Слова Сатаны оставили неприятный осадок в глубине души, а факт его осведомлённости по поводу Зепара и демонического влияния на меня — режущее напряжение, сковывающее тело всякий раз, стоит мне об этом задуматься.
«Однажды во сне», — короткая, но такая точная фраза, нагло укравшая у меня мирный покой на всю ночь, проведённую в покоях Люцифера. Сладкая эйфория от состоявшейся близости быстро развеялась и резко заменилась тянущим волнением, почти что тревогой, гулко бьющей по грудной клетке, когда мутные, слишком размытые картинки бледного сна просочились в голову.
Он снова это сделал. Внушил мне громкие крики, эхом проносившиеся в памяти, и подарил бессонницу, стоило мне только почувствовать знакомое, очень тугое удушение вокруг шеи. А затем ощущение впившихся в кожу клыков и острый, такой яркий укус, боль которого прошла также мгновенно и неожиданно, как и возникла, оставляя после себя лишь мираж змеиного прикосновения.
Я внезапно подскочила, принимая полусидячее положение, и быстро дотронулась ладонью до пульсирующего места, тихонько посылая разъярённые проклятия на всех вокруг. Сердце учащённо бьётся, как обезумевшее, а звук сбитого дыхания смешивается с оглушающим шумом, стоящим в ушах, и мне становится некомфортно. Руки не трясутся, тело не дрожит в приступе скользкого страха, но чувство потерянного пространства не покидает меня, пока последние отголоски болезненной пульсации не исчезают, оставляя меня с моим же недопониманием и раздражением.
— Что случилось?
Люцифер сонно щурится, потирая глаза, и я пустым, расфокусированным взглядом наблюдаю за тем, как он небрежно смахивает со лба растрёпанные пряди волос и поворачивается на спину, награждая меня ответным взором. Непонимающим и вопросительным, а я сказать не в силах, как будто язык просто перестал функционировать и слова больше не собираются в предложения.
— Вики? — он приподнимается на локтях, и я нервно сжимаю пальцами края мягкого одеяла, прикрывающего мою оголённую грудь.
Слабо приподнимаю уголки губ и осторожно мотаю головой, в надежде показать, что всё со мной в порядке, и ненароком прогнать расплывчатые эпизоды непонятного, но волнующего сна. Именно волнующего, ведь Зепар хочет что-то донести таким способом, не предпринимая попыток отступить и оставить меня, наконец-то, в покое. Вспышка осознания виднеется в потухших омутах демона, и я сразу же отворачиваюсь, упираясь подбородком в колени, прижав их ближе к себе, совсем как в детстве, когда я сталкивалась с трудными задачами один на один. Но только сейчас я уже не одна и вполне могу разделить все тягостные переживания со своей родственной душой, так как мы согласно дали друг другу обещание.
— Снова он? — его тон стал свирепее, и я невольно поёжилась, то ли от пробежавшего по обнажённой коже ветерка, то ли от тяжёлой энергии мужчины. — Что он показал? — и опять вопрос, как на допросе.
— Не знаю, — дёргаю плечами и обнимаю себя. — Не успела понять.
Дурацкое, томительное состояние подавленности вцепилось в меня мёртвой хваткой и не собирается отпускать. Мне хочется злиться на Зепара, так подло продолжающего влиять на мою жизнь, и на себя, непутёвую, неумелую, не способную понять и догадаться. Он говорил, что моя безысходность источает аромат кислого, разъедающего полость рта лимона и возможно, комната Люцифера наполняется им сейчас.
Заправляю передние пряди за уши и громко выдыхаю, стараясь вместе с выдохом прогнать из себя всю навалившуюся грусть и тяжкую озадаченность. Чувствую на голом плече ласковое касание пальцев и почти что улыбаюсь, когда демон с насмешкой тянет меня на себя, шепча на последок:
— Иди сюда.
Закончив наносить последние жирные штрихи на бумаге, я откладываю простой карандаш в сторону и безэмоционально смотрю на длинную по размеру змею, занявшую целый разворот скетчбука. Интуитивно прислоняюсь подушечками пальцев к месту ненастоящего укуса и хмурюсь, с новой волной раздражаясь.
Я пешка. Выгодный и удобный вариант для осуществления мести. Но ради чего и ради кого — неизвестно. Меня слегка знобит нетерпением от предстоящего разговора с Люцифером, который вскроет передо мной чужие карты и развеет завесу, порождающую вопросы.
Испытывая отвращение к своему же рисунку, я с хлопком закрываю подаренный скетчбук и поднимаюсь со стула, желая ободрить себя холодной водой, чтобы привести в нормальное состояние. Встаю перед раковиной, включаю кран, а потом поднимаю взгляд и встречаю отражение.
Я убираю волосы назад и не вижу никаких следов на бледной коже, которые могли остаться, если бы момент внезапного укуса произошёл в реальности. Ни покраснение от удушья, ни отпечатка острых клыков я не увидела, что чуть-чуть, да успокоило. Громкий смешок, наполненный абсурдностью к самой себе, сорвался с губ и растворился в шуме наполняющей встроенную в пол ванную воды. Горячий пар, смешанный с ароматом сладкой лаванды и чёрного перца щекочет нос и медленно расслабляет, отгоняя непрошенные мысли куда подальше, туда, где им самое место. По левую сторону доносится глухой шорох приближающихся шагов, и я вижу Люцифера, прислонившегося плечом к дверному проёму. Его пронзающий, сбивающий с толку взгляд проходится по мне и довольная улыбка озаряет лицо, ведь я стою рядом с ним — обнажённая телом и душой.
— Расскажешь? — он встаёт позади меня, и мы оба смотрим друг на друга через зеркальное отражение. — Ты знаешь, что мне снится.
— Что он тебе посылает, — скалится. — Это разные вещи.
Не спорю и только киваю в жесте согласия, прекрасно понимая, что демон прав. Здесь сны просто так не снятся, в особенности сны о прошлом, таком устрашающем, непроглядном и волнующем.
— И всё же? — вижу сомнение в алых омутах и поджимаю губы. — Люцифер, ты обещал.
Никаких секретов и недомолвок.
Вранья.
И прочего.
Не хочет говорить. Вижу по напряжённым мускулам и сжатым скулам. По тому, как он наклоняет голову в бок и с надменностью вглядывается в потаённые уголки моих помутнённых секретами глаз, обдумывая про себя: а стоит ли? Давать право решать самой и требовать.
— Чем больше знаешь, тем выше риск и опасность.
— Обязательно передам это Зепару, когда он снова покажет мне что-нибудь интересное, — злость в голосе и молния во взгляде способны были дать острую трещину прямо в медленно запотевающем зеркале.
Люцифер хмыкнул, странно покосившись на меня и опустил взгляд на мои лопатки. Пришла внезапная идея несильно ударить его крылом, чтобы больше не зазнавался, но стальные и суровые искры в наливающихся красным цветом омутах заставили нервно сглотнуть и сменить гнев на милость. А потом сжаться, когда его рука провела от начала затылка до поясницы, спускаясь по костным позвонкам вниз. Волна мурашек атаковала тело, и лиловые пёрышки затрепетали от пробежавших по коже ощущений, поддаваясь демоническому контролю. Чёрт.
— Знаю действенный способ отвлечься от мешающих и лишних дум, — повторяет недавний жест, и низ живота начинает сводить, призывно скручивать, а мысли предательски смешиваются.
— Ты увиливаешь, — перехожу на шёпот и слегка расправляю крылья в стороны, наслаждаясь лаской. — Назвал меня когда-то эгоисткой, а сейчас ведёшь себя точно также.
— Меня это не сильно оскорбляет, чтобы ты знала, — улыбается, специально зля.
— Это оскорбляет меня.
Люцифер замирает, а потом и вовсе убирает руку с моего взбудораженного прикосновениями тела. Снова находит мой стойкий взгляд глазами, и его губы от этого скривились в недовольном, даже строгом выражении лица, а я поёжилась уже не от проскользнувшего внутрь комнаты сквозняка. В нём велась открытая борьба с самим же собой. Желание обезопасить меня заметно пересиливает и будь его воля — запер бы меня в самых низах тёмной Преисподней, чтобы не добраться было самыми любыми и изощрёнными путями.
— Расскажу, — прижимается грудью к спине и расставляет руки по обе стороны от меня. — Но не здесь, а в особом месте. — я почти закатила глаза. От раздражения и удовольствия одновременно.
— Что за особое место?
— Узнаешь.
Полуулыбка медленно растянулась на моих губах, когда я чётко вспомнила каждое обжигающее прикосновение Люцифера, отдающее мелкой и дрожащей пульсацией по телу, словно лёгкие и безболезненные уколы маленьких игл. Пропустила через себя недавние картинки повторной близости с демоном и провела ладонью по шее, вниз к ключицам, останавливаясь пальцем на бежевой полоске шрама.
«Порезы — это не уродство», — прозвучал его басистый голос в голове и я улыбнулась шире, чувствуя, как комплексы и все сомнения уничтожаются под натиском уверенности.
Он больно сжимает мои ягодицы ладонями, и я сильнее запрокидываю голову назад, когда губы Люцифера спускаются быстрыми поцелуями с подбородка до заалевшей из-за высокого градуса воды груди. Томно выдыхаю, крепче впиваясь ноготками в его широкие плечи, и прикусываю изнутри щеку, стоит демону обвести языком ареол и вобрать в себя сосок. Кровь в ушах шумит, а моё тело кипит от нарастающего возбуждения, повторно сводящего низ живота, и горячая вода с добавленным в неё маслом чёрного перца только в разы повышает чувствительность. Дышать становится тяжело не только из-за разожжённой похоти, но и из-за обжигающего ноздри пара, витавшего вокруг нас. Лаванда ласкает нёбо, и очередной полувыдох-полустон громко вырывается из моих глубин, когда я одним движением насаживаюсь на член и поднимаю лицо Люцифера за подбородок, чтобы впиться в такие необходимые губы. Он правой рукой теснее обвивает меня за талию, ближе прижимая к себе и сразу же задаёт быстрый темп, а я судорожно пытаюсь подстроиться под него и какой раз давлюсь этими разрывающими сердце и душу чувствами. На этот раз никакой нежности, лишь огонь всепоглощающей страсти и желания, затмившего разум обоих. Люцифер с силой прикусывает меня за мочку уха, и я издаю протяжное шипение, зарываясь руками в мокрые волосы и с напором оттягивая от себя. Вижу растянувшуюся ухмылку, которая продолжает бесить меня до невозможности, и стираю её с губ новым поцелуем, проникая языком в рот.
— Злишься, — не спрашивает, произносит как утверждение, тяжело дыша.
Провожу ногтем по оставленному мной порезу на шее от недавнего оскорбления, не боясь оцарапать, и закатываю глаза, когда удары его бёдер становятся быстрее и жёстче. Тяжёлые крылья, вымокшие в воде неудобно, немного болезненно тянут вниз и, навалившись грудью на Люцифера, я прошептала на ухо дерзкое, просто выбешивающее его каждый раз:
— Заткнись.
Мужской хриплый смешок, и демон резко выходит из меня, разворачивает спиной к себе и прижимает к бортику ванны, устраиваясь сзади. Я удивлённо выдыхаю и издаю долгое мычание, когда снова чувствую приятную наполненность и ощущаю последующее движение, подмахивая ягодицами в ответ. Вода выплескивается из ванной с каждым новым толчком, оставляя на чёрном кафельном полу прозрачные разводы капель, но никого из нас это не заботит, пока мы продолжаем вкушать один из семи грехов. Место первого пореза горит ниже ребра напоминанием, и это чувство кажется мне уже слишком родным. Люцифер вколачивает меня в бортик и, аккуратно смахнув пальцами влажные пряди каштановых волос, оставляет новый засос на шее, который скоро нальётся фиолетовым оттенком, показывая себя во всей красе. Затем находит своей ладонью мою собственную, переплетает наши пальцы, как будто без этого совсем никак, и я блаженно улыбаюсь, когда пик пронизывающего удовольствия накрывает нас одновременно.
— Весельчак Фенцио передаёт тебе пламенный привет, сладкая! — задорный голос Мими развеивает волшебство эротического момента прошедшего утра, и я поспешно вытираю лицо полотенцем, понимая, что холодная вода мне вообще не помогла, а на щеках теперь алеет румянец.
Подруга забегает ко мне, смешно подмигивая и приветливо целует в щёку, ведь застала она меня только сейчас. Я уже готовлюсь к многочисленным вопросам с её стороны, но дьяволица быстро скрывается в общей комнате и подбегает к своему туалетному столику, что-то выискивая. Наскоро перебирает пальчиками различные драгоценные украшения, а я тихонько посмеиваюсь, наблюдая за ней. Усаживаюсь на свою кровать, скрещивая ноги, и улыбаюсь, понимая, как сильно успела соскучиться по несносной соседке, которая просто светится счастьем непонятно от чего конкретно.
— Ты нашла на кого-то серьёзный компромат, что так лучезарно искришь? — Мими в ответ закатывает глаза, усмехаясь, и мгновенно хмурится, когда не находит нужной вещи.
— К сожалению, нет. Сегодня я просто вся в любви и дарю её каждому.
— Так и поверила.
Смеётся. Махом поворачивается и падает рядом со мной на кровать, довольно растягиваясь. Мечтательная улыбка не сходит с её красивых губ, а блеск в серых глазах так и отдаёт бликами. В груди слабо защемило, потому что такой по-настоящему беззаботной и счастливой я её не видела давно. Были лишь многочисленные маски, которые хотелось сорвать с её грустного лица.
— Серьёзно, — она посмотрела на меня. — Я просто переболела мыслью, что
его можно было как-нибудь вернуть, что вообще невозможно, — смешок отчаяния больно ударил по слуху. — Да, думала об этом ночами напролёт, убивала себя этим всё время, но в итоге пришла к выводу, что пора остановиться. Перестать тешить себя пустыми надеждами и
отпустить, сохранив в себе воспоминания о былых мгновениях. Но не чтобы причинять себе боль от утраты, а наоборот, — Мими выдохнула и сжала мою ладонь в своей, — помнить, что в моей жизни был такой лучик солнца, и идти дальше, перестав себя разрушать. И пусть мои
крылья сломаны, я хочу ещё летать, сладкая.
Мими не ищет поддержку с моей стороны, потому что её больше не нужно было поддерживать. Чувство гордости за подругу вместе с облегчением накрыло мои плечи мягким одеялом. Она в порядке, пришла в норму, и давний шрам на шее больше не будет причиной для её слёз по ночам.
— Что ты искала?
— Я хочу проститься с ним, — она не спешит продолжать свою мысль, боясь быть недопонятой мной. — Понимаешь, в самый последний раз окунуться в этот омут и просто
начать с начала, выплыв из него. Чтобы заново влюбиться и наконец-то... — она звонко хохотнула, закрывая лицо ладонями. —
Взлететь? Понимаю, звучит смешно, но это так.
— И вовсе не смешно, Мими. Ты обязательно взлетишь, а память о Кроу останется с тобой навсегда.
— Знала, что ты поймёшь меня, — дьяволица рывком поднимается с кровати и отвечает на мой вопрос: — а искала я браслет с подвеской в виде луны, который я недавно доставала. — Мими с трепетом прошептала: —
Он всегда называл меня луной своей жизни.
Я придирчиво оглядела себя со всех сторон ещё раз и из последних сил проигнорировала насмешливый взор демона, сама прекрасно осознавая, как глупо я выгляжу без прически и макияжа, но зато в бальном платье, причём помятом. Пока Люцифер застёгивает идеально выглаженную рубашку, я пытаюсь пригладить складки ладонями, мысленно смеясь со своей глупости и наивности. Если и сбивать всех с ног и сражать наповал, то только в таком виде.
— Ты можешь надеть мою рубашку, — издевается. — Ещё раз.
— Мне тебе её вернуть? — взъерошиваю волосы и наплевав на всё, хаотично ищу скинутые туфли. — Ты только попроси.
Вспоминаю, как когда-то выбегала из его комнаты в его же рубашке, которую в итоге повесила в шкаф, и смеюсь, когда в воспоминании отражается удивлённый, а затем и лукавый взгляд Ости, на которую удачно успела наткнуться, пока стыдливо убегала к себе в комнату.
— Оставь себе, — Люцифер хитро косится на меня и надевает чёрный джемпер, прямо с иголочки, — тебе она больше идёт, чем всё остальное, что у тебя есть.
— Вижу, что у тебя сегодня хорошее настроение, — я наконец-то нахожу туфли и принимаюсь обуваться. — Это хорошо, потому что сегодня ты идёшь со мной. Точнее, с нами.
Веселье падает с лица демона к моим ногам, и я прикусываю язык от резкой смены темы. Взгляд его пустеет и покрывается коркой льда, изображая полное безразличие. В комнате слышится мой усталый выдох, и я подхожу ближе к Люциферу, краем глаза замечая на столе знакомый лист.
— Тогда в галерее, — стараюсь правильно подобрать слова. — Я...
— Не шутила, — заканчивает Принц Ада и награждает меня тяжёлым взглядом. — Вики Уокер за мир во всём мире, я уже понял.
Черты его лица смягчаются и уголок губ приподнимается в слабой ухмылке.
— Не думай, что я не хочу вернуть все обратно, — он ведёт крылом и опирается тазом о письменный стол. — Я не такая бесчувственная скала, — издаёт смешок, словно сам в это не верит и считает притворством.
— Я знаю, — подхожу ближе к нему и мягко улыбаюсь, когда разглядываю на том листе помятой бумаги его портрет, нарисованный моей рукой. — У тебя есть сердце, — касаюсь ладонью его груди, там, где бьётся главный жизненный орган и поднимаю на него взор. — И мне стыдно, что я не поверила в это сразу.
Мими щёлкнула перед моим носом пару раз, чтобы вернуть в реальность, и я быстро поморгала глазами, прогоняя наваждение. Она что-то невнятное пробубнила о моей частой невнимательности и о том, что я её совсем не слушаю. Звонко застегнула замочек на серебряном браслете, который уже успела отыскать, пока я витала в своих мыслях, и довольно повертела тонким запястьем, разглядывая дорогой сердцу аксессуар, подаренный любимым демоном. Смотря на неё, невольно прикоснулась к своей подвеске с камушком сапфира и тепло улыбнулась, разделяя чувства подруги.
— Я говорила, что новость о вашей связи с Люцифером просто взорвала всю школу, — Мими посмеялась и принялась любоваться своим отражением, разглядывая себя. — Когда вы вернулись из Ада вместе, то я думала, что сплетники и завистники никогда не заткнутся. Им лишь бы своим языком без умолку трепать.
— Ты тоже любишь языком потрепать, — она посмотрела на меня с упреком, а я хохотнула.
— Думаю, что теперь у отца Дино появится больше причин меня ненавидеть.
— Не помню, что ему обязательно нужен был повод для ненависти, — Мими хмыкнула. — Это разве не обычное его состояние?
— Тебе лучше знать.
Дьяволица отмахивается от этого разговора, к которому потеряла всякий интерес, и вернула внимание на меня, озадачивая следующим вопросом:
— Так вы теперь вместе?
— Мне уже казалось, что не спросишь, — открываю свой гардероб и достаю наряд, спрятанный в специальном чехле. — Мы приняли нашу связь, друг друга, и я больше не шарахаюсь от него, как раньше, а о порезах думаю в ином ключе, — бережно укладываю платье на кровать подруги и скрещиваю руки на уровне груди. — Однако Люцифер ещё не спешит раскалываться.
— Ну кто ж сомневался, — демонесса скептически осматривает чехол и вновь смотрит на меня. — Что это?
— Мой тебе подарок, Мими.
Она молчит пару минут, а потом смахивает передние пряди с лица и улыбается так по-дьявольски. Насмешливо и довольно, что глаза закатываются как-то сами по себе.
— Новое платье? Сладкая, ты такая милашка.
— Прекрати, — толкаю её плечом в бок и сменяю смех на серьёзность. — Это ещё не всё.
— Я вся в предвкушении.
Вдох-выдох и я осмеливаюсь проговорить то, что вертится на языке последние полчаса:
— Сегодня ты простишься с
ним, но немного в другой обстановке.
Я с момента возвращения из низов горящего лавой Ада ловлю на себе крайне удивлённые, знающие, местами едкие, неодобрительные и пачкающие взгляды на себе, когда иду рядом с Люцифером по главному коридору школы. Его большие перцовые крылья и спина полностью расслаблены, а походка на вид ровная и величественная, как и демоническая энергия. Тяжёлая, мощная, заполняющая королевским могуществом всё окружающее пространство и абсолютно каждого мимо проходящего, осмелившегося хоть как-то криво покоситься на сына Сатаны. Демоны смотрят ему вслед с уважением, со страхом в глазах, когда Непризнанные с непонятной мне липкой завистью, необоснованной злобой и глупой насмешкой, стоило их взорам медленно сползти с Люцифера прямо на меня. Наследник престола и бывшая смертная — срам, стыд и позор, который будет ещё долгое время преследовать царскую персону. Издевательский смешок от самого Шепфы и его шутка — всё это читалось на их кричащих разными эмоциями лицах.
Меня это не задевает.
Иду так же гордо, вздёрнув подбородок кверху, не смотря на учеников, чьи шеи вот-вот с хрустом сломаются, если продолжат так активно поворачиваться в нашу сторону. Слышу противный, быстрый шёпот, пролетевший глухой волной, как при старой игре в "сломанный телефон", и раздражаюсь с секундой больше. Из-под ресниц косо посматриваю на точёный профиль демона, вид которого остаётся всё таким же безразличным к происходящему, и спокойно радуюсь, ведь Люцифера действительно не волнует дешёвое мнение посторонних людей и даже своих сородичей.
Он знает себе цену.
— Я могу прямо сейчас поджарить убогие крылышки твоих жалких собратьев, если из их поганого рта вылетит хоть ещё одно грязное слово в твой адрес, — дрожь по телу пробегается без вести — таким стальным и опасным тоном произносит свою угрозу демон. И лукаво, так привычно потом улыбается, обнажая зубы, сразу же парируя: — Ты только попроси.
— Твоя забота — это что-то невероятное, — сарказм сочится из моих уст, и я поджимаю губы, дабы не заулыбаться, когда предупреждающий взгляд Люцифера колет меня искорками.
— Это было обыкновенное предложение, — отрешённо отмахивается, и я почти что громко смеюсь, отвечая:
— Да, пошути так ещё раз.
Люцифер усмехается в излюбленной манере на мой выпад и пригвождает взором очередного любопытно зыркающего на нас ученика, пролепетавшего потом что-то сумбурное и пугливое, мгновенно ретировавшегося с места. Я поправила разрез платья на бедре и устало, с обречённостью выдохнула, когда по голове ударила реальность моей учебной успеваемости, упавшей вниз до безобразия из-за моих прогулов. Обещаю себе подумать об этом завтра, когда мой коварный план по отношению к Мими совершится и всё вернётся на круги своя.
— Она любит театр Оперы Гарнье, — как бы к слову произнёс мужчина, поглядывая на меня.
Замедляю шаг и хмурюсь, ведь Люциферу я подробности своей задумки ещё не рассказывала.
— А как ты понял...
— Я знаю её лучше тебя, — он тоже замедляет шаг, поворачивается корпусом ко мне и издевательски щёлкает по носу. — Смирись.
— Это удар ниже пояса, Люцифер.
— Обороняйся лучше, — снова это: «лучше».
С досадой прикусываю язык и возобновляю быстрый шаг, несколько раз на ходу проговаривая родственной душе все детали его внезапного появления, способного выбить из нашей общей лучшей подруги весь воздух. Эйфория колющего счастья медленно подкатывает ко мне, когда я уже ощущаю себя тем самым мостом, способным соединить двух небезразличных мне демонов, и крылья подрагивают в такт от бушующего внутри меня нетерпения.
Да, я хочу посетить театр вместе с Мими.
Сходить на балет, который он ей когда-то обещал.
Мими смотрит на меня с непониманием, но зато с сильным интересом. Заинтригована. Улыбается, ожидая продолжения рассказа моей задумки и вместе с этим тянет за собачку молнии скрывающего красивый наряд чехла. Аккуратно вытаскивает бурое платье, усыпанное множеством страз с длинными прозрачными рукавами, на которых тоненькими нитями вышиты бутоны красных амариллисов и её облачные глаза загораются ярким восхищением к предмету женской одежды.
— Слишком роскошно для обычной пьянки в поезде, — она шутит, снимая с себя тугой корсет, чтобы облачиться в новое одеяние. — Его бы надеть на бал Распределения.
— Или в театр.
Корчит в ответ смешное выражение лица и со смешком произносит:
— Не дразни меня, сладкая. Знаешь же, как я падка на искусство оперы и балета.
— Мими, — я расправляю складочку на плече и любуюсь её открытой спиной — особенная деталь платья. — Сегодня мы растворимся в музыке и балетных танцах Оперы Гарнье.
***
Опера Гарнье — величественный храм музыки и танца в девятом округе Парижа. Историческое здание, построенное в стиле боз-арт, как продолжение французского барокко и итальянского ренессанса, носит имя своего создателя — Шарля Гарнье и предстаёт перед нами в величественном, незабываемом виде. Дворец Гарнье оформлен пышно, со сложными разноцветными мраморными фризами, колоннами, обилием скульптур, многие из которых изображают божеств греческой мифологии. Было сложно переноситься сюда, не имея в голове точной картинки и основываясь на одном лишь названии, но мои навыки в телепортации заметно улучшились, что не может не радовать. В самой Франции мне никогда не доводилось раньше бывать, хотя очень хотелось. Я даже как-то начинала планировать поездку, но из-за занятости времени учебой в университете постоянно откладывала планы на путешествие в дальний ящик, в котором так и пылилась моя маленькая мечта.
— Вики, — прошептала обескураженная Мими, которая до этого момента не верила в мои слова. — Последствия этой затеи для тебя могут обернуться в худшую сторону, — в её глазах отражались огни вечерних фонарей проспекта, а улыбка раздвинула губы, обнажая ряд зубов. — Глупая.
Она в восторге. И я наполняюсь точно таким же восторгом, глядя на неё, слишком красивую и счастливую, и на льющийся светом Дворец, в который заходили наряженные люди. Амулет, скрывающий нас надёжно лежит в моём клатче, а лёгкая нервозность всё равно пронизывает тело, как прохладный осенний ветерок. Но отогнав от себя все портящие настроение мысли, я крепко приобнимаю подругу за предплечье и уверенно веду её к главному входу здания, весело проговаривая напоследок:
— Ради некоторых не жалко и крыльев лишиться.
— Пусть только посмеют к тебе притронуться, — в протесте зашипела дьяволица, собирающая на себе оценивающие взгляды мужчин. — Лично перья повыдираю.
Мы зашли внутрь. Не без помощи убеждения, навыки которого тоже заметно возросли. Так как билетов нет и в помине, а при входном контроле они требовались, то пришлось применить всю имеющуюся силу и желание пройти, пока Мими собирала своё самообладание по крупицам. Её ладони чуть-чуть подрагивают, и я уверена, что это место связано с дорогими сердцу и душе воспоминаниями, которые теплились внутри, всецело согревая. В отличии от неё, я вообще ничего здесь не знаю и вижу впервые, оттого и разглядываю каждую деталь архитектурного стиля.
Бронзовые торшеры в виде фигур женщин с букетом света в руках освещают главную лестницу. Чувствуется, что их яркий свет пронесся сквозь прошедшие века и наполнил собой внутреннее убранство, пропитанное историей того времени. Лестница ведет к впечатляющему своими размерами и красотой Большому фойе и входам в зрительный зал. Она выложена из разноцветного мрамора и настолько широкая, чтобы дамы в пышных платьях восемнадцатого века могли свободно всходить по ним с присущим женским достоинством.
— Интересно, что у них сегодня по программе, — обращается ко мне демоница, сверкая стразами бурого платья. — Наверное, опера.
Я не отвечаю и молча беру цветную брошюру расписания со стола. Глазами нахожу текст, написанный на родном языке и от эмоций прикусываю губу, когда вижу балетную постановку
«Ромео и Джульетта» напротив сегодняшней даты. Уже через несколько минут прозвенит театральный звонок, напоминающий о балете и приглашающий занять свои места, мы пришли точно во время.
— Да, — таинственно ухмыляюсь и кладу на место буклет, в который Мими даже не захотела заглядывать. — Опера.
Театральный зал представляет собой не менее захватывающее зрелище. Он изогнут по форме подковы в стиле итальянского одеона, и само помещение напоминает собой старинную шкатулку, полностью украшенную золотыми узорами. Зрительские места обтянуты багрово-красным бархатом, что усиливает импрессию роскоши и имперского шика, а алая с золотыми кистями подмостки занавеса поддерживает идею королевского оформления и заостряет на себе внимание.
— Странно, что так мало людей собралось, — тихо произносит Мими, нетерпеливо двигая ногой.
Мы заняли первые места сверху и наблюдали, как желающие посмотреть балет медленно пополняли ряды. Я запрокинула голову назад и затаила дыхание, когда моему взору предстал живописно расписанный рукой профессионального художника купол. Огромный плафон поделен на тематические и цветовые зоны, их населяют танцоры с музыкантами. Можно было увидеть влюбленных, ангелов и даже сюжет из разных сцен балета с оперой. Одно слово — потрясающе.
— Помню, как отец привёл меня сюда в подростковом возрасте, — продолжала дьяволица, ностальгически улыбаясь. — Тогда я даже и подумать не могла, — тяжелый вздох, — на что он способен по отношению ко мне и моему счастью.
Я ничего не успела ответить — мелодия звонка три раза разлетелась по театральному залу, сообщая о начале спектакля, и помещение медленно утонуло в темноте потухших огней люстры. Занавес медленно расходится в стороны, и дирижёр начинает выводить специальной палочкой узоры в воздухе, руководя исполнением ансамблевой музыки. Классика льётся из инструментов оркестра, и Мими расслабляется — перестаёт в нервном движении качать ногой и томно выдыхает, погружаясь в свой мир любви к сценическому искусству. Она заметно притихает, когда видит балерин в блестящих пачках, и поворачивает в мою сторону голову, узнавая знаменитую мелодию.
— Сладкая...
— Наслаждайся, — тихо шепчу в ответ и окунаюсь с головой в драматургический замысел и хореографические движения танцоров, отточенные до идеала.
Время летит быстро и незаметно. В момент первого антракта Мими не произносит ни единого слова, а я и не наседаю. Молчание между нами воцарилось не напряжённое, а уютное, даже моментами особенное — понимающее. Когда осталась вторая, конечная половина спектакля, она решается:
— Я боялась сюда приходить одна после
его изгнания, — блеск её слезинки отпечатался в моём взгляде, и, сжав ладонь подруги, я ободрительно улыбнулась. — Спасибо, ты развеяла мой страх.
В эту мерцающую ночь я подарила ей то драгоценное
обещание, которое
он не успел сдержать. В горящих восторгом глазах я вижу благодарность, а ведь она даже не знает, кто ждёт её снаружи. Смахиваю с её щеки мокрый след слезы и утопаю в крепких, благодарных объятиях, когда Мими притягивает меня к себе, чтобы выразить всю свою любовь. Теперь она точно будет счастлива.
***
— Моё платье блестит, макияж местами размазался из-за чувственности последней сцены, но сердце ликует и исполняет серенады, — она воодушевлённо рассматривает яркие звёзды на погасшем небосводе, стоит нам выйти из Дворца, и всё вздыхает от полученных балетом эмоций. — Сладкая, ты виновница моей бессонницы, которая точно придёт ко мне сегодня и украдёт ценный покой.
Полупрозрачный подол моего серебряного наряда красиво струится по ступеням уличной лестницы, и я всё заливисто смеюсь в ответ, потому что взбудораженная Мими — это что-то с чем-то. Она говорила и говорила, делилась переживаниями по поводу спектакля и мечтательно хвалила дизайнеров балетных пачек танцовщиц с костюмами других артистов, пока проспект Парижа горел янтарными огнями фонарей и красивыми улыбками прохожих. И слишком резко замерла, умолкая.
Я посмотрела в сторону, куда был направлен её удивлённый взгляд, и дрожь пробежала мурашками по телу, когда Люцифер обернулся в нашу сторону, усмехаясь уголком губ. Сердце гулко ударило несколько раз по рёбрам и тоже было готово начинать ликовать, исполняя серенады, как только он медленным, даже развязным шагом направился к нам, держа в руке два бутона белых цветков.
Мими вздрогнула. Попятилась назад, вставая за мной, и нервно хохотнула.
— Смотри, кто пришёл за тобой, — хитрая насмешка на её губах, и я щурюсь, отвечая:
— Не только за мной.
Смысл моих слов доходит до неё не сразу. Однако скоропостижное понимание отражается во взгляде недоумение, и она неверяще косится исподлобья на подошедшего к нам демона, как всегда одетого невероятно стильно и по классике. Люцифер протягивает мне
мой любимый пион, подмигивая и не забывая бросить в мой адрес колкость, пробежав алыми глазами по платью.
— И всё-таки, моя рубашка смотрелась бы
лучше.
— Ещё раз ты произнесёшь это слово...
— Уже коленки дрожат, — язвит в ответ, и я замечаю неловкую улыбку Мими, отойдя назад.
Демон дарит ей белую лилию и цитирует строки стихотворения, вкладывая смысл своего прибытия:
— Слишком мало - сказать «Прости», слишком много - ответить «Прощаю».
Оба молящие о прощении и оба прощённые.
Растроганная дьяволица сжимает алые губы в линию и невесомо касается пальцами длинных и мягких листочков бутона, а я уже была готова разреветься прямо с ней от нахлынувшей грусти, смешанной с необъятной радостью за обоих. Очень сложно забыть все ошибки прошлого и оставить за собой их тлеющий пепел, начиная заново, с нового шага. Мими поднимает осторожный взор покрасневших от выступивших слёз глаз и в ответ заканчивает пронзительными строками:
— Очень страшно сказать «Отпусти…», невозможно сказать «Отпускаю…».*
Мы возвращаемся обратно очень поздно. Стопы ног протяжно ноют и буквально молят об отдыхе от высоких каблуков, и, встав на мраморную гладь пола, я с блаженством, но под придирчивый взгляд демона снимаю надоевшие туфли. Мими, способная ходить на шпильках веками, если не тысячелетиями, только смеётся над моим действием и, не дожидаясь меня, направляется в комнату.
Напевает под нос размеренную мелодию и скрывается за поворотом, не забыв мне подмигнуть.
— Теперь твоя душа спокойна? — интересуется Люцифер, внимательно заглядывая в мои уставшие от прогулки по Парижу глаза.
— Спокойна.
Демон тянется к моей ладони, но я резко отдёргиваюсь от него всем телом и накрываю свою шею рукой, сильно жмурясь. Больная пульсация колкими ударами отзывается на месте
укуса, которого не было, прямо как в страшных видениях, и я не успеваю сообразить — красная вспышка взрывается перед помутневшим взором. Я узнаю этот искусный почерк. Чувствую напряжёнными, вставшими на дыбы крыльями волны знакомой энергии и вижу цветные блики змеиных глаз Зепара, восседающего на краю крыши. Согнув ногу в колене, он посылает мне одну из своих нахальных улыбок и качает головой в знак приветствия, а отравляющая злость тягуче проходит по каждой косточке, нервной клеточке и, прошептав ненавидящее
«ты...», вижу, как зеницы Люцифера наполняются горящей кровью адской ярости, когда он быстро прослеживает за моим взглядом и видит того, кто так сильно заигрался в свои грязные игры, продолжая дёргать меня за ниточки.
Встретились...
Безумие
и
Гнев.
