Пепел падает с неба.
Сжав руку в кулак, она крепко прижимает ее к груди, когда начинает чувствовать, как страх скапливается в сердце. Ей больше не было холодно. На самом деле, температура внезапно стала чрезвычайно высокой — ее спина согревалась с каждой секундой, красный горячий жар лизал ее кожу, струился по одежде, как рука любовника, обжигающее дыхание касалось ее шеи. Обернувшись, она испускает крик. Коттедж был в огне. Яркое горячее пламя полыхало перед ней, охватывая все строение, пожирая каждый дюйм дерева, кирпича и камня. И неизбежно, все внутри. Прежде чем она смогла полностью осознать, что происходит перед ней, она снова слышит плач. На этот раз он подошел сзади. Неуверенно обернувшись, она ловит взглядом то, чего раньше не было. Детская кроватка. Плач становится все громче. Она начинает шагать на звук, задерживая дыхание, мысленно желая, чтобы сердце перестало колотиться в груди — мольба, которая неизбежно достигает глухих ушей. Сердце ускорило свой ритм в ту же секунду, как ее глаза нашли то, что было внутри. Младенец. Нет. Ее сын. Он шевелился в своей кроватке, явно встревоженный. Маленькие руки тянулись к ней, ища поддержки — крошечный пепел падал вокруг него, покрывая его серым пухом. Слезы подступают к ее глазам, когда она наклоняется вперед, чтобы обнять его, обхватывая рукой его голову и прижимая к своей груди. Он сразу же перестает плакать, его пухлые конечности обвиваются вокруг ее шеи, утыкаясь лицом в ее плечо. Макарена чувствует, как ее сердце выпрыгивает из груди. Мягко касаясь его спины и головы, целуя его щеки, глаза, лоб, все, до чего она могла дотянуться, делая глубокий вдох, чтобы позволить его сладкому запаху войти в ее легкие. Внезапно по ее спине пробегает дрожь. За ней следят. Подняв взгляд, Макарена встречается с зелеными глазами, прямо перед ней. Зулема стояла в паре метров от нее, склонив голову набок, и просто смотря. Интуитивно она крепче прижимает ребенка к груди. Брюнетка одаривает ее ухмылкой, прежде чем шагнуть вперед, начиная сокращать расстояние между ними. Макарена наблюдает за ее приближением немигающими глазами, стараясь держать ребенка подальше от женщины. Она больше его не отпустит. Сделав последний шаг, Зулема встает всего в нескольких сантиметрах от нее, достаточно близко, чтобы она почувствовала, как ее рубашка касается кожи ее руки, согнутой перед ней, чтобы поддержать ребенка у груди в защитном жесте. На этот раз Макарена не позволит женщине прикоснуться к своему сыну. Только не сейчас. Она бы этого не вынесла. Зулема секунду наблюдает за ней, а потом подносит холодную руку к щеке девушки. Блондинка замирает, не ожидая этого. Тонкие пальцы мягко касаются кожи — большой палец нежно проводит по линии ее скулы, вниз к губам, раздвигая их, прежде чем вернуться. Через секунду Макарена чувствует, как напряжение спадает с ее плеч, и она мягко вздыхает. Подняв руку, чтобы прикоснуться к щеке брюнетки, она одаривает женщину мягкой улыбкой. Скривив губы в нежной ухмылке, Зулема наклоняется, чтобы запечатлеть поцелуй на макушке сына, а потом еще один на губах блондинки. Макарена закрывает глаза, чувствуя, как ее сердце снова колотится, поднимая руку, чтобы обвиться вокруг шеи женщины, притягивая ее ближе. В мгновение теплые губы исчезают, пуская вместо них холод и опустошение. Приоткрыв глаза, она видит, что острые зеленые глаза пристально смотрят на что-то за ее спиной. Чувствуя вспышку страха, пробежавшую по ее груди, она обвивает рукой спину сына, прежде чем обернуться. Это был Фабио. Он стоял в паре метров от них, спиной к горящему дому, с яростным выражением лица. Его глаза отражали пламя позади него, превращаясь в пылающие красные — неестественно горящие — выжигающие дыры на ее коже. — Ты выбрал ее?— он кричит так громко, что весь пляж сотрясается у нее под ногами, как гром, пронесшийся по ночному небу, такой внезапный, что у нее замирает сердце, а внутри холодеет от страха. В руках у него был дробовик, и она знала, что он собирается им воспользоваться. Она все поняла. Сделав шаг назад, она чувствует, как ее спина прижимается к груди Зулемы. Женщина крепко обхватывает руками руки Макарены, наклонив лицо, чтобы запечатлеть теплый поцелуй на ее затылке, а затем отталкивает блондинку в сторону, становясь перед ней — увеличивая расстояние между ними обоими и Фабио, закрывая свою семью своим телом. Макарена в отчаянии сжимает в кулаке рубашку женщины, глядя на Фабио широко раскрытыми глазами поверх плеча брюнетки, крепче прижимая ребенка к груди. Это движение, кажется, злит Фабио еще больше, рот открывается в рычание, пальцы щелкают затвором дробовика. Он начинает двигаться прямо к ним. Каждый шаг, гром, отдающийся в ее сердце. Казалось, с каждым шагом он становился все больше — рот становился все шире, глаза становились все ярче, пока Макарена не смогла различить в них только красные языки пламени. Ее ребенок начинает кричать у нее на руках. — Ты сама ее выбрала!— кричит он, делая последние три шага, чтобы добраться до них. На таком расстоянии она могла чувствовать жар, исходящий от пламени внутри него. Она чувствует, что задыхается. Лицо Фабио исказилось так, что она больше не могла узнать его. Оно застыло в глубокой гримасе, обжигающую ее кожу, заставляя ее еще сильнее прижаться к брюнетке. Звук его голоса, знакомый сердитый тон, эхом отдавался в ее ушах, входя в ее голову как бешеная собака, громче, чем когда-либо, разрывая и разрывая все на своем пути. Быстрым движением он подносит дробовик к груди Зулемы — ствол направлен прямо ей в сердце. Она чувствует, как у нее перехватывает дыхание. — Либо я, либо ничего, Макарена. Я думал, ты это знаешь.— говорит он, прежде чем нажать на курок. Макарена резко вскакивает в постели, и крик замирает у нее в горле. Закрыв рот рукой, блондинка отчаянно оглядывает комнату вокруг себя, выстрел из дробовика все еще звенит у нее в ушах. Интуитивно она вздрагивает, когда ее пристальный взгляд находит спящего мужчину рядом с ней — ум ненадолго вызывает в памяти его горящие глаза, скривившиеся в оскале губы, дробовик в руках. Закрыв лицо ладонями, Макарена делает глубокий вдох, мысленно желая, чтобы сердце перестало бешено колотиться в груди. Она провела всю ночь, уставившись в потолок, думая о том, что будет дальше— она не помнит момент, когда моргание превратилось в беспокойный сон. Подняв голову, она моргает, глядя в окно спальни, и облегченно вздыхает, когда вместо падающего пепла видит спокойное море на горизонте, волны, издающие приглушенный гул, медленно успокаивают ее. Солнце еще не взошло, лучи света робко скользят над линией океана, превращая небо в темно-синее. Она, должно быть, проспала всего пару часов — и если ее все еще тяжелая голова подтверждала это, то тело совершенно не смогло отдохнуть. Проведя рукой по волосам, она снова вздыхает, чувствуя, как знакомая головная боль пульсирует в висках. Уже не в первый раз ее мозг вызывал яркие сны, чтобы напугать ее и разбудить. Вернувшись в тюрьму, она уже видела их раньше, представляя себя лежащей на одинокой кровати в центре главного двора, отчаянно пытаясь закричать, чтобы ее услышали. В тот день она убила убийцу своего отца и, конечно же, часть самой себя. Она начала ощущать пустоту, назревающую внутри нее, изменяющую ее внутренности, окрашивающую их в другой цвет. Это был тонкий процесс, он был виден только в редкие моменты. Такие моменты, как прошлой ночью. Она снова убила. И все же, ничего не почувствовала. Смерть этого охранника не коснулась ее так, как должна была бы, пройдя через ее разум, не оставив ни единого следа. Блондинка чувствовала лишь безразличие. Ее мозг вызвал нечто совершенно иное, чтобы напугать ее и разбудить сегодня ночью. Ей и раньше снилась Зулема, всего лишь пару ночей назад, когда лицо женщины превратилось в огромную змею, поглотившую ее целиком. Она действительно не лгала, когда сказала Фабио, что эта женщина больше не пугает ее, что та Макарена умерла давным-давно. Но, время от времени, ее разум играл с ней злую шутку — шептал эмоции, давно забытые в ее голове, превращая чувства в образы, говоря ей правду, которую она не хотела видеть. Однако этой ночной сон был совсем другим. Макарена почувствовала это еще до того, как приняла перемену. Тепло обволакивало ее сердце, заставляя желать того, чего она не должна была, мечтать о том, чего не могла иметь. Ей показалось странным, что она мысленно представляет себе эту женщину именно так. Зулема никогда бы не вписалась в это, думает она, семья не для нее. Еще пару часов назад Макарена не могла бы даже представить себя в такой ситуации — в конце концов, именно на эту кнопку она мысленно нажимала всякий раз, когда Фабио поднимал вопрос о создании семьи вместе: что она больше не создана для этого. И все же ... И вот она здесь. Переоценивая все, во что она верила, скручивая свои мысли в нечто такое, чего она никогда бы не захотела после того, как прошла через врата Крус-дель-Сула много лет назад, и рядом с человеком, который сделал ее жизнь намного более несчастной, находясь рядом с ней там, внутри. Это было правдой, мысль о том, что она и Зулема были в отношениях, была не тем, что она могла легко представить — но она бы солгала, если бы брюнетка, которую она видела в своем уме, не заставила ее сердце пропустить удар. Она знает, что не должна этого хотеть. Зулема была виновницей стольких трагедий в ее жизни — включая выкидыш ее первой беременности. Они обе умудрялись отмечать тела друг друга так много раз, что стало почти невозможно отличить нормальную кожу от рубцовой ткани. Но в конце концов, несмотря на все неприятные чувства, которые она испытывает к этой женщине, она действительно не может представить себе будущее ни с кем другим. Они вцепились друг другу в сердце — жестоко разрывая плоть — и зарыли руки так глубоко, что невозможно было вытащить их, не оставив зияющей дыры. А теперь, с ребенком, все может измениться. Проведя рукой по лицу, Макарена отряхивается от своих мыслей — ей нужно было превратить сомнения в факты. Скорее раньше, чем позже. Откинув простыню, она вытягивает ноги и встает на них. Макарена тихонько оделась— простая водолазка с длинными рукавами, джинсы и ботинки, — потом на цыпочках пересекла комнату, не желая будить Фабио, и направилась к двери. В доме было тихо, почти так же, как в ее сне, но вместо леденящего душу холода, пронизывающего ее тело, все вокруг было уютно укутано теплыми лучами восходящего солнца. Схватив ключи от фургона, она выходит из коттеджа и направляется к припаркованной машине. Когда она поворачивает запястье, двигатель оживает и начинает реветь. Включив первую передачу, она поворачивает руль и едет по грунтовой дороге. Солнце уже начинало всходить над горизонтом, сияя над линией моря справа от нее, золотые лучи пробивались сквозь стеклянные окна фургона, обдавая кожу ее щеки теплым поцелуем, когда она ехала к ближайшей деревне. Она скучала по этому, думает Макарена, ведя машину одна. Она уже забыла, как мирно ехать по сельской местности, деревья и кусты бродили по обеим сторонам дороги, и единственным звуком, достигавшим ее ушей, был торопливый шепот ветра, дующего за окном. После контакта с Фабио месяц назад, у нее никогда больше не было такого момента, как этот. Ей нужно было заставить его поверить в то, что ее чувства к нему были настоящими, поэтому она должна была использовать каждую секунду своего времени проводя ее рядом с ним. Но, она не ожидала, что он действительно поверит, что все это было правдой. Вздохнув, она паркует фургон на обочине дороги, когда ее глаза замечают знакомую деревню — ту самую, в которой она была с Фабио пару дней назад, чтобы купить напитки и книги для костра. Это было самое близкое к рынку место в пределах досягаемости коттеджа, окруженного сельской пустотой на многие мили. Это место выглядело почти так же, как и большинство деревень в сельской местности, когда время шло медленно, смешивая дни вместе, пока оно не стало гигантским размытым пятном. На главной площади все еще были разнообразные стенды, окружавшие ее, пожилые люди входили и выходили из своих домов, живя мирной жизнью, которую она знала, что никогда не сможет иметь. Макарена вспоминает, что в последний раз, когда она была здесь, она видела что-то очень похожее на аптеку. Выйдя из фургона, она пробирается сквозь светлые квадратные глаза деревни, оглядываясь вокруг в поисках чего-нибудь, что напоминало бы то, что она искала. Как только ее взгляд находит знакомый дом, она направляется прямо к нему. Шагнув внутрь,она оглядывает комнату. Это был довольно простой на вид магазин, больше похожий на гостиную, чем на настоящую аптеку — стены были увешаны книжными полками, но вместо литературы там стояли лекарства. Справа от нее стояла скромная на вид кассовая стойка, сделанная из дерева, за которой сидела добродушная пожилая женщина — она еще не заметила присутствия Макарены, сосредоточив взгляд на вязание, лежащем перед ней, глубоко погруженная в скручивание и вращение длинных игл в своих руках. Воспользовавшись возможностью поискать без лишних хлопот, она начинает бродить по полкам, глазами изучая каждую аптечку, дойдя до дальнего конца комнаты, она находит то, что искала. Тест на беременность. Там было только один, самый простой. Взяв еще и таблетки в руки, она направляется к кассиру — лишь ненадолго задержавшись, чтобы захватить еще и таблетки от тошноты. Встав перед старой леди, Макарена ждет секунду или две, прежде чем добрые глаза поднимаются, чтобы встретиться с ней. Одарив блондинку нежной улыбкой, она откладывает свое вязание крючком вниз. — О, привет, дорогая. Я тебя не видела. Ты же знаешь, как выглядят эти деревенские магазины, на самом деле ничего не происходит, — смеется она, размахивая рукой перед собой. — Ты здесь новенькая? Макарена растягивает губы в улыбке, выражая спокойствие, которого на самом деле не чувствовала. — Вообще-то я был здесь пару дней назад, чтобы купить выпивку.— она отвечает, кладя пакеты на столешницу. — О, это прекрасно. Мой муж ее продает, может быть, вы с ним встречались? Роберто?— спрашивает женщина. Сделав усилие, чтобы не подтолкнуть тест на беременность вперед в надежде вернуть внимание женщины к текущему вопросу, она натягивает улыбку на свое лицо. — Да, я с ним встречался. Старый солдат, верно? — Да, это он.— говорит она, наконец-то опустив взгляд на предметы перед собой. — О, так ты беременна? — Нужно убедиться, но да. Я так думаю. Старая леди одаривает ее теплой улыбкой. — О, как это прекрасно, быть молодым и заводить семью.— говорит она, делая несколько быстрых пометок в блокноте рядом с собой, прежде чем наконец положить покупки в пластиковые пакеты.— Это будет стоить восемь евро, дорогая. Макарена протягивает ей деньги, прежде чем взять сумки, ее пальцы крепко сжимают ткань. Она просто хотела уйти. — А у ребенка есть отец? Вопрос заставляет блондинку сделать паузу, ее хватка вокруг сумки становится сильнее — костяшки пальцев становятся белыми. Она знает, что это был простой вопрос. Да, конечно, у ребенка был отец, ему нужен был отец, чтобы существовать. Но, тем не менее, она чувствовала, что эта тема имеет более тяжелый смысл, чем это. Пожилая леди перед ней начинает криво улыбаться ее молчанию, визуально сожалея о том, что вообще открыла рот. Заметив ее смущение, Макарена натягивает фальшивую улыбку. — Да. И он будет чрезвычайно рад узнать об этом. Только наполовину ложь. Женщина облегченно вздыхает, и ее губы возвращаются к той же доброй улыбке, которой она одарила Макарену раньше. — Тогда я действительно рада за тебя. Вы создадите красивую семью. В мгновение ока в ее сознании всплыло воспоминание о сне, который она видела ранее в тот день: ее сын свернулся клубочком у нее на руках, Зулема поцеловала его маленькую головку, а потом поцеловала ее в губы. Отогнав эту мысль, блондинка возвращает женщине улыбку. — Спасибо. Хорошего дня. Не дожидаясь ответа, она поспешно выходит на улицу и возвращается к фургону, чувствуя, как сердце в груди бьется вдвое чаще обычного. Громко закрыв дверь, она включает двигатель, нетерпеливо разворачивает фургон, прежде чем направиться обратно к коттеджу. Но вместо того чтобы ехать прямо, возвращаясь, она резко сворачивает налево, меняя направление движения. Она чувствует, как ее тело сотрясается, когда колеса машины отрываются от тротуара и спотыкаются о грязную землю — неровный пол мешал ей крепко держаться за руль. Через пару минут она паркует фургон, когда ее взгляд находит то, что она искала. Кемпинг-трейлер. На самом деле она купила его импульсивно. После выхода из тюрьмы и переезда в коттедж, ее ум начал пробегать через концепцию того, что действительно означало быть свободным. Тогда половина ее времени была отведена на то, чтобы спланировать ограбление — это ограбление и идея купить трейлер пришла только тогда, когда Макарена поняла, что если она выживет, то ей, возможно, больше некуда будет идти после его завершения. Она припарковала машину всего в паре миль от коттеджа, достаточно далеко, чтобы спрятать ее, но достаточно близко, чтобы напомнить себе, что она может просто бросить все, войти внутрь и исчезнуть. Трейлер был идеален. Достаточно мал, чтобы продолжать двигаться, достаточно большой, чтобы построить дом. Теплая картина, которую она создала, только начала рушиться, когда она поняла, что ей придется поделиться ею с Зулемой. Тогда она изо всех сил старалась забыть эту женщину, делая все возможное, чтобы вырваться из тисков, которыми она сжимала свое сердце. Но сейчас ее мозг упрямо рисовал мысль о том, как именно они, в троем, поместятся в этой крошечной машине. Порывшись в карманах, она сжимает пальцами маленький металлический ключ, прежде чем направиться к двери трейлера. Вставив его в замочную скважину, дверь открывается с щелчком. Поднявшись на несколько ступенек, Макарена полностью входит в трейлер впервые за несколько месяцев. Это был довольно простой кемпинг — простая кухня у правой стены, ванная комната, небольшой обеденный стол и двуспальная кровать в дальнем конце комнаты. Воздух был спертым от того что трейлер был долго заперт, заставляя мебель испускать тошнотворный запах, который заставил ее желудок снова перевернуться. Сделав глубокий вдох, чтобы справиться с тошнотой, подступающей к горлу, она направляется в ванную — одним быстрым движением стягивая брюки и трусики вниз, когда садится на унитаз. Положив пластиковый пакет ей на колени, дрожащие пальцы разрывают маленький прямоугольный бумажный пакет с тестом на беременность, вытаскивая из него пластиковую палочку. Коротко прочитав инструкцию, она опускает палку между бедер, чтобы пописать на нее сверху-подождав пару секунд, прежде чем отодвинуть ее назад, упершись локтями в колени, уставившись на палку перед собой тревожным ощущением неизбежного. Время начинает медленно течь внутри ванной, ползти сквозь нее, тая, превращая воздух вокруг нее в тонкую простыню, недостаточную для ее легких. Она решает задержать дыхание, считая секунды в голове. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть - Ахает Макарена. На конце палки начинает появляться изображение, маленькие красные выцвевшие полоски, медленно превращающиеся в более заметные. Она чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. Это было положительно. Она была беременна. Положив тест на раковину рядом с собой, она снова использует другой. Тоже положительно. И это было правдой. Внутри нее рос ребенок. Положив голову на руки, она начинает плакать — горячие слезы падают по ее щекам, капая в ладони. Макарена чувствовала себя раздавленной. Половина ее была очень счастлива, она всегда хотела создать семью. По крайней мере, до того, как все в ее жизни усложнилось. Тюрьма изменила ее больше, чем она признавала — после стольких потерь, надежда вырастить что-то столь хрупкое, как ребенок, начинает угасать. Смотреть, как Роман прямо у нее на глазах растит семью, было все равно что молча гореть огнем, который с каждым днем становился все больше и больше. Ее племянница была настоящим подарком, такая умная девочка. Она обычно шутила, говоря своему брату, что ему повезло, что она ничего от него не получила — он смеялся, соглашаясь с ней, говоря, что Луиза него. И теперь у нее был свой собственный кусочек радости, растущий внутри нее. Проведя рукой по животу, Макарена хмурится. Надо бы сказать Фабио, думает она. А она должна была бы. Если в ней действительно был ребенок, то именно он был ответственен за то, что это произошло, и самое меньшее, что она могла сделать, это сказать ему. Но. Она не могла не сравнить эту ситуацию с тем, чтобы обернуть веревку вокруг собственной шеи. Блондинка знает, что в тот момент, когда она откроет рот, чтобы сказать ему, не будет никакого возврата. Она будет связана с ним навсегда. Ребенок меняет вещи, во всех отношениях, и ребенок, это именно то, почему Фабио проходит через весь этот ад с ней. Семья. В ту же секунду, как Феррейро скажет ему, что беременна от него, она уже не сможет отойти от него. Теперь, когда у нее будет ребенок, все изменится. Весь ее план только что перевернулся с ног на голову. Первоначально, после кражи ожерелья, она и Зулема должны были вернуться в этот трейлер — чтобы поддерживать преступную жизнь, им нужно было продолжать двигаться, поэтому для них не существовало ничего лучше, чем дом на колесах. Она не могла лгать самой себе, что не хочет видеть Зулему в своей жизни — после прошлой ночи не было никаких сомнений, что, несмотря на все, что они сделали друг для друга, они были связаны друг с другом. Но это было раньше. Одно дело — разделить жизнь беглеца, став ее любовником, — она мысленно фыркает при этом слове, — и совсем другое, попросить Зулему терпеть и ее, и ее ребенка. Она знает, что не может заставить женщину разделить с ней такую жизнь. Вздохнув, Макарена решает, что достаточно долго пробыла вдали от дома. Фабио, наверное, рвет на себе волосы, гадая, где она сейчас. Натянув одежду, она выходит из трейлера, заходит в фургон и направляется обратно к дому, чувствуя, как тревога сжимает ее живот по мере приближения к коттеджу. Закрыв за собой входную дверь, у Макарены три секунды тишины и покоя, прежде чем Фабио врывается в гостиную в бешеном темпе — взволнованный взгляд четко отразился на его лице. — Где тебя черти носили, Макарена?— восклицает он, уперев руки в бока, оглядывая ее тело вверх и вниз, чтобы проверить, все ли конечности на месте. Макарена мысленно считает до десяти, прежде чем натянуто улыбнуться ему.— Я поехала в аптеку. Я же говорила тебе, что слегка больна, помнишь?— спрашивает она его, помахав рукой с пластиковым пакетом и таблетками от тошноты. Фабио глубоко вздыхает, проводя рукой по глазам. — Пожалуйста, никогда больше так не делай. Особенно после прошлой ночи. Я думал, что другой охранник вернулся, чтобы забрать тебя, пока я спал.— бормочет он, и его голос внезапно становится очень тихим. Мужчина наклоняет голову, чтобы подарить ей предупредительный взгляд, карие глаза просят, нет, умоляют ее не пугать его так снова. Она должна бы его пожалеть, думает блондинка. Похоже, он действительно беспокоился, что ее похитили. Но она не видела ничего, кроме одинокой веревки, раскачивающейся перед ней, обвиняющей ее в молчании. — Вот ты где, дорогая. Мы беспокоились.— говорит Валентин, входя в гостиную и надевая на запястье элегантные часы. — Я только зашла купить таблетки от тошноты.— она отвечает, одаривая его более искренней улыбкой, чем та, которую она подарила Фабио — его присутствие не несет и половины веса человека, которого она любила когда-то. — О, тогда все в порядке. Надеюсь, ты поправишься.— Валентин говорит с теплой улыбкой, прежде чем взглянуть на свои теперь уже установленные наручные часы. — И сейчас мы должны уйти, Фабио. Мой источник должен прибыть с минуты на минуту. Фабио кивает мужчине, прежде чем наклонить голову в сторону двери. Хорошо зная, что его самый старый друг получит его послание ясно. Ему нужна была минута наедине с Макарией. С твердым кивком Валентин уходит, понимая его. Фабио ждет, пока мужчина полностью выйдет из дома, прежде чем снова обратить свой взгляд на блондинку перед ним. Глаза Макарены были обращены к балкону, она смотрела на волны с усталым выражением лица. Вытянув палец вперед, он приподнимает подбородок Макарены, возвращая ее пристальный взгляд к нему, встречая светлые глаза с хмурым взглядом. Она казалась такой далекой от него в эти два дня. Ему казалось, что он смотрит на нее сквозь толстый слой стекла — видимый, но очень далекий от него. Фабио был так счастлив, что она снова связалась с ним месяц назад. Сделав ей предложение в тюрьме много месяцев назад и получив отказ, он потерял все надежды, что блондинка согласится разделить с ним жизнь. Он действительно любил ее больше, чем любую другую женщину в своей жизни. Но сейчас ... Он никогда еще не видел Макарену такой холодной. Фабио знал, что она медленно отдаляется от него, и он даже не мог понять, почему, когда все шло так хорошо. Зулема уже пару раз мелькала у него в голове, когда он думал об этом, но сейчас все было по-другому, никто не мог прошептать это ей на ухо. — Как ты себя чувствуешь?— спрашивает Фабио, чувствуя, как замирает его сердце, когда она приоткрывает губы, чтобы улыбнуться ему. Он действительно любил эту улыбку. — Мне уже лучше, Фабио. — говорит Макарена, сверкнув ему зубастой улыбкой, которая, как она знала, заставит его упасть в обморок, — мысленно вздохнув. Она плохо спала последние пару дней, часы, которые она потеряла, начали догонять ее. — Вот и хорошо.— он проводит рукой по ее щеке. Она этого не чувствует. Позволив своей улыбке превратиться в прямую линию, она прикусила нижнюю губу на секунду, прежде чем сунуть руку в карман, сжимая пальцами бумажную записку — протягивая ее Фабио. Идея пришла ей в голову где-то между первым и вторым часами разглядывания своего потолка прошлой ночью. Она быстро поднялась, чтобы нацарапать ее на клочке бумаги, прежде чем вернуться на прежнее место. Очень важно, чтобы она этого не забыла. Фабио хмуро принимает записку, она становится все глубже по мере того, как он читает то, что было написано внутри нее. — В чем дело, Макарена?— восклицает он. — Я хочу, чтобы ты проверил, продает ли это источник Валентина.— отвечает она. Он поднимает бровь, нет, обе. Очевидно, он был застигнут врасплох. — Ты что, серьезно? — Я в таком отчаянии, Фабио. Он серьезно смотрит на нее, разрываясь между желанием защитить ее от такого ненадежного оружия и сделать то, что она хочет. Глядя в ее усталые глаза, он вздыхает. Для нее было вполне понятно искать более серьезную защиту после событий прошлой ночи. Он не будет стоять у нее на пути. Наконец он кивает и кладет бумажку в свой карман. — Хорошо. Но я буду держать это внутри фургона. Она улыбается и целует его в щеку. Макарена наблюдает, как он собирается уходить, и ее горло сжимается от ужаса. Прежде чем он выходит наружу, она открывает рот — рука интуитивно обхватывает ее Вентер. — Фабио? Перед ее глазами все таже веревка, грозящаяся задушить ее. Он поворачивается, вопросительно подняв брови. Она берет его за руки. — Что? Макарена колеблется. — Будь осторожней.— вместо этого она говорит. Веревка исчезает. Он одаривает ее теплой улыбкой, прежде чем выйти, закрывая за собой дверь.***
Макарена смотрит на волны перед собой с тяжестью, поселившейся в ее груди. Первое, что она сделала, переехав сюда много месяцев назад, это провела весь день на пляже. Она схватила старое полотенце, положила его на песок и сидела на нем с того момента, как солнце поднялось над горизонтом, пока оно не село позади нее, а луна не заняла свое место. Тогда блондинка использовала этот момент, чтобы помочь себе осознать, что она свободна. Что песок под ее ногами был настоящим, и рев волн перед ней не был просто звоном открывающихся и закрывающихся тюремных камер. Теперь же это помогало ей думать. День прошел быстрее, чем она себе представляла. После того, как Фабио ушел с Валентином, Макарена просто встала на то место на песке и с тех пор не двигалась, отчаянно нуждаясь в минуте одиночества, чтобы собраться с мыслями. Сам мужчина был озадачен, обнаружив ее сидящей в одиночестве на пляже после возвращения с его встречи с источником Валентина, но он знал ее достаточно долго, чтобы не задавать слишком много вопросов. Фабио просто стоял рядом с ней, глядя на волны впереди них, сообщая ей, что он сделал покупку, о которой она просила, вместе с остальным оборудованием, которое им было нужно. На этот раз не пистолеты, а винтовки. Армейская аттестация. Он тоже беспокоился о возможной реакции, которую может вызвать смерть охранника Эмилио. — Все было слишком тихо— сказал он, проводя рукой по шее. Она тоже чувствовала напряжение в воздухе, растущее беспокойство, окружающее их, смягчающее оттенки всего, что они делали. — Незнание всегда было самым худшим наказанием,— сказала она ему, имея в виду не только текущие дела. Мужчина кивнул ей, соглашаясь, наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, а затем повернулся и направился обратно в дом, решив оставить ее в покое. Это было несколько часов назад. Ночь уже опустилась вокруг нее, песок под ногами медленно терял свое тепло. Успокаивающий ветерок превратился в холодный шепот у ее кожи. Вздохнув, она подтянула колени к груди, обхватила их руками, пытаясь защититься от леденящего ветра, положила на них подбородок и сделала глубокий вдох, соленый воздух мягко ласкал ее легкие, успокаивая изнутри. Закрыв глаза, она позволяет своему разуму наполниться воспоминаниями о прошлой ночи, чувствуя, как знакомое тепло обволакивает ее сердце. Макарена знает, что она не может отступить от этого, больше нет. Время уже тикало, весь план начинал рушиться — стены медленно смыкались вокруг нее. Она уже готовилась к трудному жизненному пути — жизнь с Зулемой будет нелегкой, об этом позаботится сама женщина, ведь мир и спокойствие — не совсем те слова, которыми она могла бы описать себя. И вот теперь жизнь швырнула ей пылающий шар в форме беременности, попав прямо в зубы. Зулема никогда не была простым человеком, чтобы предсказать ее дальнейшие действия . Несмотря на то, что все эти годы она была ее врагом — а позже и чем-то близким к любовнику, ей никогда не удавалось по-настоящему понять ее раньше. Осознание того, что произошло прошлой ночью, внезапно ударило ее в грудь — быстро и сильно — совершенно неосторожно, так что у нее перехватило дыхание. Понять, что Зулема на самом деле была так же поражена всем этим, как и она сама, было не так-то просто. Эта женщина была Скорпионом — она сама много раз поднимала этот флаг во время тюрьмы: у нее не было ни друзей, ни семьи, и она не хотела их иметь. Видеть, что неприкасаемая Зулема тонет в темных водах точно так же, как и она, было комично, один раз в жизни своего рода шоу. Она была полна надежд и даже начала верить, что их совместная жизнь в трейлере не так уж плоха, как ей казалось. Но теперь этот сценарий, вероятно, даже не произойдет. — Привет, ИА. Макарена взвизгнула, крепко вцепившись в ткань своих брюк. Подняв глаза, она вздыхает, когда видит, что Кристиан смотрит на нее сверху вниз, и на его лице появляется веселая ухмылка. — Мне жаль.— он смеется, врет сквозь зубы. Кристиан машет ей рукой, велит отойти в сторону и садится рядом с ней на полотенце, повторяя ее позу. — Ты здесь уже давно, так что я решил принести тебе перекусить.— говорит он, залезая в карман толстовки, достает шоколадный батончик и тычет им в ее сторону. Макарена чувствует себя тронутой. Она одаривает его теплой улыбкой, берет подарок в руки, разворачивает конфету, прежде чем разломать на кусочки, и протягивает его обратно Кристиану. Он берет ее с очаровательной ухмылкой, откусывая кусочек, прежде чем посмотреть на волны перед собой. — Что с тобой, блондиночка? Ты была тут весь день. Вчерашняя ночь тебе не понравилась? Макарена вздыхает, откусывая кусочек своего шоколадного квадратика, поднимая взгляд вперед и тоже глядя на волны. — Ты когда-нибудь чувствовал, что все в твоей жизни меняется в мгновение ока, Кристиан?— она шепчет, ее голос едва слышен сквозь быстрый океанский бриз. — Черт возьми, да. Та минута, когда я впервые услышал Леди Гагу, изменила меня навсегда. Неожиданный смешок срывается с ее губ. Она легонько толкает его плечом в ответ, и это движение только заставляет его смеяться еще громче. — Да, что-то в этом роде. Но если я чему-то и научился в этой жизни, так это тому, что все должно меняться быстро. В этом-то и вся прелесть, я думаю. Ты уже никогда не будешь прежним. Всегда есть возможность стать лучше. Или нет, в моем случае.— он смеется. Она задумчиво смотрит на него. Кристиан оказался мудрее, чем она думала. — Я бы предпочел воспользоваться этим моментом и наслаждаться им. Ты же не знаешь, как долго это может длиться. Если у тебя есть что-то, что нужно сказать, просто сделай это. А что ты потеряешь с этого, уже другой разговор, верно?— говорит он, пожимая плечами, как будто он только что не сказал ей именно то, что Феррейро нужно было услышать. Кристиан подмигивает ей, прежде чем поднять руку и почесать голову. — И с этим драматическим заявлением, я пойду спать. Ах, точно, Фабио просил меня сказать тебе, что он решил лечь спать пораньше. И еще что-то насчет того, чтобы обратить внимание на ноутбук?— он бросает на нее странный взгляд, прежде чем вернуться в дом. Макарена пристально смотрит на то место, на котором он сидел минутой ранее — мысли разбегаются. В мгновение ока она вскакивает на ноги. В доме снова воцарилась тишина — взглянув на настенные часы, она поняла, что просидела на пляже дольше, чем думала. Пройдя через темную гостиную, она направляется в сторону коридора, и ее ноги сокращают расстояние между ней и дверью в конце коридора. На этот раз она не колеблется и не спрашивает разрешения, взявшись за ручку двери и слегка повернув ее. Зулема лежала на середине кровати — на этот раз животом вверх-и закрывала глаза рукой. При этом зрелище ее сердце неизбежно замирает, а по груди разливается знакомое тепло. Тихо прикрыв за собой дверь, она направляется к спящей женщине, и ее ноги останавливаются только тогда, когда она добирается до угла кровати. Макарена на секунду замирает, наблюдая в почти гипнотическом трансе, как поднимается и опускается грудь брюнетки. Было время, когда она хотела, чтобы это движение прекратилось. Она помнит первую ночь, когда Зулема попала в этот дом, с окровавленным лицом, без сознания. Блондинка так сильно хотела обхватить пальцами эту тонкую шею, сжать ее до тех пор, пока ее последний вздох не коснулся ее ушей, заканчивая то, что начал Риццо. Теперь единственное, чего она хотела, это зарыться руками в темные локоны и крепко прижаться губами к Зулеменым— целовать ее до тех пор, пока их легкие не запылают от недостатка кислорода. Взаимная асфиксия. Быстрым движением Макарена перекидывает ногу через женщину, кладя их обоих рядом с бедром брюнетки, чтобы оседлать ее — удобно устроившись на ее коленях. Зулема тут же напрягается, отводя руку от лица, чтобы поднять настороженный взгляд на сидящую на ней фигуру — увидев блондинку, она визуально расслабляется, снова закрывая глаза. — Если ты хочешь по-быстрому трахнуться, блондиночка, я предлагаю тебе подождать, пока я не буду в лучшем настроении. Макарена фыркает, уже жалея, что вообще покинула пляж. — Нет, Зулема. Я не хочу быстро трахаться. — Тогда какого черта тебе надо?— брюнетка хмыкает, открывая глаза, чтобы бросить на женщину раздраженный взгляд, начиная чувствовать, что ее терпение подходит к концу. Блондинка отсутствовала целый день, сидя одна на пляже. Зулема видела ее через окно спальни. Макарена смотрела на волны перед собой, совершенно определенно слишком много думая о чем-то, о чем она не должна была думать. Феррейро всегда слишком много думала о вещах, и она отказывалась тратить свое время, играя роль терапевта, чтобы заставить блондинку чувствовать себя лучше. Сидящая на ней женщина разочарованно вздыхает, беспокойно проводя рукой по волосам — нервная привычка, мысленно догадывается Зулема. Макарена выглядит растерянной, борясь с внутренней борьбой внутри нее. Брюнетка начинает мысленно отсчитывать секунды. Блондинка последовательно умудрялась взрываться перед взрывом — ей нравилось поднимать флаг, что она самая уравновешенная из них двоих, но в конечном итоге она была так же плоха, как и Зулема, когда дело доходило до критических ситуаций. — Я беременна, Зулема. Макарена с опаской наблюдает за женщиной, лежащей под ней. Тело между ее бедрами напряглось полностью, медовые глаза смотрели на нее, не мигая, вспыхивая эмоциями, которые она не могла точно определить. Проходит секунда, затем две — тишина начинает сжимать ее тело в клаустрофобическом объятии, сжимая легкие вместе. Моргнув, Зулема коротко качает головой, маска снова на месте, прежде чем одарить блондинку пренебрежительным взглядом. — И что ты хочешь, чтобы я с этим сделал? Еще один выкидыш? Если ты хочешь привести ребенка в преступную жизнь, это твоя проблема, а не моя. Макарена чувствует, как ее сердце медленно замедляет свои удары, полностью останавливаясь, прежде чем снова взмыть вверх — на этот раз с такой жгучей яростью, что все ее тело сотрясается, ладони зудят, чтобы обернуться вокруг этой гребаной тонкой шеи под ней. Ей следовало бы знать, что меньшего от Зулемы ожидать не стоит. — Ну ты то, конечно, лучше всех все знаешь, когда речь заходит о воспитании ребенка. Фатима может служить тебе примером.— блондинка хмыкает, ее собственный яд капает через губы. В мгновение ока она чувствует, как ее щека взрывается от боли. Зулема резко поднялась в сидячее положение, сильно шлепнув ее по лицу — резкий звук эхом разнесся по комнате. Макарена чувствует, как комната слегка раскачивается, голова все еще немного тяжелая после всех ударов, которые она получила прошлой ночью. Поднеся руку к лицу, она встречается взглядом с зелеными глазами, горящими перед ней в обжигающем пламени. В новом положении лицо Зулемы оказалось всего в нескольких дюймах от ее лица — достаточно близко, чтобы ощутить горячее дыхание женщины на своей шее. Она не будет извиняться. И Зулема тоже. Они обе это знали. Вместо того чтобы снова открыть рот, Макарена решает уйти. Горящая кожа под ее ладонью была единственным ответом, который ей был нужен. Она уже собралась отойти от женщины, когда почувствовала, как чья-то рука крепко сжала ее запястье, удерживая на месте. — Квиты.— прошипела Зулема. Макарена снова бросает сердитый взгляд на Зулему, внутренне готовясь к тому, что брюнетка может бросить на нее в этот раз. Без предупреждения брюнетка задирает ее рубашку, наслаждаясь кожей под ней, прежде чем положить холодную руку на верхнюю часть живота, прямо над ее грудью. Блондинка чувствует, как у нее перехватывает дыхание. Зулема опустила глаза и уставилась на ее живот, слегка прищурившись. У нее было задумчивое выражение лица, она посасывала нижнюю часть губы, издавая веселое фырканье, прежде чем открыть рот. — Фабио ведь не знает, правда? Макарена испускает разочарованный вздох, прежде чем снова встретиться с ней взглядом — удерживая взгляд так долго, как только могла, неизбежно качая головой. — Ему и не нужно знать. Но это не так. Окольцованная, молчаливая, рядом с мужчиной которого не любит. Но Зулема слышала, как эта мысль эхом отдается в ее голове, громко и ясно. Они обе это знали. Макарена наблюдает за ней с горящим чувством, поднимающимся вверх по ее груди, ощущая, как ее тело дергается от остаточного гнева, пробегающего по венам. Зулема выдерживает ее взгляд со смесью эмоций, пробегающих через ее глаза — точно так же, как мигающие огни, каждый из которых вспыхивает на короткое мгновение, прежде чем превратиться в другой, пока он, наконец, не останавливается. Блондинка чувствует, как ее сердце замирает, когда она обнаруживает, что медовые глаза смотрят на нее — тот же оттенок, который она видела вчера. В одно мгновение Макарена чувствует, как ее сердце снова бьется в грудной клетке, согреваясь от эмоций, которые сделали все в ее жизни немного более труднее. Теперь она точно знала, что делать, когда видела эти глаза. Вырвав свое запястье из хватки брюнетки, Макарена погружает свои руки в темные локоны, образуя кулак, прежде чем потянуть ее лицо вперед — соединяя их губы вместе. Зулема реагирует мгновенно, наклоняя голову, чтобы углубить поцелуй, язык входит в ее рот, беря контроль. Рука под ее рубашкой начинает двигаться, оставляя горячий след на ее коже, блуждая по ее груди, прежде чем грубо взяться за нее, собственнически сжимая ладонью. Макарена глубоко стонет в губы брюнетки, бедра начинают раскачиваться на колене женщины. Прерывая поцелуй, Зулема начинает тянуть рубашку в сторону, почти разрывая ткань. Когда та наконец поддается, женщина сменяет руки горячими губам. Макарена издает стон, сжимая волосы брюнетки в кулаке, чтобы прижать губы ближе к груди — бедра двигаются быстрее, отчаянно нуждаясь в трении. Тонкая рука грубо обхватывает ее за талию, побуждая двигаться, заставляя блондинку тереться еще сильнее — другая приподнимается, чтобы обернуться вокруг светлых волос, оттягивая их назад, открывая шею Макарены. Губы Заир поднимаются, чтобы сомкнуться на мягкой коже, оставляя открытый рот для поцелуя. Дыхание блондинки начинает сбиваться, тугое горячее ощущение между ног достигает критического уровня. — Зулема.— прошептала она, приблизив губы к уху женщины.— Ты мне нужна. Брюнетка испускает шипение, прежде чем вытащить свою руку из волос блондинки — тонкие пальцы блуждают по ее брюкам, прежде чем погрузиться глубоко в нее. Макарена испускает глубокий стон у шеи женщины, руки падают вперед, чтобы обхватить плечи Зулемы — бедра покачиваются в ответ на каждый толчок жадно, толкая пальцы глубже, быстрее. Блондинка крепко закрывает глаза, когда начинает чувствовать, что напряжение становится слишком высоким, зубы смыкаются на шее брюнетки, чтобы заглушить стоны — пальцы сжимаются вокруг рубашки женщины в кулаке с белыми костяшками. Внезапно она кончает, крик срывается с ее губ, когда она сильнее прижимается к пальцам Зулемы, оседлав их,чувствуя как горячие волны удовольствия проходят через ее тело. Сделав последний рывок, она падает вперед, прижимаясь к Зулеме, прижимая их тела друг к другу — лицо поворачивается, чтобы положить щеку на плечо женщины. Она начинает чувствовать, как чья-то рука скользит по ее коже, добирается до затылка, а потом опускается на поясницу, достаточно легкая, чтобы заставить ее крепче обнять Зулему за плечи. В конце концов, она делала это все время, думает она. Выбирает Заир. Была причина, по которой их судьбы были так тесно связаны друг с другом. Они обе делали этот выбор, непрерывно, на протяжении многих лет — всегда возвращая друг друга на орбиту каждый раз, когда они заходили слишком далеко, но ни одна из них не позволяла другой полностью освободиться. Подняв голову с плеча Зулемы, она встречает медовые глаза с мягкой улыбкой на лице. Брюнетка пристально смотрит на нее в течение нескольких секунд, прежде чем уголок ее рта начинает изгибаться — неконтролируемое движение — губы формируют улыбку. Макарена хочет выпустить веселую фыркающую суку, но вместо этого решает обернуть свою руку вокруг шеи женщины, подталкивая ее вперед, пока ее спина не краснеет на матрасе. Она видит, как глаза Зулемы слегка подергиваются — женщина всегда так делала, когда блондинка решала быть сверху. Макарена чувствует, как смех пузырится у нее в животе, наслаждаясь каждой секундой пребывания под контролем, особенно когда это так сильно раздражает брюнетка. Встав между бедер женщины, она медленно тянет за язычок брюк, чтобы освободить место для своей руки, чтобы свернуться вокруг центра Зулемы. Ладонь изгибается вниз, чтобы скользнуть двумя пальцами внутрь той. Зулема судорожно вздыхает, сжимая запястье Макарены на ее шее, глаза закрываются, когда она начинает раскачиваться, бедра встречаются с каждым толчком. Блондинка трахает ее жестко и агрессивно, рука начинает гореть, когда она толкает их сильнее, глубже в нее. Крепко обхватив Зулему за шею, Мака ускоряет шаг, когда ногти начинают оставлять красные линии вдоль ее руки — женщина была близко — впиваясь пальцами глубже, пока не слышит звук капитуляции, звенящий в ушах в форме глубокого стона. Брюнетка открыла рот от удовольствия, когда оргазм прошел по ее телу, бедра все еще качались на пальцах Феррейро — испустив вздох перед тем, как остановиться. Тяжело дыша, Макарена падает на кровать рядом с Зулемой. Склонив голову набок, девушка смотрела на профиль лежащей перед ней женщины. Глаза у брюнетки были закрыты, грудь вздымалась точно так же, как и у нее — она испустила вздох, прежде чем открыть их, повернувшись, чтобы встретить взгляд блондинки. Макарена позволяет улыбке украсить ее губы, когда она видит, как медовые глаза смотрят на нее, ее веки начали тяжелеть, моргание становилось медленнее, часы, которые она не спала, наконец, догнали ее. Прежде чем она полностью закрывает глаза, она мельком замечает, как Зулема улыбается ей почти во весь рот, совершенно невероятно. Почти нереально. Но когда дело доходит до брюнетки, почти нереально становиться слишком многим.***
Макарена открывает глаза через несколько часов и видит Зулему в том же положении глубоко спящую, грудь мягко поднимается и опускается. Приподнявшись на локтях, светлые глаза быстро заморгали в сторону окна, вздохнув, когда она увидела, что снаружи все еще темно. Повернув свой пристальный взгляд обратно к женщине перед ней, Макарена чувствует, как знакомое тепло проходит через ее грудь, вниз по рукам, пока не достигает кончиков пальцев — завоевывая больше земли, захватывая ее целиком. Не говоря ни слова, Зулема сказала ей все, что ей нужно было услышать. Она останется здесь. Подняв руку, она мягко убирает несколько темных прядей с лица брюнетки, палец следует вниз по дорожке через ее лоб, щеку, пока не достигает угла ее губ, прослеживая их, вспоминая их вкус. Полностью поднявшись на ноги, Макарена быстрым движением перекидывает ноги с кровати, снова надевая рубашку, прежде чем спокойно подняться на ноги. Она бросает последний взгляд на спящую на кровати брюнетку и тихо закрывает за собой дверь. Сделав шаг влево, она открывает дверь в свою спальню, не слишком беспокоясь о шуме — прекрасно зная, что Фабио очень крепко спит. Она находит мужчину, спящего в удобном положении на кровати, его голова откинута назад к стене, рот открыт, ноутбук работает на коленях. Закатив глаза, она закрывает за собой дверь, прежде чем сократить расстояние между ними, наклоняясь вперед, чтобы взять ноутбук в свои руки — коротко качая головой на трудоголические тенденции этого человека. Когда ее глаза поворачиваются к экрану перед ней, она почти роняет его на пол. Красная точка двигалась. Медленно. Время было на исходе. Все движется быстрее, чем Макарена думала.