В старших классах я часто становилась случайным наблюдателем внезапной драки между враждующими одноклассниками, которые избивали друг друга посреди школьного коридора не на жизнь, а на смерть. Мальчишки всегда казались мне слишком импульсивными в юном возрасте, а их агрессия в сторону своих недоброжелателей в больших случаях - необоснованной и беспричинной. Сейчас же я буквально с ног до головы окунулась не в обыкновенную ненависть, искрой промелькнувшую при столкновении мужских взглядов, а в густое, такое плотное и накаленное до высокого предела напряжение. И это острое напряжение только подпитывается тихим молчанием, смешанным с тяжёлым дыханием Люцифера, внешне который выглядит отстранённо и непоколебимо, но вот если заглянуть в глаза — увидишь грозный вызов. Вызов спокойному до ужаса демону, продолжающему нахально усмехаться, восседая на крыше готического здания и посылая в нашу сторону блики змеиных глаз — внимательных и хитрых. Зепар держится уверенно и вовсе не сконфуженно, когда одним движением поправляет ворот светлой рубашки и мигом спускается вниз.
— Звёзды сегодня необычайно ярки, не так ли? — он медленно выходит из тени, держа ладони в карманах, и при оранжевом свете одиноко стоящего неподалёку фонаря я чётче вижу лукавую усмешку. — Прекрасная ночь, — поднимает голову к мрачному небу, и я невольно повторяю его жест.
Блестящие алмазы, мигающие на небесном куполе темноты действительно выглядят очень ослепительно и невероятно, прямо точно так же красиво, как
в тот звёздный день. Моменты прошлых мгновений размеренно пронеслись в моей памяти калейдоскопом событий, и, подавив порыв растянуть губы в ностальгической и довольной улыбке, я перевожу настороженный взор на задумчивого демона, не сводящего с меня ехидных глаз. Волны пепельной энергии с примесью терпкого муската оседают на плечах лёгким грузом, когда зеницы искусителя вглядываются в самые дебри моего сознания. Слышу бархатный голос Люцифера со стороны, вижу те самые звёзды, образующие созвездия, о которых мне рассказывал дьявол, и резко отворачиваюсь — Зепар только что прочитал меня, как открытую книгу, нагло пролистывая каждое воспоминание звёздного вечера.
— Прекрасная ночь, — каверзно соглашается сын Сатаны, касаясь тёплой ладонью моей поясницы, — чтобы пролилась чья-нибудь кровь, — заканчивает обезоруживающей
улыбкой-оскалом напряжения, дьявольской злобы. — И только тишина со звёздами станут свидетелями.
Свидетелями чего именно, Люцифер?
Хрипловатый смех Зепара покрывает моё тело пробегающими мурашками, и я слегка ёжусь, когда осмеливаюсь посмотреть на него ещё раз, потому что мимолётная секунда — и его взгляд отражает в себе все наточенные до режущей остроты клинки в сторону
бывшего друга. Такой взор навсегда отпечатывается у тех людей, которые когда-то сумели разочароваться в значимом и важном человеке.
— Вместе с прекрасной дамой, — не сдерживается и задорно мне подмигивает, распаляя внутренний огонь Люцифера сильнее и жарче. — Правда не хочу, чтобы куколка во второй раз увидела наше с тобой
дружеское общение, — припоминает случай в зеркальной комнате с усмешкой на губах. — Вики и так по ночам не спится, верно? — и в открытую лопает струну моих же нервов.
— Твоих колыбельных перед сном не хватает, — слова сами собой вылетают с моих уст, и я успеваю проклясть себя за провокационную ошибку, с силой прикусив свой дерзкий язык. Маленькая тревога разрастается шипастыми бутонами, стоит Зепару быстро проскользнуть по мне надменным взглядом, дольше нужного задерживаясь на
(не)укусанной шее.
— Иди в комнату, — с нотками жестокости приказывает Люцифер, подталкивая против моей воли вперёд — туда, куда недавно упорхнула счастливая Мими, находясь в окрылённом состоянии. — И только посмей мне сейчас перечить, — я задержала дыхание, сталкиваясь с алой дымкой его глаз, а претензия к нему застряла где-то в горле, сдавливая болью. Снова он хочет разрешить всё без меня.
— Что ты задумал? — он не отвечает на мой удивлённый шёпот — проходит мимо, не удостоив и мимолётного взгляда. Спускается по вымощенным ступенькам крыльца вниз и размеренным, почти что ленивым шагом направляется прямиком к Зепару, спокойствие которого дало первую трещину.
Конечно, я не послушалась Люцифера.
С усердием заглушила в себе внутренний голос недовольной женщины, лишь бы не подбрасывать лишних причин для возгорания дьявольской злости и приняла роль немого наблюдателя, раз меня снова так нагло оставляют без права голоса. В спину прилетает лёгкий толчок дуновения прохладного ветерка, и, осторожно оглянувшись через плечо, я пристально всматриваюсь в абсолютную пустоту тёмного коридора. Сердце начинает гулко ударять по рёбрам, а голова — затмеваться непрошенными мыслями, мыльными, немного устрашающими образами, но, быстро списав всё на обыкновенную усталость, я вновь устремила взгляд на демонов, в душе надеясь, что они не устроят кровавую бойню. Крепче сжимаю вечерние туфли в руках, давно позабыв, что недавно их сняла, и резко вздрагиваю, когда сбоку доносятся то ли приглушённые крики, то ли ребяческие голоса, пробежавшие мимо меня длинным эхом. В ушах начинает тихо свистеть, а я, должно быть, схожу с ума, потому что ещё раз оглядываюсь на затемнённые стены, освещаемые лишь светом яркой луны.
— Тебе не кажется, что ты немного
заигрался? — меня отвлекает стальной голос Люцифера.
— Да брось, — издаёт смешок Зепар. — Мы с ней
отлично проводим время вместе, — и насмешливым шёпотом на зло самому себе добавляет: — За гранью
вашей с ней реальности.
Напряжение лопается, и на смену ему обстановка наливается жгучей яростью, жжение которой я чувствую своим первым порезом. Нервно сглатываю, когда понимаю, что демон мастерски старается вызвать разозлённого собеседника на эмоции своими провокационными словами, да только Люцифер — не тот импульсивный мальчишка из памяти моих школьных лет. Едва заметно двигает скулами, сопровождая едкой ухмылкой — такой, что вся надменность алого взгляда теряется на фоне, а я забываю, как дышать, потому что в следующий миг отчётливо слышу быстрые шаги, смешанные с детским смехом. Таким озорным, весёлым и действительно детским, что я растерялась.
На школьной территории нет детей.
— Люцифер, подожди! — кричит вслед маленькому мальчику звонкий голос ребёнка.
— Ты слишком быстрый, я не поспеваю за тобой!
Душа моя уходит в пятки при виде того, чего видеть я была точно не готова. Двое мальчишек бегут сейчас в мою сторону, держа в руках по одному железному мечу небольших размеров. По пути ко мне они воинственно сражаются между собой, со смехом отбивая нападения противника, и я издаю выдох, стоит мне заметить их яркую
прозрачность. Оранжевый цвет. Оба выглядят как маленькие приведения, излучающие оранжевый цвет — цвет радости и счастья? Резво пробегают мимо меня, и только тогда в их чертах лица я узнаю давно знакомых мне демонов, стоящих недалеко отсюда.
— Защищайся! — обращается Зепар к своему другу, одновременно с этим спускаясь по ступенькам крыльца.
— Или же ты жалкий трус, неспособный отбить мой грозный удар?
— Мой отец приравнивает страх к смертельному греху, — горделиво отвечает маленькая копия Люцифера, который железно отразил удар меча, азартно улыбаясь.
— Единственный грех, который я не должен олицетворять своей дьявольской сущностью!
Наверное, в это странное для меня мгновение я стою ни живая, ни мёртвая, немигающим взглядом наблюдая за детским ребячеством со стороны. Их громкие голоса такие живые, что становится неимоверно жутко от реальности происходящего, и, набрав побольше воздуха в лёгкие, я не замечаю, как пальцы ослабляют хватку и туфли глухим шумом падают вниз, громко обнажая моё присутствие.
— Какого чёрта ты ещё здесь? — доносится недовольный тон Люцифера, однако я была не в силах перевести взора с его младшей версии самого себя. — Я со стеной что ли разговариваю, Уокер?
Да, со стеной.
Потому что я нихрена не понимаю, что сейчас происходит.
— Твоих рук дело? — гневно обращаюсь к Зепару, брови которого в удивлении поползли вверх. И это был первый раз, когда мне доводится воочию видеть его настоящее, не прикрытое непонимание.
— Сдавайся, сын Сатаны, ибо меч мой тебя покарает! — оранжевый цвет ребёнка мелькал перед лицом.
— Сдавайся или не жди пощады! — повторяет маленький демон, несясь сломя голову за другом. Своим бывшим другом.
— Надеюсь ты шутишь, потому что жалости от меня ты не получишь! — с насмешкой восклицает миниатюра Люцифера и наносит первый удар по железному мечу противника.
— Дерешься, прямо как девчонка, не стыдно? Ты же сын Великого Герцога — главнокомандующего военной армии самого Сатаны!
— Хватит! — прикрываю глаза, надеясь развеять недоразумение. — Зепар, прекрати это безумие!
По нагретому мужской злобой порезу я была точно уверена, что терпение Люция сейчас уверенно черпает себя и с каждой истекающей секундой разрушается, как и решимость в своих силах Зепара. В его янтарных глазах читается немой вопрос, а вот в алом омуте видится лишь желание уничтожить, разрушить или похоронить заживо голыми руками прямо здесь, посреди школьного двора без следа.
— Не наигрался, значит, — загробным тоном шепчет, не спрашивает снова — утверждает. — Думаю, что тут даже молитвы Шепфа не помогут тебе, ведь всему когда-то наступает окончательный
конец.
Мгновение — Зепар резко сгибается в три погибели перед дьяволом, ладонью хватаясь за свою шею. Принц Преисподней даже рукой не прикоснулся к демону — это всё натренированное до нереального совершенства воздействие, которым он в данную минуту управляет Зепаром. Причиняет силой мысли такую нескончаемую боль, что хитрый змей заметно побелел от нахлынувших ощущений — точно неприятных, выворачивающих наизнанку. Он через силу предпринял попытку подняться , но был грубо пригвождён к земле снова, да ещё с таким толчком, что тот протяжно взвыл, закрыв глаза. Глаза, которые с самой первой встречи доводили меня до сумасшествия и отчаяния.
— Больно? — тихо, так мстительно спрашивает Люцифер, словно ждал этого часа уже давно. — Ей тоже было больно, — дрожь проходит по телу, а порез так и пылает его эмоциями и чувствами. — Невыносимо? Поверь, ей и это тоже хорошо знакомо, — дьявол приседает перед ним на корточки. — Знакомо благодаря тебе, а ты ведь прекрасно знаешь, что я никогда не предупреждаю дважды.
«— Люцифер не повторяет по два раза и в следующую встречу будет не таким благосклонным к тебе, если узнает об этом конфузе», — шумовой вспышкой вспомнились серьёзные слова Ости.
— Твоя девчонка уже бредит, иначе другого объяснения найти не могу, — ручеёк крови медленно стекает из его носа по ухмыляющимся губам вниз, оставляя позади себя алую линию. — И мне даже зачинщиком быть не нужно
на этот раз, — договорить свою мысль он так и не успел — школьный двор разразился гортанным воем боли, которую Люцифер лишь умножил, если не утроил.
Маленький Зепар со смехом отбегает от нападающего Люцифера и с удивлённым вскриком падает рядом с согнутым самим собой в реальности, споткнувшись за неприметный камень. Быстро-быстро потирает ладонью ушибленную макушку и с улыбкой смотрит на протянутую ладонь друга, готового помочь подняться с земли. Совсем на секунду я заметила, как оранжевый цвет ребёнка внезапно сменился на красный при неожиданном падении, но затем снова вернул первоначальный оттенок.
— Всегда следи за выпадами своего противника, — знаючи проговаривает Люцифер.
— И никогда не поворачивайся к нему спиной, Зепар. Никогда, — мальчик тянет на себя маленького демона и с хвастовством выдаёт:
— Иначе мне придётся до окончания вечных времён быть твоей защитой.
— Мы же друзья, — Зепар со смешком толкает Люцифера в плечо сжатым кулаком и слышит:
— Друзья.
Полный диссонанс — своими глазами видеть, как демон прошлого получил только что помощь от того, кто сейчас молча терроризирует настоящего. Действительно, что в эту ночь лишь мерцающие звёзды стали немыми свидетелями случившейся сцены, а мёртвая тишина впитала в себя звуки боли. Я чувствовала привкус соли на губах — противной, разъедающей, а ещё видела, как вокруг сломленного мысленной силой Зепара медленно проявляется фиолетовый свет. Мне не мерещится.
— Не позволяй мне разочаровываться в тебе ещё сильнее, — сын Сатаны выпрямляется, поправляя рукава чёрного, как сама ночь пиджака. — Её следующая слеза станет последней каплей моего терпения, а новый сон — место, куда я собственноручно отправлю тебя, где кричать уже будешь ты.
— Люцифер, остановись, — трясущими руками застёгиваю туфли, спускаюсь на ватных ногах вниз и подхожу ближе к ним, не перемещая взгляда с мальчишек. — Это не из-за него. Точно не из-за него.
Не может Зепар в таком состоянии снова внушать мне что-либо.
— Ты не видишь, да? — заглядываю в его раскалённые глаза с глупой надеждой, держась за мужское предплечье, будто я в любой момент перед ним провалюсь под землю навсегда. — Не видишь...
Люцифер посмотрел туда, куда недавно глядела я, не моргая, и наверняка увидел целое ничего, в то время как мне становилось тяжелее стоять на ногах, словно из меня сейчас что-то нагло высасывает силы. А демон, согнутый пополам, издал то ли стон, то ли судорожный выдох блаженства, когда мощное воздействие прекратило стягивать разум сковывающими цепями и ломать вдребезги тело.
— Это же вы в детстве, — мой шёпот граничит с ночной тишиной, разбавляемой вздохами Зепара, рвано стирающего с подбородка капли крови. — Что происходит? Почему я вижу это?
— Куколка начала проявлять свои дарованные способности, — задумчиво заключает мой ночной кошмар, поднимаясь с земли с видом настоящего победителя. — Да, Люцифер? — колкий взгляд змея встречается с тем же убийственным красным. — Ауры прошлого, я прав? — а это уже было адресовано мне — с весёлой насмешкой, почти издевательством. — Занятная же ты, Уокер.
У резной колонны послышалось глухое мужское мычание, и, повернув голову, я увидела лениво облокотившегося плечом Геральда, который аккуратно поджигал папиросу с помощью своей демонической силы. Вдохнув едкого дыма в лёгкие, он посмотрел на нас троих, как на нашкодивших младшеклассников, но без присущего отвращения и злости, как обычно смотрит на всех его коллега.
И всё.
Всё исчезло.
Растворилось, испарилось и развеялось в воздухе, словно ничего и не было. Как будто я не слышала детских голосов, громких и шустрых шагов и не видела цветных силуэтов маленьких демонов. Проморгала глазами, затуманенными слабой дымкой произошедшего и смело встретила взор учителя, снаружи выглядевшего абсолютно спокойно и равнодушно — безразлично. Только в серых зеницах плескался интерес, мелькающий вместе с недовольством от нарушенного комендантского часа, и остаётся сейчас лишь гадать, последует ли очередное наказание, или демон отнесётся благосклонно.
— Знал бы, что тут такое представление, то вышел бы пораньше, — глухо прокашливается мужчина и снова затягивается, усмехаясь уголком губы. — Это же так весело — устраивать разборки прямо под окнами административной комиссии. Так и хочется к вам присоединиться, — сардонический тон.
— Решили выйти свежим воздухом подышать, — процеживает Люцифер, после чего мастерски надевает на себя маску такого же безразличия к разговору и самому профессору.
— В вечернем платье и костюме, понимаю, — Геральд красноречиво пробегается смеющимся взором по моему серебристому наряду. — В следующий раз, когда захочу покурить, то тоже оденусь более парадно, — мужчина докуривает и режущим голосом произносит: — Быстро разошлись.
И уходит.
— Приятно было
поболтать, — неприязненно подаёт голос Зепар, проходя мимо Люцифера и нарочито толкая его тёмным крылом. — Желаю тебе выдержки, ведь у твоей куколки обязательно появятся вопросы, если они уже не появились, — подмигивает мне на прощание и направляется в комнату, насвистывая себе под нос несуразицу.
А вопросы действительно появились.
Их стало ещё больше.
***
— Ауры прошлого? Так сказал Зепар? — врываюсь в комнату Люцифера подобно стихийному бедствию, а он тихо закрывает за нами дверь и усмехается — устало. — Дарованные способности? Чёрт, я своими глазами видела вас обоих! Таких живых, громких и
прозрачных...
Под моё быстрое и эмоциональное бормотание дьявол медленно развязывает галстук и снимает классический пиджак, аккуратно вешая его на спинку стула. Опять не смотрит на меня — как будто специально! Загадочно ухмыляется, тихо проходит к столу и тянется рукой к графину с алкоголем, пока мой поток бесконечных на повестке дня вопросов не уменьшается, а сама я вообще не стихаю.
— Выпей, — просто проговаривает мужчина, протягивая мне стакан с крепким виски.
Глубокий вдох-выдох.
— Смеёшься надо мной? — без желания болтаю жидкость в стакане, не сводя серьёзного взгляда с Люцифера, который совершает глоток и со звоном ставит стеклянный сосуд на стол, внимательно оборачиваясь ко мне. — Я же не шучу.
— Так и я тоже.
Сверлим друг друга глазами минуты две, не меньше. Воздух так и насыщается моим глубоким непониманием вместе с привычной недосказанностью — тишиной и молчанием. Меня всё ещё немного колотит, словно при ознобе, а руки чуть-чуть трясутся — поверить в случившееся сложно, почти невозможно, но отрицать бесполезно и без толку. Всё происходило передо мной на самом деле, в настоящей действительности, пару мгновений тому назад. Нельзя назвать сумасшествием.
— Ну и почему ты молчишь?
Без слов подходит ко мне — растерянной, и с насмешкой просто повторяет:
— Выпей и расслабься, а потом убивай меня своими вопросами.
— Чёрт с тобой, — мигом выпиваю горькую жидкость, оставившую после себя сладкое послевкусие на языке, и выжидающе смотрю на Люцифера, который спокойно выхватывает стакан из моих рук и ставит его на прежнее место.
Всё также без слов хватает меня за плечи и осторожно толкает к креслу, пока я, безвольная, обессиленная, не соприкоснулась щиколоткой с мягкой обивкой мебели и не села, откидываясь спиной и сложенными крыльями назад. В его потухших багровых омутах до сих пор искрят надменные смешинки с непривычной для него утомлённостью; непослушные пряди чёлки развязно свисли на лоб — захотелось сразу же смахнуть их пальцами, а дурманящий древесный парфюм, который уже давно въелся в мои лёгкие, за короткий промежуток времени окутал всё пространство.
— То, что ты видела, — тихо начинает говорить дьявол, заправляя мои волосы за ухо. — Имеет лишь одно объяснение — это дар, — маленький фейерверк взорвался внутри меня в ответ на его важные слова. — Я и Зепар — ауры прошлого, которые ты смогла увидеть благодаря своей способности.
Дар.
Огрубевшими подушечками пальцев проводит по основанию шеи, нарочито задевая шрам от пореза, как будто ни на секунду не забывая о
своих ругательствах, и поднимается к лицу, очерчивая скулу. Томно прикрываю глаза, впитывая глубже в себя его ласковое прикосновение, и чувствую, как меня перестаёт колотить и трясти — алкоголь начинает согревать и проливать тягучее тепло по всему телу, а растерянность с перемешанным недовольством и страхом навсегда растворяются в темноте.
— Никто не может видеть ауры, кроме носителя дара, — так же размеренно и успокаивающе продолжает мужчина, заставляя меня купаться в волнах его спокойствия, как буй после грозного шторма. — Никто также не может видеть их цвет, эмоции, — я открываю веки и непонятно хмурюсь.
— А энергия? Высших существ можно же прочитать по энергии.
— Можно, — с полуулыбкой соглашается Люцифер, а я приподнимаюсь со спинки кресла, наклоняясь вперёд — ближе к нему. — Только энергия — это твои силовые способности, а ауры полностью позволяют тебе увидеть душевное состояние объекта. Увидеть, Вики, а не только прочувствовать самой, — он оставляет невесомый поцелуй на моём плече, пока я осознаю его слова.
— То есть, — нервно сглатываю, одновременно с этим и млею от его близости, — благодаря дарованной способности я могу видеть и прошлое, и настроение?
— Прошлое, связанное только с конкретными личностями, — поправляет сын Сатаны, присаживаясь передо мной на корточки, пока я на автомате поправляю подол платья. — Сначала ты будешь видеть лишь короткий отрывок, а в дальнейшем, со временем развития дара сможешь смотреть целую жизнь объекта, его личную историю хоть с самого рождения. Будешь видеть то, что сама захочешь.
— Прямо всё, что захочу? — срываюсь на шёпот.
— Да, — медленно целует в шею, ладонью поглаживая талию. — Но, — резко отстраняется, а я почти досадливо выдыхаю, — это прошлое связано с определёнными местами. Одно место — любая аура, связанная именно с этой точкой, никак иначе. Поэтому там, во дворе школы, ты смогла увидеть особенный момент из моего детства, — снова придвигается, обжигая губами. — Если ты, конечно, думала
обо мне, — не целует — дразнит, быстро отстраняется и со смешком поднимается на ноги.
— Мне казалось, что для проявления дара необходимо совершить что-то нереальное, сильное, — по инерции встаю за ним с кресла и смотрю, как он продвигается к кровати, снимая с себя рубашку.
— Нет, — лукаво усмехается, замечая мой взгляд, и ложится на спину, закидывая руки за голову. — Непризнанным требуется больше времени, нежели просто ощутить в себе мощный толчок энергии. Дар — это как созревание. Он должен возникнуть в своё время, когда твоё тело сможет его принять. Получила дарованную способность — значит внутренне ты стала гораздо сильнее с момента смерти.
Я неприязненно поморщилась при упоминании своей кончины, но быстро забыла об этом моменте, ближе подходя к его широкой кровати. Молча задираю подол блестящего платья, не спуская уверенного взгляда, и залезаю наверх, удобно устраиваясь на бёдрах мужчины, ладони которого сразу нашли мою талию и спустились ниже, поглаживая кожу через сетчатую ткань вечернего наряда. Рассматривая как в первый раз его чернильные узоры, расписанные на груди и руках, я провожу по ним ноготками, слегка усмехаясь при виде вспыхнувших огоньков в красных зеницах.
— Аура состояния Зепара была фиолетового оттенка, — прикусываю губу — хватка мужских ладоней стала намного грубее и жёстче. — А ауры прошлого имели оранжевый цвет, что это значит?
Люцифер не отвечает — приподнимается и плотнее вжимает меня в себя, срывая с моих
нецелованных губ рваный выдох. Держусь за его шею и наклоняю голову в бок, с хитростью и шалостью заглядывая в глубину адских глаз — разговор заходит немного не в ту сторону, и он тоже это понимает. Останавливаться на достигнутом я точно не собираюсь, но и отказываться от его обжигающих касаний тоже, поэтому только крепче обнимаю, одной ладонью теряясь в тёмных волосах, но целовать себя на зло ему и к дьявольскому недовольству так и не позволяю — подождёт.
— Люцифер?
— Я раньше был уверен, что нужно умереть, чтобы попасть в Рай или Ад, — он прикусил ключицу, а за ней прошёлся влажными поцелуями вдоль шеи. — Но хватило лишь твоего задранного платья.
— Как поэтично, — с тихим смешком отвечаю, и с каждой секундой теряю призрачные остатки хрупкого самообладания. — Только ты так и не ответил на мой последний вопрос.
— Какая ты душная, Уокер.
Он с ухмылкой откидывается на мягкие подушки, не убирая горячих ладоней с моих оголённых бёдер, и следом к моему возмущению добавляет елейное и насмешливое, такое
люциферовское:
— Вики Уокер и последний вопрос — это несовместимые понятия.
Изобразив максимальное несогласие на лице, пусть фраза слетает и правдивая, я размещаю руки по обе стороны от его лица и нависаю над ним, чуть изгибаясь в пояснице. Кончики прядей моих распущенных волос свисают вниз и щекотно касаются мужских скул, а я снова, в какой мать его раз, окунаюсь и теряюсь в кровавом зареве его глаз без права на освобождение. Ход времени замедляется, когда его ладони томительно долго поднимаются с бёдер по изгибам талии вверх и останавливаются на затылке — дьявол легко надавливает и придвигает меня ближе к себе, шепча:
— Цвет — это главный передатчик состояния объекта, который ты видишь в прошлом или настоящем. Белый — равнодушие. Чёрный — уныние. Фиолетовый — тревога. Синий — грусть, — Люцифер придвинулся губами к мочке уха, специально прикусив её, отчего я зашипела, словно кошка, в угоду для его усмешки. — Зелёный — спокойствие. Жёлтый — страх. Оранжевый — веселье, а красный — боль, — проводит губами по щеке, а я блаженно глаза прикрываю. — Или
страсть.
— Аура показывает лишь реальное состояние личности, — нисходит на меня озарение, и я разгибаюсь, снова удобно устраиваясь верхом на мужчине. — Ты не сможешь скрыть от меня свою душу за тенью своей энергии, верно? Никто не сможет.
— Верно.
— Отлично, — я деловито вздёрнула подбородок. — Хочу увидеть твою ауру.
— Прошлую или настоящую? — с хитрым блеском смотрит на меня, и этот блеск остаётся непонятен.
— Обе.
Вспоминаю недавние слова по поводу того, что аура прошлого обязательно должна быть связана с конкретным местом, в котором находишься на данный момент, и обведя внимательным взглядом спальню дьявола, до меня моментально доходит скрытый посыл его взора с искрами лукавства.
— Настоящую, — резко поправляю себя, чем вызываю бархатный смех Люцифера, который на удивление оставляет мою поправку без издевательского и едкого комментария.
Я шумно выдыхаю и с максимальной сосредоточенностью концентрирую все свои силы, вглядываясь в образ сына Сатаны и стараясь увидеть за его пределами любой оттенок цвета ауры, который окутал бы его как световой ореол. Пытаюсь нащупать любые точки соприкосновения, побудившие бы меня к призыву дарованной способности, но к сожалению, хоть было и ожидаемо, — не чувствую.
— Ничего не вижу, — мой горестный шёпот смешивается с тихой безнадёгой.
— Ты просто устала, — он ласково прижимает меня к своей груди и руками захватывает в крепкие объятия. — Сегодня тебе довелось и без этого много увидеть. Для первого раза как раз хватит, — его могучие крылья накрывают меня, словно тёплое одеяло, и, прикрыв глаза, я в полудрёме спрашиваю:
— Научишь меня?
И в ответ без раздумий:
— Научу.
***
Лора смотрит на меня с неприкрытым удивлением, распахнув свои красивые кофейные глаза, когда я бесцеремонно хватаю её за руку, стоит ей только выйти из аудитории по окончанию учебной лекции. Девушка рвано поправляет рукава своего мягкого персикового свитера, а я невзначай прослеживаю за её быстрым действием и, к своему ужасу, наблюдаю на молочной коже запястий новые следы от порезов, оставленные оскорблениями родственной души. Непризнанная сразу тушуется, неловко заправляет выпутавшуюся из растрепанного пучка блондинистую прядь за ухо и с ожиданием смотрит на меня, когда я отталкиваю её к пустующему углу, чтобы проходящие ученики нас не толкали. Нервно сглатываю, грубо выгоняя из своей памяти картинки шрамов на её руках, но бесполезно — на её щеке, скрытый прямо под слоем тонального крема, виднеется маленький порез.
— Лучше не спрашивай, — с усталостью в голосе молвит Лора. — Мы с ним буяним уже неделю.
— По какому поводу?
Она как-то обречённо выдыхает, а в глазах начинают медленно скапливаться слёзы грусти.
— С характерами не уживаемся. Он — активный, рисковый человек со своими ненормальными замашками, а я — тихая и спокойная, всегда следующая за голосом разума, а не безрассудства.
Лора скрывает свою боль за весёлым смешком после того, как внимательно осматривает меня.
— Вижу, что у вас дела обстоят намного лучше, чем у нас.
— Мы
держимся, — нервная улыбка с моей стороны. — Бывает очень сложно держать язык за зубами, но разве не ради этого Шепфа создал эту связь? Относиться с уважением к своему человеку.
— Жаль, что кого-то это не волнует, — она открыто указала на Энди, который стоял в компании ангелов по другую сторону коридора, громко смеясь. — Танцую на границе любви и ненависти.
Так знакомо.
— Ладно, не бери в голову чужие проблемы, — Лора ободряюще улыбается мне, а глаза всё ещё блестят на мокром месте. — У нас с тобой пара у Геральда сейчас, поэтому ты решила так резко выдернуть меня из кабинета?
— И да, и нет.
Набираю в лёгкие побольше воздуха и на эмоциях спрашиваю:
— Ты открыла свой дар?
Непризнанная в ответ поджимает розовые губы в красноречивом жесте, и бледные щёки её медленно начинают пунцоветь — всё сразу стало ясно. Она без слов берёт меня за запястье и вглядывается в мои вопросительные глаза, в глубине которых плещется лазурный интерес на пару с серой интригой. Молчит ещё пару секунд, как будто бы решаясь, а потом уверенно задаёт вопрос:
— Нарушала школьные правила?
— Да, — отвечаю, не задумываясь, и вижу довольный след в кофейном взоре.
Впитывает в себя теперь уже моё удивление и со смехом отпускает руку.
— Это мой дар. Тот, кого я коснусь, не может мне лгать.
Она горделиво вздёрнула веснушчатым носиком и снова хохотнула, пока я приходила в себя.
— А ты? Ты отыскала свою способность?
— Да. Вчера. Так неожиданно, — заламываю пальцы и понимаю, что до дисциплины осталось всего ничего. — Я вижу ауры. Слабо пока, но могу.
— Ты становишься сильнее, пусть по себе и не замечаешь, — дружелюбно приобнимает меня, и от её слов на душе становится светлее — легче. На миг, всего на миг, хочу раскрыть её ауру настроения.
Синий — цвет грусти.
Обволакивает горестным, таким насыщенным оттенком миниатюрный образ Непризнанной, с натянутой улыбкой обращающейся ко мне:
— Идём?
Позади меня доносится громкий смех Энди, как ни в чём не бывало общающегося с ангелами, и лава злости медленно протекает по моему телу, сжигая заживо внутреннее спокойствие вместе с терпением, потому что
на руках Лоры остались следы от новых порезов, а он относится к этому несерьёзно, так издевательски — как раз со смехом.
— Иди, я догоню тебя.
Молча кивает, и стоит ей только скрыться за крутым поворотом коридора, я резко оборачиваюсь назад и стремительно, с непоколебимой уверенностью направляюсь к тому, чью шею хочется сейчас с хрустом вывернуть, если не вырвать с корнем. Мужское веселье небольшой ангельской компании стихает при моём внезапном, очень неожиданном для всех появлении, и с самой невинной, может, даже и миловидной улыбкой, я ближе подхожу к растерянному Энди, глаза которого быстро бегают по моему выражению лица. Точно злого, недовольного,
нетерпящего. Секундным движением я воинственно расправляю лиловые крылья в стороны, толкая одной ладонью парня в стену, прямо головой о белый мрамор, и другой рукой мёртво, наверняка болезненно вцепляюсь в шею. Ангелы ступают на шаг назад, и с шоком обращаются ко мне, только я их не слушаю. Окунаюсь в цвет глаз Энди, дыхание которого сбивается, а вокруг него пылает
жёлтый.
— Её тело — это не чёртов холст, который ты можешь расписывать своим блядским наплевательством, — ногти точно оставят кровавые полумесяцы на его коже, но сейчас меня это мало волнует, когда внутри меня огонь полыхает с новой силой. — Ты, сука, так омерзителен.
Отпускаю его и окидываю убийственным, точно горящим взором в самый последний раз, чтобы потом круто развернуться и направиться в нужный кабинет. В ровную спину прилетают удивлённые вздохи ангелов, какие-то восклицания Непризнанного, и понимаю,
он не стоит такой девушки.
Злость переполняет меня целиком, выплёскиваясь за края. Кончики пальцев горят, голова кипит, а я от невнимательности ударяюсь о твёрдую грудь, спустившись с последней ступеньки винтажной лестницы вниз, и после столкновения сразу же чувствую на своей талии крепкие ладони,
не те, какие нужно всегда чувствовать. Разум и рассудок затмеваются ароматом терпкого муската, а глаза встречают уже до боли знакомые, до крика пугающие зеницы — змеиные. Его улыбка донельзя довольная, пугающая, но такая, какая присуща только ему одному и никому другому — чарующая и
пугающая.
— Здравствуй, куколка.
