***
Цзян Чэн часто помогал в практике своему племяннику, хоть и в этом не было необходимости, но Ваньинь настаивал. И Цзинь Лину даже нравилось, что его дядя проводит с ним время, потому что он вообще редко с ним разговаривал. Это была единственная возможность побыть рядом с близким человеком, который у него остался. И, возможно, лишь нахождение рядом с ним переходило для Цзинь Жуланя в… Привязанность? Цзинь Лин встряхнул головой, отгоняя странные мысли. — Бред… — но всё же он задумался.***
Наступил очередной выходной. Но для Жуланя — день тренировок. Парень сам очень уставал и пытался донести это до своего дяди, но очень боялся, глядя на его суровость. Какой человек в таком возрасте выдержит каждый день тренировки по несколько часов? Цзинь Лин обессилено рухнул на землю. — Что ты разлёгся? Вставай, мы ещё не закончили! — сказал Цзян Чэн племяннику. — Но, дядя, я ведь так устал, дай мне хотя бы один день, чтобы отдохнуть! — Жулань вытер капельки пота на лбу. Цзян Ваньинь резко подошёл и наклонился к самому лицу Цзинь Лина, подняв его подбородок пальцами. — Будешь лениться — ничему не научишься, — выдохнул он в сомкнутые губы парня и отпустил подбородок, проведя по нему своими длинными пальцами. Заметив, как порозовели щёки Цзинь Лина, он усмехнулся. Тот в это время растерялся, не зная что ответить. — Продолжаем, — голос дяди позволил Жуланю выйти из своих фантазий. Он встал, мысленно застонав, насколько Цзян Чэн был таким жестоким. От усталости он еле стоял на ногах, но, видимо, Саньду Шеншоу было всё равно. Практикуя магию, Цзинь Лин в очередной раз повалился на землю, но в этот раз без сознания. Цзян Чэн присел возле него, потряс за плечо и, поняв, что у племянника обморок, взял его на руки.***
Цзинь Лин очнулся, лежа на чьей-то кровати. Он резко встал, от чего у него потемнело в глазах, и тут же лёг. К горлу подступила тошнота, но быстро прошла, когда он почувствовал прилив энергии к своему телу. Над ним был Цзян Чэн, который прислонил руку к его груди, давая тому энергию, от которой расходились небольшие оранжевые волны. Увидя, что Цзинь Жулань в сознании, он убрал руку. — Извини, я в этот раз перестарался… Больше такого не будет, обещаю, — признался Цзян Ваньинь. — Наконец-то ты это понял, — фыркнул Цзинь Лин и отвернулся. — Ты как со мной разговариваешь? — Цзян Чэн резко навис над ним. — Дядя, что ты делаешь?.. — Жулань раскрыл глаза от удивления и попытался спихнуть сумасшедшего дядю, но тот сильно вцепился в кровать. Цзинь Лин покраснел, что было очень заметно, ведь всегда он был таким красным, когда смущался, что только слепой не заметит. Ваньинь слез с племянника, уходя из своей же комнаты. Цзинь Лин отдышался, воспользовавшись тем, что дядя ушёл. У него резко забилось сердце. Закутавшись в одеяло, он, неожиданно для себя, начал представлять Цзян Чэна… С голым торсом он возвышается над Цзинь Лином и проводит пальцами по ханьфу, от чего оно спадает и облизывается, глядя на полуголое тело. Он осторожно прикасается к губам, пробуя их на вкус… К своему ужасу, Цзинь Лин обнаруживает у себя стояк. Он резко встал, летя в ванную комнату с красным лицом.***
«Цзинь Лин, просто признай, что тебе нравится твой же дядя», — внутренний голос Жуланя раздаётся в голове. Тот не хочет это принимать, но со стыдом осознаёт это. Он спешит к Цзян Чэну, не зная за чем. Ему хочется его увидеть. Врываясь к нему в покои, он замечает Ваньиня медитирующим, хоть это и необычно для главы клана Цзян. Замечая скрип двери, он открывает глаза и удивляется: — Цзинь Лин? Что ты здесь делаешь? Жулань, не думая отвечает: — Дядя! Научи меня целоваться! — и, понимая, какую он только что сморозил глупость, краснеет. — Что?! Ты шутишь что ли? — глаза Цзян Чэна, казалось, хотят вылететь из орбит. — Н-нет! Не шучу! — решив довести дело до конца и понимая, что отступать некуда, он подошёл ближе к главе клана. Да и, впрочем, он хотел научиться целоваться. — Ну раз ты так уверен… — он ухмыляется и подходит навстречу Цзинь Лину. Подойдя совсем вплотную, он нежно взял его за подбородок и произнёс: — Расслабь губы и повторяй все движения за мной. — Ч-что? Дядя, почему так быст… — но к его губам уже прильнули губы Цзян Чэна, не дав договорить фразу. Цзинь Лин видел это только в своих собственных фантазиях и теперь по его телу пробежало тепло, которое быстро сменилось возбуждением, потому что возбуждался Жулань очень быстро. Он неуверенно начал отвечать на поцелуй Цзян Ваньиня, положив руки к нему на плечи. Тот прижал племянника ближе к себе, упираясь к нему пахом. Цзинь Лин, почувствовав это, не сдержал стона и, отстранившись от губ, выдохнул дяде прямо в рот. Цзян Чэн воспользовался тем, что он открыл рот и проникнул уже языком. От такой неожиданности и напора, Цзинь Лин растерялся. Но, когда язык Цзян Чэна коснулся языка Жуланя, тот опомнился и снова поймал вторую волну наслаждения. Ваньинь высунул язык Цзинь Жуланя наружу своими губами и начал всячески ласкать его. Руки Цзинь Лина опустились с плеч на ягодицы дяди и прижали ещё ближе к себе. Снова почувствовав сильное возбуждение, они оба застонали друг другу в рот. Саньду Шеншоу отстранился, гладя шею племянника. — Я давно заметил, как ты на меня смотришь, Цзинь Жулань, — он надавил на чувствительную точку на шее Цзинь Лина, от чего у того пробежались муражки. — Ты точно хочешь, чтобы я научил тебя только целоваться? Или хочешь… — Хочу-у-у, — протянув хриплым голосом, он прислонился к груди Цзян Чэна тяжело дыша. Тот схватил того на руки и повалил на кровать. — Я так и думал, — он улыбнулся. Интересно, в кого же Цзинь Лин такой извращенец?