Порезы на твоём теле

      Меня окружает один лишь мрак, сквозь который абсолютно ничего не видно. Всё существующее пространство потонуло в чёрном пятне и мёртвая тишина звучит здесь громче протяжных криков, свирепее пробирающего на мурашки плача. Вокруг не горит обжигающий красный цвет, не пылает адский огонь и стены не содрогаются под натиском демонических ударов. Лишь темнота. Тишина. Пустота.       Я иду вперёд, не зная дороги. Неизвестность преследует меня тёмным шлейфом опасности с самого первого дня, когда мне посчастливилось умереть и попасть в небесный мир. Она стала ещё одним страхом, моей верной подружкой, выглядывающей из самых пыльных уголков школы. И что может напугать сильнее, чем неведение? Если только кончина, которую я уже смогла познать.       Раздражение. Привычное и родное. Покалывает морозными уколами кончики пальцев на руках и чешется где-то в грудной клетке. Раздирает внутренние стенки, задевая кости, и страстно желает выбраться на свободу, ведь я прекрасно знаю, из-за кого именно вынуждена находиться здесь и благодаря кому день изо дня теряю над собой контроль, обнажая силу колоссальных размеров.       Злость. Горячая и согревающая. Протекает по позвоночнику, заставляет каждое лиловое пёрышко на крыльях напряжённо напрячься и воинственно вытянуться, как острые иглы. Ногти невольно впиваются в ладони, скулы сжимаются и шаг становится грубее, быстрее, отчётливее. Эмоция проходит огненной волной по всему телу, рождая стойкую и непоколебимую уверенность.       Обида. Ядовитая и горькая. Гадкой жидкостью наполняет полость рта, стекает по горлу вниз и заполняет лёгкие. Распространяет инфекцию по всему организму, порождает бактерии и медленно отравляет меня. Шипит по-змеиному возле уха, нашёптывает отвратительные, мстительные вещи и сбивает с ритма стремительной ходьбы. Язвительно смеётся и сразу же жалуется, летая рядом.       Грусть. Солёная и мокрая, как слёзы. Собирается в уголках океана моих глаз, стекает рекой по бледным щекам, падая в ночную мглу и разбивается в ней на блестящие осколки. Из-за неё подрагивают губы, эхом раздаются всхлипы и глаза застилаются влагой.       — Тебя не красят слёзы.       Кончики волос неприятно ударяют по лицу, когда я быстро оборачиваюсь на голос демона и сразу же останавливаюсь, прерывая шаг. Не вижу его облика, но краем уха слышу медленные, очень тихие шаги, доносящиеся совсем рядом, недалеко от меня. Зепар не торопится показывать свой лик, не желает так быстро раскрывать все карты и прилежно ждёт, а может, выжидает. Чтобы наброситься.       — Грусть бессмысленна, когда есть такие прекрасные эмоции, как страх, например.       Напрягаю зрение, улучшенное в новом теле в несколько раз, и всматриваюсь в черноту пространства, в надежде уловить любое неаккуратное движение. Его энергия холодная, скользкая, практически не ощущаемая, пронизывает кожу, играется в светлых перьях и заставляет предательски ёжиться.       — Страх – слабость, которую можно преодолеть. Трудно, конечно, но можно.       Позади меня раздаётся глухой взмах крыльев. И удержав в себе порыв громко вскрикнуть, я отбегаю на несколько шагов назад, прижимая руку к груди. Ладонь чувствует быстрый темп сердца, а склизкий страх, о котором разглагольствует демон, медленно, но верно обвивает меня своими липкими щупальцами.       — И вот тогда страх перерастёт в силу, понимаешь?       Зепар щёлкает пальцами и мгла разбавляется белым цветом, так больно ослепившим меня. Моргаю глазами, мыча что-то неразборчивое и привыкаю к быстрой смене фона, пока демон осторожно подходит ко мне и встаёт напротив. Он не трогает меня, его руки смиренно покоятся в карманах брюк и сам демон не олицетворяет собой злобу и опасность. Но Зепар был опасен. Не своей физической силой, которую он никогда не показывает на других, а ментальной.       — Нельзя идти на поводу у страха, Вики.       Улыбается. Так тепло улыбается мне, словно не по его вине я нахожусь сейчас непонятно где. Как будто действительно желает мне только добра и не использует на мне свои грязные приёмы в виде головной боли себе во благо. Продолжает делать вид, что он не вынашивает план возмездия.       — Тогда почему я должна идти на поводу у тебя? — отступаю в сторону, зачем-то оглядываясь.       Белое. Вокруг всё было белое, как в палате психбольницы.       Чёрный выглядел лучше.       — Меня не надо бояться.       С моей стороны следует смешок и его глаза в ответ сверкают жёлтым цветом. Выглядит не так устрашающе на фоне всеобъемлющей белизны.       — Почему? — вглядываюсь в него с интересом. — По прихоти кого я здесь? — обвиваю пустое пространство рукой. — Кто управляет моими снами и нагло вторгается в них, когда я вообще не должна их видеть? — громкий шаг к нему. — Кто хочет использовать меня в угоду себе? — улыбка его становится лишь шире. — Ты, Зепар. И только ты. Даже Люцифер ко мне был благосклоннее, когда внушал мне этот дурацкий страх одиночества.       Я закрываю рот, когда понимаю, что только что сболтнула лишнего.       — Продолжай, — мой хищник наклоняет голову в бок, смотрит на меня из под опущенных ресниц и сканирует.       — Ты мучаешь меня и ради чего? Ради мести?       Нервно дёргаю крыльями и чувствую, как начинаю внутренне воспламеняться от поступающего в кровь гнева.       — Говоришь красиво, — демон призадумался. — Словно сама не выжидаешь лучшего момента.       Произнесённые слова выбивают из лёгких кислород, бьют под дых и ударяют по щеке.       — Это совсем другое, — растерянно, так жалко и неуверенно, что от себя тошно.       Зепар молчит. Смотрит, как я на эмоциях яростно поправляю рукав мятой блузки и негодую, ведь он так удачно перевёл стрелки обратно на меня, полностью проигнорировав моё недовольство. Демон ждёт, что я отступлюсь и примкну к его воле? Чёрта с два такое произойдёт.       — Зепар, оставь меня в покое.       — Хорошо, — быстро, без споров. — Попробуем по-другому.       Расправив плечи, Зепар щёлкает пальцами, погружая меня обратно во мрак. И скрывшись под покровом темноты, он расхаживает кругами так, как гиена медленно крадётся к своей жертве, чтобы в скором времени её настигнуть. До меня не доносится никакого постороннего звука, лишь глухие шаги это напрягает, очень напрягает, ведь я снова оказалась в демонической ловушке. Когда-то мне доводилось читать интересную статью, что сны подвластны изменениям в процессе их видения. Человек может его контролировать, когда осознаёт, что видит нереальную для него действительность, но здесь всё было по-другому. Этим местом заправлял только Зепар и как бы сильно я не хотела дать отпор — у меня это просто не выйдет. Сейчас я нахожусь в пространстве без выхода и входа.       — И много ли ты узнала о Люцифере, чтобы так уверенно разбрасываться словами?       Его спокойный и ровный голос томно звучит где-то позади меня. Без демонической насмешки и издевательства, без ехидства и веселья, нет. Расслабленно и даже как-то равнодушно, словно тема, затрагивающая сына Сатаны его не интересует. Как бы не так. И пока я продолжаю напряжённо улавливать каждую изменившуюся волну, каждый шаг и лишнее движение, Зепар не утихает.       — На сколько хорошо ты его знаешь, Вики?       Ничтожно мало, чтобы шагнуть ему навстречу и слишком много, чтобы на всех основаниях не доверять.       — Твоё молчание красноречивее любого ответа, — уверена, что он сейчас улыбается.       Усталость медленно, но верно настигает тело, а в планы Зепара не входило так быстро отпускать меня и ставить галочку напротив моего имени, отмечая выполненное ежедневное задание. Его контроль слишком выматывает меня, сам демон высасывает мою энергию, а вместе с ней и все отрицательные эмоции, которые я искренне испытывала к нему. Устала. Просто устала быть постоянно игрушкой для морального битья и психологического насилия.       — Не боишься, что я расскажу кому-нибудь о том, что ты влияешь на меня? — поворачиваюсь назад, но Зепара оттуда и след простыл.       С боку раздаётся хриплый смешок, а в ночной мгле отражаются яркие огни жёлтого цвета, прямо как сияющие звёзды в ночные сутки. Демон награждает ответом не сразу, демонстративно обдумывая, тем самым, тянув время, пока я испытываю желание отключиться на месте. Прямо в стоячем положении. Только погрузиться в сон — это значит, опять увидеться с Зепаром и поддаться его контролю. Бесконечная петля.       — Я был готов к этому с самого начала, но ты всё это время играла роль послушной девочки.       Послушной девочки.       Хочу рассмеяться до потери пульса, но тёмная магия вырывает мой голос, почти как в небезызвестном диснеевском мультфильме про влюблённую и наивную русалочку. Только я не была ни влюблённой, ни наивной, может только самую малость, и вместо хвоста у меня торчали ноги, однако говорить я всё равно не могу, и это удручает. Противиться воле демона сложно, а играть по его правилам — ещё сложнее и вставать наперекор с каждым словом становится только труднее.       — Ты прикрываешь своё молчание тем, что просто не хочешь других втягивать в неприятности, но на самом деле, — его дурманящий шёпот раздаётся возле уха, горячо обжигая кожу. — Просто никому не доверяешь.       Спектакль окончен, гаснет свет и музыкальный оркестр прекращает своё исполнение под громкий шум кричащих оваций и последующих аплодисментов. Ширма закрывается перед моим лицом и хищный взгляд змеиных глаз поджидает меня сзади. Демон аккуратно разворачивает меня к себе за предплечье и так ласково вытирает с бледной щеки скатившуюся слезу, полную горечи и отчаяния, потому что правда.       Доверие — это драгоценный камень. Очень дорогой, практически единственный в своём роде и настолько хрупкий, что когда расколется на части, то воедино уже будет не собрать. Точнее собрать, но тогда он не будет казаться таким же идеальным, красивым и дорогим. Появятся неровности, будут видимы отталкивающие взгляд трещины и с каждым новым ударом камень будет терять свою цену, пока окончательно не рассыпится в драгоценную пыль. Этот жизненный урок я выучила на отлично с первого раза.       Как бы сильно я не любила малышку Мими, так прочно поселившуюся в моём побитом сердце, как бы сильно я не привязалась к весельчаку Ади с его второй ангельской половинкой и как бы сильно я не прониклась дружеской симпатией к милому Дино, который всегда оказывал мне помощь — мерзкий червячок сомнения всегда ползал под моими ногами. Раздавить я его не могла.       — Признаюсь, Люцифер не стоит и крупинки твоего доверия, ma belle dame.       Люцифер. Имя, которое с самого начала наводило на меня страх и разрезало кожу, сейчас кажется таким нужным и родным, но очень далёким.       — Одно слово - и мы вместе его уничтожим.       Я в ужасе дёргаюсь от Зепара, как от больной пощёчины, и отскакиваю от него на пару шагов назад, отрицательно вертя головой в разные стороны. В порыве волнения провожу похолодевшими ладонями по лицу, растираю влажные от слёз щёки и яростно прогоняю с себя неприятное наваждение. Болезненно сжимаю глаза до самых разноцветных вспышек и неожиданно вижу перед собой сменяющиеся друг за другом картинки из прошлого. Ослепляющие, оглушающие моменты вихрем проносятся друг за другом, когда я наблюдаю со стороны.       Как Люцифер больно сжимает мой локоть в заброшенном поезде; как с силой отталкивает меня от себя на мокрую от росы траву; как оскорбляет в первый раз и оставляет одну в пустом коридоре; как вырывает свой портрет из моего блокнота; как прижимает меня к холодной стене, до хруста нежных крыльев, когда узнаёт про порезы.       И слышу лишь оскорбления.       А за оскорблениями чувствую порезы.       Хватит.       Пора приходить в сознание.       Со всей своей силы, превозмогая усталость, я взмахиваю крыльями и отстраняю Зепара от себя.       — Попытка засчитана, — дерзко улыбаюсь. — Но можешь даже не пытаться настраивать меня против него.       Пора зарыть топор войны и сделать шаг навстречу.       Иначе это погубит нас обоих.

***

      Последние лучи солнца обволакивают светлые стены, отдавая розоватым оттенком, а свежий воздух потоками поступает через открытое окно, развеивая тюль. В помещении благоухает аромат сладких лекарственных трав, прочих разноцветных настоек, порошков, и я морщусь, когда привычная головная боль колкой пульсацией отзывается в висках, напоминая о себе.       Вымученно простонав, потираю переносицу и до меня доносится добрый смешок. Медленно, чтобы боль в голове не вспыхнула с новой силой, поворачиваю лицо и передо мной предстаёт читающий Дино. Мужчина сидит на стуле рядом с больничной койкой, на которой обессиленно лежу я, и держит фолиант в красивом переплёте, очень старом и потёртом. Лучи заката красиво обрамляют его лицо, добавляют ангельскому образу большей святости и чистоты, переливались в светлом небе его глаз, которые направлены прямо на меня. Отложив книжный предмет в сторону, он придвигается ближе ко мне, скрещивая руки на груди и ехидно усмехаясь, что было совсем не в его стиле.       — С возвращением.       Всё что мне остаётся — криво улыбнуться, хрипло хохотнуть и легонько похлопать ладонями по щекам, чтобы привести себя в чувство, согнав с себя сонливость. Дино по доброму приподнимает уголки губ в ответ и наблюдает за моими махинациями пора-отрезвить-себя-хлопками.       — Как себя чувствуешь?       Я поднимаюсь в полусидящем положении и принимаюсь разминать пульсирующую шею вместе с затёкшими крыльями, приятно хрустя мышцами. Выгибаюсь в спине, тянусь руками вверх и довольно выдыхаю, испытывая огромное блаженство с примесью боли в голове.       — Ты сам прекрасно знаешь как, — мои слова он оценивает согласным кивком, а во взгляде вспыхивают голубые искры недовольства с непривычной строгостью и беспокойства.       — Надеюсь, теперь ты понимаешь цену своего безрассудства, Вики.       Нравоучения — последнее, что мне сейчас необходимо. Но Дино прав. Слишком долго я борюсь со всем одна, слишком долго сохраняю молчание и слишком долго играю вид девочки-у-которой-все-хорошо. Игнорирую тянущиеся руки помощи, просто потому что страх за близких друзей смешивается с недоверием, корни которого пора начинать из себя вырывать.             Я виновато поглядываю на ангела, тихо шепча:       — Извини. Я ходячая катастрофа.       Мои слова его заметно смягчают, ведь милый Дино просто не может на полном серьёзе на меня сердиться. Ангел мотает головой своим беспокойным мыслям и без всяких предупреждений придвигается ко мне ближе, чтобы прикоснуться холодными пальцами к моему пульсирующему виску. Волна негодования могла разжечься во мне в любую секунду, ведь несносный Дино снова хочет забрать всю боль себе и разбавить её ангельскими способностями. Только дискомфорт был такой сильный, что я даже не решаюсь выдавить из себя никаких слов сопротивления, так что, мирно сижу на койке, поджав к себе ноги и прикрываю глаза, чувствуя, как боль медленно исчезает и прекращается. Я словно плыву по спокойной реке куда-то вперёд, но всё это так быстро развеивается, стоит Дино отстраниться от меня и убрать руку.       — Тёмная магия, — хмурится и отводит взгляд к окну. — Не знаю, кто строит против тебя козни и нарушает школьный устав, но так просто это оставлять нельзя.       Неловко потерев свои плечи, я умещаю макушку на колени, обдумывая услышанное. Меня ни сколько не удивляют его слова, ведь можно было догадаться, что такая сильная боль не может возникнуть просто так, из ниоткуда. Зепар настроен серьёзно и безобидные прогулки по Норвежскому морю постепенно перерастают в демоническую бойню, такую ужасающую, кровопролитную, которую мгновенно хочется забыть и стереть из памяти. Да только не получается. Не выходит.       Сонливость не желает отпускать меня, но страх увидеться с демоном пересиливает желание укутаться в одеяло и с комфортом откинуться на мягкую подушку, чтобы получить здоровую порцию сна.       Мне необходимо найти способ заблокировать проход в мою голову по ночам или же...       Рассказать обо всём Люциферу.       А потом вспомнить, что я сама его оттолкнула от себя и получить новую порцию грязи.       Мне стыдно. Да. Не так сильно, конечно, но достаточно для того, чтобы подойти и извиниться за сказанное. Думаю, даже сильнейшему дьяволу было неприятно слышать, что его родственная душа так просто отказывается от него и интересуется методами разрыва связи. Люцифер же ждал меня, если верить словам Мими о его желании найти соулмейта? И ждал он не мало, если прикинуть его настоящий возраст. И пока он искал, бросал вызов самому Сатане, то я благополучно убегала.       — Сколько я находилась без сознания? — пытаюсь расправить спутанные волосы пальцами, чтобы не выглядеть с хаусом на голове. — Ничего не помню.       — Ты проспала один день, — его слова окатывают меня ледяной водой. — И видно, что тебе следует отдохнуть ещё.       День. Меня не было в сознании один день и всё это время я находилась в чёрном пространстве? Это жутко, не передать словами. Я сейчас словно выпала из реальности и не понимаю как в неё вернуться, чтобы подстроиться под здешнее время и продолжить ощущать себя на своём месте.       — Когда Люцифер принёс тебя сюда, ты ещё долгое время не могла успокоиться и как будто оказывала сопротивление, — Дино скользит по мне взглядом и снова хмурится. — Вики, я ведь не просто так тебя оставил с ним наедине вчера.       Что такое кислород и почему мне вечно его не хватает? Сначала меня обескураживает Люцифер своими вечными, такими нахальными и издевательскими подколами-приколами, а теперь еще и Дино смотрит на меня со всей серьёзностью и говорит про того, кого на самом деле просто терпеть не может, до невозможности.       — Непризнанные должны были научиться воздействию и Люцифер стал моим напарником, так что можешь не искать в этом скрытый смысл, — невинно развожу руками, надеясь, что выгляжу вполне естественно. — Его там нет.       Думала ли я, что когда-нибудь, Дино будет смотреть на меня так, словно я сказала самую глупую вещь на свете? Нет. Но смотрит ангел на меня именно так и никак иначе, ещё старается стереть лукавую улыбку со своих губ, которая мне совсем не нравится.       — Вики, я вижу, как на тебя смотрит Люцифер и как ты смотришь на него в ответ, — он достаёт из кармана подвеску с тёмно-фиолетовым камнем, очень красивым и задумчиво продолжает: — Ты пахнешь его энергией, а ещё цитрусом, даже можешь не отнекиваться, — мужчина снова глядит на меня. — И поправь ворот своего платья, если не хочешь просто так светить порезом.       Мои брови медленно ползут вверх, а рука быстро отдёргивает лёгкую ткань одежды, прикрывая оголённые ключицы вместе с бежевой полоской шрама. На мою удивлённую реакцию, Дино смеётся, протягивая симпатичное украшение.       — Это амулет. Предназначен для того, чтобы находиться на земле и оставаться незамеченными, — кидаю на него слегка сердитый взгляд, а он машет ладонями, искренне улыбаясь. — Не моя вина, что отец мне все уши прожужжал про твою выходку с Люцифером, когда вы решили побыть вдвоём и нарушить одно из главных школьных правил.       — Это было не свидание, чтобы ты знал, — стараюсь скрыть смущение и рассматриваю тёмный камушек, вообще не представляя, откуда здесь есть такие интересные побрякушки.       Но даже так, никакого укора я не распознаю в словах Дино и такое не может не радовать.       — В любом случае, — продолжает ангел, смыкая ладони в замок и глядя себе под ноги. — Я не хочу становиться яблоком раздора между вами. Демоническая ревность — это страшное явление.       Мужчина слегка посмеивается, но мне становится не по себе.       — Глупости какие.       — И ещё, — Дино тянется к рядом стоящему комоду и берёт в руки книгу, которая мне знакома. — Люцифер громко кинул её сюда, смерил меня злобным взглядом и исчез восвояси.       Неуверенно забираю книгу из рук друга и горько улыбаюсь названию. Истерика призывно подкатывает к горлу, чтобы позволить всем себя услышать. Смахиваю маленькую слезинку, такую неконтролируемую и провожу ладонью по выпуклым буквам, ощущая, как внутри гремит гром и сверкает молния; как начинается шторм и образуется тайфун, ведь стало до одури ужасно от собственной себя. Я истерически смеюсь, даже не стесняясь присутствия Дино и всё смахиваю непрошенные слёзы с лица, размазываю солёную влагу по бледным щекам и сдерживаю всхлипы. Игнорирую опять-этот-жалостливый-взгляд и сглатываю, когда держать в себе чувства становится уже невозможно. Не хочу жалости. Хочу попросить прощения.       Задевать чувства других, когда у тебя есть совесть — тоже больно. Игнорировать собственный эгоизм, который разросся до масштабных размеров — трудно, а найти силы и смелости для прощения — почти невозможно. Я не имела права вести такую нечестную игру, пусть и хотела причинить такую же боль дьяволу, не имела права даже затрагивать эту серьёзную тему, когда Люцифер сам произносил мне: "Нам будет трудно", "Давай узнаем друг друга поближе".       — Мими хотела выломать дверь, когда её сюда не пустили, — сменяет тему Дино, ласково поглаживая меня по сгорбленной спине, едва задевая лиловые крылья. — И я от неё столько нового узнал о себе, когда мне единственному разрешили приглядывать за тобой. Ты бы это слышала.       Я снова посмеиваюсь, представляя, как злющая дьяволица стремится ворваться в медкабинет, убивая всех на своём пути. Гневная Мими — это страшно, соглашусь. Однако, вспомнив, что и от своей прелестной подруги я скрываю проделки Зепара, то добиваю себя окончательно. И реву. Сначала тихо, почти скуля, как брошенный щенок под дождём. Потом громче и надрывнее, выплёскивая из себя абсолютно всё: воздействие Зепара, накопившийся стресс и головную боль, конфликт с Люцифером, новый порез и мой эмоциональный взрыв, из-за которого отлетела Ости. Я уже даже не стираю слёзы с наверняка покрасневшего и опухшего лица, а просто безучастно наблюдаю, как они падают и медленно впитываются в обложку книги.       — Тебе нужно довериться ему, — тихо шепчет Дино, убирая прилипшие локоны с моих мокрых щёк. — Сделать шаг вперёд. К нему.

***

      Дьяволицы в нашей общей комнате не оказывается и даже никаких признаков её недавнего здесь присутствия я не смогла заметить, что очень странно. Я ожидала лицезреть её лежащей на кровати, но постель её аккуратно застелена и все женские вещи бережно убраны по своим местам. Знатно озадачившись, но не придав такому неожиданному порядку никакому значения, я прохожу в ванную комнату и быстро принимаю холодный душ, чтобы окончательно прогнать с себя слабость и сонливость. Особенно после жаркой истерики со слезами, за которые мне теперь тоже стыдно.       Переодевшись в футболку на три размера больше, беру красивый амулет с книгой и умещаюсь в мягком кресле, чтобы утолить своё любопытство раз и навсегда, отдавшись прочтению. Да, я никогда не думала о разрыве связи, как о серьёзном поступке, который хотела бы совершить. Мне было просто интересно, а интерес мой перерос в едкое замечание, так небрежно брошенное в лицо Люцифера, который от меня этих слов точно не ожидал.       И опять все мои мысли сводятся лишь к одному дьяволу и снова во мне возникают разрывающие чувства из-за недостатка его внимания и касаний.       Верчу тёмный камушек и восхищаюсь его слабым переливом из одного цвета в другой. Отдав мне этот амулет, который в будущем уж точно пригодится, Дино сам нарушил правило и поставил себя под сильнейший удар. И надо было отказаться от такого подарка с самого начала. Только меня одурманил соблазн остаться незамеченной от прозорливого Фенцио, и, надёжно спрятав камушек в свои вещи, я принимаюсь за чтение книги.       Итак, способы разрыва родственной связи.       К моему удивлению, их было всего два.       «Для того, чтобы связь родственных душ потеряла своё значение в мире Небесном и утратила свои силы, разорвавшись на две части, необходима смерть одного партнёра (уход души в Небытие) или изгнание из своего родного края.»       — Очнулась!       Мими громко хлопает дверью и на всех порах летит ко мне, поднимая с места и не нарочно выбивая книгу из рук. С расслабленным выдохом обнимает меня и кружит по комнате, вызывая у меня немного заторможенную, но широкую улыбку на такое поведение.       — Ну и умеешь же ты ошарашить всех разом, сладкая, — резво целует меня в обе щеки и ещё раз крепко обнимает, под мой хриплый смех. — А как ты надрала пышный зад Ости! — девушка восхищённо вздыхает. — Это надо было просто видеть со стороны.       Кстати, у Ости тоже следовало бы попросить прощения.       Её я вообще трогать не собиралась.       И война мне не нужна.       — Ади вообще из орбиты вылетел на время, — продолжает верещать радостная, такая возбуждённая счастьем брюнетка. — Хотя, какой там Ади. Даже Геральд не сразу отошёл от произошедшего, — она отстраняется от меня и треплет ладонями мою голову. — Если он не поставит тебе зачёт, то я вызову его на дуэль и все запомнят меня отважной девчонкой, — соблазнительно проводит языком по накрашенной губе. — Уверена, он не устоит перед моим шармом.       — Сердцеедка, — пихаю её крылом и снова разражаюсь смехом.       — А ещё! — вспомнила Мими. — Ади сам за тебя перепугался и готов был помогать мне выбивать дверь в комнату, — она раздражённо цокает языком. — А то держали тебя в заточении целый день под присмотром Мистера Очень-хороший-парень.       Она нервозно водит плечами и обращает внимание на упавший предмет. Быстро нагибается вниз, поднимает книгу и беззаботно читает её название, а у меня все жизненные органы разом перестаёт работать, потому что взгляд Мими отныне не сияет дружелюбием и огромной радостью. Дьяволица сводит тёмные брови к переносице и в полном недоумении косится на меня, пока я задержав дыхание, обдумываю своё объяснение, которое почти уже успела сформулировать.       — Вики, какого дьявола?       Тянусь к ней, чтобы выхватить книгу обратно, но Мими отходит от меня на шаг и специально поднимает руку выше, чтобы я не дотянулась, пусть и разница в росте у нас не такая значительная, как могла казаться с самого начала. Её серые омуты смотрят невидяще, а у меня от такого взора всё сжимается и ощущение предательства возникает внутри. Вообще, глупо всё как-то вышло. Зря притащила с собой эту книгу.       — Давай ты сейчас не будешь паниковать и просто выслушаешь меня, — тяжёлый выдох и чувство неизбежности накрывает меня сполна, когда дьяволица со всего маху бросает несчастный и единственный экземпляр книги в стену, даже не беспокоясь о его состоянии.       Жмурюсь.       — Я ожидала от тебя всё что угодно, но такого...       — Мими, я не хочу разрывать с ним связь.       — Да? — нервный смешок и горящий взгляд. — А по-моему, очень даже хочешь, раз всё ещё тянешь время и не доводишь связь до конца!       Мими нервничает, почти что кричит и злится лишь сильнее с каждой секундой. С таким темпом она сама способна воспламениться и сжечь меня к чертям вместе с невинной комнатой.       — Мне просто стало интересно, что будет, если... — предпринимаю дипломатичную попытку объясниться, но резко оказываюсь перебитой подругой.       — Если что? — шипение, — Если испортишь ему жизнь?       Её слова больно стреляют в грудную клетку, пронзая меня с двух сторон, а взор наполняется гневом, непониманием и тем самым недоверием ко мне. Она дышит глубоко, прерывисто и пытается держать в узде все отрицательные, рвущиеся на свободу эмоции, только все мы знаем, что дьявольская злость сильнее всех уздечек и намордников.       — Ты обещала не влезать в это дело, — тихо шепчу, надеясь достучаться до её разума.       — И не влезала всё это время! Я сдержала своё обещание и день изо дня смотрела на твои мучения, когда ты могла уже давно довольствоваться спокойствием, — девушка взмахивает крыльями и все пергаменты, лежащие на общем столе, шумным вихрем разлетаются по полу в разные стороны. — Почему, Вики?       И её отчаяние мне передаётся заразой.       — Да потому что я не девочка, которая прибежит по одному лишь щелчку пальцев! — срываюсь и смеюсь так хрипло, не здорово, ведь снова душит. — Не какой-то там трофей, который можно поставить в запылённый шкаф. Мои чувства тоже нужно брать в расчёт, но до них нет никому никакого дела, ведь я должна следовать желанию самого Шепфы. Так, получается, да?       Мими не торопится отвечать. Сглатывает ком обиды и безразлично всматривается в моё лицо, когда мне на её месте искренне хочется рвать и метать, крушить всё вокруг и прямо сейчас заявиться к Люциферу, чтобы рассказать ему обо всём, попросить прощения. Но не оскорбить, потому что не могу.       — Ты поступаешь и ведешь себя, как эгоистичная стерва, — она подаёт голос, а я даже усмехаюсь на такой выброс. — Он столько раз уже предпринял попытки найти общий язык и шагал к тебе, а ты заставляешь его биться об стену отрешённости и равнодушия!       — О, да, Мими, — я киваю головой. — Давай мы сделаем из Люцифера несчастную жертву, а из меня сурового, такого свирепого хищника, виноватого во всех делах греховных, почему нет? — я подхожу к лежащей книге, поднимаю её и принимаюсь разглаживать помятые листы, только чтобы не видеть прожигающего насквозь взгляда.       — Вот только не говори, что это неправда, — Мими скрещивает руки на груди и топает ногой. — Хватит уже бежать от всего подряд и выглядеть бесхребетным человеком!       — Не лезь. Не в своё. Дело. Мими, — отбрасываю книгу на кровать и поворачиваюсь к дьяволице, которая уже успела пожалеть о сказанных словах. — И хватит указывать мне.       — Да что с тобой не так, сладкая? — всхлипывает и зачёсывает волосы назад. — Тебя же тянет к нему, признайся уже!       — Не путай влияние связи с моими настоящими чувствами.       Мими смеётся, улыбается и держится за живот, словно я поделилась с ней смешной шуткой. Её глаза сверкают влагой и слёзы скоро покатятся из её прекрасных омутов, а я понимаю, что пора прекращать этот несуразный конфликт.       — Связь не образует чувства, Вики. Она их только усиливает.       Отлично, теперь я ещё что-то испытываю к Люциферу. Просто потрясающе. Нет слов.       — Закрыли тему, Мими. Я не хочу ссориться, — прикрываю глаза от усталости и изо всех сил борюсь с накатившей слабостью.       Но дьяволица даже и не думает заканчивать непростой для обеих разговор.       — А я не хочу, чтобы ты дальше продолжала отталкивать от себя Люцифера, потому что я сама когда-то потеряла свою родственную душу и боюсь, что такое же произойдёт с кем-то из вас обоих!       Мими в ужасе замолкает, прикрывая губы рукой, а я в неверии открываю глаза и смотрю, как две слезинки, абсолютно симметричные и ровные, стекают по раскрасневшимся щекам вниз, скапливаются на подбородке и падают, разбиваясь на части. А вместе с солёными слезами разбивается и несчастная дьяволица, ладони которой дрожат, да и саму её дёргает потихоньку. Она не хотела рассказывать, это было слишком хорошо видно по потерянному взгляду, но и так быстро отступать не горела желанием, а я слишком поздно осознаю, что вот он — момент, когда она изливает мне всю себя и своё душевное состояние.       Девушка кашляет, потому что окончательно сорвала голосовые связки, когда кричала на меня в порыве злости и подходит к своим вещам, хрипло продолжая посвящать меня в события далёкого прошлого.       — У него было такое странное имя, — усмехнувшись, Мими достаёт из ящика пёрышко чёрного цвета. — Кроу. «Предвестник смерти».       Демоница бережно, практически невесомо проводит подушечками пальцев по мягкому перу, предаваясь своим ценным и очень важным воспоминаниям, когда у меня сердце разрывается, ведь в её руках покоится последняя частичка любимого.       — Жуткое имечко, да? — сиплый смешок. — А вот с другого языка Кроу переводится, как птица ворон и знаешь, — она смотрит на меня опустошенными глазами, и я застываю на месте. — Он сам по себе был таким. Всегда потрёпанные крылья, тёмные волосы в вечном беспорядке и его цветущая улыбка на тонких губах, которая предназначалась только мне и никому другому. А карие глаза всегда светились шалостью, игривостью и этот несносный демон вечно втягивал меня в свои передряги, — смеётся так тихо, огорчённо и больно. — Он стал для меня целым миром.       Мими аккуратно убирает пёрышко на место, потом присаживается на кровать и обессиленно зарывается пальцами в угольные волосы, пока я тихо присаживаюсь на корточки перед ней и глажу по плечам, ожидая продолжение тяжёлого рассказа.       — Кроу не отличался ни высоким статусом среди демонов, ни богатой и властной семьей, но всегда знал себе цену и смело отстаивал свою честь с достоинством, когда слышал в свою сторону нападки. Поэтому, так часто вламывался в окно моей комнаты с побитым лицом, дурак такой, — Мими сжимает мои ладони в своих и я слабо улыбаюсь, желая забрать всю её душевную боль. — Для него не существовало никаких преград, никаких стен, и его уверенность в своих действиях порой пугала — таким непробиваемым он был. И всё было хорошо, — усмешка. — Пока я не познакомила его со своим отцом, которому он сразу не понравился. Ну, конечно же. Как дочь Маммона — демона богатства, могла быть с таким обычным парнем, да? Чёрт, Вики. Моему отцу был так важен статус и репутация в обществе, что нам приходилось прятаться. До того момента, пока Кроу не решил бросить вызов всему миру — так сильно он не желал отпускать меня. Он обожал произведение «Ромео и Джульетта» и постоянно сравнивал нас с этой парочкой . Обещал сводить в театр на балет, потому что знал, как я обожаю посещать это сказочное место. Жуткий романтик и фантазёр.       Мягко отпускаю её теплые ладони и ласково стираю слёзы, смешанные с чёрной тушью и подводкой. Убираю мешающиеся пряди и просто жду, когда Мими найдёт в себе силы рассказывать дальше и доверит мне часть своей побитой жизнью души.       — Я так сильно влюбилась в него и так быстро потеряла, потому что его подставили, Вики. Моего Кроу подставил мой же отец, который нашёл более выгодную партию, будь ему неладно. Приписали такое ужасное нарушение закона, что даже разбираться не стали, потому что всё было подкуплено. И знаешь, лучше бы ему приговорили казнь, чем вот так...       Поднимаюсь с корточек и прижимаю дьяволицу к себе, а она обхватывает дрожащими руками мою талию, вцепляется в футболку и утыкается лицом в живот, плача навзрыд, как когда-то плакала я. Только боль наша так сильно различается, её даже сравнивать нельзя между нами. Плечи девушки подрагивают в такт рыданиям, а я глажу её голову и шепчу дурацкие успокоительные слова, просто не зная, как по-другому впитать в себя, разделить с ней все страдания, которые когда-то настигли.       — Его приговорили к пожизненному изгнанию вниз, но даже тогда он смеялся и говорил, что: «мы справимся», потому что нас двое и связь наша сильнее любой другой. Вики, моему ворону вырывали крылья прямо на моих глазах, а он смотрел на меня влюблёнными глазами и улыбался своей улыбкой, пока я видела, как мой мир рушится на части . Просто трещит по швам. Я ненавижу своего отца, я ненавижу за это весь Ад, я ненавижу себя, потому что не смогла этому помешать, не смогла отыскать его на земле, ведь его надёжно скрыли от меня. Он скитался один человеческий век без чувств и цели в жизни, а внутри меня связь разорвалась, навсегда. Вечность — страшное слово, но страшнее всего жить с этими воспоминаниями и чувствовать себя такой неполноценной, — она отстраняется от меня, заглядывая в мои глаза, такие же влажные и разбитые. — Вики, у меня крылья сломаны. Так говорят про тех, кто когда-то потерял родственную душу. Мой ворон улетел от меня.       Я не в силах вымолвить и слова. Мои ладони также трясутся, тело дрожит, а лицо мокрое и глаза уже щиплет от непрерывных слёз, которые всё стекают и стекают с лица.       Больно-больно-больно.       — Ты мне очень дорога, сладкая, — она поднимается с места и всхлипывает. — Но несмотря на все мои тёплые чувства, я не позволю тебе разрушить ему жизнь и сломать крылья. Я устала смотреть на то, как вы бегаете вокруг да около и убиваете друг друга своей гордостью день изо дня, когда на счету каждая проведённая вместе минута, — она хватает меня за запястье и тянет к выходу. — Если вы не можете сами разобраться в самих себе, то я прекрасно помогу вам в этом.       — Стой, Мими. Куда ты собралась?       Дьяволица выходит в школьный коридор и строго оборачивается на меня.       — К Люциферу. Вы оба меня достали, сладкая, так что даже не думай сбежать сейчас.       О, нет.