***
Чону вдыхает сладкий запах молока, утыкаясь Яняну в макушку, и прикрывает глаза. Хендери на второй кровати копошится и умудряется задеть пяткой Сяо, на что тот недовольно фыркает, отворачиваясь к стене. Янян тоже ворочается и хватает Чону за руку. Ким задерживает дыхание, сдерживаясь, чтобы не прижать омегу и двух альф к груди, расцеловывая щёки и впитывая в себя их детский запах. Они уже давно уснули, и Чону мог бы и сам пойти спать, но он всё не может оторваться от них; взгляд так и притягивает одна из макушек, а руками тянется погладить мягкие волосы. Янян причмокивает губами, хмурится, сжимая его руку сильнее, и ворочается. Чону думает, что это, должно быть, кошмар, и наклоняется ниже, проводя второй ладонью по щеке. — Ш-ш-ш… всё хорошо, малыш, всё хорошо. Омега постепенно успокаивается, выпуская ладонь старшего из своей. Чону улыбается, не понимая, когда они стали для него как свои. Будто были рядом с самого их рождения. Чону не знает эту связь детей и родителей, но ему кажется, что это именно она и есть, и Чону безумно рад, что Лукас чувствует то же самое, потому что если бы не он, малышей бы отправили дальше на Север. Скорее всего, Чону не смог бы оставаться на месте и отправился за ними. — Чону, — шёпот со спины и большая ладонь на талии. — Идём, — альфа помогает ему подняться с колен, выводя из комнаты. — Лу, — Чону почти врезается альфе в спину, когда он прикрывает за ними дверь, — когда ты пришёл? — Недавно. — Голодный, — Чону спешно отворачивается, избегая испытывающего взгляда. Идёт на кухню и раскладывает уже подогретую еду. Лукас стоит прямо за ним, Чону это ощущает всем своим нутром, а ещё понимает, что настрой у него решительный. — Чону. — Всё уже готово, садись. — Чону, — Лукас вздыхает, обнимая со спины. Омега задерживает дыхание, прикрывает глаза и, отложив тарелку, переплетает их пальцы. — Я не хочу есть. Я хочу, чтобы ты был рядом. — Но я и так рядом, Лу, — Чону оборачивается, обхватывая ладонями лицо напротив. Он видит тоску во взгляде, старательно пряча свою. — Но не так, — Лукас снова тяжело вздыхает, притягивая ближе к себе за спину, и лбом утыкается ему в плечо. Чону жмурится, когда слышит чуть ли не поскуливания от обычно сильного альфы, зарываясь пальцами в его волосы. — Я люблю тебя. Так сильно люблю. Тогда почему мы оба страдаем? — Ты ведь знаешь, — Чону обхватывает его плечи руками, носом тычась в шею. — Так много времени прошло, но ты всё ещё думаешь об этом. Самолично придушил бы тех, кто говорил тебе, что ты недостоин. Прости, — Лукас отрывается от него, поглаживая щёки. — Ты ведь не виноват. Был бы я жив, не спаси ты меня? — Спас и привёл к тем, кто почти сломал. Чону был в стае с детства, попал в неё после того, как Лукас набрёл в лесу и успел увести до того, как его увидел бы кто-то из Южной, Восточной стаи или из одиночек, но всё это было до того, как в стае начали принимать других. Чону остался только благодаря отцам Джено и Джемина, что уже думали о нововведениях, но тогда ещё не все были согласны, и, конечно, всё было не так радужно и прекрасно, как об этом говорил Чону, о чём Лукас узнал позже. — Прости, мне так жаль, что не был рядом, когда был нужен. — Но они ведь были правы, Лу. — Нет, не правы, ты имеешь право быть с тем, с кем хочешь. Может, скажешь ещё, что малышам тут не место или Ченлэ, Хёк — что на счёт них? — Лукас понижает голос, чтобы не разбудить младших, и ловит взгляд Чону, не давая отвернуться. — Ты должен быть с омегой из своей стаи, который сможет подарить тебе несколько замечательных волчат, — шепчет Чону, проводя пальцами дорожки по его лицу и шее. — Чону-я, ты и есть омега из моей стаи. Времена, когда тебя могли не воспринимать как часть стаи прошли, а даже если бы и не прошли, я бы отказался от всех, но был с тобой, — Чону всхлипывает, пораженно смотря на него. — Лу… — Неужели ты так и не понял этого спустя столько лет? — Чону качает головой — он так долго верил в то, что он не пара Лукасу, что не достоин, потому что слова, брошенные много лет назад, въевшиеся в подкорку мозга, горели огнём, даже если он просто смотрел на него. — Давай не будем терять время, как глупцы, — Чону судорожно кивает, обхватывая ладонями его лицо, ощущает, как он большими пальцами смахивает слёзы, и прижимается к его губам, ловя тихие всхлипы. Впервые Чону не чувствует того огня — пожар сейчас у него в сердце.***
— Хён, Донхёк сказал, что ты меня звал, — Ренджун заглядывает в домик к старшему, перед этим постучав. Омега находится на кухне, выглядывая из-за стены. — Проходи, — улыбаясь, подзывает его Тэиль, откладывая какие-то склянки в сторону. — Как ты? — Хорошо, правда хорошо, — не переставая улыбаться, говорит Ренджун. Тэиль весело хмыкает, замечая несколько пятнышек на шее. — Я хотел посмотреть твой ожог, ты ведь продолжаешь мазать его, — Ренджун кивает, краснея, потому что мазать он не забывает, да ещё и помощники находятся. — Отлично, давай я посмотрю, — Тэиль кивком указывает на место ожога. Ренджун с готовностью подходит, немного задирая тёплый свитер. Тэиль наклоняется, рассматривая почти выровнявшуюся кожу. Ренджун тем временем осматривает кухню. Почти такая же, как и у них: светлая, с деревянным столом и двумя стульями, печкой и шкафами с разной посудой, только трав и баночек с мазями больше. Да и травы, наверняка, не только для чая, как те, что любил собирать Джемин. Дверь внезапно снова хлопает, Ренджун дёргается и оборачивается. Тэён оказывается рядом, с беспокойством осматривая Ренджуна, но поняв, что всё в порядке, выдыхает, садясь на рядом стоящий стул. — Мы скоро, подождёшь? — Тэён кивает, подмигивая Ренджуну. Тот думает, что у старшего сегодня слишком хорошее настроение. — Почти сошёл, — довольно замечает Тэиль. — Да, хён, это потрясающе. Спасибо за мазь. Ещё немного, и… — Боюсь, что тебе нельзя будет использовать её в ближайшее время — в составе есть не совсем полезные травы, — Ренджун растерянно вздыхает, но кивает. — Прости, солнце, но ты сможешь пользоваться ей снова через несколько недель. — Хорошо, хён, я понял, — Ренджун кивает, опуская свитер. — Как твоя… ничего не чувствуешь? Ренджун, закусив губу, качает головой, ловя взволнованный взгляд Тэёна, он ловит его руку, успокаивающе поглаживая ладошку. — Ничего, ты ведь пьёшь травы? Они подействуют, — ободряюще говорит Мун. — Волнуешься? — Тэён поднимается, поглаживая спину младшего. — Если честно, да, — Ренджун кивает и сглатывает. — Просто… что если она так и не вернётся, и что тогда? Я не смогу иметь детей? — Ренджун шмыгает, опуская голову. — Что, если я не смогу иметь детей? И что я скажу им?.. Они ведь, наверное, очень этого хотят… А тут я, дефектный. Тэён прижимает его к себе, позволяя уткнуться себе в плечо. Ренджун снова всхлипывает; то, о чём он так долго думал, вырывается наружу. Страх того, что у него не получится ощутить это — увидеть своего же ребёнка, и страх того, что он будет никому не нужен, не дают ему покоя. — Не говори глупости, у тебя будут ещё малыши, а Джено с Джемином любят тебя не за это, совсем нет, — успокаивающе шепчет Тэён. — Малыш, не знаю, расстрою тебя или обрадую, но, думаю, они уже знают, — подаёт голос Тэиль. Ренджун резко отрывается от Тэёна, смотря на старшего во все глаза. — Что? — Альфы чувствуют такое у своих омег, тем более у тебя целых двое здоровых альф, — Ренджун снова краснеет, понимая, что, кажется, об их недавно начавшихся отношениях знают все. — Да и они не так глупы — травы, что я тебе дал, они, скорее всего, знают. Ренджун охает; так в тот раз, когда он сказал, что это просто для иммунитета, Джемин уже знал, что он врёт? — Нет, не думаю, — Ренджун качает головой, пытаясь убедить в этом самого себя. — Как знаешь, солнце. Всё будет хорошо. Твой организм должен скоро восстановиться, — Тэиль улыбается ему и переглядывается с Тэёном. Ренджун вздыхает и, кивнув самому себе, идёт к выходу. — Ещё раз спасибо, хён, увидимся позже, да? — Тэиль кивает и машет ему. — Что ты хотел? — Я, кажется, готов, так что… Дальше Ренджун уже не слышит, прикрыв за собой дверь и впав в свои же мысли.***
Ренджун кутается в кофту, покусывая губы, на которых уже ранки появились, и, шмыгнув, смотрит в небо, усыпанное звёздами. Беспокойство всё ещё не даёт ему покоя, пробираясь костлявыми пальцами под одежду, оставляя мерзкие следы. Он слегка подрагивает, думая о том, что может произойти, если травы не подействуют. Он останется один? Джено и Джемин уйдут? — Почему ты сидишь на полу, ещё и окно открыл? — Джемин появляется неожиданно, входя в его комнату. Взгляд обеспокоенный, а губы поджаты. Ренджун не успевает ответить, как альфа берёт одеяло с кровати и пытается укрыть младшего, но Ренджун не даёт, недовольно фыркая. Джемин наклоняет голову набок, щурясь. Уже тянется к окну, чтобы закрыть, когда Ренджун хватает его за руку, утягивая вниз, к себе. Джемин под ухо тихо смеётся и, подтягивая Ренджуна за живот к себе, кутает их двоих в одеяло, держа в руках края. Ренджун откидывается, упираясь спиной ему в грудь, пальчиками играется с его руками, что лежат у него на коленках, и с недовольством замечает, что ноги Джемина из-под одеяла выглядывают. — Что делал? — Ренджун дует губы и жмёт плечами, немного закидывая голову, чтобы видеть его. — Просто смотрел на звёзды, здесь их лучше видно. — Знаешь, — Джемин чмокает его в висок, — у нас из окна вид гораздо лучше. — М-м, — Ренджун отводит взгляд, весело улыбаясь. — А где Джено? — Он сегодня дежурит, — утыкается Ренджуну в волосы. Они сидят в тишине некоторое время, играя пальцами. Ренджун, освободив руку от одеяла, прикладывает свою ладонь к большой ладони Джемина и тихо хихикает, вызывая улыбку у того. Он перехватывает его ладонь, слегка сжимая. — Мой волчонок, — Джемин прикрывает глаза, утыкаясь лбом в его щёку. У Ренджуна трепет в груди, а волнение отходит на задний план. — Почему вы с Джено никогда не рассказываете о своих отцах? О том, как стали вожаками? — Джемин смотрит, удивлённый внезапным вопросом. — Я думал, Хёк тебе рассказывал? Он же та ещё болтушка, наверняка рассказал больше, чем мы могли бы, — Ренджун на это тихо смеётся, разворачиваясь в сильных руках. — Не думаю, что кто-то мог рассказать больше, чем вы сами, — он скрещивает лодыжки за его спиной, прижимаясь к чужой груди, и кладя подбородок ему на плечо. — Что хочешь услышать? — Что ещё не слышал? — Мало кто знает, но… — Джемин задумывается, прижимая к себе омегу. — Джено очень сильный, и я сейчас не только про физическую силу, — Ренджун кивает: они оба очень сильные, он давно это понял. — На самом деле, отцы правили вместе, но следующий вожак должен был быть один, и это Джено, как тот, кто родился раньше, — Ренджун хмурится. — Мы были детьми и знали, что скорее всего будет так. Возможно, Джено поэтому более серьёзный. Я никогда и не должен был быть вожаком. Не такой продуманный и более импульсивный, что не играет мне на руку. Я должен был быть правой рукой, как лучший друг Джено: тот, с кем он рос, тот, кому он доверяет как самому себе. И мы правда были готовы к этому — то есть, нас это устраивало, а потом наши отцы… мы не думали, что вся стая упадёт на его плечи так рано. Я просто был рядом, и как-то так получилось, что вожаками мы стали оба. Нам было тяжело, и… не думаю, что кто-то из нас справился бы без второго, а потом первый туман после смерти отцов, всё было смутно, но в тот вечер наши глаза начали гореть красным, — Джемин отрывается от плеча Ренджуна, заглядывая ему в глаза. Он жмётся к него щеке, на что Джемин посмеивается. — Такого Хёк тебе не рассказывал? — Ренджун качает головой. — Джуни, посмотри на меня, — омега немного отодвигается, всё ещё обхватывая его руками и лодыжками. — Может, ты тоже мне расскажешь? — Рассказать что? — Что тебя беспокоит? — Но меня ничего не беспокоит, всё хорошо, — Ренджун качает головой, задумываясь о том, что альфы действительно могут уже всё знать. — Ты уже пил травы? — Ренджун вмиг хмурится и мычит, соглашаясь, и сильнее сжимает плечи альфы, не давая уйти. — Хорошо. Как долго тебе нужно ещё их пить? Это разве не вредно? — Это же просто чай, — Джемин поджимает губы, кивнув, а Ренджун сглатывает, но они ведь сказали бы, если бы узнали или Ренджун сам бы понял. Да, точно понял бы. — Как скажешь, — Джемин большими пальцами поглаживает его щёки, заглядывая в глаза. Ренджун, не удержавшись, тянется к нему, откидывая все непрошеные мысли. Джемин одной рукой поддерживает за поясницу, когда он немного приподнимается, чтобы быть на одном уровне, смотрит влюблённо, и прикасается к его губам, рвано выдыхая. Джемин его выдох ловит, впиваясь более требовательным поцелуем, вырывая тихие похныкивания.***
Ренджуну в глаза бьёт солнце, он жмурится, но подставляет лицо тёплым лучам, несмотря на морозный воздух, вслушиваясь в звуки поселения. Джено с Джемином ушли с самого утра, сказав лишь то, что у них собрание, а после них к нему завалился Донхёк, как понял Ренджун, после того как Минхен ушёл на то самое собрание. Они недолго повалялись у него в кровати, после чего решили пойти на своего рода пикник, а точнее — просто посидеть в беседке. Хёк всё что-то рассказывает о том, как Джисон опрокинул кастрюлю супа, что Тэн оставил на подоконнике, а после пробежал через всё поселение от разъярённого омеги. Ренджун смеётся, но всё ещё глубоко в своих раздумьях. Донхёк ложится на лавочку, укладывая голову к нему на колени, наслаждаясь массажными движениями на голове, и размеренно продолжает рассказывать что-то, постепенно засыпая. Ренджун улыбается, продолжая перебирать его волосы. Джено и Джемин для Ренджуна как судоку или все та же перевёрнутая книга, которую он не может прочитать. Казалось бы, просто впиши цифры или переверни книгу, но даже тогда… понял бы Ренджун? Понял. Даже когда книга перевёрнутая, текст прочитать возможно, стоит только захотеть. А теперь главная загвоздка — хочет ли он… Понравится ли ему ответ, который он получит? Хёк у него на коленях дёргается, что-то тихо шепчет, жмурится и весь сжимается. Ренджун растерянно смотрит на него, не уверенный в том, что стоило сделать, как лис сам подскакивает, шумно дыша и судорожно оглядываясь. Оборачивается резко на Ренджуна, и он отчётливо видит на лице рыжеволосого страх. — Хёк, ты чего? — омега измученно стонет и снова откидывается к нему на ноги, пряча лицо в сгибе локтя. — Не волнуйся, просто небольшой кошмар, — выровняв дыхание, шепчет Донхёк. — И часто у тебя такие просто кошмары? — Бывают иногда, — жмёт плечами. — Не пытался как-то избавиться от этого? — обеспокоенно поджав губы, спрашивает Хуан. — Ничего не помогает. Не беспокойся об этом, ладно? Всё правда хорошо, — уверяет его омега. Ренджун качает головой, это не хорошо. Не так выглядит хорошо. — Джун, если не сейчас, то потом. — И когда настанет это потом? — Когда-нибудь да настанет, — лис поднимается и садится рядом, — когда-нибудь. Я надеюсь на это, — шепчет он, уставившись в лес перед собой, — что придёт день, когда каждый из нас сможет залатать свои раны, и если не забыть, то спрятать их очень глубоко, научиться жить с ними, чтобы иметь возможность радоваться миру без войн, быть с теми, кто у нас есть, не скорбя каждую секунду по тем, кого потеряли, зародить новую жизнь в мире, где ты не будешь бояться за своё дитя. Ренджун поражённо смотрит на его профиль — даже в такие минуты, когда он трясётся, как осиновый лист на ветру, после кошмаров, после воспоминаний, он думает о других. — Хёк, — со стороны поселения к ним идёт Минхен, и Ренджун даже отсюда видит его встревоженный взгляд. — Увидимся позже? — шепчет ему Донхёк. Ренджун кивает, сжимая его плечо, и поднимается, переглянувшись с альфой, идёт в сторону домиков. — Ты разве не на собрании? — Закончилось, — альфа садится перед ним на корточки, рассматривая изнурённое лицо. — Снова кошмар? Хёк кивает, придвигается, пролезая под его руки, и устало укладывает голову на груди. Минхён прижимает его к себе и меняется местами, в один рывок оказываясь на его месте, облокачиваясь о столб, а Хёка усаживает к себе на колени. Омега щекой вжимается ему в грудь и обхватывает руками. Рядом с Минхёном спокойнее. Рядом с ним и спится лучше. Кошмары и не посещают его, когда он засыпает рядом. Это одна из причин почему он переехал к нему. А ещё Минхён вызывал и другие чувства. Вызывал смущение, трепет, нежность, теплоту в душе и сердце. Он отодвигается и смотрит на прикрывшего глаза альфу. К нему хочется прикасаться, обнимать и чувствовать… Донхёк немного наклоняется, неосознанно рассматривая его розоватые губы. — Ты чего? — альфа с подозрением раскрывает глаза. Донхёк мотает головой, отпрянув. — Идём домой. Ты сегодня не ел, — Марк поднимается, утягивая за собой омегу. Донхёк его руку сжимает, смотрит в спину и отводит взгляд, сглатывая комок в горле. Неприятно. Ренджун чуть ли не вприпрыжку подбегает к знакомому строению, в котором часто пропадают его альфы. Его — он только начинает ощущать, как приятно это осознавать и как это сидит на языке. Он не заходит через дверь, вместо этого подбегая к окну. Недовольно фырчит, когда замечает, что оно раскрыто на распашку, и, видимо, его раскрывает хрустящий снег под ногами, потому что как только он подходит, лицо Джено оказывается перед ним, заглядывая ему в глаза со смешинками и привычным, при улыбке, прищуром. — Подглядываешь, м-м? Ренджун морщит носик и качает головой: чтобы он — да подглядывал! Джено посмеивается и, внезапно протянув руки, втягивает его в тёплое помещение, будто он совсем ничего не весит. Ренджун довольно улыбается, когда Джено сзади закрывает окно, а Джемин оказывается перед ним, тиская щёки и целуя в кончик носа. — Гулял? — Джемин стягивает с него плащ и снова обвивает руками. Ренджун кивает и улыбается, вскидывая подбородок. — Молодец, — Джено прижимается к его спине, укладывая подбородок на плечо. Ренджун чуть ли не мурчит, когда Джено ведёт дорожку по шее, а Джемин расцеловывает его щёки и лоб. — Ну точно котёнок. Ренджун хмурится, цепляет зубами посмеивающегося Джемина за плечо, и, отпрянув, выворачивается ужом из их рук. В процессе пытается цапнуть ещё и Ли, но тот вовремя уклоняется. — Волчонок? — Когда вы закончите? — усаживаясь на мягкий диванчик, спрашивает Ренджун. Джено с Джемином переглядываются, присаживаясь на свои стулья. — Скоро, — подмигивая ему, отвечает Джемин, — подождёшь? И пойдём пообедаем. Ренджун кивает, откидываясь на спинку. Альфы продолжают обсуждать что-то своё, а Ренджун, разомлев только от их голосов, закрывает глаза, совсем не понимая ни одного слова. Последнее, что он помнит, — как голоса стихают, его кутают в накидку, кажется, поднимают на руки и куда-то несут.***
Ренджун крепче сжимает пальцы на спине, утыкаясь старшему в живот. Джено зарывается рукой ему в волосы, а его хрипловатый голос разносится по комнате. — Ещё не засыпаешь? — Нет, — Ренджун садится, обхватывая его руками и ногами, оказываясь в кольце ног Ли, и прислоняется щекой к груди. — Продолжай. — Хорошо, — Джено тянет слетевшее одеяло, накидывая на плечи младшего и взявшись за книгу, снова читает: Есть такая легенда — о птице, что поёт лишь один раз за всю жизнь, но зато прекраснее всех на свете… Однажды она покидает своё гнездо и летит искать куст терновника, и не успокоится, пока не найдёт… Среди колючих ветвей запевает она песню и бросается грудью на самый длинный, самый острый шип. И, возвышаясь над несказанной мукой, так поет, умирая, что этой ликующей песне позавидовали бы и жаворонок, и соловей… Единственная, несравненная песнь, и достаётся она ценою жизни… Но весь мир замирает, прислушиваясь, и сам Бог улыбается в небесах… Ибо всё лучшее покупается лишь ценою великого страдания… По крайней мере, так говорит легенда… Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она сама не ведает, что за сила заставляет её кинуться на остриё и умереть с песней… В тот миг, когда шип пронзает её сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поёт, поёт до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвётся дыхание… Но мы, когда бросаемся грудью на тернии, — мы знаем, мы понимаем, и всё равно — грудью на тернии… Так будет всегда… — На сегодня хватит, — Джено откидывает книгу куда-то в конец кровати, прижимая к себе затаившего дыхание омегу. Джено вздыхает, обхватывая руками талию Ренджуна. — Красиво, — тихо шепчет он. — Красива смерть? — Красиво то, что кто-то способен отдать жизнь ради чего-то ценного, — снова шепчет Ренджун, а Джено уже жалеет, что позволил омеге выбрать книгу. — Разве же просто песнь того стоит? — Не всегда просто песнь — это просто песнь, — тыкая альфу в бок, отвечает Ренджун, и отрывается. Джено хмурится и покусывает губу. Он редко таким бывает и Ренджун не понимает, как пара строк, хоть и говорящими о многом, способны вызвать в нем такие эмоции. Ренджун прикасается своим лбом к его и аккуратно целует, поглаживая скулу. Совсем нежно и трепетно, отрываясь несколько раз, чтобы заглянуть в глаза. — Пообещай, что навсегда останешься нашим волчонком, — останавливает от ещё одного поцелуя. Ренджун смотрит с ноткой непонимания, но с готовностью кивает. — Обещаю, — и его снова притягивают к себе, уже чуть углубляя поцелуй.***
По кухне уже давно распространился вкусный запах тушёной картошки, а Ренджун, продолжая что-то напевать себе под нос и пританцовывая, раскладывает еду по тарелкам и заваривает любимый малиновый чай Джемина. Уже расставив всё по местам, он садится на место, заглядывая в окно. Никого не видно и на улице уже стемнело, но в это время он обычно ещё видел, как на улице кто-то занят своими делами и готов поспорить, что видел, как Ченлэ и котятки игрались в беседке, а Джисон терся рядышком. Так куда же они успели деться? Ренджун различает в лесу стену снега, и продолжает высматривать альф. Хмурится, понимая, что стена эта слишком быстро надвигается. В комнате что-то стукает. Ренджун вздрагивает и поднимается. Может птица врезалась? Он не успевает пройти дальше по коридору к комнате, как входная дверь распахивается, и Ренджун с испугом оборачивается на шумный удар, и смотрит на серьёзных Джено и Джемина. Именно такими Ренджун их видел один раз. — Что случилось? Что… — именно в этот момент он смотрит в окно, понимая, что на улице далеко не снег. — Туман, — коротко отвечает Джено и подворачивается к Джемину. — Тэиль, Доён, Джехен, Тэён, Тэн, Джонни дома. Юта успел добраться? — Да, Кун тоже. Минхён с Донхёком у себя, — кивает Джемин, плотнее закрывая дверь. — Котятки, Ченлэ, Джисон? — Лукас забрал их всех, Джехен был слишком далеко. Чону уже был дома. — Отлично… Ренджун дальше не слушает, заворожённый туманом в окне, снова слышит стук и медленно идёт в комнату. Голоса альфы за спиной стихают, и Ренджун уже ничего не слышит. В комнате темно, но он чётко видит, что за окном белая мгла. Подходит ближе, протягивая руку, и касается стекла. Он вздрагивает, слыша новый стук, и не замечает, как под его ладонью стекло леденеет, а с другой появляется подобие человеческой руки. Ренджун бледнеет и вскрикивает, когда в окне резко возникает силуэт человека, ободранного, а в некоторых местах были видны кости. Глаза его впиваются в Ренджуна, не давая сдвинуться с места. Голос пропадает, но он начинает слышать, как это существо ему что-то шепчет, а потом кто-то ещё и ещё, и он даже может чувствовать, как кто-то обдаёт ледяным дыханием его ухо. Его зовут, просят, а после и приказывают выйти, говорят, что ему не место в этом мире. — Ренджун, — Джемин появляется перед ним, задёргивая плотные шторы. Ренджун оседает на полу, прикрывая уши, продолжая слышать леденящие душу голоса, лбом утыкается в колени. Его мелко потряхивает, когда Джено пытается перехватить его руки. Он пытается отмахнуться, но его перехватывают поперёк живота. Джемин целует его в щёку, отрывая обе ладони от лица, шепчет что-то на ухо, перекрывая своим голосом чужие. Джено тянет его за ноги, не позволяя скрыться за ногами. Своими коленями сжимая бёдра, не давая двинуться и обхватывает лицо ладонями. — Смотри на меня, — Ренджун жмурится, сглатывая, — Джуни, смотри на меня. Посмотри, — он раскрывает глаза, пелена медленно спадает, — молодец. Это я, видишь? Ренджун кивает, сглатывая ком, и устало откидывается Джемину на плечо. — Всё хорошо, волчонок, — помогая ему удобнее сесть, шепчет Джемин, щекой прижимаясь к его лбу. Джено поглаживает скулы, скидывая взмокшие прядки. — Всё хорошо. — Что это было? — тихо шепчет Ренджун. Сил нет, будто из него все высосали. — В этом тумане люди пропадают и уже не возвращаются. Это души тех, кто туда попал, — объясняет Джено. — М-м, — Ренджун бы хотел пошутить, сгладить волнение на лицах альф, но сил нет, поэтому он просто сжимает руку Ли, и утыкается Джемину в шею. — Поднимайтесь, нечего на полу сидеть. Джено встаёт, помогая им подняться, и тянет на кровать. Джемин забирается ближе к стене, крепко держа в руках бледного младшего. Ренджун приглушенно шмыгает На в рубашку и не разжимая рук. Джено, исчезнувший на пару секунд, возвращается со стаканом нового заваренного чая. — Выпей, — Джено садится рядом, помогая приподнять голову и подставляя стакан к губам. Ренджун отпивает немного, чуть не закашлявшись, и снова откидывается на постель. Ренджун жмурится весь, сжимается, когда в окно снова стучат, Джемин целует его в лоб, поглаживая спину. Джено выводит узоры на животе, подкладывая руку ему под голову, и они оба что-то говорят, благодаря чему все остальное не слышно. Ренджун засыпает под тихие успокаивающие голоса альф.