Город больше не молчит

      Норт с детства знал, кем хочет стать. Ещё года в три, отвечая на вопросы бабушки, он гордо выпячивал подбородок и произносил всего одно слово: отцом. Обычно после этого шли умилительные вздохи, хлопки по плечу и взрослые шутки, которых он не понимал.       Первый раз отцом Норт расхотел быть лет в пять, когда погибла мама. Тогда мальчик впервые понял, что Огнев-старший не всесильный и не может отгородить их с Дейлой от бед. Потом была Лисса, чужая женщина в их семье, принесшая чужую сестру. И именно из-за них случился второй раз. Норт отчётливо помнил, как отец склонился над каким-то вопящим свёртком и на его лице застыла странная улыбка. Мальчик не знал, чем она так зацепила и не понравилась ему, а, повзрослев, догадался — та улыбка была искренней. А позже оказалось, что у этого свёртка было забавное имя — Василиса, рыжие волосы и просто отменные голосовые связки. Мальчик в тот раз впервые сбежал из дома, но, испугавшись, вернулся через минут пять, никто даже и не заметил.       А сейчас Норт опять захотел стать таким, как отец.       Парень докурил третью сигарету и бросил окурок под ноги. Опаздывает. Огнев поднял голову и всмотрелся в вечернее небо. Уже давно оно не цепляло взгляд так сильно, как сейчас. Закат догорал, и из остывшей золы проглядывала ночь. Острые, перистые облака растянулись на весь горизонт, словно рисовые зерна. Высотки Астрограда кое-где загораживали обзор своими массивными телами, отлитыми из стекла и бетона. Где-то там, в их безликом массиве прятался ЗолМех с гордым золотым шпилем. Самый красивый из всех… Норт выдохнул облачко пара.       Ему хотелось туда. Ему хотелось помириться с сестрой и сказать, что она никогда не была чужой. Хотелось пожать руку отцу, выслушать упрёк мачехи и потрепать Родиона… мара их всех дери, как же он скучал. Но ещё больше Норт стыдился. И это обжигающее чувство сковывало его, не давало глотнуть полной грудью и шептало, предательски шептало, какое же он ничтожество. Даром, что Огнев.       Половина девятого. А они договаривались встретиться без десяти. Даже для неё такое опоздание — явный перебор. Норт забеспокоился, не случилось ли чего? Но тут телефон издал сигнал. «Зайди в здание и посмотри на третий столик»       Странно, обычно они встречались на улице… Огнев прикусил губу, покосившись на фасад. Тихий голос шепнул не ходить, дождаться её тут или вообще убежать… Но парень заглушил его. Маришка — единственная, кто могла выслушать и сказать, что делать. Он уже смирился, что девушка никогда не станет его… уже тогда, в первую встречу, когда Инга свела их и удалилась с тонкой улыбкой, уже тогда Норт понял, что эта женщина здесь не ради него. Понял, но всё равно тянулся к ней, как мотылёк на свечу. И также, как мотылёк, сгорел в её льдисто-голубой радужке, оставив от пары крылышек лишь ошметки.       Но Маришка тогда сгорела с ним вместе. И это сроднило их куда ближе, чем десятки совместных ночей под одним одеялом.       Норт вошёл в кафе, спросив, где третий столик. Странно, что Мари не забронировала место на веранде, а в зале. Ей обычно нравится вдыхать вечерний воздух, лишённый дневной пыли и зноя, разглядывать прохожих и подставлять лицо морскому бризу. Огнев выдохнул, сбрасывая возникший перед глазами образ.       Третий столик пустовал. Норт обошёл его, но, разумеется, ничего после этого не поменялось. Может, она отошла в дамскую комнату? Да, скорее всего… Огнев сел, сложив руки на накрахмаленной скатерти. Хорошо, что столик рассчитан лишь на две персоны и оттого расстояние между ним и Резниковой будет весьма… многообещающим.       Улыбаться Огнев перестал, когда его накрыла тень. Парень поднял взгляд, уже решая, в каких выражениях пошлёт недоумка, перепутавшего место… решил и тут же проглотил всё эти выражения вместе с языком. — Нортон Огнев, правильно понимаю? — соседний стул занял высокий черноволосый мужчина с цепким, холодным взглядом. Рок Драгоций. — Рад с вами свидеться. — Где она?       Мужчина скупо усмехнулся, и в его взгляде промелькнуло что-то мрачное и торжествующее. — Полагаю, что не с вами. — Я договорился о встрече с другим человеком, — Норт уже хотел подняться, как Рок остановил его одной короткой фразой. — А она много рассказывала о вас, — Драгоций лениво прищурился, — хотите узнать, что? — Нет. — Жаль, вас бы это тронуло, — мужчина усмехнулся, словно говорил с пустым местом, и это заставило Норта остаться. — Я предпочту чай… а вы слышал, любите что покрепче?       Кровь бросилась в лицо Огневу, и липкая невидимая рука схватила за горло. Казалось, что с него снимают лоскутами кожу, обнажая всё тайное и запрятанное так, чтобы самому поменьше видеть. — Если я узнаю, что ты сделал ей плохо, — Норт навалился на стол, — то тебе не… тебе будет плохо, Драгоций.       Рок дёрнул уголком рта, будто прогоняя муху. — Она сейчас в моей машине, на стоянке. Хотите, можете выйти и проверить. Сидит и, возможно, ждёт вас, — его глаза смотрели не то с насмешкой, не то с презрением, не то со всем вместе, — я запер её там, а сам пришёл сюда… вы могли бы вызволить её.       Норт сглотнул, не спуская с мужчины взгляда. Смеётся или нет? Испытывает его? Он же специально провоцирует Огнева, нет там никакой машины и никакой Мари… точно нет. И выходить на улицу ему незачем… там темно и мало людей. А вдруг нет, шепнул тот самый тихий голос, что советовал ему убраться, а вдруг ей действительно плохо сейчас? Это же маров Драгоций… — Хорошая попытка. Но я на такое не поведусь. — А жаль… был бы хоть один стоящий поступок, — Рок аккуратно размешал сахар, постучав ложкой по фарфоровой кромке. — До нашей встречи я не думал, что все слухи о человеке могут оказаться правдой.       Норт сжал кулаки, надеясь, что сейчас у него, как и отца, такой же твёрдый и пробирающий до мурашек взгляд. Мара, ведь они с ним так похожи. Но отчего-то скорее серые глаза Драгоция напоминали ему отцовские, а не его — фисташковые с золотистой каймой. — Нам не о чем говорить.       Рок откинулся на спинку, пропустив его слова мимо. — Она играла вами по моей указке… с первой и до последней вашей встречи.       Норт застыл. Перед ним осталась только эта ложка в руках Драгоция. Туда-сюда, туда-сюда. Он сглотнул, но весь мир сузился до маровой ложки и руки, сжимающей её — не было ни звуков, ни других красок, только серый и беж. А потом с каким-то диким хрустом эта грань сломалась, и на него обрушился потолок, стены и её серебристый надрывный смех. «Таким, как нам, этот мир ничего не даёт… но тебе хотя бы есть к кому идти»       Норт никогда не дрался, но сейчас рука сама полетела в скулу Драгоция. Тот, кажется, удивился и оттого не смог вовремя блокировать её. Куда попал второй удар, Огнев уже не видел, как и третий, а после его оттолкнули, и в бок врезался угол стола. Норт втянул воздух, раздувшись, словно кузнечный мех.       Она играла вами по моей указке. Играла вами… — Я видел её слёзы, — это был его голос, такой непривычно хриплый и низкий… почти отцовский. — Я утешал её, Драгоций… может, это тобой играли?       Рок дёрнулся. На щеке у него была ссадина, а рубашка сбилась — он уже не выглядел таким невыносимо надменным. Вокруг толпились люди, и приближалась охрана. Чайник был перевёрнут, а прекрасная фарфоровая чашка превратилась в не менее прекрасные фарфоровые осколки.       Норт ещё раз втянул воздух, чувствуя, как гнев ржавчиной оседает, уступая место густой, мягкой пустоте. Она, как пуховая перина, окутывала его, пригибая к земле. — Спрошу, как вернусь к ней, — Рок вытер лицо рукавом, — хотите помочь вашей подруге? Жаль, один вы ничего не стоите.       Огнев дёрнулся, но вовремя остановился — будут проблемы, а потом усмехнулся своим же мыслям: проблемы и так будут, так зачем себя сдерживать? Тот скрученный комок нервов — его сердце — издало протяжный вой, перед тем, как с новой силой врезаться в рёбра. Оно всё ещё билось, разгоняя кровь, и будто бы до этого оно вообще молчало, так отчётливо Норт слышал стук. — У меня есть к кому идти! — выкрикнул он почти в бледное лицо Драгоция, — не знаю, чего ты хотел добиться, но своё получишь.       Бескровные, почти сливающиеся с кожей губы тронула слабая усмешка. — Огневу сейчас не до вас. — А это мы посмотрим, — Норт подступил ещё ближе, — мой отец вас всех отлупасит… он уже это делает.       Промелькнувшее смятенье в серых глазах стало лучшей наградой, но уж слишком быстро оно потонуло в хмуром, как утренний туман, равнодушии. Рок с чувством отцепил его руки от ворота и презрительно расправил рубашку. Его скула всё ещё горела. — Я донёс до вас всё, что хотел.       Мужчина отступил, не решаясь повернуться спиной, а Огнев сделал шаг за ним — отпускать он не хотел. Драгоций явно во многом темнил, а ещё все его слова про Мари… Норт старался поменьше думать, что могло связывать этих двоих, но мысли сами липли. Ей уже нравился один из Драгоциев… да что там, она душу за него была готова отдать и отдала… Какая же эта поганая, мерзопакостная порода. — Охрана, — Рок махнул рукой, словно подзывая курьера, — теперь можно.       Норт только и успел развернуться, как ему скрутили руки, ощутимо выкрутив их, не больно, но мара, как же паршиво. Парень зашипел сквозь зубы, когда под ногами хрустнули рассыпанные осколки. — Отпустите, я заплачу штраф. — Он напал на меня, — Драгоций провёл рукой по вспухшей щеке, вот же скотина, — думаю, дело может кончиться заявлением… это бы плохо сказалось на вашей репутации.       После такого Норт ещё пытался что-то вставить, добиться законного права совершить звонок, пересмотреть запись с камер, но всё кончилось весьма плачевно: задержанием и переездом в участок до выяснения всех обстоятельств. И всё это время Драгоций не спускал с него холодных серых глаз, наполненных сухим дымом. — Дайте позвонить, — в который раз потребовал Огнев, сидя за решёткой, — вы, мара дери, знаете, кто я?       На него поднялась пара заспанных глаз. На потолке мигала лампа, светя то тусклее, то ярче — это бесило неимоверно, и приходилось щуриться. А ещё этот запах… Норт даже не знал, откуда тот был знаком ему… так пахла трухля, подгнившая вода и щи, который разок сварила Дейла. — Сынок Нортона Огнева, — зевнул мужчина в форме зодчих, — поверь, твой отец тоже бывал у нас. — Мой отец уже завтра утром будет тут, — Норту очень не понравился тон этого недомерка, — когда как ты отправишься куда подальше! За что меня задержали? — За нарушение общественного спокойствия, драку в том же общественном месте, провокацию и намеренное причинение вреда с прямым умыслом… думаю, на суток пять хватит. И ещё штраф.       Дверь хлопнула, и в помещение вошла девушка-офицер, судя по нагрудному знаку: две скрещенные времмы. — Что, у нас правда Огнев? Вот дела, завтра здесь будет жарко… долбанная пресса, — она забрала со стола какие-то бумаги, — у вас есть паспорт для подтверждения личности? — Вы и так уже всё про меня знаете, — прищурился Огнев. — Протокол.       Норт захотел послать её, но тогда ему бы приписали еще одну статью. Пришлось сделать это мысленно. — Позвоните сестре. Дейле, она договорится. — Ого, ты слышал, Кай, нам предложили взятку… это тянет на условный.       Они рассмеялись, а у Норта окончательно всё опало внутри. Он плюнул и прилёг прямо на железную, годами не протираемую лавку, подложив под щеку куртку. Теперь мигающая лампа застыла перед глазами, как маячок, поглощая весь фокус внимания. Мари… Мари… кому из них не повезло сегодня больше? И почему в нем нет и капли злобы, презрения или неприязни к ней? Почему, окажись она сейчас рядом, Норт бы припал к её рукам, таким маленьким и сухим, обвёл бы выступающие костяшки на запястьях и не отпускал бы их. Почему он думает о ней и вокруг становится светлее, мысли разлетаются стайкой пташек, а её голос патокой шепчет в ушах. Почему… Норт сжал руку, зарывшись в волосы.       Сон пришёл, липкой паутиной смежив веки. Какие-то смутные, путаные обрывки крутились в сознании, рождённые не то сегодняшним днём, не то грудой предыдущих. Ему снилась мать, почти забытая и оттого пришедшая лишь тёмным силуэтом, её руки касались лица, плеч и сразу же таяли. Огнев пытался ухватиться за них, но те проскальзывали сквозь пальцы. — Мне тебя не хватает, — произнёс то ли он, то ли она, а потом сон оборвался.       Полоска света пробежала по лицу, резанула глаза и остановилась. Норт прикрылся рукой, приподнявшись. Всё тело затекло, и каждая мышца переливалась свинцом. Сколько прошло времени? Мог ли за ним прийти отец? От этой мысли стало страшно и радостно одновременно. — Вот ты где, — голос был женский, и белые волосы мелькнули на свету. У парня сдавило сердце, и три секунды оно не билось, — еле пустили к тебе…       Это была Инга.       Норт почувствовал, словно его жестоко обманули. — Ты? — Я.       Они молчали, приперев друг друга взглядом. Огнев схватился за холодные прутья, чувствуя, как руки пропитываются запахом жести. — Мне жаль, — она потупила взгляд, — не надо было мне всё это устраивать тогда.       Огнев кивнул, хотя не чувствовал ничего. Его будто выпотрошили, достали всю начинку, а потом наспех засунули обратно, как придётся, кое-где оставив зияющие прорехи. В одну из них поместились все чувства к Инге. — Прости, я повелась на её обещания, думала, что потом будет легче… а всё оказалось так скверно, — девушка усмехнулась, — мне разрешили тебя забрать. — Да ну? — интересно, с чего бы это.       Инга на секунду замялась. — Дейла. Я связалась с ней, — она отвела взгляд, — твоя сестра просто ангел.       Норт кивнул. — Как ты узнала, что я здесь?       Девушка показала экран мобильного. Кто-то снял на видео, как он сцепился с Драгоцием, выложил и подписал «страсти напротив». Значит, завтра об этом заговорит весь город. Инга погасила телефон. — Не бери в голову… с каждым бывает. — Отец, — Огнев сам не ожидал, что затронет эту тему, — отец снова будет недоволен. — Ты его сын, — в голосе Инги проскользнуло странное волнение, — единственный. Попробуй поговорить с ним… не знаю, покажи, как тебе не хватает их всех… — она прикусила губу, — устрой сюрприз!       Норт покосился на девушку со смесью жалости и удивления. Сюрприз… что за бред. — Лучше просто заехать к нему и всё объяснить, когда папа подстынет. — Нет, — Инга вцепилась в прутья так, что их пальцы соприкоснулись, — только подумай, как всё будет здорово! Вся семья вместе, вы можете… ну, как в фильмах, выехать куда-нибудь, перетереть старые обиды… все оставить там, а вернуться новыми и главное, ты будешь прощён.       Огнев хмыкнул, не особенно вслушиваясь в её слова. А ведь девочки с Лиссой уезжают через пару дней, и никто не знает, когда вернутся, отец тоже всё реже появляется дома. Может, собрать всех вместе не такая и плохая идея, но была одна деталь… — Меня никто не послушает. — А Дейлу? — Инга усмехнулась, блеснув зубами в темноте, — твоя сестра могла бы помочь всё устроить.       Норт медленно кивнул, не спуская взгляд с белых точек. Эта идея казалась ему с каждой секундой всё более и более подходящей. А там уж можно поговорить с отцом о Мари, извиниться перед Василисой, да даже перед Лиссой он готов склонить голову, только бы всё это кончилось. Только бы вернуться в те деньки и снова сказать, что он хочет быть похожим на отца. А ему бы ответили без шуток — ты уже, как он.       Норт Огнев решил во чтобы то ни стало исправить все свои ошибки.