, заставляя ее сердце пропустить удар. Она видит нежность. В мгновение ока все исчезает, и она начинает думать, что ей это почудилось. Не прошло и секунды, как Зулема набирает темп и отправляет ее за край. Теплые медовые глаза исчезают из ее сознания.***
Она проводит большую часть своих дней, сидя с девочками — болтая. Иногда она замечает краешком глаза темноволосую женщину, курящую во дворе с Сарай под боком. Их взгляды встречаются, одновременно чувствуя гнев, пробегающий по ее спине, и жар, собирающийся между ее бедрами. Зулема подмигивает ей, прежде чем затянуться сигаретой, и поворачивается, чтобы ответить на вопрос, который задала ей Сарай. Она ненавидит, что ее глаза находят часы на стене, считая часы, пока она не сможет стереть эту ухмылку с ее лица.***
В ее последний день в тюрьме девушки решили устроить ей вечеринку. Макарена тронута. Они испекли ей пирог или, по крайней мере, что-то близкое к нему, связав несколько йогуртов шнурком от ботинка, вставили одну зажженную сигарету посередине как свечу. Она обнимает и обнимает всех, чувствуя тепло в окружении своей новой семьи. Каждый из них берет йогурт, после того как Макарена нахально делает вид, что задувает сигаретную свечу. Они сидят во дворе, смеются и шутят о том, что она будет делать, когда уйдет. — Держу пари, что ты найдешь красивого мужчину, который будет карабкаться вверх, как дерево, вот что бы я сделала!— дразнится Антония, упираясь бедрами в невидимое тело. Макарена смеется, ее щеки болят. — Эй!— говорит Ризос, нахмурившись, но с улыбкой на губах. — Ну же, Ризос, ты же знаешь, что занимаешь особое место в моем сердце, — говорит она, кладя руку на плечо кудрявой девушки. Медово-зеленые глаза вспыхивают в ее голове. Она вздрагивает, заставляя Ризос нахмуриться и провести ладонью по ее рукам, полагая, что ей холодно. Она проглатывает чувство вины, которое ощущает от этого чувства. — Не волнуйся, Ризос, ты всегда можешь поплакать на моем плече, — смеется Сарай, соблазнительно лаская ее тело. Ризос фыркает и легонько толкает ее в плечо. — По крайней мере, ты избавишься от необходимости спать в одной комнате с Зулемой каждую ночь.— бормочет Тереза с легкой улыбкой на губах. Группа начинает представлять различные сценарии того, что они будут делать со своей свободой, Макарена одаривает их кривой улыбкой, прежде чем мгновенно сканировать внутренний двор в поисках темноволосой головы. Блондинка не видела ее весь день. Она не замечает, что Сарай наблюдает за ней с легкой ухмылкой на лице, точно зная, кого ищет блондинка.***
В ту ночь она не просыпается и не видит, что Зулема сидит у ее кровати.***
В то утро Зулема будит ее, зажав ладонью рот, а другой рукой глубоко внутри нее. Быстро. С яростью. Она кончает жестко, ее крик заглушается рукой брюнетки. Мака сжимает ее волосы в кулаке, волны оргазма прокатываются по ее телу. Открыв глаза, тяжело дыша, она обнаружила, что темные глаза уже смотрят на нее. Ужас скапливается у нее в животе, когда она понимает, что уже утро, ворота открыты и они никогда не делали этого днем. — Расслабься, блондиночка. Никто тебя не слышал. Зулема отстраняется от нее, садится у ее ног, упирается локтями в колени, достает из кармана сигарету и подносит ладонь к лицу, чтобы прикурить. Макарена садится, поддерживая свой вес руками за спиной, и просто наблюдает за ней. Думая, что она, должно быть, тот человек, который знает Зулему больше всех в этой тюрьме в настоящее времени. Она знает, какой у нее вкус, как ее глаза меняют цвет, когда она злится, как ее большой палец всегда находит место между зубами, когда она строит планы. А также лицо, которое она делает, когда Макарена попадает в определенное место внутри нее, звук, который она издает, когда кончает, и то, как ее глаза слегка подергиваются, когда Макарена поворачивает их в постели, решая быть тем, кто сверху в эту ночь. Каждый дюйм лица Зулемы горел у нее в памяти. И это ее очень злит. — Я уезжаю сегодня, это прекратится. — Я в курсе.— она пускает дым себе в лицо. Зулема смотрит на нее пустым взглядом, непроницаемым даже для нее самой. — Считай это прощальным подарком. Макарена пристально смотрит в глаза брюнетки, мысленно сравнивая процесс понимания Зулемы, с процессом специалиста по бомбе, пытающегося выяснить, какой провод разрезать. Синий, зеленый или красный. Иногда ничего не происходит, и вы живете, чтобы бороться в другой день. Иногда он взрывается у вас на руках. — Ты что, ждешь спасибо? Зулема смеется, и этот звук эхом отдается у нее внутри, она хмурится. — Нет.— она делает еще одну затяжку— Но если ты начнешь скучать по мне, я думаю, что тюрьма позволит тебе писать письма. Макарена смущается, чувствуя, что она выбрала не тот провод. Прежде чем она успела ответить, в их тюремной камере появился охранник. — Макарена Феррейро, бери свои вещи и следуй за мной. Блондинка встает, хватая коробку, которую приготовила накануне вечером, и в последний раз встречается с медовыми глазами перед уходом. Зулема закрывает глаза, кладет руки на лоб и вздыхает. Она открывает их и смотрит на кровать рядом с собой. Пустой. Она перевела взгляд на зажженную сигарету, которую держала в руке. Зулема не знает, когда она потеряла контроль над ситуацией, когда она позволила блондинке проникнуть в ее голову. Сделав последнюю затяжку, она положила горящую сигарету прямо на ладонь. Боль прочистила ей мозги. Она ложится на кровать блондинки. Страшась предстоящей ночи ...