Caramel et amethysts

      Время от времени Джакураю в голову ударяла немного глупая, несвойственная для него, почти детская влюблённость, при которой сладко тянет в груди при взгляде на Рамуду, при которой хочется смотреть в его смеющиеся льдисто-голубые глаза всё больше, и быть рядом так часто, как можешь. Джакураю оправданно хотелось оберегать парня младше него, которому выпала нелёгкая доля обучения на нелюбимой серой специальности, которая так не шла его яркой натуре. Хотелось закрыть его собой, утешить и увести, пускай в короткое, но забвение от проблем, оседающих на плечах грязными разводами. Вся сострадательная душа Джингуджи желала обернуться вокруг Амемуры, подарив ему стабильность и покой, избавить от привычки работать наизнос – хотя Рамуда всегда светился и мерцал, подобно звезде, заливисто смеялся и отшучивался на замечания о синяках под глазами и уставшем виде. Засыпал в совместных поездках в транспорте на плече Джакурая, тихо сопя и будто доверяя ему охранять свой сон, трепетно колышащийся на кончиках ресниц.       Рамуда же в действительности пускал все на самотёк, находясь рядом с Джакураем, и высвобождал всё, что успело накопиться, все чувства и эмоции. И всегда восклицал громко, целовал жарко, вращал вселенную на середине языка, зацеловывая губы Джингуджи до шелушения и красивой припухлости цвета клюквенного джема. Общество Джакурая – это глоток свободы и умиротворения, а встречи с ним всегда желанные и слегка волнительные от цветущих вовсю чувств. Иногда Рамуда зависает, думая, что у него совсем едет крыша от того, насколько Джингуджи искренний и заботливый к нему, насколько хорошо им вместе, несмотря на встречи в перерывах от учёбы и работы, и на разницу в возрасте. Каждая мысль о том, как невероятно прекрасен Джакурай в ореоле своей доброты и с вагоном положительных качеств, бьёт Амемуре прямо по сердцу острым лезвием влюблённости, вгоняя его всё глубже, заставляя задыхаться и цепляться за доктора, как за самый яркий источник света, не боясь сгореть, обжигая тонкую кожу. Хочется ближе, теплее, мягче, хочется залезть к Джингуджи в черепную коробку и остаться там ярким люминесцентным пятном, увековечив свою значимость для него, залезть в большое и доброе сердце, найдя уголок для себя, и постараться не запятнать его своими руками.

* * *

— Не хочешь попробовать съехаться, Рамуда-кун? — Джакурай произносит это с такой обыденностью, будто в супермаркет зайти предлагает, а Рамуду мигом бросает в жар от удивления. — Ты уверен? — Амемура выдыхает тихо и полузадушенно, понимая, что на самом деле хотел бы этого больше всего на свете на данный момент, отчаянно желая узнать доктора лучше, приблизившись не только касаниями губ, но и касаниями к его душе, привычкам и рутине. — Уверен, — Джингуджи улыбается такой улыбкой, что Рамуда думает, что ей только исцелять, медленно собирая человека по кусочкам в единое целое. И студент соглашается, не в силах отказаться от желаемого настолько сильно. — Знаешь, ты ощущаешься, как человек, которому можно довериться, — Амемура произносит это почти неосознанно и тут же спохватывается, переводя тему на какую-то ерунду, сосредотачиваясь на ней, начинает болтать без умолку, только бы замять глупые, вылетевшие сами собой слова. — Я хотел бы быть таким человеком для тебя, если позволишь, хорошо? — Джингуджи тактично пробивается сквозь поток бессмысленной болтовни, вычленив и ответив лишь на фразу, вылетевшую случайно, и оттого искреннюю настолько, что непременно захотелось с нежным оптимизмом уверить Рамуду в том, что всё будет в порядке. — Хорошо, — Амемура наконец замолкает и смотрит на Джакурая с ощутимой надеждой во взгляде, запрятать которую никак не выйдет, такая она незамутнённая и явная. Джакурай же подходит ближе и несильно прижимает к себе Рамуду, аккуратно обнимая, даря такое необходимое ощущение безопасности и тепла. Амемура утыкается лицом куда-то ему в грудь и думает, что нет, наверное, большего счастья, чем быть понятым и принятым.       В выходные Рамуда наконец перестаёт стеснять университетского друга и собирает вещи, без сожалений прощаясь и обещая увидеться на занятиях. Но каждую минуту продолжает беспокоиться, всё явственнее ощущая то, какой он дурак, раз после такого маленького срока знакомства согласился съехаться, ослеплённый чувствами и дурацким доверием. Хочется убежать со всех ног и спрятаться на другом конце земного шара, но некоторое время спустя – и Амемура уже стоит, обнимая свои котомки у дверей Джингуджи, нервозно нажимает пальцем на звонок, где-то в глубине души надеясь, что он выйдет и скажет, что просто пошутил, они посмеются и на этом всё и закончится. Но Джакурай серьёзен как обычно, гостеприимно распахивает дверь и помогает занести вещи, не давая ни намёка на шутку или насмешку. — Здравствуй. Проходи скорее, не стой на пороге, — доктор оставляет сумки Рамуды в коридоре и ударяется в экскурсию по дому, показывая студенту где и что находится. Квартира Джакурая минималистичная и не забитая хламом, и Рамуда, осматриваясь, невольно бросает взгляд на вещи, которыми она обставлена. Мягкое серое кресло, диван в тон и пушистый ковёр рядом. Полупрозрачные шторы и рамка с фотографией на полке. Гостиная небольшая, но интересная, и ему хочется рассматривать, трогать, сжимать в руках фотографии и нежиться на дымчатом диване, который выглядит так, будто только и ждёт, чтобы его примяли весом тела, желательно двух. Рамуда прыскает со своих нелепых мыслей и возвращается обратно к изучению, пока Джингуджи возится с постельным бельем, и на этом розоволосый понимает – дымчатый мягкий диван проминать будет он один.       Вечером они впервые ужинают вместе, и первый раз Рамуда чувствует себя так по-домашнему уютно. На душе у него спокойно, и все волнения отходят на второй план. Удивительно, но дом Джакурая такой же, как и он сам – светлый и умиротворяющий, и Рамуда тихо затаивает дыхание, когда рассматривает за ужином Джингуджи, одетого в свободную потёртую одежду, и с волосами, небрежно собранными в хвост, совсем иначе, чем на работе. — За переезд? — Джакурай обезоруживающе улыбается и осторожно стукает своей кружкой о кружку Амемуры, чокаясь. — За переезд, — Рамуда возвращает улыбку и аккуратно отпивает из большой керамической кружки цвета кофе с молоком.