Созданный для путешествия

Коммуна состояла из взрослых людей, и Брюс предположил, что все они перебрались сюда откуда-нибудь из других мест. Вокруг Брюса постоянно кто-то вертелся, не выпуская его из виду, с тех пор, как их с Джокером вытащили из сети. Несколько чертовски сильных ударов бейсбольной битой заставили его быть послушным. Ударов оказалось недостаточно, чтобы вырубить его, но более чем, чтобы он принял решение подождать удобный момент, высвободиться и вернуть назад свои вещи. Разумеется, сначала это — потом побег. Насколько он мог судить, пока ему ничего не угрожало. Руки Брюса были связаны за спиной, а к копчику прижато что-то острое, чтобы он не мог выпрямиться. Так его и заставили идти на полусогнутых ногах, по-гусиному, к кучке хижин и палаток, вырисовывающихся на приближающейся опушке. Бросив оценивающие взгляд на узлы, связывавшие Джокера, похитители, по-видимому, решили не развязывать его — хлопот не оберешься, а пользы никакой. Они лишь просунули деревянный шест между веревок так, чтобы сразу двое могли нести его. Джокера держали подальше от Брюса, ну насколько позволяли условия в лесу. Коммуна была совсем небольшой, а охранниками работали в основном молодые, необученные ребята, не представлявшие серьезной угрозы. Сейчас же больше всего на свете Брюс хотел, чтобы успокоилась его гудящая от резкого сотрясения голова: очень не хотелось навредить кому-нибудь во время побега: после удара по голове, как водится, трудно рассчитать свои силы. Но сильнее, чем неспособность их пленителей по-настоящему вырубить его, раздражало то, что они сняли с него перчатки и забрали рюкзак, и теперь, прежде чем уйти, ему придется найти свои вещи. Это усложняло побег в разы. Кроме того, тот факт, что он легко мог разобраться с охранниками, не означал, что он горел желанием отбиваться от остальных жителей коммуны. Не говоря уже о проблеме под названием Джокер, который лежал в нескольких метрах от него, всё еще привязанный к своему шесту и пытающийся флиртовать с охранниками. — Эй, малыш. Да, ты. Я был бы тебе очень признателен, если бы ты хоть немного ослабил узлы, — захлопал глазами клоун, проводя языком по нижней губе. Брюс считал, что любой, кто уступает требованиям пленника, так или иначе, заслуживает своей участи быть зарезанным, но инстинктивно он всё же закричал охраннику, чтобы тот держался подальше от клоуна. Несмотря на свою нелепую уродливость, Джокер мог быть обманчиво харизматичным. Он читал людей, как открытые книги, и, в отсутствие каких-либо уникальных сверхспособностей, это его умение всегда было, есть и будет самым опасным среди прочих других умений клоуна. Брюс довольно пренебрежительно относился ко всем неприятностям и проблемам доктора Харлин Квинзель, но со временем он сам был вынужден признать, что, когда хочет, клоун может быть довольно очаровательным. Были моменты, когда они дрались, кулак к кулаку, лицом к мостовой, и Джокер вдруг смотрел на него с такой смесью подчинения и возбуждения во взгляде, что Брюс невольно задавался вопросом, каково это — поцеловать его.    — Еще бы, — продолжил Джокер. — Что бы ты ни решил сделать со мной, главное — не попадись моему любовнику. Он очень ревнивый тип и не любит делиться. — Я скорее сожру свиное дерьмо, чем прикоснусь к тебе, — огрызнулся охранник. В его голосе послышалось неприкрытое отвращение, но его реакция, несмотря на это, вызвала бурный взрыв хохота у его собратьев за костром. Джокер невозмутимо повернулся в сторону Брюса, глядя на него сияющими глазами. — Что скажешь, Бэтси? Может, втроем? Брюс не сказал ему заткнуться лишь потому, что выражение отвращения, исказившее лицо охранника, безусловно, ударило Джокера по самолюбию. Так что теперь заставить клоуна просто уйти с ним, когда Брюс соберется это сделать, будет крайне сложно. Сейчас же Брюс больше рассчитывал на то, что Джокер сам избавится от своих пут, и не оставит ему иного выбора, кроме как высвободиться и спасти их похитителей. Позволить Джокеру свободно бегать или сделать всё самому? Дать Джокеру свободу — последнее, на что он готов был пойти. — Заткнись, пидор! — из огня выросла внушительная фигура предполагаемого лидера коммуны. Он был коренастым малым, которого, вероятно, частенько ошибочно принимали за толстяка. Однако за его внешним видом определенно скрывалась сила. Это на нем были надеты перчатки Брюса, и сейчас он смотрел на Джокера сверху вниз, нацелившись на него из арбалета. По его манере держать арбалет, стреляющий гарпуном на веревке, было понятно, что он не знает, как с ним обращаться. Уголки губ Джокера безвольно опустились вниз. — Если собираешься застрелить меня, то хотя бы сунь мне в рот яблоко, а потом стреляй, — сказал он главарю. После чего обернулся к Брюсу и добавил: — Ты слышал его? Можешь в это поверить? Еще бы, Брюс даже не сомневался в том, что главарь готов застрелить клоуна. Это не первый самопровозглашенный король, которого он встречал на своем пути за последний год, он просто надеялся, что оставил эту ерунду позади несколько месяцев назад. Такой лидер мог запросто усложнить их побег, особенно если он привык вымещать свою злость и гнев на людях, доверившихся ему. Брюс сбежал от аналогичного сценария в Техасе, но, когда его обнаружили без вести пропавшим, шериф, поставивший город на колени, прежде чем броситься за ним в погоню, застрелил четырех охранников. В любом случае, какими бы ни были намерения, если они не разберутся с этой проблемой сейчас, их побег навлечет погибель на остальную часть коммуны. Непросто будет обезопасить людей от Джокера. Извиваясь в своих путах, словно уж, Джокер хохотал как умалишенный. Ему удалось избежать арбалетного болта, выпущенного в него, благодаря своему дикому подергиванию, и сейчас он смотрел на стрелу с маниакальным ликованием во взгляде. Лидер щелкнул пальцами, и в толпе женщин, окружавших его, принялись искать другую стрелу. Когда одна из них первой сумела поднести ему новый болт, она выглядела невероятно гордой и довольной собой, и Брюсу потребовалось время, чтобы понять, почему картина кажется ему такой знакомой. Перед глазами стоял образ очаровательной Харли Квинн, улыбающейся Джокеру, когда ей удавалось внести собственный вклад в его планы, не навлекая на себя его гнев. — Уберите их с глаз долой, — буркнул лидер. — Бросьте в яму. Не желаю их слышать. — Ты уверен, что это хорошая идея, Хорн? Лидер — Хорн — бросил на охранника свирепый взгляд. — Думаешь, что знаешь о хороших идеях что-то, чего не знаю я? — Н-нет. Я прос… — Тогда убери их отсюда. Охранник был прав: оставлять пленников вне поля зрения — ужасный тактически ход, оставлять их вне пределов слышимости — еще хуже. Два охранника унесли Джокера, а еще двое увели Брюса от костра. Пока они двигались, Брюс заметил, что коммуна состоит из двух концентрических кругов палаток и навесов с небольшими признаками жизни вдали от огня, исключая пары охранников по периметру. Людей тут явно было не больше сорока, и не все из них были бойцами. В Техасе в его миссии по обезвреживанию шерифа в переговорах участвовало более ста человек. Преимущество большого населения в том, что нелояльность и несогласие проще скрыть, в крупном обществе всегда есть несогласные, с которыми можно заключить союз. Сражаться с небольшой группой, как эта, значительно проще, но шансов, что хоть кто-то из них захочет выступить против Хорна, почти никаких. Яма была вырыта сразу за лагерем и отмечена кольцом из камней. Она выглядела глубокой; волна тошноты захлестнула Брюса, когда, вглядываясь в черноту под ногами, он подумал о колодцах и летучих мышах, а следом его накрыл приступ головокружения от полученного сотрясения мозга — и вот это уже было слишком и абсолютно не вовремя. От провала в земле его взгляд скользнул к яркому фиолетовому пятну на камнях. Та же краска, что он видел в лесу на деревьях. Охранники заметили краску секундой позже. — Похоже на то, что было в лесу. — Да, а ведь я был прав. Помнишь, как я сказал тебе остановиться, Бэтси? А ты что? Ты не послушался. Выходит, нас поймали, словно рыбок, в сеть? Классический фарс, — захихикал Джокер. — Заткнись, — предупредил его охранник. — Это же комплимент, — запротестовал Джокер. — Но знаешь что, малыш, в следующий раз добавь немножко колючей проволоки в кульминационный момент. Обезглавливает начисто. На каждом из семи камней, которыми был отмечен провал в земле, был нарисован круг, который пересекала фиолетовая линия. Похоже на еще одно предупреждение, достаточно свежее, потому что, когда охранник наклонился, чтобы лучше рассмотреть увиденное, его рука перепачкалась в фиолетовой краске. — Хорну это не понравится, — констатировал он. — Не думаю, что он нам что-то за это сделает. Это не наша вина. Брюс уловил нотки паники в голосе охранника. Охранники бросили Джокера в провал первым, даже не потрудившись развязать его, и Джокер приземлился с мягким «уфф». Брюс попытался определить, насколько глубоко упал Джокер, но у него всё еще кружилась голова, из-за чего он не смог рассчитать, сколько времени потребовалось для того, чтобы мягкий удар тела клоуна о землю эхом вернулся к ним. То, что Джокер выжил, ничего не говорит о безопасности самого падения. Джокер выживает всегда. Брюса подвели к краю провала, и он изо всех сил постарался не смотреть вниз. Честно говоря, охранники нервничали. И не важно, верили ли они в то, что перед ними настоящий Бэтмен, или нет, всё равно он был крупнее их, и даже связанный мог справиться с ними, если бы вздумал сопротивляться. Один из охранников грубо пихнул его в поясницу, и Брюс споткнулся, хотя и поймал равновесие, но момент слабости лишь убедил охранников, что им по силам спихнуть его. Четыре пары рук обхватили его за плечи и с силой толкнули вперед. Брюс полетел в провал. Высота падения оказалась не больше пятнадцати футов. Не особо приятно, но в прошлом Брюс падал и с большей высоты. Дно ямы устилал мягкий торф, усеянный мелкими камнями, которые не преминули неприятно впиться ему в суставы. В провале было темно, если не считать лунного света, льющегося на них сверху. Брюс посмотрел наверх и увидел четыре лица, высматривающих, удачно ли он приземлился. — Мы в порядке, спасибо, — прокричал им Джокер. Брюс не видел его, но по звуку клоун, кажется, был неподалеку. Охранники ничего не ответили. Брюс дождался их ухода, а затем освободил руки от не ахти как связывавшей их веревки, поднялся на ноги и быстро заморгал, приводя в действие режим ночного видения. Определенно им не следовало оставлять на нем маску. Выход был слишком высоко — нечего и думать о том, чтобы вылезти наружу самостоятельно. Кроме того, взобраться по вогнутым стенам практически невозможно. Пещера представляла собой довольно большое пространство: ленивый овал, переходящий от торфа к камням только у самых краев. В ней было относительно сухо и тепло, а кроме того, она была надежно скрыта от посторонних глаз на поверхности. «Какая ужасная трата ресурсов», — подумал Брюс. С приличной веревочной лестницей и камином внутри это место больше подошло бы для жилья, чем для тюрьмы. Брюс вздохнул: ничто так не раздражало его, как неграмотное обращение с имуществом. — Как думаешь, нам принесут поесть, или мы поболтаем прежде, чем сдохнем с голоду? Джокер по-прежнему звучал очень близко, совсем рядом, но Брюс его не видел. Стремительно обернувшись, чтобы разглядеть клоуна, Брюс почувствовал, как мир внезапно сжался, потому что его начали душить. В первое мгновение Брюс беспомощно хлопал ртом, пытаясь втянуть в себя воздух. А потом он узнал прохладное прикосновение бечевки к своей коже — ну еще бы, будучи крепко накрепко связанным, как бы клоун смог спрятаться от него? Судя по всему, клоун ослабил узлы и теперь использовал бечевку, которой был связан, чтобы задушить Брюса. Брюс почувствовал острую вспышку раздражения оттого, что Джокер выбрал именно этот дико неподходящий момент, чтобы выкинуть подобный фокус. Потом у Брюса будет предостаточно времени, чтобы проанализировать ошибки, приведшие к тому, что он недооценил Джокера, а сейчас он должен был сопротивляться. Брюс резко подался назад, прижимаясь к Джокеру спиной, а затем бросился вперед, перекидывая его через плечо. Джокер всегда был намного сильнее, чем казался, и в этот раз его хватка ни на йоту не ослабла, он потянул Брюса за собой головой вниз, так что, в конце концов, они оба запутались друг в друге на полу. Джокер резко дернул веревку — ликующий смех разнесся по пещере — но Брюс сумел подсунуть под нее палец прежде, чем давление на горло снова усилилось. Он попытался оттянуть веревку в сторону, но угол был совсем не тот, и действие не возымело никакого результата. Сжав свободную руку в кулак, Брюс замахнулся назад в надежде попасть в Джокера, но вместо этого кулак врезался в торф. Брюс размахивал рукой до тех пор, пока не почувствовал под пальцами кожу. Ощупывая лицо Джокера, он трогал его за щеки, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было бы ухватиться. Когда Брюс, наконец, нащупал переносицу, то надавил на нее со всей силы, и был вознагражден взвизгом боли, разорвавшим смех пополам. Слишком мало, чтобы ослабить вражескую хватку, но достаточно для надежды исправить ситуацию. Брюс покатился с Джокером в сторону, затем резко вскочил на ноги, в то время как Джокер по-прежнему крепко сжимал его шею. Палец, зажатый между веревкой и горлом, быстро онемел, но он был единственной во вселенной вещью, отделявшей Брюса от неминуемого удушения. В голову пришел смутный план: нужно было только добраться до скалистых стен подземелья и колотить Джокера головой о камни столько, сколько потребуется, чтобы клоун потерял сознание, и его можно было стряхнуть с себя. Однако Джокер не собирался поддаваться его плану, всякий раз обвивая Брюса своими нелепо длинными ногами, когда тот пытался приблизиться к стене. Одна особенно настырная конечность Джокера пыталась лишить Брюса равновесия, пихая его левую ногу. Позиция, в которой находился Брюс, была слишком неудобной, и в итоге Брюс начал падать, но Джокер удержал его за веревку, обмотанную вокруг шеи, так легко и непринужденно, как будто ему это не стоило никаких усилий. — Осторожнее, любимый. Не хочу, чтобы ты споткнулся и раскроил себе череп. Брюс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но ему не хватило дыхания. Он окончательно перестал чувствовать палец, а еще он начал испытывать смутное желание снова сломать Джокеру нос. Вернуть равновесие — задача не из простых, тем более что Джокер максимально усложнил ее, не давая Брюсу свободно владеть своими ногами. Всякий раз, когда Брюс более-менее выпрямлялся, клоун подставлял ему подножку, но попытки подняться в полный рост того стоили, потому что, как только Брюс сумел это сделать, веревка на мгновение ослабла. Джокер тесно прижался к Брюсу сзади, жарко дыша ему в затылок. — Ты давно не практиковался. Нам нужно делать это чаще. Если бы Брюс мог полностью контролировать свои голосовые связки, он непременно нашелся бы, что ответить. Но он смог издать лишь слабое ворчание, использовав сократившееся расстояние между ними, чтобы протянуть руку назад, и ухватив Джокера за волосы, спутанные с торфом и странно мягкие. Он потянул их изо всех сил, чувствуя, как тело Джокера напрягается у него за спиной. Веревка ослабла, и Брюс, готовый к этому, воспользовался моментом, чтобы перекинуть ее через голову, а затем ударил Джокера кулаком в бок со всей силой, на которую был способен. Сбросить Джокера на пол не получилось, однако клоун всё же дрогнул. Джокер не до конца освободился от веревки. Она всё еще туго сдавливала его талию, а руки, несмотря на то, что больше не были сцеплены вместе, по-прежнему были связаны. Но то, что он сумел проделать, выглядело действительно впечатляюще. У клоуна было меньше минуты, чтобы развязаться и наброситься на Брюса. Брюс ухватился за конец веревки, но прежде чем он смог использовать ее, чтобы подсечь Джокера, клоун больно пнул его ногой в живот. На какое-то мгновение Брюсу снова стало нечем дышать. Он застонал от боли и отшатнулся назад, согнувшись пополам. Подняв глаза, он увидел, как клоун приближается к нему, широко открыв рот, брови Джокера с высоко поднятой дугой были нахмурены. В ночном зрении клоун был весь зеленый, но его глаза по-прежнему сверкали в темноте. Брюс был убежден, что Джокер не должен видеть его при таком освещении, но Джокер рассматривал его со спокойной решимостью хищника, нацелившегося на свою ослабевшую жертву. Жжение из легких ушло, но Брюс, не распрямляясь, тяжело дышал. Он ждал, когда Джокер приблизится, а затем бросился на него. В подземелье отчетливо послышался приятный звук разрывающейся ткани, когда острые уши маски распороли рубашку Джокера. Брюс ударил изо всех сил, сбивая противника с ног, так что оба они растянулись на полу лицом друг к другу. В попытке ухватить Джокера за запястье или за веревку или за шею или за что-нибудь еще Брюс забыл правильно перенести свой вес туда, куда это было необходимо, и в результате перевернулся на спину. Клоун прижал руку к подбородку Брюса, пытаясь снова надавить на трахею, но он не смог быстро поджать колени, поэтому вновь оказался в захвате Брюса. Драка перешла в потасовку, которую обычно устраивают на полу в баре. Всего лишь возня и размахивание кулаками, не достигающими никогда своей цели с силой, необходимой для перелома костей. И один, и второй пытались придушить друг друга, но правильно рассчитанные удары ногами по мягким частям тела, отвлекали от основной цели. Джокер смеялся так громко, что мог бы разбудить мертвых, а его лицо исказилось в жестокой пародии на гримасу, какая бывает у его жертв после использования Смехотрикса. На Брюса в упор смотрели ни на мгновение не отрывающиеся от него глаза, дикие и такие до боли знакомые, как мокрые после дождя улицы. Брюс не скучал ни по одной из этих мелочей. Не скучал по тому, как каждый раз в самый последний момент они оба умудрялись проскользнуть под защиту друг друга, не скучал и по тому, что не нужно было сдерживаться во время драк. Не скучал по тому, как кровь стучит в ушах, и, уж конечно, он не скучал по Джокеру, прижимающемуся к нему при любой возможности — это всегда было излишне и крайне неудобно. А еще он не скучал по его смеху. Возможно — только возможно — он скучал по драке с тем, кто верил, что Бэтмен никогда не умрет. Брюс никогда не был поклонником шуток Джокера в целом, но эта шутка ему нравилась. Остальные мошенники и убийцы хотели заставить Бэтмена страдать, и только Джокер испытывал его на прочность, зная, что всех его трюков и хитроумных планов никогда не будет достаточно, чтобы покончить с Бэтменом навсегда. В последний раз попытавшись ударить Брюса кулаком по голове и промазав, Джокер рухнул прямо на него и прохрипел: — Передышка? И Брюс почувствовал себя безумно счастливым от того, что всё закончилось. Это радостное воодушевление, которое заставляло его сердце петь, утихло и превратилось в тупую пульсацию. Он был вымотан так, как не смог бы вымотаться за день самого тяжелого пути. У них есть более важные дела, чем все конфликты, которые они пропустили, находясь вдали друг от друга в течение последнего года. Помимо всего прочего, имелась небольшая проблема с эрекцией Джокера, упирающейся в бедро Брюса. Такое, конечно, случалось не раз в конце их драк, но всё равно было неприятно. — Передышка, — согласился Брюс, отталкивая от себя Джокера. Джокер перекатился по полу в сторону и сел, принявшись теребить последние удерживающие его узлы. Ему потребовалась минута или две, чтобы окончательно освободиться, можно сказать, он никуда не торопился, учитывая его навыки и скорость в этом деле, а потом он бросил бечевку обратно Брюсу. — В следующий раз повезет больше.  — Ты же понимаешь, что, когда мы выберемся отсюда, мне снова придется тебя связать, — Брюс принялся рассеянно сматывать бечевку. — Не то, чтобы мне не доставляли удовольствие наши маленькие сеансы связывания, но я должен спросить, почему? — Потому что, пока вокруг тебя живые люди, которых ты можешь убить, единственная возможность спасти их — это присматривать за тобой, лишив свободы передвижения. — Хочешь сказать, что хочешь быть моим опекуном? Для общего блага, разумеется, — Джокер расплылся в улыбке. — Я говорю, что ты всегда найдешь способ причинить другим вред, если я не остановлю тебя. — Но, любимый, ты ведь моя муза! Как мне перестать быть таким ужасным плохишом, если ты так вдохновляешь меня? — А ты пытался быть порядочным человеком? Джокер высунул язык, громко фыркая. — Это же так скучно. С какой стати мне это делать? — вопросил он. Они уже столько раз говорили об этом в Аркхеме, отделенные друг от друга усиленным стеклом. Брюс сел, закончив сматывать бечевку и убрав ее в карман. Другого выбора у них не было. Всего несколько крупных камней в пещере можно было сдвинуть с места. Но даже если их и сложить вместе, друг на друга, всё равно высоты получившейся конструкции не хватит, чтобы воспользоваться ею, как лестницей. В идеале нужно было выбраться самому, оставив Джокера на время одного внизу, пока Брюс наверху разбирается с Хорном. Но на это даже рассчитывать глупо, потому что, как только Джокер увидит, что он выбрался наружу, он последует за ним. Единственный очевидный выход из их затруднительного положения — это подождать, пока кто-нибудь придет за ними. Их же не бросили здесь умирать, в этом Брюс был уверен. Иначе какой смысл держать их в плену? Кроме того, в пещере нет разлагающихся трупов, из чего можно сделать вывод, что это не «голодная тюрьма».   — О чем ты думаешь? — спросил Джокер, заглядывая Брюсу через плечо. Только силой воли Брюс не подскочил на месте от неожиданности. — Думаю, как отсюда выбраться. — Хочешь сказать, что то, что нас бросили сюда, не входило в твои планы? — Джокер нахмурился. — Бог ты мой, Бэтси. Что на тебя нашло? Если бы я знал, что это не входило в твои планы, я бы сам нас с тобой отсюда катапультировал. Я был на грани встать, обойти костер и засунуть стрелу, выпущенную в меня, тому толстяку в то самое место, где не светит солнце. Просто столько времени прошло, как я в последний раз видел один из самых смелых и крутых побегов Бэтмена, что в тот момент был невероятно взволнован и очень хотел посмотреть, как ты провернешь это снова. Брюс поджал губы и ничего не сказал. Он старался чересчур не думать о том, что там, сидя у костра со связанными руками, он ждал того, что Джокер сам сделает первый шаг. Поднявшись на ноги, он принялся рассматривать разбросанные вокруг камни, прикидывая, какие из них могут им сгодиться. Джокер, словно ястреб, наблюдал за ним. Брюс знал это, потому что то и дело оглядывался через плечо, проверяя, на месте ли клоун. Это было бы так на него похоже — просто взять и исчезнуть в пустоте, чтобы заглянуть в провал уже сверху, показывая всем видом, что он всегда знал, как отсюда выбраться. — Хочешь знать, что я думаю? — Нет, Джокер. Брюс был сосредоточен на камнях, особенно на самом массивном из них, соединенном с основной частью пещеры, но его просто невозможно было сдвинуть, даже всего на несколько шагов. Тем временем Джокер продолжал болтать так, как будто рядом никого не было. — Лично я думаю, ты просто старался казаться паинькой. Потому что ты уверен, что Мистер Толстяк с арбалетом будет делать гадости другим людям, живущим с ним. Смешно, не правда ли? С тех пор, как я покинул Готэм, я не видел никого, кроме детей, а тут все сплошь взрослые. Интересно, что они забыли в этих краях? — Может, это просто местные, желающие объединиться с другими взрослыми в этом районе? — Пхх! Они не из здешних мест. Брюс понятия не имел, откуда Джокер мог это знать, но он ему поверил. Отчасти потому, что его слова действительно имели смысл, а отчасти потому, что, когда знаешь клоуна так долго, как знал его Брюс, начинаешь различать, когда он говорит правду. В его голосе появляется особая мелодичность, как будто улыбка мелькает где-то за кадром. Так приятно осознавать, что он всё же нечто большее, чем просто смех и ярость. В пещере Брюс нашел только пять больших камней, которые он мог сдвинуть с места, нужно было лишь придумать, как сложить их вместе так, чтобы получилась устойчивая башня. Если ему это удастся, камни, безусловно, не дотянутся до отверстия наверху, так что легко вылезти наружу не получится, зато он мог бы разбежаться и прыгнуть, если построить пандус под правильным углом. Брюсу всё-таки удалось заставить три камня, водруженных друг на друга, продержаться в таком положении около десяти секунд, прежде чем возведенная башня рухнула. Джокер, не сдерживаясь, завизжал от смеха, свернувшись калачиком на земле и дрыгая ногами. — Какого черта ты пытаешься сделать? — задыхался он от смеха. — Я пытаюсь выбраться отсюда. — Почему бы тебе просто не воспользоваться бечевкой? — Какой бечевкой? Джокер вскочил на ноги с нечеловеческой скоростью, бросаясь вперед, просовывая руку в карман Брюса и вытаскивая оттуда бечевку. — Из этого можно сделать приличную веревку, если постараться. Ну конечно, это же очевидно. Брюс забрал бечевку из рук Джокера и принялся разгибать его крепко сжатые пальцы, пока Джокер не выронил из них попутно украденный бэтаранг. Джокер пожал плечами. — Подумал, стоит попробовать. Понятия не имею, что бы я с ним делал, честно говоря. Но не отказывать же себе в удовольствии. — Чтобы им пользоваться, нужно знать как. — Однажды ты должен меня этому научить. Брюс уселся у стены на другой стороне пещеры, обдумывая различные варианты связывания бечевок, прикидывая прочность и возможность растяжения при каждом методе. Если он хочет, чтобы веревка получилась достаточно длинной, и ее хватило на расстояние от одного из камней до края провала, а также чтобы она смогла при этом выдержать их вес — то он просто не может позволить себе ошибиться. Он может обвязать веревку вокруг одного из камней, чтобы закрепить ее на месте, но что делать с другим концом и как его зафиксировать над землей? Как говорят, некоторые мосты нужно переходить по порядку. Джокер не спеша приблизился к нему, и Брюс почувствовал себя животным в зоопарке, которого разглядывают с неприкрытым любопытством. — У тебя уже есть план? — спросил Джокер. — План был всегда, — ответил Брюс. — Выбраться из этой дыры, разобраться с Хорном, забрать мое снаряжение и свалить отсюда куда подальше. — Ого!  — взвизгнул Джокер. — Я знал, что тебе по душе Большая Игра Сурового Защитника! Что, избиение детей вызывает у тебя депрессию? Честно говоря, так оно и было. Вот почему Брюс словно рвался докопаться до Хорна, это непросто признавать, но из песни слов не выкинешь. Устроившись неподалеку, Джокер принялся следить за тем, как Брюс сворачивает бечевку в разные узоры, обдумывая варианты плетения. — Знаешь, — начал Джокер. — У меня есть неплохая идея, как отсюда выбраться, если тебе нужен мой совет. — Не нужен.  — Ой, да ладно. Ты даже не вспомнил о веревке, как после этого доверять тебе разработку плана в одиночку? — Просто… — Брюс подавил в себе желание включить заезженную пластинку и попросить Джокера заткнуться. — Хорошо. Говори, что думаешь. — Обещаешь не отвергать меня сразу? — Джокер… — Прекрасно! Хорошо, — глаза Джокера вспыхнули в зеленом цвете ночного видения маски. — Во-первых, мы дождемся ночи…