Созданный для путешествия

Шум работающей сушилки разбудил Брюса, когда было уже светло. Завернутый в кокон из одеял, он не хотел из него вылезать. В воздухе витал запах кофе, а за окном пели птицы. И всё случившееся в мире казалось лишь дурным сном, настолько пробуждение было обычным. Еще немного и Альфред ворвется в комнату с завтраком на подносе, болтая о ленивых бездельниках-миллиардерах, или Титус громко залает под окном, а потом Брюс перевернулся на спину, и чары развеялись: остались лишь маска, врезавшаяся ему в ухо, и белые стены ризницы. — Не спишь? — спросила Камилла. Брюс собирался ответить, но вместо слов с губ слетел довольный стон. Камилла неодобрительно фыркнула, и Брюс вспомнил Джейсона, который вел себя точно так же, когда его будили раньше девяти. Камилла что-то искала в шкафах. — Будешь кофе? Обычно он отказывался от кофе, недолюбливая его, но прямо сейчас вялому телу нужен был кофеин. — Да, если можно, — пробормотал он, садясь на импровизированной постели. Половина одеял была уже убрана. Брюс с трудом поднялся на ноги, поспешно поправив задравшуюся сутану, и принялся убирать свою часть постели. Камилла внимательно следила за тем, чтобы он не заступил за черту. Она не останавливала его, явно считая, что он делает всё правильно. Брюс сложил одеяла горкой у стены и только потом принял предложенный напиток. — В нем нет ни сахара, ни молока, и кофе самый паршивый, растворимый, — Камилла всунула ему в руки чашу, из которой Брюс ел накануне. На этот раз она была наполнена теплым коричневым напитком. — Но, слушай, кто бы мог подумать, что даже после конца света у нас будет кофе? Брюс пригубил напиток, чувствуя, как его тело постепенно оживает. Большая часть Америки — это города-призраки, в которых слишком много людей, чтобы рисковать идти туда. Церковь в сравнении с ними — настоящий островок рая. Краем глаза за окном Брюс заметил едва уловимое движение. По коже побежали мурашки, но, когда он рассказал об этом Камилле, та только закатила глаза и напомнила ему о птицах. Конечно же, это птицы. Вороны препирались на кладбище — еще один звук из нормальной жизни, о которой он мог теперь только фантазировать. Брюс допил кофе и огляделся в поисках одежды. — Я положила твои вещи обратно в сушилку, — сказала Камилла. — Они были мокрыми? — Нет, но мне показалось, что тебе будет приятно надеть их теплыми. — Спасибо, — Брюс растерянно кивнул. — Мелочи, — пожала плечами Камилла. — Они наверняка уже готовы. По утрам я привыкла молиться, так что, пока я это делаю, можешь переодеться. Она направилась к двери, но внезапно остановилась и оглянулась. — Можешь присоединиться ко мне, когда будешь готов. Брюс никогда не был католиком и вряд ли помнил, когда молился в последний раз. Тем не менее, помолиться вместе с Камиллой показалось ему хорошей идеей. Утвердительно кивнув, он направился за своей одеждой. Разве что-то может быть более мягким и приятным для кожи, чем теплый хлопок. Разумеется, без кондиционера ткань стала некомфортной на ощупь, но он не обратил на это внимание. У него были крыша над головой, перевязанные раны, помытая кожа и постиранная одежда — требовалось время, чтобы осознать это. Как правило, Брюс старался не поддаваться излишнему беспокойству, но иногда и он волновался о серьезных ранениях. Он смотрел, не мигая, пока белизна стен и зелень кладбища не слились в глазах воедино. В листве мелькали смутные силуэты — вороны, которых Камилла с большим удовольствием ловила себе на ужин. Интересно, смог бы он съесть птицу, будь у него такая возможность: ему хотелось свежего мяса, но Брюс не одобрял убийства исчезающих видов ради еды. Птицы летали странными траекториями, достаточно странными, чтобы Брюс вернулся из мира фантазий в реальность. Когда его зрение сфокусировалось, движение прекратилось, а когда он сделал шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть местность, то не увидел ни одной птицы. Или чего-либо другого. Брюс ломал голову, думая о том, что же он увидел, глядя на линию деревьев и бледный камень надгробной плиты. Вполне вероятно, он принял их за человеческую фигуру. Но облегчение было мимолетным, потому что в следующее мгновение его пульс участился. Тряхнув головой, Брюс прогнал остатки наваждения, но в следующую секунду боковым зрением заметил то, чего не должно было быть. Его желудок сжался. Он повернул голову, уже точно зная, что увидит в противоположном окне. К стеклу напротив прижималось лицо — бесконечно знакомое, с дикой ухмылкой и копной зеленых нестриженых волос. На лице не было привычного макияжа: губы такие же бледные, как и остальная кожа, а зубы — слишком длинные и острые, чтобы принадлежать нормальному человеку. Парализованный увиденным, Брюс не мог вдохнуть. Как же так получилось, что среди людей, сумевших пережить взрыв, радиацию и год на ничейной, больше не подвластной закону земле, был тот человек за окном. Невероятно предсказуемое вопиющее безобразие. Джокер впился в Брюса маниакальным взглядом. От сверлящих, напряженных глаз, очень похожих на двух ядовитых жаб, Брюсу стало не по себе. Время словно застыло между ними, подтверждая очевидное — смерти Супермена недостаточно, чтобы остановить их танец. Камилла выругалась где-то за пределами ризницы, чем вывела Брюса из ступора, он резко повернул голову, чтобы посмотреть, что ей так не понравилось. Но когда, спустя пару секунд, он снова повернулся к окну, Джокера нигде не было. Брюс не нервничал. Если он поторопится, то успеет прочесать кладбище, прежде чем Джокер успеет уйти слишком далеко. Хотя надо признать, клоун умен и быстр, так что вряд ли он оставил хоть какие-то следы своего присутствия здесь. Если Джокер не хотел, чтобы его поймали, найти его было невероятно трудно, почти невыполнимо. И всё же, если попытаться, можно не допустить пролития крови в будущем. Брюс выскочил из ризницы, шлепая босыми ногами по кафелю. Бросился к двери, но та оказалась заперта. — Мне нужно на улицу! — Тебе нужно успокоиться, — оказавшись у него за спиной, Камилла ударила его ногой по голени. — Дать бы тебе пощечину, но ты слишком высокий. Что, черт возьми, происходит? — Снаружи кое-что есть, — Брюс принялся возиться с замком. Лицо Камиллы потемнело. — Снаружи много всяких тварей, и ты уж точно никому не поможешь, если тебя убьет одна из них. — Ты не понимаешь… — Я очень многое понимаю, — Камилла попыталась оторвать пальцы Брюса от дверной ручки. Когда он отказался отпускать ее, Камилла схватила его большой палец и с силой потянула назад, рискуя сломать. — Камилла, — Брюс отпустил ручку. — Не тыкай мне! Босой, без оружия и защиты ты хочешь сражаться с какой-то там неведомой злобной тварью, прячущейся в кустах? Я так не думаю. — Он очень плохой человек. — Не сомневаюсь, — лицо Камиллы было по-прежнему сурово, когда она вернулась к алтарю. — Но прямо здесь и сейчас мне нужно разобраться с нарушением безопасности. Может, поможешь мне забаррикадировать это место, а потом я позволю тебе сбежать и поиграть в супергероя. Как тебе такой вариант, Томас? Если честно, это был ужасный вариант. Брюс закрыл глаза, сделал глубокий вдох, но как назло перед глазами плясала улыбка Джокера, как будто ее запечатлели у него на веках. Он никогда не оставался в стороне, когда речь заходила о Джокере, и не сделает этого и сейчас, несмотря на конец света. Он мог бы разбить окно и выскользнуть через стропила, но Брюс решил всё хорошенько обдумать и в первую очередь обезопасить церковь. Не стоило бросать Камиллу без надежной защиты. Он неохотно проследовал за ней, представляя разбитый алтарь или пропажу медного креста. Но ничего такого не увидел — всё выглядело так же, как и вчера, начиная от отполированных деревянных скамеек и заканчивая наполовину сгоревшими свечами. Всё-таки удивительная штука человеческий мозг: оказавшись в невероятных обстоятельствах, обращает внимание на сущие пустяки. Вокруг было тихо, никаких отдаленных криков. Легко поверить, что ничего такого не случилось. Сердце билось по-прежнему сильно, но хотя бы пальцы больше не повторяли дерганые движения — манипуляции с воображаемой защелкой двери. — Вчера вечером сюда забрались детишки, — проворчала Камилла, кивнув в сторону купели. — Иди и посмотри сам. Эти мелкие кретины думают, что это смешно. Брюс осмотрелся, но ничего особенного не увидел. Обычная штукатурка, без орнамента, присущего церквям его юности. Всё выглядело так же, как и накануне. Даже после обхода купели Брюс так и не смог обнаружить ничего подозрительного. Он повернулся к Камилле, пожимая плечами. Она хмуро посмотрела на него. — Знаешь, Бэтмен считался величайшим детективом. Из тебя, Томас, получился бы ужасный Бэтмен, — она указала на что-то внутри купели, посредине стенки, чуть повыше линии воды. Это был символ Супермена. Настоящий символ: изогнутая линия внутри алмаза, широкая сверху и сужающаяся к середине. Кларк пару раз пытался научить Брюса правильно рисовать его, но Брюс так и не научился. Зато он узнал, что значит этот криптонский символ надежды. К слову сказать, производители дешевых футболок даже не пытались правильно изображать его. Рисунок был совсем не похож на те изображения буквы S, что покрывали стены церкви снаружи. Желудок сжался от волнения, а затем от страха, в то время как Брюс мысленно прикидывал, сколько людей знали, как именно должен был выглядеть этот знак, и могли бы его правильно нарисовать. Ему хотелось верить в то, что Кларк жив и вернулся к ним. Но даже если предположить, что он стал бы, крадучись, рисовать свой знак в церквях, его всё равно здесь давно уже не было. Кроме того, пусть даже символ был нарисован безупречно, он был перевернут вверх тормашками. Неизвестно, что это могло бы значить на криптонском, но Брюс был вполне уверен в том, что хотел передать автор, если он был с Земли. Надежда, перевернутая с ног на голову. Несмешная шутка. — Камилла, — Брюс постарался говорить как можно спокойнее. — Ты должна меня отпустить. Прямо сейчас. — Ты должен помочь мне обезопасить здание! — Дело не в безопасности. Это нарисовал не какой-нибудь мальчишка, — покачал головой Брюс. Жесткие, немигающие глаза словно просканировали его на предмет лжи. — Ты знаешь, кто это сделал? — Да. — Ну и что дальше? Они умеют телепортироваться? Проходить сквозь стены? Это тоже нарушение безопасности. — Это не… Камилла, этот человек способен на невозможное. — Если он сделал это, значит, это не невозможно. Брюс оглянулся через плечо, борясь с паранойей, одолевающей его. — Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Джокер? Камилла не улыбнулась, но и не испугалась. — Ты не знаешь, он это или нет. — Увы, я знаю. — И почему это? — Потому что я — Бэтмен. На улице светило солнце, яркий свет проникал в церковь через окна, размывая синеву стен. Некогда черная одежда Брюса превратилась в серую, он потерял большую часть своего костюма и амуниции. Единственное, что осталось у него от Бэтмена — это маска, копии которой продавались в каждом магазине на восточном побережье. Много времени прошло с тех пор, как он впервые назвал себя Бэтменом, и сейчас, говоря о себе прямо, он словно приободрился. Поднявшись во весь рост, Брюс весь напружинился, готовый в любой момент ринуться в бой. Он выглядел опасным и угрожающим, потому что он должен был быть таким. Он видел, как неверие постепенно рассеивается в глазах Камиллы, но она по-прежнему его не боялась. Альфред тоже никогда его не боялся. Вот и она смотрела на Брюса тем же непреклонным взглядом. — Что же нам делать? — Уходить, — Брюс повернулся к ризнице, намереваясь забрать оттуда свои вещи. — Мне нужно обыскать весь город, чтобы найти, где он прячется. — Ты убьешь его? — спросила Камилла, семеня рядом с Брюсом. Брюс покачал головой. — Я не убиваю. Но мы можем вернуть его обратно в Готэм. — Готэм? — Камилла ошарашено посмотрела на него. — И что это за «чушь» про «мы»? Я не собираюсь идти в Готэм, там одна сплошная радиоактивная пустошь. — Везде радиоактивная пустошь. — Не спорю, но Готэм и в этом плане отличился. Ты должен прикончить его, ты и так достаточно долго тянул с этим. — Я не собираюсь его убивать, Камилла, — сказал Брюс скорее самому себе, чем ей. Губы Камиллы сжались. — У меня есть седьмая заповедь и клятва Гиппократа, связывающая мои руки. Я не пойду в Готэм. Брюс прекрасно понимал последствия такого решения. — Камилла… — Под алтарем есть вход в склеп, закрытый решеткой. В него же можно войти с другой стороны кладбища. Ты можешь выйти через парадную дверь, а я подожду тебя внизу, пока ты проверишь территорию. — Тебе нельзя здесь оставаться, — Брюс натянул перчатки и вытащил со дна рюкзака пару бэтарангов. — Если Джокер узнает, что ты приютила меня, он сделает всё возможное, чтобы вернуться и убить тебя. — Да, я уже поняла, что вы выкурили меня из моей же норы, — Камилла подошла к сейфу, бросила Брюсу пару банок. — Я не собираюсь вмешиваться в ваши дела. Это не играло никакой роли. Джокер наверняка уже знает про Камиллу и непременно выследит ее. Единственный способ защищать ее — это присматривать за ней. Неужели он опять оправдывается перед самим собой? В конце концов, Джокер всегда приходит за людьми, о которых печется Брюс, только потому, что думает, что эти люди портят Бэтмена. Если Камилла будет сама по себе, если уйдет с дороги, прежде чем Джокер устроит еще один хаос… — Возьми крест, — сказал Брюс. Желудок неприятно сжался от нахлынувшего чувства вины. — Я и не собиралась его тут оставлять. Приготовления заняли не более пяти минут. Камилла упаковала столько консервов, сколько могла унести с собой, наполнила одну из запасных бутылок Брюса водой, после чего они вместе направились к алтарю, чтобы открыть решетку. Брюс отодвинул ее и заглянул в склеп. Было достаточно глубоко, Камилла издала приглушенное «ух», когда спрыгнула на каменный пол. Она посмотрела на Брюса снизу вверх, ее лицо было единственным, что он смог разглядеть в кромешной черноте. Она протянула ему связку ключей. — Замок в правом верхнем углу, потом средний, потом засовы на обеих дверях. — Спасибо за всё, — кивнул Брюс, принимая ключи. — Ну да, конечно. Было бы за что, — Камилла шагнула в черноту. — Удачи тебе, Томас. Решетка вернулась на свое место, а затем ковер и алтарь. С погасшими свечами и без креста церковь выглядела печально, словно ее душа ушла вслед за Камиллой в склеп. Но оплакивать пропавшую искорку жизни в опустевшей церкви времени не было, поэтому Брюс взвалил себе на плечи рюкзак и направился к двери. Подбор ключей к замкам занял примерно минуту, петли почти не издали ни звука, пока он открывал дверь. Снаружи его встретило яркое, теплое утро. Это мог быть самый обычный день в маленьком американском городке. Сонная радость раннего лета, делающая жителей медлительными и вялыми. Несколько ворон закаркали с верхушек деревьев. Показалось, что в подлеске кто-то есть. Почудилось даже, что он слышал чей-то смех. Брюс двигался осторожно, всматриваясь в густую листву. Джокер всегда был ярким пятном на фоне серого готэмского пейзажа, но для пейзажа, как этот, его зеленые волосы были идеальным камуфляжем. Под сапогами хрустел гравий, вороны разлетались в стороны, хлопая крыльями. Среди кладбищенских стен Брюс высматривал второй вход в склеп, откуда могла появиться Камилла. Он шел по тропинке, пока не увидел шута, нарисованного на восточном крыле церкви. Новых символов S на стенах он не заметил. Всё как всегда, но что-то же должно было измениться. Мучительное ожидание. Вдали от дома Брюс просто не знал, с чего начать поиски. Поэтому он начал с калитки, двигаясь по тому пути, по которому шел накануне, пока не добрался до ступенек, ведущих на кладбище. Споткнувшись о верхнюю ступеньку, Брюс быстро понял, что камень под ногой не такой устойчивый, каким был вчера. Ужас прострелил всё его тело, тут же потерявшись за грохотом последовавшего взрыва. Брюс не успел обернуться, чтобы посмотреть, где произошел взрыв, он только почувствовал его мощь. Слетел с лестницы, оказавшись на другой стороне улицы. Вскочил так быстро, как только смог, в ушах звенело. Он посмотрел в сторону церкви в тот самый момент, когда обрушилась крыша, и огонь начал лизать шпиль. Было похоже на то, что взрывчатку спрятали в стропилах, а это значит, у Камиллы был неплохой шанс выбраться из склепа до того, как он провалится, если она окажется достаточно быстрой. Брюсу стоило бы ругать самого себя — раньше он был внимательнее. Еще год назад он обязательно бы подумал, что Джокер захочет сделать свое появление грандиозным и неожиданным. А сейчас в нем боролись противоречивые инстинкты. И человеческий инстинкт бежать подальше был подавлен инстинктом Бэтмена броситься в гущу событий. Теперь он точно знал, что смех в его ушах не был плодом воображения. Он был настоящим — проблемой, от которой ему не избавиться никогда. Второй взрыв, прогремевший с южной стороны, остановил сражение между Брюсом и Бэтменом. Кажется. Он раздался совсем близко — и правда, дойдя до конца улицы и оглянувшись туда, откуда он пришел вчера, Брюс увидел зрелище пострашнее, чем то, что случилось с церковью. Не менее пяти домов были разворочены и выдраны вместе с фундаментом, а посреди дороги зияла воронка, на заполнение которой придется потратить в лучшем случае несколько недель. Ему казалось, что он видит там мертвые тела, но с такого большого расстояния сложно было сказать наверняка. Не успел он отдышаться, как на западе раздался еще один взрыв, настолько близко, что он сбил Брюса с ног и бросил вперед — на перекресток двух дорог. Взрыв потряс кладбище, и хотя церковь не обрушилась, огонь полыхал так сильно, что скоро всё вокруг должно было оказаться в огне. Брюс думал о Камилле, бредущей в темноте, о западном конце кладбища, которое будет разрушено, как только церковь рухнет. Он бросился назад, дезориентированный грохотом, но всё еще способный держаться на ногах. Пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь огонь, он увидел небольшое движение — седые волосы и черную сутану. Он представил ярость в глазах Камиллы, проницающую пламя, а потом асфальт затрещал, предвосхитив еще один взрыв на севере. С жутким грохотом и треском церковь обрушилась, погребя под собой половину кладбища. Брюс оказался в окружении огня и дикого грохота. «Этому городку долго не продержаться», — подумал он. Дорога на восток — сейчас единственно доступный путь, а это значит, там его, скорее всего, и ждет западня. У Брюса просто не было другого выхода, поэтому он взял себя в руки, представляя худшее, в то время как ноги сами несли его вперед. Совсем скоро быстрый бег перешел в трусцу. Отбежав на безопасное от сильного жара расстояние, Брюс, тяжело дыша, рухнул на тротуар. Пульс стучал в висках, а в голове была одна единственная мысль — действительно ли он видел Камиллу в том огненном хаосе. Из центра города поднимался столб дыма. Больше ничего не взорвалось — и это само по себе уже было хорошо. Даже сквозь звон в ушах он отчетливо слышал разносящийся в теплом весеннем воздухе смех. Брюс сжал кулаки. Он вернулся в жилую часть города, и теперь должен был быть внимательнее, приглядываясь к каждому движению в некогда идеально обустроенных палисадниках. Это нервировало. Джокер всегда атаковал из самых нелепых в своей неожиданности позиций, за исключением тех случаев, когда хотел привлечь к себе всеобщее внимание. Что, в прочем, и так всегда происходило. Брюс ущипнул себя за переносицу. Искать рациональность в Джокере бессмысленно, но он не переставал пытаться. Через дорогу рос куст будлеи, усыпанный пурпурными цветами. Рядом с ним Брюс заметил движение – под ветвями прятался человек. Вокруг стало очень тихо, из-за взрыва Брюс почти оглох, он больше не слышал остаточные звуки разрушения, доносящиеся из центра города, а также птиц, уцелевших на окраинах цивилизации и вернувшихся в свои гнезда. А затем в его мир ворвался смех, разбив его на тысячи осколков. Не тот издевательский, далекий смех, преследовавший Брюса последние два дня, а гортанный, настоящий и слишком громкий. — О, дорогой! Брюс резко повернулся, чтобы проследить направление голоса, его желудок сжался, но в груди начала зарождаться музыка.