Нерушимо связанные

      Донхёк действительно ангел, если не считать его (не) редкую язвительность, которая обычно касается в мягкой форме: Ренджуна (и Ренджун так полагал, это из-за беременности, хотя Ли утверждает обратное, во что, вообще-то, можно поверить, но оспаривать участие беременности в этом деле глупо), Ченлэ и котяток, а ещё недавно появившегося Тэхёна, к которому Донхёк, казалось, питал определённую слабость и вообще превращался в один комочек нежности. Ренджун бы пожаловался, да только был свидетелем войн Донхёка и Доёна, к примеру, так что то, что относилось к нему, Ренджун воспринимал как лёгкую шутку.       А вообще, Ренджун успел узнать Донхёка достаточно, чтобы понять, что даже не смотря на все шутки, что на самом деле не были такими уж из ряда вон выходящими, он был очень любящим. Очень.       Позволяет себе болтать со своими что-то, что другим может показаться грубостью, только потому что уверен, что все знают, что шутки — это просто шутки и обидеть он никого не намеревается. А так Донхёк — это сплошной комок нежности и без Тэхёна; просто с ним он это показывает в открытую, не сболтни проходящий мимо Доён или пытающийся забрать сына Джехён чего лишнего.       Зачастую Донхёк больше заботится, что вообще-то часто остаётся незамеченным, но не для Ренджуна, и, как он однажды узнал, не для Ченлэ, хотя Ренджун уверен, что другие тоже видят и замечают, а ещё любят его не меньше.       А ещё Донхек может потягаться с Джемином за звание самого тактильного человека в стае, и нет, вы не подумайте, не в их стае, а во всей северной стае.       Именно поэтому, когда Донхёк, затискав Яняна, приближается к нему, Ренджун только вздыхает, бросает полный мольбы взгляд на проходящего Джисона и улыбается, потому что это Донхёк, и чтобы он ни делал, не любить его невозможно.       — Малышня, я всё ещё жду, хотите сказать, что моя спина зря будет не способна разогнуться? — Донхек дует губы, прижимая ладони к животу Ренджуна, пока он, откинув голову, наслаждается лучами солнца. Чему Ренджун действительно радовался, так это тому, что лето на севере — хоть и тёплое — но совсем не жаркое, и если обычно он бы перенёс это вполне себе хорошо, то учитывая то, что последние месяцы приходятся на лето, он бы умер, не дожив до рождения малышей. — Почему они не толкаются именно тогда, когда я рядом?       — Просто ты пропускаешь правильное время, — Ченлэ, присев рядом, хмыкает, откусывая яблоко.       — И когда же это время? — Донхёк пыхтит, немного задирая рубашку, как будто так сможет их увидеть, на что Джемин позади, заметив сие действие, недовольно вскрикивает. — Да не раздел же я его! — кричит Донхёк и отмахивается, когда Джемин хочет ответить, и Ренджун на это поджимает губы, сдерживая улыбку, дабы не сердить альфу.       — Если честно, не уверен, — Ренджун жмёт плечами, бросая взгляд на яблоко в руках Ченлэ; младший, его взгляд заметив, предлагает сходить и ему, но Ренджун отказывается. Донхек, его ответ услышав, недовольно фыркает. — Они не выбирают конкретное время, просто обычно в среднем около двадцати пяти, если учитывать, что их двое, по одному они редко толкаются.       — Ты что, считал? — Донхёк вскидывает брови, продолжая коленками упираться в землю, держа руки на животе. Ренджун смущённо кивает.       — Тэён-хён тоже считал, — Ченлэ поддакивает.       — Это нужно, чтобы знать, что с малышами всё хорошо, и если будет больше или меньше, то что-то не так. Обычно они толкаются на протяжении всего дня, а в промежутках спят, — Ренджун тоже поглаживает живот и кидает взгляд на Джемина, что в сторонке разговаривает с Джехёном и поглядывает на него, — но бывает и больше, — к примеру, когда Джемин или Джено, или оба, ждут или говорят с ними.       — Славненько, — Донхек тянет улыбку и резко оборачивается, вскрикивая: — Джемин! — из-за чего даже Ренджун подпрыгивает на месте, а у Ченлэ яблоко подлетает и чудом возвращается к нему в руки.       Джемин хмурится, быстро приближаясь к ним, и с беспокойством смотрит на Ренджуна, что закатывает несильно глаза и шепчет, что с ним всё в порядке.       — Ну что за привычка, — Джемин переводит взгляд на Хёка. — Как бы по шее надавал, — Донхёк хмыкает и дёргает его за руку, чтобы он оказался на одном уровне с ним, и кивает на живот Ренджуна.       — Поговори с ними, — Донхёк снова тянет рубашку вверх, из-за чего получает шлёпок по руке от Джемина и ещё более недовольный взгляд.       — Зачем?       — Тебе трудно поговорить со своими детьми? — вскидывая брови, спрашивает лис. Ченлэ рядом давится кусочком яблока, получая похлопывания от Ренджуна.       — Если об этом просишь ты — да. Навевает подозрения, — Джемин щурится.       — Просто поговори, хочу посмотреть, правда ли будет видно пяточку или ручку, — Донхёк хлопает в ладоши слегка. Джемин синхронно с Ренджуном вздыхают.       — Нет, не правда, — Джемин снова шлёпает по тянущимся рукам Донхёка, — и прекрати уже мучать наших детей.       Донхёк дует губы и под пристальный взгляд альфы обнимает Ренджуна, укладывая голову на живот; Ренджун руку ему на макушку укладывает, и, кажется, только благодаря этому Джемин ничего не делает.       — Эх, малышня, знаете, никогда не поздно, — шепчет он, в надежде, что кто-то из них толкнётся. Ренджун слышит, как Джехён зовёт Джемина, поэтому улыбается ему и слегка качает головой. Джемин хмурится, но, склонившись, быстро чмокает его в лоб и отходит к Чону, перед этим напомнив Донхёку, что он следит за ними. — А вы имена уже придумали?       Ренджун на мгновение теряется, поднимая голову, пересекаясь взглядом с На, а потом находит Джено, что только вышел из кладовой, и, кажется, кого-то высматривал. Донхёк его растерянность замечает, поэтому отрывается, смотря на него с интересом.       — Мы… — Ренджун прикусывает губу. — Нет, — они ведь и правда даже не задумывались об этом и не говорили, за исключением одного раза… — В любом случае, у нас есть ещё пара месяцев.       — И что, прямо-таки совсем не задумывались? — Ренджун снова вскидывает голову, растерянно смотря на альф, и замечает, что Джемин уже дёргается к ним, но когда видит подходящего Джено, остаётся на месте. Ли, напротив ,скрещивает руки на груди и испытующе смотрит на Донхёка.       — Нет, — качает головой Ренджун.       — Ну одного вы точно знаете как назвать, — говорит Донхёк с довольной улыбкой. Джено удивлённо смотрит на него, впрочем, как и Ренджун. — Ну что? В честь меня, конечно, — Ченлэ рядом снова давится, закашливаясь, и за этим кашлем Ренджун различает смех.       — Донхёк, — Джено зовёт его.       — Что? В честь любимого и прелестного хёна. Разве есть кто-то прелестнее меня?       — Донхёк, — снова повторяет Джено, — нет.       — Но… — Джено качает головой, и Донхёк недовольно пыхтит, что-то повторяя про то, что альфы несправедливые.       Ренджун тихо смеётся, стараясь скрыть это от Донхёка, и снова поглядывает на Ченлэ.       — Что-то я яблочко захотел.       — Но, хён, я же предлагал, — Ченлэ тянет, казалось, расстроившись.       — Я хочу не такое, — жмёт плечами он.       — А какое?       — Хочу зелёное, а у тебя красное, — Ренджун улыбается и тянет руку к Джено, чтобы он помог подняться. Альфа его за руку бережно берёт и поднимает, при этом коснувшись губами щеки. Ренджун поцелуй принимает с улыбкой, слегка зажмурившись и жмётся к Ли. — Сходим?       — Конечно, сходим, — Джено улыбается, приобнимая омегу за талию, и ведёт в сторону, в последний раз кинув подозрительный взгляд на Донхёка.

***

      Ченлэ звонко смеётся, выгибается под тонкими пальцами, что так проворно и бесстыдно водят по чувствительной коже, и пытается сбежать. Дыхание уже давно сбилось, волосы растрепались, а сил в руках и ногах уже не оставалось.       Ченлэ подумывает от том, чтобы сдаться, но победный смешок со спины раззадоривает червячка внутри. Чжон делает рывок, вырываясь из чужих рук, и убегает, оборачивается несколько раз, понимая, что Джисон за ним не спешит, наблюдая за его побегом с лёгкой ухмылкой и сверкающими азартом глазами. Прячется за широким деревом, дыхание всё ещё сбито, а игривый смех вырывается из груди вместе с тихими, но глубокими выдохами.       — Леле… — тянет Джисон, медленно вышагивая по шуршащей земле и сухим веткам, даже не пытаясь скрыться. — Хён, выходи, — Ченлэ хмыкает под нос, немного выглядывая, замечая альфу совсем недалеко. Старается смеяться совсем тихо, обходя дерево, когда он почти заходит за то место, в котором стоял Ченлэ, останавливается и осматривается. — Леле, я ведь знаю, что ты тут.       Ченлэ в ладошку смеётся, силясь не выдать себя. Выглядывает из-за дерева и решает, что лучшего момента просто не будет. Со всей силы ногами отталкивается от земли и прыгает на спину альфе, с трудом повалив его на землю. Джисон сдавлено вскрикивает, когда они оказываются на земле. Ченлэ почти смеётся ликующе, но Джисон резко извивается, хватая его за руку, и подминает под себя.       — Поймал, — улыбка быстро появляется на его губах.       Ченлэ кивает завороженно, рассматривая лицо напротив, и пальчиком тянется, касаясь уголка губ. Желание зацеловать и обнимать всю жизнь поглощает Ченлэ полностью, заставляя мурашки бегать неконтролируемым стадом, а сердце биться в груди чаще, сбиваясь с ритма.       Холодная капля на тёплой, розовой от бега щеке сбивает столку. Ченлэ хмурится смешно и дует губы. Мелкий дождик накрапывает, стучит по листве рядом и освежает.       Джисон вскакивает, тянет за собой Ченлэ слишком резко, из-за чего он почти впечатывается в альфу. Тихо извиняется и смотрит в небо.       — Ничего. Дождь грибной, — начинает Джисон. Ченлэ тоже вскидывает голову. — Так что… — сверкает молния, и Ченлэ уверен, что услышал гром, — подождём.       Дождь резко начинает лить как из ведра, Ченлэ взвизгивает, когда вода бьётся в лицо, а одежда прилипает к телу. Джисон обхватывает его ладошку и тянет за собой, пробегая между деревьями, и одежда кажется слишком тяжёлой, а Ченлэ еле поспевает за альфой, но он сам не понимает, как начинает заливисто смеяться.       Они вбегают в поселение, несколько раз поскользнувшись на образовавшихся лужах, чудом не упав. Джисон резко останавливается, когда в голове что-то бьётся, а Ченлэ, уже пробежавшийся мимо него, оказывается одёрнут назад. Он с удивлением оборачивается, смотря на Джисона сквозь плотную стену воды вопросительно. Их мокрые волосы прилипли ко лбу, а у Джисона некоторые прядки лезли в глаза.       — Ты чего? — посмеиваясь, спрашивает Ченлэ, немного повышая голос, чтобы было слышно сквозь шум ливня, крепче сжимая его пальцы.       — Ничего, — так же отвечает Джисон, вдобавок качая головой. Шумно дышит и смотрит так, что у Ченлэ голову кружит.       Джисон думает всего секунду, прежде чем сделать шаг вперёд; прежде чем сделать шаг к Ченлэ; прежде чем сделать шаг к тому, чего он совсем не ждал, но это что-то появилось совсем внезапно, медленно завладев вниманием, сердцем и душой Джисона полностью.       У Ченлэ улыбка с губ исчезает, и он тихо выдыхает, внимательно наблюдая за действиями альфы и выискивая в глазах что-то. Джисон уголком губы дёргает, накрывает ладонью тёплую щёку, перед этим смахнув светлые прядки, и приподнимает мягко лицо. Ченлэ неосознанно тянется ближе, вставая на носочки. Капли продолжают стекать по лицам, когда Джисон обхватывает талию крепче и прижимается к мягким губам. Молния сверкает снова, а гром гремит, из-за чего Ченлэ мелко вздрагивает, сжимая руки на плечах Пака.       А вода всё продолжает стекать, задерживаясь на губах и падая на языки, оседая.       Ченлэ жмурится, стараясь поспевать за Джисоном, путается тёмных волосах на затылке, прижимая альфу ближе. Джисон отрывается медленно, ловит воздух и снова слегка касается мягких губ несколько раз.       — Я… — хрипло шепчет Джисон, — я, кажется, люблю тебя.       Ченлэ распахивает глаза, смотрит прямо на Джисона, наконец, находя в глазах то, что не мог найти. Притягивает его к себе, быстро целуя несколько раз, и, с усилием оторвавшись, шепчет:       — А я, кажется, тебя.       Тихий смех вырывается у обоих. Дверь со спины хлопает, Ченлэ голову поворачивает, замечая краем глаза Тэёна, что машет им.       — Бегом домой.       Ченлэ успокаивается, подставляет лицо каплям, переплетая пальцы с Джисоном, и улыбается ярко, вызывая такую же улыбку у Джисона.

***

      — Хён, хён, смотри, — Янян указывает куда-то, дёргает Куна за руку и бежит в ту сторону.       Кун только и успевает, что подобрать забытую омежкой корзинку с ягодами, и спешит за ним. Младший присел рядом с кустом ниже него самого раза в два, рассматривая розово-сиреневые бусины на ветках. Кун тоже садится на корточки, посматривая краем глаза на Яняна, у которого в глазах любопытство, какое только у детей бывает. Тёмные волосы немного взлохмачены и трепещут на ветру, из-за чего младший всё время пытается их пригладить. Он мягко улыбается, пальчиком очерчивая некоторые бутоны и листья, не соприкасаясь.       — Красиво, правда?       — Очень, — подтверждает Кун и, осмотревшись, спрашивает. — Это ведь мимоза, да?       — Верно, — кивает Янян и улыбается. — Но странно, что она растёт здесь.       — Странно, — соглашается Кун, припоминая, что растение явно не типичное для их местности. Рассматривает листья и тянется, чтобы прикоснуться, как рука Яняна сжимается на его кисти. Кун вскидывает брови, смотря на него вопросительно.       — Не надо. Листики начинают сворачиваться, если к ним прикоснуться, а развернутся только через полчаса. Пусть греются на солнышке, — Кун мягко улыбается, кивает и опускает руку.       Взгляд так или иначе падает на младшего, и Кун буквально может ощущать, как сдавливает органы, но понять не может от чего. Заболел? Страшно? Непонятно? А может, та самая связь с ним шутки играет и показывает лишь малую часть того, что с ним будет, сбеги он подальше?       Только вот пугает его совсем не это.       Что ему делать с этим знанием? Что делать с Яняном? Что делать, когда он подрастёт и сам начнёт всё понимать? Между ними разница почти в десять лет — как вообще такая связь могла появиться именно у них… где-то в боку неприятно колет, и Кун вздыхает.       Они сидят в тишине некоторое время, любуясь цветами. Пока Янян не начинает нервно перебирать пальчиками, что Кун, конечно, замечает.       — Хён? — Кун в ответ мычит. — Что-то не так, да? Я что-то сделал? — Кун хмурится, не понимая, это связь продолжает себя проявлять или Янян стал внезапно таким осознанным, говоря с таким тоном и взглядом совсем не ребёнка.       — О чём ты? — Янян жмёт плечами.       — Ты больше не играешь с нами так часто, — Кун поджимает губы, потому что понимает, что это не может быть единственной причиной, но Янян больше ничего не говорит. Видно, правду говорят, что дети всё чувствуют.       — Почему ты думаешь, что это твоя вина? — Янян жмёт плечами снова. Кун же задумчиво смотрит в небо и тихо мычит. — Я просто немного занят в последнее время. В этом нет твоей вины, Ян-и.       Младший как-то недоверчиво поднимает взгляд, Кун на это сглатывает и старается скрыть всё за улыбкой.       — Ладно, кое-что действительно произошло, но это не твоя вина.       — Что-то плохое?       — Я… — Кун смотрит, как беспокойство отражается на лице омежки, — я… не думаю, что это что-то плохое.       — Расскажи?       — Не сейчас, — Кун качает головой, на что Янян обидчиво дует губы. Кун улыбается уже искренне и взлохмачивает приглаженные с большим трудом волосы младшего. — Я расскажу позже, хорошо? Тебе нужно немного подрасти для этого.       — Немного? — Янян хмурится, продолжая дуть губы, и показывает на пальцах, сжимая указательный и большой. — Вот столько?       Кун смеётся и кивает. Поднимается на ноги, подхватывая корзинки, и показывает на тропинку.       — А теперь идём, а то Чону приготовит пирог без ягод, не дождавшись нас, — Янян кивает и уносится вперёд него, сразу же находя какую-то полянку. Куну остаётся только спешить за ним.

***

      — Ну почему они не толкаются? — Донхёк хнычет, лбом утыкаясь Ренджуну в живот.       Тот вздыхает с сочувствием и гладит рыжую макушку. Дует губы, смотря вниз на живот, и шмыгает. Малыши и его уговорам не поддаются, а толкаются только когда сами хотят или Джено с Джемином, так что как бы он ни хотел помочь, просто не знает чем. Хотя сам Хёк выглядит довольно милым с его попытками дозваться малышей.       — Хёк-младший и Хэчани, — зовёт Донхёк, на что Джено с Джемином, нахмурившись, смотрят на него, пока он продолжает, — я очень оби…       — Если мы поговорим с ними, ты перестанешь называть их так? — глаза Джено в темноте сверкают, пока Хек возмущённо пыхтит, а Минхён, наблюдающий за этим, впрочем, как и пол беседки, хмыкает.       — А чем вам имена не нравятся?       — Тем, что их ты придумал! — кричит с другого конца Доён; Донхёк на него злобно зыркает и смотрит на альф.       — Прости, Донхёк-а, но наших детей мы назовём сами, — отвечает Джемин, пожимая плечами. — Так ты согласен или нет?       — Если нет, пообщаешься с ними, когда родятся, — добавляет Джено.       Донхёк поджимает губы обидчиво, и смотрит на Ренджуна, но он только и смотрит взглядом «я-не-при-делах». Донхёк вздыхает и согласно кивает. Джено с Джемином хмыкают и склоняются над животом. Донхёк даже не разбирает, что они шепчут, и в один момент ему кажется, что они и вовсе ничего не говорят, лишь шевеля губами, но они отрываются и продолжают свой разговор, пока Донхёк с неуверенностью держит руку в воздухе. Ренджун тихо ойкает и, шикнув на альф, что хотели воспротивиться, берёт Донхека за ладонь и прикладывает к тёплой коже под рубашкой. Донхёк завороженно задерживает дыхание, считая секунды, пока не ощущает лёгкий толчок в ладошку, и, наконец, выдыхает, смотря в одну точку и осторожно водя ладошкой. Ренджун мягко улыбается, как и подошедший к ним Минхён.       — Это так… — Донхёк неожиданно шмыгает, отнимая руку от живота, а глаза его поблескивают; и Ренджун такой его реакции совсем не ожидал.       — Хёки, — начинает Ренджун, но вовремя подоспевший Минхён спешит его успокоить, как и Донхёка, поднимая на ноги и уводя в сторону.       Ренджун ещё недолго смотрит на друга и недовольно щипает альф в бока. Объясняя это тем, что они слишком вредные.       Тарелка перед ним быстро пустеет, а сам Ренджун устало зевает, слушая разговоры альф. Взгляд падает на кусочки рыбы на тарелке Джемина, что он заботливо очистил от костей. Тянется незаметно, поддевая кусочек, наблюдая за разгорающимся шуточным спором между Джено, Джемином, Ютой и Джонни, и медленно пережёвывает, смакуя вкус. Кусочек за кусочком, и Ренджун не замечает, что Джемин следит за ним с улыбкой, поглаживая спину. На тарелку двигает, на что Ренджун отрицательно качает головой и машет руками.       — Я больше не хочу, — Ренджун отодвигает от себя тарелку и вытирает руки о лежащее полотенчико.       Джемин в ответ только продолжает поглаживать ему спину. Ренджун снова зевает и мостится у Джено на плече, кутаясь в плед посильнее. Глаза сами закрываются под тяжестью век, но он продолжает краем уха слушать. Он не сразу понимает, что как-то быстро становится тише, а по щеке мягко выводят узоры.       — Котёнок, пойдём домой, — Ренджун с усилием открывает глаза, кивая, и замечает, что, в основном, все уже разошлись.       Джено поднимается, утягивая его за собой. Джемин заботливо поправляет плед, и Ренджун, прижавшись к боку Ли, скорее плетётся следом за альфами, что продолжают обсуждения.       Дверь за ними не сильно хлопает, и Ренджун слега ёжится, ощущая, что в доме холодновато, но всё равно упёрто идёт в комнату, попутно стягивая с себя одежду, не слушая смешки альф за спиной, и, оставив одежду сложенной на стуле, натягивает на себя рубашку. Джемин, тоже быстро переодевшийся и умывшийся, лежит на кровати, дожидаясь его и Джено, пока сам Ли продолжает поглядывать на омегу, закрывая окна и скидывая с себя уличную одежду. Ренджун, совсем уставший за день, умывшись, переселив себя, прижимается к альфам ища тепла и, раскинув ногами и руками, быстро падает в долгожданный сон, оставляя альф засыпать под его размеренное дыхание.                            — Хёки, — Минхён тянет на себя омегу, не давая пройти вглубь дома. Донхёк удивлённо смотрит на него, обвивая руками плечи.       — Ты чего? — гладит пальцами шею и вскидывает брови. — Идём спать.       — Ты просто очень красивый, — шепчет Минхён и, обняв его обеими руками, притягивает ещё ближе.       — Что это с тобой сегодня? — Донхёк мягко улыбается, а потом щуритс., — Ли Минхён, если ты снова что-то выкинул случайно, я тебя не прощу. Как вообще можно было выкинуть мои любимые чашки? Ещё и разбил вдобавок…       — Я ничего не выкинул, — шепчет Минхён, касаясь губами щеки, — и не разбил. Просто… ты красивый…       — Если ты понял это только сейчас, то у нас определённо проблемы, — Донхёк смеётся тихо, когда альфа щекотно кончиком носа ведёт дорожку по шее.       Донхёк теряется немного, ощущая медленные поцелуи на коже, и ловит взгляд альфы.       — Минхён-а…       — Ты выглядел таким счастливым сегодня… или когда возишься с Тэхёни. Не думал, что это так сильно будет нравиться тебе, — наконец выдаёт Минхён, после чего Донхёк теряется ещё больше, щёки слегка краснеют, и он смущённо прикусывает губу, утыкаясь альфе в плечо. Минхён ласково целует в висок.       — Не знаю, просто смотрю на Тэхёни и просто… это ведь потрясающе, это новая жизнь, новая жизнь, которую создали Джехён и Тэён, и когда я смотрю на Ренджуна, вижу, как он светится… когда-нибудь и мы создадим новую жизнь, и я уверен, он будет самым прелестным ребёнком, а сейчас я просто ничего не могу поделать с собой…       Минхён понятливо кивает и продолжает улыбаться, потому что видит, как Донхёк себя ведёт в их присутствии, и это Донхёк, которого никто ещё не видел.       — У нас обязательно будет самый прелестный малыш. А пока… — Минхён приподнимает голову Донхёка, целуя в щёки, — я люблю тебя, лисёнок.       Донхёк счастливо кивает, подставляя лицо тёплым губам, и виснет на старшем, позволяя отнести себя в спальню.       Кровать прогибается под их весом, когда Донхёк притягивает к себе альфу снова, впиваясь в его губы, и осторожно расшнуровывает завязки на чужой рубашке. Минхён ткань помогает снять, ощущая горячие ладони на коже, падает на спину под напором омеги, и так же, как и он, стягивает с него рубашку.       Кожа горячая, как и воздух, пока старший Донхёка подминает под себя. Младший тихо стонет, прикусывая пухлую губу, и продолжает неумолимо краснеть, когда штаны оказываются на полу как его, так и минхеновы. Дыхание сбивается, когда альфа целует шею, и Донхек хватается за его руки. Ощущает, как покусывают тонкую кожу, жмурится, и притягивает альфу к себе, вжимаясь в него губами, когда ощущает в себе тонкие пальцы, тихо стонет, но всё теряется в чужих губах.       Когда Минхён входит слишком медленно для Донхёка, он хнычет, цепляясь за него, и не знает, куда себя деть, ногами упираясь в матрац.       Когда Минхен всё же прокусывает тонкую кожу на шее, слизывая капельки крови, Донхек вскрикивает, а звёзды мерцают перед глазами. В животе узел, а в голове туман, и на удивление, только взгляд на Марка остаётся ясным. Донхёк засыпает без своей любимой ночной рубашки, обнажённой кожей касаясь и согреваясь о горячую минхёнову, перед этим сплетаясь в очередном поцелуе и шепча слова любви.                            Холодный пот скатывается по спине Джемина, когда он садится на кровати. Дух из него будто вышибли, и он старается дышать не так шумно, хватаясь за грудь. Взгляд падает на свернувшегося рядом Ренджуна и Джено, и он смотрит в стену, будто в пустоту. Испарина на лбу раздражает, из-за чего он недовольно вытирает лоб.       Чувствует, как прогибается кровать, и ладонь на плече, поэтому оборачивается, замечая обеспокоенный взгляд янтарных глаз. Джено слегка сжимает руку, даже в ночной темноте замечая растерянность — тут и мысли читать не надо.       Джемин только качает головой, сжимает руку на плече, прежде чем положить её на Ренджуна, и поднимается.       — Я в норме, пойду только воды попью, — шепчет он, Джено хмурится, хочет двинуться за ним, но Ренджун беспокойно ворочается, и Джемин взглядом указывает на него. Джено ложится рядом с Ренджуном, но взгляд держит на Джемине, наблюдая, как он, слегка пошатываясь, выходит из комнаты.       Холодная вода прийти в себя помогает только самую малость, поэтому Джемин продолжает стоять на кухне, опираясь руками о столешницу. Лёгкие шаги привлекают внимание, и он бросает взгляд через плечо. Джено прислонился к стене, задумчиво его рассматривая.       — Ничего такого, просто… кошмар? — неуверенно говорит, отпивая ещё воды. Джено хмурится больше прежнего, потому что связь своё дело делает.       — Что за кошмары?       — Кошмары… — тянет Джемин, так, будто от этого станет понятнее. — Я расскажу, но не сейчас, я без сил… — Джемин устало сжимает виски и бросает ещё один взгляд на Джено. Ли кивает, соглашаясь с условиями.       Джемин тянется за заварочными травами для чая и берёт чайник с печи, что заботливо разжёг Джено, встав, когда они с Ренджуном уснули. Джено на это дергает уголком губ. Чай медленно заваривается и под умелыми руками приобретает ароматные запахи с нотками мёда, когда по полу тихо шлепают босые ноги, хоть они с Джено и знают, что он старался остаться незамеченным. Тёплые руки оплетают, сцепляясь на груди. Джемин улыбается, притягивая одну из ладошек к губам. Ренджун лопатку целует, стараясь выглянуть из-за его плеча.       — Не смог удержаться, — шепчет он, губами проходясь по позвоночнику. — Всё хорошо?       — Да, Джуни, — безропотно отвечает Джемин и, подхватив кружку, разворачивается в руках омеги. Чмокает в губы и, подмигнув, подталкивает его обратно в спальню.       Кровать всё ещё тёплая, когда они возвращаются. Джемин протягивает кружку омеге в руки и ладонью пробирается под рубашку, выводя узоры. Ренджун дышит немного дымком из кружки и, немного отпив, задумчиво отстукивает по кружке ноготком. Слова Донхека никак не выходили из головы, и он, поджав губы, уходит в раздумья, нежась в объятиях альф.       — Что такое, Джуни? — Джено клюёт носом, но заинтересованно смотрит на него.       — Ничего, — Ренджун качает головой и отпивает ещё немного горячей жидкости.       — Скажи нам, — просит Джемин, губами прижимаясь к оголённым участкам кожи и пальцами проходясь по бокам. Ренджун извивается, избегая щекотных прикосновений.       — Я… просто… — Ренджун неуверенно покусывает губы, посматривая на альф из-под ресниц. Джемин переворачивается на живот, упираясь подбородком в ладонь, а Джено садится. — Мы ведь и правда даже не думали над именами… — Ли хмурится, как и Джемин. — Ещё пара месяцев, знаю, но…       — Нет, нет, ты прав, — Джемин улыбается, переплетая с ним пальцы. — Надо начинать думать, мы не можем звать их черничками вечно.       Джено задумчиво мычит, согласно кивнув. Ренджун отпивает, тоже задумавшись, пока Джено не выдаёт:       — Может, Токсури и Пхенхва? — Джемин на это морщится.       — Нет, нет, Пхенхва?       — Почему нет? Отличное имя для омеги, — Джено смотрит на Ренджуна, но он тоже сморщен в сомнениях. — Ну нет так нет.       — Чинджу и Сынни? — предлагает Джемин, вскинув брови. Джено как-то неуверенно жмёт плечами и смотрит на Ренджуна.       — Думаете, это то, что нам надо? — Ренджун прижимает ладошку к животу, отставив стакан. Прислушивается, не ощущая никакого отклика ни на одно из имён.       — Хочется чего-нибудь особенного? — переспрашивает Джено, устраивая ладонь поверх ренджуновой. Ренджун ловит его взгляд, насупившись.       — А вам нет?       — Очень, — Джено словам Джемина кивает в подтверждение. — Виён было значимым для тебя, — шепчет На.       — Им тоже что-то значимое, — соглашается Джено.       Ренджун прокручивает у себя в голове варианты, понимая, что у него больше нет чего-то такого, что было бы значимо для него так сильно и в честь чего или кого можно было бы называть их детей. Для него значимы Джено и Джемин, дом, и стая. Думает о вариантах, что было бы связано с Джено и Джемином, и они есть, но что-то все никак не вяжется, и он думает, что это просто от недосыпа, поэтому он предлагает то, что крутится в голове сейчас.       — Дже-Мин… Дже-Но… Дже-Но… Дже-Мин… может, — Ренджун хмурится, дуя губы, и Джемин с нежностью смотрит на это, как и Джено, находясь в полной любви, смотря на такого Ренджуна. — Может, Минно?       — Минно? — переспрашивает Джено. У Джемина вырывается беззвучный смешок. Ренджун кивает.       — Для омежки, — кивает Ренджун. — У меня была ещё одна идея для альфачонка, давно крутится в голове, но я пока не додумал её, но, я думаю, вам понравится, — Ренджун с энтузиазмом смотрит на них и, увидев мягкие улыбки и кивки, продолжает: — Точно понравится, но в любом случае это только варианты, верно?       — Конечно, малыш, — Джено согласно кивает, понимая, что они с Джемином будут согласны на всё, что попросит или предложит Ренджун, если это не принесёт ему вред.       — Вы уверены, — Ренджун перебирает пальчиками одеяло, покусывая губы, — ничего, что я их предложил? Вы не против?       — Нет. Конечно, нет, Джуни, всё в порядке, — Джемин подтягивается повыше, укладываясь на подушку.       Джено тоже ложится, обвивая Ренджуна руками и утыкаясь носом в шею. Младший приглушённо смеётся и ладошками пытается оттолкнуть от себя лицо Ли, когда он носом водит по коже, но Джемин, так же обхвативший, не позволяет этого сделать. Ренджун пытается натянуть одеяло, но ничего не выходит, поэтому он просто упирается ладонями в плечи альф.       — Ну что вы делаете? — продолжая извиваться, возмущается он, ужом скатываясь вниз с подушек.       Джемин губами прижимается к шее, и Ренджун краснеет, ощущая скольжение языка по коже.       — Ты вкусно пахнешь, — Джено целует его в щёку, — молоком.       — И булочками, — Джемин снова целует мягко шею, — и на вкус такой же сладкий.       — Джеми-и-ни, — тянет Ренджун, прижимая ладони к горящим щёкам, и смущённо стукает его по плечу, всё-таки зарываясь в одеяло. Слышит звонкий смех Джено и выглядывает одним глазком, смотря на умиротворённых альф, что сами пытались заглянуть к нему. — Правда молочком? — Джемин кивает. А Ренджун тянет кисти рук к носу, стараясь уловить сладкие нотки.       — Что ты делаешь? — Джено тихо смеётся, подлезая под одеяло. Ренджун плотнее прижимает к себе кисти, пока Джемин не отнимает их, целуя.       — Верни, хочу знать, как будут пахнуть наши малыши, Нана, — просит он, когда Джемин продолжает мягко целовать, не выпуская его руки.       — Узнаешь позже, — Джено чмокает его в губы, отвлекая внимание на себя.       — Это нечестно, вы уже сейчас, а мне ждать почти три месяца, — ворчит Ренджун, но, жмурясь, подставляет шею альфе.       — Сладкий, — шепчет Джено, носом тычась под ушком.       Ренджун долго вертится на постели беспокойно. Шарит руками по постели, ощущая, что что-то явно не так, и понять не может, что именно. Беспокойство сковывает, и Ренджун раскрывает с трудом глаза, понимая, что ни Джено, ни Джемина нет. Смотрит в окно, понимая, что сейчас раннее утро, и точно помнит, что они не говорили ничего о том, что собираются куда-то так рано. Его бросает в жар, а после сразу в холод, и ему кажется, что вся комната, а то и дом во льдах.       Приподнимается на кровати вместе с одеялом на плечах и прислушивается, надеясь, что они оба на кухне или в гостиной, но в доме полнейшая тишина. Ренджун бы даже сказал, что тишина гробовая. Он осторожно опускает ноги на пол, будто его кто-то может за них схватить.       Пол встречает его совсем не дружелюбно, впиваясь холодом, как осколками. Ренджун с опаской идёт по комнате, стараясь совсем не шуметь, выглядывает из-за двери, не замечая никого, и так же осторожно осматривает все остальные комнаты, но так никого и не находит. Спешит обратно в спальню, оставляя одеяло, и, схватив кофту Джемина, идёт на выход, в последний момент останавливаясь в нерешительности. Заходит на кухню, нервно расхаживая туда-сюда. Малыши на его состояние реагируют, пинаются пару раз, а потом слишком резко затихают. Ренджун обеспокоенно гладит живот.       — Ничего, чернички, папочки скоро вернутся, и я тоже в порядке, не волнуйтесь, — шепчет он, продолжая поглаживать живот.       Беспокойство его так и не отпускает, он выглядывает в окно, только сейчас замечая у кромки леса с нескольких сторон Доёна и Куна. Его прошибает холодным потом от вида их нервозного состояния. Он уже дёргается к двери, когда видит, как из домика советов кто-то выходит, и отшатывается, понимая, кто именно.       Джухён размеренной походкой идёт через всё поселение, вышагивая так, будто всё это принадлежит ему. Ренджун нервно сжимает пальцы на столешнице, не понимая, что он тут делает. Снова.       Кажется, краска совсем сошла с его лица, когда Джухён замечает его в окне и, подняв руку, слегка качает кистью, с ухмылкой на лице ловя его взгляд. Ренджун теряется, отводя взгляд, и переводит его на Джено с Джемином, что смотрели альфе вслед, стоя рядом с Ютой. Выглядят они недовольными и раздражёнными. Заметив жест Джухёна, они переводят взгляд на окно, тоже замечая Ренджуна, но в дом не возвращаются, пока Джухён не переступает границу леса. Юта хлопает их по плечам и, обратившись, кидается в лес. Джено и Джемин, перекинувшись парой слов, возвращаются в дом.       Когда дверь хлопает, Ренджун стоит на том же месте, стеклянным взглядом уставившись в окно. Дрожь спадает, но в голове рой непонятных мыслей.       — Джуни?       — Что он говорил на этот раз? — тихо бросает Ренджун, не разворачиваясь к альфам.       — То же, что и в прошлый.       — Джуни, тебе не стоит волноваться об этом, — Ренджун на слова Джемина хмыкает.       — Не стоит волноваться, — повторяет себе под нос омега. Джено с Джемином переглядываются. — Мне не нравится это. Я не хочу его больше видеть. Я не хочу, чтобы хоть что-то связывало меня с южанами или восточными, ничего. Каждый чёртов раз, когда я думаю о нём, всё, чего я хочу, — чтобы он сгорел в аду, потому что таким людям не место на земле. И это не мне решать, но раз уж я не могу поспособствовать его скорой смерти, что он заслужил, то я хотя бы не хочу его видеть. Не хочу, чтобы мои дети даже слышали о нём. Не хочу, чтобы они росли так же, как и я, с рассказами о том, что все, кто не из нашей стаи — плохие, что гулять где-то опасно, что всё в этом мире опасно.       — Джуни, — Джено заключает его в объятия со спины, утыкаясь в макушку, — нам тоже это не нравится.       — Ты ведь не думаешь, что мы просто забыли ему всё? Я хочу разорвать его на кусочки, Ренджун, но ты ведь понимаешь, что мы не можем. Это связано не только с нами.       — Война между стаями назревала десятилетиями, неприязнь длилась ещё дольше, — дополняет Джено. — Как бы мы не хотели, мы не можем сейчас делать всё необдуманно.       Конечно, Ренджун понимает, что пока Джухён не просчитается в открытую, они ничего не смогут сделать, потому что все посчитают, что это начали северные.       — Джуни, он заплатит за то, что сделал, — Джемин вырастает перед ним, ловя его взгляд, ладонями обхватывает щёки, мягко поглаживая.       — Просто доверься нам.       — Я верю, но послушайте, это ведь Джухён, это странно, зачем ему эти разговоры?       — Надеется, что с тобой все будет проще, — жмёт плечами Джемин. — Он и вправду не догадывается, что нас гораздо больше, чем он думает. Возможно, он думает, что сейчас достанет тебя, рассчитывая, что его запугивания сработают.       — А уже потом разберётся со всеми остальными, — Джено целует в макушку, — но пока его отец вожак, он не сможет ничего предпринять. Нам остаётся только ждать.       — Ждать придётся не долго, — шепчет Ренджун. Джено вопросительно мычит, а Джемин смотрит, нахмурившись. — Отец часто говорил, что Нам Джихван хворает. И я так полагаю, что меня и Джухёна решили сосватать как раз по этой причине. Джухёна готовили к тому, что он станет вожаком, а мой отец… у него ведь больше нет приемников, а так они бы соединили две стаи, во главе которых стоял бы Джухён. Идеальный вариант для них. И всё это подкрепляется тем, что Джухён не против и что ему нужен я.       Ренджун считал Джухёна больным, потому что только больные люди так одержимы кем-то, кто этого не желает, и не может понять, когда Джухён заболел этим. Быть может, это только Ренджун узнал всё в последний момент? Может, Джухёну долго вбивали мысль, что Ренджун в итоге должен был стать его? Да и зная южных и восточных, легко свихнуться, лишь проживая там.       — Всё будет хорошо, — шепчет Джемин.       — У наших малышей будет лучшее детство.       Ренджун шмыгает и кивает. Зарывается рукой в волосы Джено, что целует его в щёку, и касается скул Джемина.       — Пойдём ещё поспим, — просит Джемин, утыкаясь носом ему в плечо.       — М-м, не хочу, а вы идите, — шепчет Ренджун, и Джемин поднимает голову, смотря на него жалостливо. — Особенно ты, совсем плохо спал этой ночью. Да и ты, Джено, тоже. Идите, а я приготовлю чего-нибудь.       Джемин с трудом отрывается от него и идёт в комнату, соглашаясь с тем, что надо поспать ещё. Усталость быстро накатывает. Джено же, в последний раз чмокнув младшего в щеку, идёт за На. Ренджун ждёт, пока альфа скроется за стеной, и устало утыкается в ладони. Он тоже устал.                            Ренджун честно не знал, чем руководствовался, когда, воспользовавшись тем, что Джено и Джемин увлечённо готовили на кухне, потянулся к окну. Он понимал только то, что его тянет, и страха, казалось, уже не было. Посторонние голоса зазывали всё так же, но Ренджун уже не реагировал на них совсем, только заинтересованно смотрел в окно, на человека напротив, и старался высмотреть ещё кого-то, но в таком тумане мало что можно разглядеть. Рука сама потянулась к стеклу, касаясь тёплыми пальцами ледяного стекла, получая неприятный контраст. Глазницы человека, казалось, снова направлены на живот, но Ренджун на подсознательном уровне понимал, что не ощущает никакой угрозы.       — Ренджун, ужин готов, — Хуан нервно задёргивает шторы и отшатывается, смотря на проём; Джено выглядывает из-за угла, смотря с приподнятыми бровями, и зовёт за собой снова, скрываясь. Ренджун в последний раз кидает взгляд на шторы и спешит за альфой.       На этот раз Ренджун видит небольшую полянку, окружённую ветвистыми деревьями, что слегка раскачиваются. Ветер приятно охлаждает кожу, касаясь даже той, что под рубашкой. Цветы по всей поляне растут красивые, какие бывают только на севере, возможно, не такие пёстрые, но нежные. Солнце на закате светит не так ярко, но Ренджун всё равно жмурится от лучей. Вертится на месте, не понимая, почему именно это место, и не сразу замечает, что трава в некоторых местах притоптана. А ещё не сразу слышит чей-то смех. Детский и звонкий.       Обернуться Ренджун не успевает, мимо него побегает мальчик лет десяти, если судить по росту, со знакомыми светлыми волосами. Тут же рядом проносится второй, тоже со светлыми волосами, что на лучах отливают серебром. Внутри что-то приятно расплывается, и Ренджун чувствует, как улыбка становится ещё больше, когда мальчишки во время своей игры разворачиваются, и Ренджун видит знакомые янтарные и фиолетовые глаза, сверкающие на солнце. Они носятся по полянке как маленькие ураганы, и Ренджун не может перестать смотреть на них, подмечая, что что-то совсем не изменилось со временем, и это отнюдь не только внешне. А ещё ему приятно видеть их такими. Маленькими, жизнерадостными. Приятно видеть их снова вдвоём. Эта картина… укрепляет в сознании мысль, что Джено без Джемина нет, как и Джемина без Джено. Внезапно они оба разворачиваются и, забежав Ренджуну за спину, оба кричат:       — Отец!       Ренджун оборачивается, замечая двух смутно знакомых мужчин, чуть старше Джено и Джемина, которых знает он. И эти мужчины выглядят почти как их копии, но только чуть старше. Любопытство побеждает, и он наконец сдвигается с места, подходя ближе, и останавливается совсем рядом, разглядывая теперь старших. Понимает, что они действительно похожи на них: волосы, разрезы глаз, носы, телосложение, даже улыбки. Ренджун задумывается, что же досталось им от пап, и предполагает, что цвет глаз и тёмные прядки у Джемина и, возможно, что-то от характеров.       Джемин что-то смешно лепечет, рассказывая во всех красках, а Джено в подтверждение кивает, изредка дополняя историю младшего. Старшие смеются, кивают согласно, отвечают что-то, что проносится мимо Ренджуна, но он успевает уловить мысль, что манера речи тоже похожа, но всё же другая. Джено и Джемин другие, хоть и похожи на отцов, и это не плохо, это просто есть, просто его Джено и Джемин только его, только такие какие они есть, ни на кого не похожие на этом свете. Особенные. Младшие уносятся, а Ренджун будто снова впадает в этот мир, различая звуки. Их отцы устраиваются на земле, следя за передвижениями сыновей, и переговариваясь о делах стаи. Ренджун их не слушает — это сейчас, кажется, самое последняя интересующая его вещь здесь.       Этой ночью Ренджун остаётся на полянке, наблюдая за счастливыми Джено и Джемином, умостившись рядом с их отцами, и невольно задумывается раз за разом, будут ли их дети так похожи на Джено и Джемина, или будут ли Джено и Джемин выглядеть как их отцы, когда станут старше.