Быть терапевтом в небольшой клинике – это спокойно. Это хорошо. Джакурай, сознательно выбравший это место, нисколько не жалел. Наплывы пациентов? Ну, а где такого не бывает? Здесь же это случалось и вовсе лишь иногда, обеспечивая Джингуджи морем покоя и умиротворения в его небольшом терапевтическом отделении, в котором он проработал большую часть от своего пока что мизерного времени, проведённого здесь.
Правда сейчас, согласившись помочь пару дней в травматологическом, Джакурая под вечер мгновенно вырубало, стоило только его смене окончиться. Перед глазами плыли розовые пятна, и палаты из нескольких сливались в одну, мелькая мимо, как изредка проходящие медсёстры. Дело позднее и, кажется, задерживаться на работе с этим отделением войдёт у него в привычку очень скоро.
Заметив приоткрытую дверь одной из палат, Джингуджи устало потирает переносицу, и, перед тем как уйти домой, всё же подходит, чтобы прикрыть её – мало ли. Перед глазами мелькает ещё одно розовое пятно. Амемура, ворочающийся на мятых простынях в мягком вечернем полумраке. Значит, всё прошло удачно. Джакурай удовлетворённо улыбается самыми уголками губ и тихо поворачивает ручку, закрывая дверь палаты.
Рамуда же вздрагивает от того, что дверь закрылась, и просыпается. Немного нервно спускает ноги с кровати в холодные тапочки и выходит в коридор, стараясь не шуметь, в попытке уловить больничные лучи света, исходящие от ламп. Посидит немного там – ничего же страшного не случится, всё лучше, чем в пустой тёмной палате. Уснуть ему в больнице сложновато – это не новость. Задремавшая на посту медсестра тихо сопит, и это внушает такое странное спокойствие, и доктор, надевающий шерстяное пальто неподалёку, тоже. Рамуда болезненно щурится на ярком свету и понимает, что это «тот самый» доктор. Шлейф из сиреневых волос рассыпается по его плечам, когда он просто снимает резинку для волос, а Амемура хлопает глазами, будто ему семь, и он воочию увидел Санту.
Наверное, стоит его поблагодарить? Напряжённо перебирает в пальцах край повязки на руке – да ладно, чего уж ему-то бояться. Рамуда делает вдох поглубже и, натянувшись как струна, готовая вот-вот оборваться, в конце концов преодолевает несколько метров, отделяющих его от доктора.
— Эм, сенсей? — Амемура тихо усмехается собственной нервозности на такую глупость, как щекочущее желание поблагодарить.
Джакурай оборачивается, готовый тут же примчаться на помощь кому угодно, и тот, кого он за собой явно не ожидает увидеть, так это Амемура – доктор сам же дверь в его палату прикрывал, а он почему-то перед ним стоит. Но, само его присутствие поблизости, как будто обволакивает пространство мягким ванильным туманом, и волосы у него смешные. Джингуджи замалчивает такую дурость.
— Да? — стряхивает с плеча отбившуюся аметистовую прядь, и со всей положенной серьёзностью переводит взгляд на Рамуду, слегка склонив голову набок.
Сам же Рамуда таращит светло-голубые глаза в упор прямо на доктора, собираясь с духом.
— Спасибо вам за недавнее, — правильно, вот так. Искренняя, хотя бы отчасти, благодарность, это то, к чему Рамуда совершенно не привык. Когда тебя этой самой благодарностью, а точнее – её отсутствием, попрекают на каждом шагу, уже и забудешь, каково это. Спасибо любимой маме.
— Это моя работа, — Джингуджи дружелюбно улыбается, отвечая на пристальный взгляд мягко и без давления.
Пациенты любят его – он любит их в ответ, пример и образец профессии.
— Могу я узнать имя моего спасителя? — Амемура чуть расслабляется и говорить даже такие смущающие вещи практически незнакомцу становится уже не так душаще нелепо.
— Джингуджи Джакурай, к вашим услугам.
Тяжёлая неловкость отступает, с позором отдавая своё место рядом с Амемурой правильному и тихому спокойствию.
— Тогда спокойной ночи, Джингуджи Джакурай. Уверен, мы еще встретимся, — Рамуда обрывает разговор, бросая последний лукавый взгляд в сторону собеседника, и, подмигнув, разворачивается, направляясь обратно в палату. Закрывает дверь, сбрасывает тапочки и заползает под промёрзшее одеяло, позволяя тьме проникнуть ему под кожу, понемногу растворяя аметистовые искорки внутри.
«Спокойной ночи, Амемура»
* * *
Утренний обход обернулся для Рамуды, только что проснувшегося от кошмара, ещё одним кошмаром сверху. Голова в два раза больше трещала и от того, что комфортная отдельная палата так и шептала, что Амемура с его, теперь уж точно, нулевыми накоплениями после выписки поползёт прямиком на помойку. Ну, зато матери с него после этого перепадут максимум пойманные там же голуби, да?
Доктор, женщина лет тридцати пяти, задала вполне обыденный вопрос – очевидно, о выборе лечащего врача. Рамуда, знавший только одно имя из всех врачей отделения, и не пожелавший заморочиться большим, столь же очевидно ответил, пробубнив полусонное «Джингуджи Джакурай».
Доктор делает пометку в бумагах, принесенных с собой, и так же стремительно уходит, пожелав на прощание хорошего дня, мелькнув ногами, обутыми в кремовые лодочки.
Однако, хорошего дня тут стоило желать только Джакураю, который с самого утра узнал, что, мало того, что его успели сделать лечащим врачом, так теперь ему ещё и месяц в травматологии ошиваться. Специалистом широкого профиля быть прекрасно, с этим не поспоришь, однако, кто знает, чем это обернётся в итоге. Утреннюю порцию кофе стоит начать увеличивать до нечеловеческих размеров, это доктор уже уяснил.
* * *
— Доброе утро, Джингуджи-сан~
Амемура потягивается на жёсткой больничной койке, как кошка, предвкушая. Дверь за Джакураем тут же с лёгким хлопком закрывается, не допуская сквозняка.
Джингуджи, которого клятвенно заверяли, что пациент лёгкий и напрягаться практически не придётся – только присматривать, абсолютно не переживал. Всё-таки пациент, за которым придётся присматривать чуть больше, чем за остальными, это даже хорошо.
Рамуда Амемура, к тому же, выглядит как человек, работа с которым может оказаться приятной процентов на 80. Впрочем, то, что он за человек, доктора пока что интересовало мало, сначала – работа.
— Поможете снять повязку? — Рамуда напускает страдающий вид, но ощутимо жмурится от боли, когда Джингуджи касается кожи возле швов, разматывая повязку.
— Любой каприз для подопечного, — доктор клеит плотный широкий пластырь и отстраняется.
— Отдыхайте побольше, ладно? — Джакурай заправляет за ухо выбившуюся из хвоста прядь и всё так же дежурно дружелюбно улыбается.
Надеюсь, мы сработаемся.
