Созданный для путешествия

Джокер не постарел ни на день, его бледная кожа так же крепко обтягивала кости его худого лица. Он улыбался Брюсу карикатурно теплой, похожей на зазубренный лед, улыбкой, готовый в любой момент броситься и разорвать на части. Отсутствие губной помады сделало его похожим на какого-то беспризорника, но его волосы и глаза по-прежнему ярко зеленели, а в оскале зубов даже на расстоянии чувствовалась опасность. Он прислонился к стене дома, скрытый от солнца своей же тенью. На нем были фиолетовые брюки от костюма и такого же цвета жилет, темно-зеленая рубашка, рукава которой были закатаны, и черный галстук-бабочка. Выглядел он безупречно: ни царапины на открытой коже, ни складочки на одежде. Одной рукой он держал за горло человека, во второй был нож — одно стремительное движение, и жизнь оборвется. Брюс посмотрел на жертву, пытающуюся высвободиться из рук похитителя, она умоляюще посмотрела на него в ответ. «Карман». От продумывания вариантов атаки желудок неприятно сжался. С непреклонной уверенностью готамита, столкнувшегося с худшим из своих кошмаров, Брюс понимал — у девушки практически нет шансов выжить. Он хотел извиниться перед ней, но в последний момент спохватился и перевел взгляд на Джокера. — Отпусти ее, — голос эхом заметался среди окружающих домов, печальный и напряженный. Слова прозвучали устало, как будто Брюс уже сдался. Джокер всё еще улыбался, но его брови нахмурились. — Ну зачем же так, Бэтси. Давай еще разок, с чувством. В кармане лежали два бэтаранга. Если он сумеет вскочить на ноги и достать их незаметно, тогда у него появится шанс вырубить клоуна, прежде чем тот нанесет девушке серьезное ранение. Про пистолет в рюкзаке можно забыть: времени не хватит его достать, да и расстояние между ними слишком большое, чтобы быстро преодолеть его и что-то сделать. Скорее всего, ничего из этого не сработает. Думай, не думай, ситуацию размышлениями не решить, поэтому Брюс снова заставил себя стать Бэтменом — чувствовать, как он, думать, как он, когда всё и вся кажется выполнимым. Он поднялся с нарочитой небрежностью и воспользовался долей секунды, находясь боком к Джокеру, чтобы выхватить бэтаранг. — Отпусти ее, — на этот раз голос прозвучал уверенно, как будто Джокера можно было заставить что-то сделать. Как будто применение грубой силы когда-то волновало Джокера. Джокер запрокинул голову назад и рассмеялся, нож скользнул по шее Кармана — тонюсенькая струйка крови потекла на воротник девушки. «Карман» захныкала. Внутри Брюса стала разрастаться чернота. Смех Джокера резко оборвался, он снова стоял стройный и прямой. — Вот это уже больше похоже на правду, любимый. А теперь, почему бы тебе не показать мне, на что ты готов, чтобы остановить меня. Он облизал блеклые губы, прижав пальцы к порезу на шее девушки. Иногда по ночам Джокер, казалось, был единственным, о чем Брюс мог грезить. Его смех, его улыбка, всё его существо проникали в каждый уголок кошмаров Брюса, пока не проливались на него фиолетовой краской. Он гордился своим вниманием к деталям, замечая то, что другие люди пропустили бы с первого взгляда, и он так долго смотрел на это лицо, что, будь у него хоть немного художественного таланта, он смог бы нарисовать его по памяти. Он уже и забыл, как сильно его это поражало — то, как жестоко и дико всегда выглядел Джокер. Клоун — это больше, чем лицо, больше, чем просто человек. Он — переменчивая легенда, ставшая реальностью, сказка перед сном, в которой всё пошло наперекосяк. Брюс пожалел, что он не гниёт в чреве Готэма. Давно не имея практики, Брюс, тем не менее, быстро справился с бэтарангом. Это был хороший бросок, Брюс уже знал об этом, как только его пальцы соскользнули с металла — бэтаранг окажется там, куда он его направил. Но он был так сосредоточен на оружии, что промахнулся мимо Джокера. Тот был слишком быстр и всегда появлялся не вовремя. Вся эта театральность и необычное химическое оружие иногда выходят на первый план, и ты забываешь, что вообще-то он чрезвычайно силен в драке и гораздо стремительнее, чем можно предположить — от кого-то, чей образ такой смешной и неуклюжий, такого не ожидаешь. Итак, бэтаранг пролетел по воздуху там, где за долю секунды до этого была голова Джокера. Брюс попал именно туда, куда целился, но его цель уже исчезла. Как только Брюс закончил таращиться на пустой воздух, он понял, что Джокер не сделал ничего — он только ушел с линии полета бэтаранга, а его пальцы еще крепче сжали шею «Кармана». — О нет, так не пойдет. Совсем не годится. Не хочешь еще разок попробовать? Ой, я знаю, сделаем из этого игру. Давай с трех попыток, — глаза Джокера злобно сверкнули, в то время как губы улыбались. «Карману», кажется, не хватало дыхания. Брюс бросился вперед, думая, что и Джокер скорее вступит в драку, чем попытается уклониться от нее. И Брюс не был разочарован, потому что, когда он протянул руку, чтобы схватить пригоршню кислотно-зеленых волос, он не промахнулся. — А вот это еще больше похоже на правду! — Джокер хихикнул, прежде чем взмахнуть правой рукой и рубануть ножом в направлении Брюса. Любой другой сломал бы себе руку, вывернув ее с таким напряжением, но Джокер как ни в чем не бывало вернулся в исходное положение после того, как лезвие порезало рубашку Брюса. Брюс не жалеет разорванный хлопок, но Джокер порезал ткань в опасной близости от его подмышки, так что Брюсу пришлось отскочить назад, ругая себя за неосторожность. Он слишком давно не тренировался. А отсутствие защиты делало всё еще хуже. Брюс был уверен — год назад он бы не отступил и сражался с Джокером на равных. Он не готов и не может сосредоточиться, чужие волосы проскользнули между его пальцев в перчатке, как вода, не оставляя ничего, кроме нескольких зеленых прядей на память о Джокере. Бэтаранг, попытка схватить Джокера, удар Джокера ножом. Лучшая из попыток. Когда Джокер играл в игры, он не валял дурака. Прежде чем Брюс успел крикнуть, чтобы тот остановился, нож снова оказался у горла «Кармана», сильно придавив кожу. Кровь побежала по ее лицу, капая на тротуар. Она даже не вскрикнула, только глаза расширились от шока, когда нож перерезал ей горло. Она издала ужасный булькающий звук. Джокер зашелся лающим смехом, отпихнул тело от себя, прежде чем кровь испачкала бы его костюм. «Карман» лежала в стремительно растекающейся луже собственной крови. Ее конечности дергались, как у умирающего насекомого, Брюс понял, что ее больше нет, когда ее мышцы застыли в мрачной пародии на движение, как будто их перекосило. Чувство разочарования — ведь он не смог ее спасти — смешалось с радостью, что она не мучилась. Нет, теперь он — одна сплошная ярость, и это чувство ему знакомо, хоть он и не испытывал его больше года. Все инстинкты, развитые за годы борьбы с уличными бандами, велели ему замахнуться максимально сильно и быстро, и он сделал это, но кулаки, как всегда, не попали в цель. Джокер увернулся и невероятно быстро ускользнул от удара, хихикая про себя, как будто это всего лишь шутка, которой один друг поделился с другим. — Ты не должен был ее убивать! — прорычал Брюс, когда пятый удар подряд не достигнул цели. Джокер смотрел на Брюса так, словно перед ним была самая забавная вещь, которую он когда-либо видел. — Я никому ничего не должен, дорогой. Это как комедия. Никто не должен брать на себя ответственность, но мы все получаем гораздо больше удовольствия, когда люди это делают. — Она была ребенком. — А ты старый большой взрослый, — Джокер ухмыльнулся, наклонившись и избежав удара ногой в живот. Когда он выпрямился, он вытащил, словно из ниоткуда, гаечный ключ, крепко зажатый между его цепкими пальцами. Джокер всегда был быстр. К счастью для Брюса, Бэтмен тоже. — Если можешь увернуться от гаечного ключа, сможешь увернуться и от мяча, — пропел Джокер, швырнув инструмент Брюсу в лицо. Брюс способен увернуться от мяча. Гаечный ключ почти задел его плечо, но «почти» — это не худший джекпот в этой игре. Промах пробудил в нем нечто большее, чем вызванная клоуном ярость, не испытывать которую каждую минуту он давным-давно научился, даже большее, чем отвращение к спонтанному убийству подростков. Если хочешь победить в таком бою, ты должен быть по-настоящему бдительным, ты должен быть быстрее, сильнее, эффективнее. Помимо эффективности, ты должен быть готов сделать всё возможное. Ты должен внимательно слушать всё, что говорит Джокер, и в то же время понимать, что он может болтать, что угодно, не вкладывая в слова определенный смысл. Слово «мяч» зацепило внимание Брюса. Когда Джокер полез в карман, чтобы достать нечто, похожее на зеленый надувной мячик, Брюс уже был к этому готов. В тот момент, когда Джокер делает свой ход, он максимально уязвим, поскольку сосредоточен на том, что делает, а не на том, что происходит в окружающем его мире. Это то, что Джокер часто использует против других, делая чужие атаки брешами для собственных атак. И Брюс обожает использовать это знание против него. Вот и сейчас Брюс увидел, как рука Джокера потянулась к карману, но к тому времени, как он заметил мяч, его пальцы были готовы сомкнуться на запястье Джокера. На этот раз его жертве не вырваться, потому что он слишком близко, лишь на долю секунды Брюсу показалось, что в его руках вместо Джокера останется одна пыль. Безусловно, перед ним клоун-принц преступного мира, король лжецов. То, что он блокировал одну его руку, не остановит всё остальное. Как бы Брюс ни пытался с силой вывернуть его руку, кость не хрустит, и Джокер не выпускает из пальцев мяч. Он такой гибкий, Брюс совсем позабыл об этом, удивительно похожий на карикатуру, изображающую саму жизнь. Джокеру удается сохранить равновесие, даже когда он обвивает Брюса одной ногой, фиксируя их обоих в нужном ему положении, свободной рукой хватая Брюса за шею. Его холодные пальцы прикасаются так легко, что это скорее похоже на щекотку. Брюс держит себя в руках, но он боится щекотки, и это несколько пугает его. Это всё, что нужно было Джокеру. Ногой, удерживающей Брюса, он дергает на себя, и они оба падают на землю. Брюс упал тяжело, прямо на Джокера. — Это та часть истории, где мы снова ближе знакомимся друг с другом? — Джокер ворвался в личное пространство Брюса, наклонив голову так, словно собирался его поцеловать. Всё это происходит не в первый раз. Джокер всё время так делает, то ли в качестве отвлекающего маневра, то ли просто потому, что ему это нравится. Брюс не менее четырех раз оказывался в неудобном положении, когда ему приходилось стирать помаду клоуна со своего лица. Сейчас у него нет ни малейшего желания повторять этот опыт, даже, несмотря на то, что губы Джокера не накрашены. При этом Брюсу хватило духу просто отвернуть голову, а не отодвинуться, не дать противнику возможности двигаться. Холодные губы прижались к тому месту, где щека соприкасалась с маской. Джокер взорвался пронзительным смехом. — Что-то не так? Я тебе больше не нравлюсь? Брюс посмотрел вниз и увидел, что Джокер по-прежнему сжимает мяч в правой руке. В этом он одержал верх над Брюсом, и, судя по нервным ноткам в его смехе, клоун прекрасно это понимает. Вторая его рука продолжает лежать на затылке Брюса, но, если бы у нее был хоть малейший шанс обезоружить его, он давно бы уже это сделал. Брюс схватил Джокера за волосы, ударяя головой о бетон. Он повторял удары до тех пор, пока клоун не обмяк в его руках, а его мышцы не расслабились. За исключением руки, сжимающей мяч. Брюс не должен упускать ее из виду. Он понятия не имел, сколько времени потребуется Джокеру, чтобы прийти в себя, но если он правильно рассчитал силу удара, то у него как минимум есть две минуты, чтобы обезвредить пленника. Он огляделся в поисках чего-то, чем можно было бы его связать, и заметил знакомую пластиковую зеленую веревку для стирки в переулке, ведущем к саду за домом. Он бросился к столбу, к которому она была привязана, и сорвал ее, разбрасывая по некогда содержащейся в чистоте лужайке колышки. Этот район казался очень благополучным. Из тех мест, которые кабельное телевидение с удовольствием принимает за Степфорд. Садовая мебель и лампы на солнечных батареях для цветочных клумб еще не потеряли свое очарование. Брюс практически представил Дика, валяющегося на диване и смотрящего передачу о подобном месте, с роботизированной домохозяйкой лет тридцати пяти на экране, улыбающейся от уха до уха и предлагающей своим гостям печенье. Это было бы даже забавно, если бы Дик не был, скорее всего, мертв. Кинувшись обратно к Джокеру, Брюс перевернул его на бок, чтобы связать руки за спиной. Сложные узлы способны замедлить его, но не сдержать полностью, однако эта мысль в свое время не помешала Брюсу изучить каждый трюк в справочнике бойскаутов. У него есть несколько метров веревки, а также возможность пораскинуть мозгами и откопать в памяти давно неиспользованные методы связывания. Он привязал руки Джокера к его лодыжкам, которые затем связал между собой. Брюс осторожно затянул веревку, чтобы клоуна можно было удобно транспортировать, и чтобы при этом не нарушить кровоток в его теле. Брюс не горел желанием превратиться в сиделку клоуна в случае непредвиденной ошибки. Убедившись, что он всё сделал правильно, Брюс вытащил из пальцев Джокера мяч. С облегчением увидел, что мяч сделан из резины и, похоже, не имел ни штыря, ни спускового крючка. Однако, выставив его на свет, он заметил жидкость, движущуюся в его центре. Если бы ему пришлось угадывать, что это, он сказал бы, что это токсин Джокера. Тихий всхлип предупредил его о том, что Джокер начал приходить в себя. Брюс бросил мяч на дно рюкзака и перекинул его через плечо. Теперь ему придется иметь дело с Джокером. Связанный таким способом, он не сможет идти сам, и Брюсу придется тащить его на себе. Было два варианта — нести его, как невесту, или как пожарный пострадавших из огня. Брюс выбрал второй вариант. Он перекинул Джокера через правое плечо, ногами вперед, ягодицы клоуна оказались рядом с его ухом. Клоун недовольно замычал, но не произнес ни словно, явно не до конца придя в себя. Брюс успел позабыть, как обманчиво легок Джокер. И всё же нести его в Готэм будет крайне неудобно. В конечном счете, он не обязан брать его с собой, он может оставить Джокера здесь, не пройдет и часа, как тот освободится. Клоун мог бы стать проблемой чужого города, играясь на руинах маленького американского городка — став частью его фольклора и сражаясь с уличными бандами везде, куда бы ни ступила его нога. Вероятно, Джокеру это даже понравилось бы, подумал Брюс, если бы он только мог преодолеть свою одержимость Бэтменом, если бы он только мог позабыть Готэм. Никому не под силу забыть Готэм, если город забрался к тебе под кожу. Было бы лицемерно оставить Джокера на обочине и думать, что, освободившись, он начнет новую жизнь вдали от своего родного города. Даже если не брать его с собой, он всё равно найдет дорогу домой. Пусть он лучше будет под надежным замком, чем свободный на дороге домой. Брюс хотел уйти, но, обернувшись, с ужасом увидел «Карман», лежащую на подъездной дорожке с перерезанным горлом. Он почти забыл про нее, просто еще один мертвый ребенок в стране мертвых детей. Ее кровь собралась в лужу и сбегала вниз, собираясь в трещинах асфальта. Он заставил себя посмотреть на нее, когда проходил мимо, позволяя гневу и практичности сохраниться в нем, закалиться и стать тем, на что можно будет опереться потом. Она всё еще была теплой, мышцы не полностью окоченели. Обычный взрослый подросток, который, вероятно, просто был вынужден присоединиться к банде, псевдо-родительница, отсутствие которой сильно скажется на ее соратниках, которых она оставила позади. Только ее не оставили, а забрали. Брюс отвел глаза, сделав шаг в сторону от потока крови, а потом вернулся на главную дорогу и направился на восток. Одно из преимуществ сельской местности Новой Англии — это густой лес. Вдоль восточного побережья такие большие леса, как на северо-западе, не растут, однако того, что есть, вполне достаточно для укрытия. Брюс может направиться к деревьям, а затем переходить от рощи к роще. Он достаточно близко к Метрополису, поэтому дорога до Готэма, по его прикидкам, должна занять недели две. Две недели до дома. После года, проведенного в джунглях, пустыне и бог весть где еще. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он мечтает увидеть небоскребы, смог и бесконечный дождь, и он никогда не скрывал своей любви к этим вещам, даже зная, что выглядит странным из-за этого. Джокер пробормотал нечто похожее на слова. Дернул ногами, проверяя пределы своей свободы, а когда обнаружил, что двигаться может максимум на пару миллиметров, издал знакомый хихикающий звук. Брюс проигнорировал его. Две недели до Готэма — это две недели в компании Джокера, с присутствием которого нужно просто смириться, а не усложнять себе и без того непростую задачу. Повертевшись минут пять, Джокер устроился поудобнее, а затем вдруг рассмеялся себе под нос, достаточно громко, чтобы его услышали. Смех заставил Брюса занервничать и захотеть обернуться через плечо, чтобы увидеть, что же там такого, достойного внимания клоуна. И это несмотря на то, что самую опасную вещь на свете он уже поймал, и теперь она болталась у него за спиной. Они уже почти вышли из города, и Джокер опять попытался заснуть. — Хочу узнать, ты не собираешься ее хоронить? Брюс просто не подумал похоронить девушку, у него и на чувство вины времени не осталось. Он не похоронил ни одно мертвое тело, которое встретил по дороге на север. — Нет. — Хех. Ну и герой же ты, — промурлыкал Джокер. — Что же случилось? Конец света лишил тебя добродетельных принципов? — Мир никуда не делся. — Да, полагаю, так оно и есть. Зато твоего супер-приятеля, как там его зовут, больше с нами нет. Сердце Брюса в очередной раз сжалось, как бывало всякий раз, когда кто-то осмеливался напомнить ему, что Кларка больше нет. Для остальных это просто констатация факта, такая же, как то, что Американские Боги уже мертвы, что-то, о чем лучше просто забыть. Надежды нации, да и всего человечества, и так зиждились на слишком шатком фундаменте, даже когда воплощение этой надежды еще ходило среди них. — Супермен мог… Джокер рассмеялся, и Брюс замолчал на полуслове. — Нет. — Ты не знаешь… — Пожалуйста, дорогой. Я был в Метрополисе. Ты был там? — Джокер немного подождал, пока Брюс молчал. — Так я и думал. Это одна большая образцовая деревня. Образцовый город, в котором я всего лишь песчинка. Жаль, что тогда у меня не было с собой фотокамеры. Было бы забавно поиграть в такой-то песочнице. Знаешь, что еще забавно? То, что, приближаясь к городу, я всё время натыкался на эти шайки детишек, ну ты понимаешь о ком я. Они хотели разбойничать или веселиться или трахаться или что там еще делают детишки в наши дни, но через несколько миль превращались… — Джокер фыркнул, высунув язык. — В человеческий бобовый соус, многие из них. В тех местах радиация — это что-то жуткое и зловещее. Джокер рассмеялся так громко, сильно дергаясь всем телом, что Брюсу пришлось поднапрячься, чтобы сохранить равновесие. Джокер вполне мог и соврать насчет своей поездки в Метрополис. Брюс не понимал, зачем Джокеру это нужно, но в прошлом его ничто не останавливало от посещения этого города. Брюс уже слышал о том, что в тех краях с радиацией настолько всё плохо, что люди просто не могут приблизиться к городу. Слушая Джокера, его почему-то не удивила мысль о том, что у клоуна настолько сильный иммунитет, что он может забраться в эпицентр и не пострадать. Добраться до внешней окраины города с Джокером наперевес будет той еще проблемой, и дело не только в раздражающе громком хихиканье клоуна. Они попросту не смогут пройти незамеченными. Надо было срочно придумать, чем заткнуть Джокеру рот. Брюс был бы счастлив навсегда покинуть город и никогда не оглядываться назад, если бы Джокер не начал хохотать во всю глотку, задыхаясь, когда они пересекали границу. С одной стороны, клоун мог смеяться над чем угодно безо всякой цели. С другой, Брюс должен был посмотреть, что же вызвало подобную реакцию. Приготовившись увидеть худшее, Брюс обернулся. Его взгляд заскользил по стене, отмечающей границу между городом и лесом, к телу, прислоненному к ней. Это была «Бейсбольная бита», в ее животе зияла дыра, в которой не было видно кишок, зато можно было разглядеть рой слетевшихся мух. Ее руки были заведены назад под странным углом, пальцы неестественным образом скрючены, а головы и вовсе не было на плечах, виднелся лишь обрубок шеи. Брюс узнал ее по голове, лежащей на ее коленях. Ее глаза смотрели на Брюса из-под толстого слоя засохшей крови. Тело Брюса чуть не передернулось с неистовой силой. А Джокер прямо-таки выл от смеха, рассматривая открывшееся им зрелище. Трава была приглажена в нескольких футах к северу, по другую сторону стены пятна крови отмечали путь, по которому она здесь появилась. Было ясно, что ее сюда притащили. — Я думал, что неплохо поработал с ней в первый раз, но это… — очередной взрыв смеха оборвал речь Джокера. Внутри Брюса всё заледенело. Вне всякого сомнения, это дело рук клоуна. В этом городе не было места для настолько масштабной войны между бандами, а «Бейсбольная бита» еще вчера вполне управлялась со своими придурками. Вряд ли ее казнили за нарушение субординации. Но также очевидно было и то, что не Джокер притащил ее сюда. Было непросто разобрать черные буквы на вывеске, повешенной над дорогой, чтобы привлечь внимание водителей ныне не существующего потока машин, но можно было различить, что слова «Добро пожаловать в Констанс» были перечеркнуты, а сообщение, написанное поверх, было написано кровью. Мы знаем, что ты убил ее, и мы придем за тобой. Только сейчас Брюс вспомнил про бейсбольную биту, так некстати забытую в церкви и разлетевшуюся вместе с ней на осколки.