A broken heart is all that's left I'm still fixing all the cracks
Сколько ему бежать? У него нет столько времени. Почему сон не прекращается? Ему надо вернуться, домой к Джено и Джемину, к своим малышам. У него нет времени…Lost a couple of pieces when I carried it, carried it, carried it home
Заваливается на бок, всхлипывая и прижимая коленки к груди.I'm afraid of all I am My mind feels like a foreign land
У него нет времени…Silence ringing inside my head Please, carry me, carry me, carry me home
— Малыш, Джуни… Ренджун морщится, ощущая непривычно холодные пальцы на лбу и щеке, а ещё жжение на руке. — Котёнок… Раскрывает глаза, оглядываясь. Леса нет, и его старой комнаты тоже. Он разглядывает карту на стене, над столом Джено и Джемина. Смутно понимает, что в комнате душновато, и осознаёт, что это из-за кучи народа в комнате. — Джуни? Слегка поворачивает голову — Джемин сидит рядом с ним, опустив его ноги к себе на колени, слегка поглаживая, пока прижимает к себе Чан-и; его губы сжаты, брови сведены вместе, и он смотрит в пол, иногда сжимая руку на его щиколотках. Рука снова ноет неприятно, он дёргает её на себя, замечая Джено, сидящего на корточках рядом с диваном, на котором он лежит, но Ли уже закончил, надёжно перевязав ладонь. Ли выглядит примерно так же, как и Джемин. Ренджун отводит взгляд, садясь на диване и поджимая под себя ноги. Джемин, наконец, смотрит на него — Ренджун замечает боковым зрением — и находит его ладонь, сжимая в своей. В комнате всё ещё тишина, но где-то в углу Ренджун замечает Донхёка, уткнувшегося в ладони, рядом с Минхёном, а потом находит Сехуна, слишком бледного и потерянного, за спиной у Бэкхёна. Ренджун задерживает на нём взгляд, пока Джено тихо не говорит: — Мы вернём его, Джуни, — и утыкается ему в колени. Ренджун задумывается: верит ли он сам в свои слова? — Уже завтра он снова будет спать рядом с нами, — шепчет Джемин, продолжая гладить спинку Чана. Ренджун молчит, сжимая губы, ком в горле продолжает нарастать, пока слёзы не начинают скатываться по щекам, оставляя мокрые дорожки.Get me off this rollercoaster
— Ренджун… — Не надо, — качает головой. — Хватит успокаивать меня, ничего не будет хорошо пока этот выродок жив, — Джено замолкает, отпуская его колени. — Ренджун, там везде был туман, мы ничем не помогли бы, — говорит Доён, — мы даже не знаем, может он… Ренджуна прошибает — кто-то мог даже думать об этом? — Не смей, — Ренджун вскакивает, — даже не думай, сказать это. Он жив, ясно? Жив. Я бы почувствовал. Доён поджимает губы, пока Ренджуна потряхивает и он всхлипывает. Его малыш жив и никак иначе. Других вариантов нет и не будет. Джено сзади перехватывает его кисть, разворачивая к себе. Ренджун качает головой, пока стукает его по груди, не давая обнять, но Джено всё равно притягивает его к себе. Опуская ладонь на спину, а второй зарываясь в волосы.I spent all of the love I've saved
— Зачем он его забрал? — всхлипывает уже Джено в рубашку, снова стукая. — Зачем он… что, если он сделает с ним что-то? Джено, — Ренджун уже плачет надрывно, — что, если он сделает что-то?A broken heart is all that's left
— Прости, — Джено жмурится, — прости, котёнок, прости. Мы вернём его, хорошо? Вернём, Джуни… Ренджун продолжает рыдать, сжимая в пальцах чужую рубашку, совсем не смущаясь остальных, до тех пор, пока вместе с ним не начинает плакать Чан. Джемин пытается его успокоить, но у него не выходит. Ренджун шмыгает, переводя дыхание, смахивает последние слезы, и отрывается, подходя ближе. Джемин с сомнением смотрит на его дрожащие пальцы. — Джемин, отдай его мне, — говорит он, протягивая руки. Джено набирает воздуха, как будто хочет что-то сказать, но Джемин его опережает. — Джуни… — Джемин, — снова говорит младший, — отдай мне сына, я могу о нём позаботиться. Он чувствует, что что-то не так, просто… дай мне его успокоить. Джемин сглатывает, протягивая сына Ренджуну, тот носом тут же утыкается в щёку, крепко прижимая к себе.I'm still fixing all the cracks
— Ничего малыш, ничего, — Ренджун разворачивается к выходу из комнаты, в которой и правда становилось всё более душно. Донхёк подрывается за ним. Уже у выхода, он бросает взгляд на Сехуна, нарочно слегка задевая его, и выходит на улицу. Донхек всё ещё следует за ним по пятам, опустив голову. Он тоже переживает, как и остальные, но упёрто молчит. Ренджун же, продолжая покачивать Чана на руках, спешно идет к дому, стараясь успокоиться. С каждым шагом мысли приводятся в больший порядок, а сердцебиение, разбушевавшееся, приходит в норму, и вместе с ним медленно успокаивается и Чан. — Хён, — Ренджун останавливается у беседки, Сехун нагоняет их. Ренджун бросает взгляд на окна, замечая прищурившегося Джемина. — Сехун. — Хён, я… — подросток мнётся на месте, вызывая недоумение на лице Донхёка; но Рендждун знает, он давно догадывается, только вот Сехун, кажется, и не мыслит об этом. — Хочешь что-то сказать? — Хён, это не поможет, и тебе лучше знать, но… — Сехун поднимает взгляд, и Ренджун видит если не себя, то Джено или Джемина, когда с ним что-то происходит, — а альфа выглядит всё таким же бледным, — и Ренджун искренне ему сочувствует, понимая, что с ним сейчас творится. — Я чувствую, что он в порядке. — Это хорошо, Сехун-а, — Ренджун тянет уголки губ и слегка сжимает его плечо. — Я верю, и от твоих слов мне правда стало чуточку легче. Прислушивайся к своим чувствам и к тому, что внутри тебя, и… Джено сказал, что мы вернём его, значит, мы его вернём. Соберись с силами, потому что ты будешь нужен им. И мне. И в особенности ему. Ренджун улыбается мягко, снова бросает взгляд на окно — Джемин продолжает смотреть на них. Сехун выдыхает странно и, кивнув чему-то в голове, возвращается обратно. А Ренджун же спешит к дому. Ему нужно убедиться. — Ренджун? — Донхёк решается заговорить, семеня следом. — Ты ничего не будешь делать? Даже не узнаешь, что они будут делать? — Не сейчас, Хёк-и, — бросает Ренджун, раскрывая дверь; малыш на руках успокоился. Ренджун идёт в спальню, продолжая покачивать его. Уже в комнате он ходит туда-сюда. Родитель ведь чувствует своего ребёнка и чувствует, если что-то не так. Ренджун чувствует. Что Лухан в порядке, но, даже, несмотря на свой возраст, напуган и понимает, что рядом никого знакомого. А у Ренджуна внутри всё стискивается, и ощущение, будто выпрыгнет наружу. В голове вспыхивает огонь, в котором горел Джухён, и Ренджуна не отвращает мысль сделать то же самое в реальности, только бы добраться до него и вернуть своего малыша, а уже потом… Ренджуну хочется кричать, биться в истерике и говорить о том, как всё это несправедливо, и в то же время, — хочется покарать всех, кто в этом участвовал, того, кто втянул его во все это, а это можно сказать, вся южная стая; тех, кто видел и ничего не делал, тех, кто лишил его одного из его детей, того, кто придумал то, что помогает Джухёну, и, наконец, самого Джухёна со всей его стаей гиен. Они не оборотни, и не альфы, и даже не люди. Ренджун же всегда был за мир; всё, чего хотел, — это сбежать; злился и, может быть, не любил в ответ, но смотреть на чью-то смерть… Сейчас же он готов сам устроить им казнь, вынести приговор и привести его в действие. Потому что это была последняя капля. Последний уровень. Больше проверок и испытаний не будет. Пришло время посмотреть, сколько выдержат другие. И он постарается сделать так, чтобы они прочувствовали всё, что он успел. Чан вертит головой, иногда закидывая, и Ренджун целует в лоб, прижимаясь щёкой к макушке. — Ты не хочешь поспать, малыш? М-м, — Ренджун покачивается на месте. — Нет? — вздыхает; из рук его выпускать не хочется, Ренджун приподнимает его, чтобы лица находились на одном уровне. — Тогда потерпишь, пока папочка поищет кое-что? Да, мой сладкий мальчик, — шепчет Ренджун. — Вместе поищем. Донхёк молча наблюдает за ними, не решаясь говорить что-то ещё; правда через пару минут идёт к кровати, умостившись на краю. Ренджун первым делом осматривается ещё раз, решая начать с книжных полок, шарит рукой в надежде попасть на то, что ему нужно, проходит пальцами по корешкам книг, но они все в последнее время не были тронуты. Хотя они с Джено часто читали вместе — особенно до беременности — просто валились на кровать, кутаясь в одеяла, или перед камином, а в идеале, когда Джемин был с ними, позже Джено продолжал читать, но уже и для малышей, хотя литература для их возраста и не подходит. Но это и неважно… Ренджун просто хотел бы попасть в один из таких дней, когда малыши рядом, Джемин попивает свой малиновый чай, его собственный стоит остывший на тумбочке, а Ренджун тычется носом Ли в ключицы, иногда прерывая его рассказ, чтобы получить поцелуй, а чуть позже тихо смеяться, когда Джемин решит наверстать свою порцию. Вздыхает тихо, ничего не найдя. Вертится, и взгляд падает на стол. Там беспорядок, устроенный самим же Ренджуном, ведь ему очень срочно нужен был уголь, чтобы отметить рост малышей, что стоило начать делать чуть позже, но ему очень хотелось. Поэтому теперь у двери в детской есть две маленькие пометки. Стол завален несколькими книжками, которые Ренджун пролистывает, но не найдя ничего откладывает в сторону. Дальше идут какие-то угольки, карандаши и мелки, и Ренджун просто сгребает их в кучу. Потом добирается до некоторых карт восточной местности, ненадолго задерживая взгляд, ведёт пальцем по границе и той стороне, в которую унёсся тот альфа, а потом находит дом почти у границы, за которым одно из восточных поселений. Хмурится, когда замечает пометки, и пытается разглядеть, но так ничего и не понимает, поэтому немного отодвигает, но так, чтобы она была на глазах. Добирается до стопки бумажек, быстро перебирая их, но также ничего не находит. — Ну где она, — тянет он. — Чан-и, где же эта бумажка. Папочка точно её видел, они ведь приносили её домой. Она должна быть тут. Где же они держат такие вещи, м-м? Малыш? — Ренджун смотрит на альфу, клюёт в щёку и думает, думает, думает. — Может… Садится резко на колени, доставая коробку, в которую Джено и Джемин складывали разные вещи и бумаги в том числе. — Знаешь. Это не успокоит тебя, но я тоже думаю, что с ним всё будет хорошо, — говорит Донхёк. Ренджун мычит вопросительно, мол, поясни, пока поднимается с этой коробкой, поставив её на стол. — Ну, ему незачем что-то с ним делать. Ренджун проводит пальцами, перелистывая несколько. — Если бы он хотел, то просто сказал сделать это здесь, — продолжает Донхёк. А Ренджун взглядом цепляется за одну бумажку со знакомыми завитками. Вытаскивает бумажку, опуская коробку вниз под стол, и сам остаётся сидеть на полу. — Ну конечно, — шепчет он. — Как же я раньше не догадался, господи, — Ренджун сглатывает ком. Вспомни он всё раньше, было бы куда проще и многого можно было бы избежать. Картинка медленно начинает складываться. Мысли в голове раскидываются по полочкам, позволяя Ренджуну составить всю историю по порядку. Надо рассказать Джено и Джемину… — Да и эта записка… Ренджун вздрагивает. Записка? Оборачивается, удивлённо смотря на Донхёка. — Ты не заметил её? — Донхёк охает. — Конечно нет, тебе было не до этого, — будто поняв всю ситуацию шепчет он себе под нос. — Тот… альфа оставил в кроватке записку. — Что? — поднимается, откладывая рисунок. — Что в ней? — Я не знаю, я был с тобой всё время, а потом вернулись остальные и… не знаю, не думаю, что кто-то успел прочитать её к тому моменту, так что… Записка… значит, есть что-то, с помощью чего они вытащат Лу. — У кого она? — Я не… — Донхёк, у кого? Ренджун не злится, нет. Вовсе нет, но глотку перегрызёт, кажется, кому угодно. Донхёк боязливо сглатывает. — Наверное, у Джено и Джемина, а может, у Джонни или Доёна, но в любом случае у кого-то из них. Вот как… скрыли… Ренджун срывается с места. Донхёк за ним. Оставить Хуана в таком состоянии, пусть он и бежит к своим альфам, Донхёк думает, будет не лучшей идеей. Поэтому старается успевать. Рой мыслей затмевает всё, что уточилось до этого в голове омеги, и только то, что ему надо узнать, что в этой записке, остаётся кристальности чистым. Ренджун застывает у входа в домик; Донхёк чуть не врезается в его спину, пока он опускает взгляд смотря на Чана. Ренджун, Джено и Джемин, спорили совсем не часто, но если начинали, не успокаивались до тех пор, пока не доносили каждый свою мысль до других. Ренджун мысленно радуется их связи, потому что не будь её, все споры перерастали бы в ссоры, а этого он совсем не хотел бы. Как и того, чтобы Чан слышал всё это, поэтому он разворачивается резко. Смотрит на Донхёка и с щемящим сердцем передаёт ему Чана. Тот бережно обхватывает его, прижимая к себе. — Не отходи отсюда и не спускай с рук, — просит Ренджун. Донхёк кивает несколько раз для убедительности. — Я скоро вернусь. Когда он входит шум сходит на нет, все взгляды обращаются к нему, и в другой раз, Ренджун смутился бы обязательно, но сейчас он подходит точно к столу, становясь чуть правее, чтобы быть ровно посредине, смотря то на Джемина, то на Джено. Они, в свою очередь, смотрят на него обеспокоенно и как бы спрашивая, не случилось ли чего ещё, и прежде чем заговорить, он ощущает спиной несколько непонятных взглядов, расшифровать которые он не в силах, и один из них принадлежит Тао — его он заметил, как только вошёл. — Где она? — Где кто, Джуни? Ренджун злится, хмурится и руками в стол упирается, смотря на альф с раздражением. — Не притворяйся, что не понимаешь: записка — где она? — Какая записка? Ренджун со злостью стукает по столу, склоняясь ниже, но взгляд падает на стол и Ренджун старается высмотреть её на деревянной поверхности. — Прекратите эту комедию, я хочу знать, что в ней, так что просто отдайте мне её или скажите, и я, быть может, пропущу мимо тот момент, где вы умолчали про неё. — Нет, — Джемин качает головой, смотря на него в упор. Ренджун выдыхает, понимая, что на столе её нет, и пару секунд смотрит в тёмное дерево, после чего поднимает взгляд.— Вот так вы со мной поступаете — Я хочу вернуть нашего ребёнка, так же сильно как и вы, и я имею право знать, что было в этой чертовой записке
Джено поднимается из-за стола, и Ренджун замечает что-то в его сжатом кулаке. — Нет, — повторяет Джено, — не сейчас, не в этот раз, ни с этой ситуацией, и ни с этим человеком. — Ренджун, просто доверься нам, пожалуйста, — просит Джемин. Ренджун возводит глаза к потолку, мысленно прося прощение за то, что сам на себя не похож, и, перегнувшись резко через стол, пытается схватится за бумажку. Джено отступает, пока Джемин перехватывает его, отодвигая и крепко держа на месте. — Отпусти меня, — говорит Ренджун сжимая руки на его плечах. — На Джемин, отпусти, а ты, — указывая пальцем на Ли, вспыхивает Ренджун, — отдай эту чёртову бумажку, иначе я пойду и узнаю у него, что он там написал. — Нет, ты не пойдёшь, — Джемин с силой прижимает его к себе, боясь отпустить. — Ты не пойдёшь, не пойдёшь, — шепчет он, — пожалуйста, не ходи. Ренджун на мгновение теряется, потому что Джемин говорит так, будто Ренджун одной ногой в огромной расщелине, из которой не выбраться ни при каких обстоятельствах. — Он говорит, что ты можешь прийти и забрать сына сам, — говорит Тао; Ренджун бросает на него удивлённый и растерянный взгляд, как и Джено, но более строгий, пока Джемин продолжает утыкаться ему в макушку, сжимая в своих руках. — Он ждёт тебя, и обещает, что ничего не сделает, если ты явишься в ближайшее время. Ренджун смотрит на Джено, зарываясь пальцами в волосы На, но альфа лишь качает головой, сжигая записку, смотря, как она медленно превращается в пепел, но Ренджун уже получил, что хотел. Джено снова смотрит на него, одними губами шепча, чтобы он даже не думал об этом. — Я должен, — говорит Ренджун, — это наш малыш. — Нет, нет, мы что-то придумаем и не придётся подвергать тебя или Чан-и опасности. — Мы не можем отдать и вас, нет, — Джемин сжимает пальцы на его рубашке. — Но это наш шанс. — Это чёртова ловушка, — вспыхивает Джено. — Ты не пойдёшь туда. — Вы не можете мне запретить, — спокойно выдаёт Ренджун. Они трое, любили друг друга так, что словами было описать трудно, переживая такие сильные эмоции, какие никто в них больше не вызывал, готовые сделать всё, что угодно, лишь бы защитить. И, несомненно, они любили своих детей, — это другая любовь, но не менее сильная, хотя Ренджун их не сравнивал, и он однажды от кого-то слышал, что в случае чего, они бы кинулись спасать своего ребёнка, а не друг друга. В их случае всё было так же, но на деле, у них совсем иная ситуация. — Мы должны воспользоваться этим, — поддерживает его Тао. — Воспользоваться Ренджуном? — Это плохая идея. — Это ведь определённо ловушка. — Но у нас больше нет идей. — А время идёт. Ренджун на секунду, теряется во всём этом шуме, утыкаясь Джемину в шею. После чего отрывается и смотрит на них. — Вы должны позволить мне сделать это, — просит он, когда Джено становится рядом. — Нет, мы сказали, нет, Ренджун, мы придумаем что-то, и ты с Чан-и будете в безопасности. — Что-то? — Ренджун хмыкает. — Дайте мне это что-то прямо сейчас, и тогда я пойду домой и просто… просто буду ждать доверившись. — Котёнок, — Джемин тянет, смотря просящими глазами. Ренджун отрывает его руки от себя, раздражённо разворачиваясь. — Что ты задумал? — кидает Джено. Ренджун несколько раз выдыхает, снова приводя мысли в порядок и успокаиваясь, тянет уголки губ и оборачивается, притягивает к себе обоих альф, нежно целуя по очереди, и оторвавшись, обнимает. — Я очень люблю вас и знаю, что вы любите меня, — отходит на шаг, смотря на растерянных альф, что смотрят пристально, пытаясь понять, о чём он думает, но Ренджун всё же кое-чему научился, поэтому он шепчет тихо: — Я уложу Чан-и, скажите, если придумаете что-то. И, не дождавшись ответа, выходит, замечая так же взгляд Джехёна и Бэкхёна. Донхёк отдаёт ему альфу без вопросов, смотря ему вслед, когда он уносится в сторону дома, и не замечает, как он сворачивает в последний момент, перестав ощущать взгляд Джемина на себе. Ренджун стучит в дверь, надеясь, что откроют быстро, и так и есть, уже через пару секунд, сонный Тэн пропускает его внутрь дома, предлагая расположиться на диване. Ренджун садится, прижимая к себе Чана. Пока Тэн располагается напротив, с интересом его рассматривая. Сон испарился совсем. — Хён, я разбудил? — Кошмар снился, так что к лучшему, что случилось? — Надо поговорить, я кое-что понял, и это всё объясняет и меняет, но… мне нужна твоя помощь и я хочу убедиться в том, что всё это правда, и, возможно, ты сможешь дополнить меня… — Дополнить? — переспрашивает Тэн. — Да, только ты сможешь, — кивает Ренджун. — Хорошо, рассказывай. Тэн сидит, уткнувшись в ладони уже несколько минут, и Ренджун бы обязательно сделал тоже самое, но у них не так много времени, да и Ренджун сейчас хочет только вернуть сына, ничему не удивляясь. — Значит, из-за него… мой папа мёртв, — шепчет Тэн. — Именно из-за него. Я знал, что это кто-то из верхов, но… он. Господи… и я… я ведь мог попасть к этому… в его руки, — он сглатывает. — Вот к чему были сны и вот почему ты тоже их видел. Все эти знаки… всё это… — Хён, слушай, ты не должен рассказывать им. — Сам? — Нет, — Ренджун качает головой и с полной серьёзностью смотрит на него. — Ты расскажешь, но чуть позже, сегодня. Ты поймёшь, когда лучше это сделать. Расскажи всё в подробностях и они обязательно придумают что-нибудь. — А ты? — А мне надо уложить Чан-и, — говорит Ренджун и мимолётная, вымученная улыбка проскальзывает на его губах. Тэн встаёт следом за ним, наблюдая за его осторожными и немного уставшими движениями, раскрывает дверь, получая в ответ благодарный кивок, и, прежде чем Ренджун успевает скрыться в темноте, убедившись, что на улице никого нет, Тэн притягивает его в свои объятия, слыша удивлённый выдох, а после ощущая, как он доверчиво опускает голову ему на плечо. — Удачи. Еле уловимо, но Ренджун услышал. — Он достаточно хрупкий, — добавляет Тэн. А Ренджун берёт на заметку и, в последний раз улыбнувшись Тэну, с немного потерянным взглядом скрывается на улице. Чан засыпает быстро, уставший от его пробежек, и от всего напряжения за день. Даже месячный ребёнок чувствует это. Ренджун сидит пару минут, хотя хотел бы не отрываться от него вообще, поглаживая животик и маленькие ручки, целует мягко и осторожно, чтобы не разбудить, пухлые щёчки и приглаживает волосы. И на минуту, всего на одну минуту позволяет себе снова разрыдаться. Подвывая в ладонь, чтобы не разбудить, запрокидывая голову и глотая слёзы. Услышь он такие рыдания от кого-то другого, ему бы обязательно резало слух — слишком страшно слышать такое и понимать, что ничего ты не сделаешь, не поможешь. Минутой позже, обложив сына всеми подушками и одеялами, он бродит по комнате, как приведение, такой же бледный и ко всему прочему дрожащий, стараясь собраться с духом. Так надо. У них нет времени медлить. Ещё через мгновение он оказывается у книжного стеллажа, снова ведя по корешкам книг. — Я скучаю по этому, — шепчет тихо, рассматривая то, что они уже успели прочесть, хотя Ренджун уверен, Джено перечитал их уже по несколько раз. — Хочу, чтобы ты и малышам читал. Обещаешь? Пообещай, даже если никто не услышит, и я в том числе, просто… пообещай. Взгляд падает на зелёный переплет — Ренджун грустно усмехается, вытаскивая её, перелистывая сухие страницы, но Ренджуну нравится. Все в этой комнате: и вид из окна, и ночное небо, и книги, и их кровать, которую Ренджун запретил менять, потому что… просто ему нравится и эта. — Ты об этом говорил? Да, милый? Ты, кажется, всё заранее знал, но не всегда терновник — это терновник, а песнь — просто песнь, и ты это знаешь. Простите, простите меня, что поступаю именно так, что умолчал, но не только вы переживаете и хотите сделать все ради нашей безопасности. Это вовсе не от недоверия — как раз таки наоборот, только потому что верю в вас, делаю это без раздумий. Знаю, что вы что-то придумаете, обязательно придумаете, я лишь потяну время, которого у нас не будет в других вариантах, и немного помогу. Самую малость. Кто-то нужен Лу, пока вы не вытащите нас, верно? Нельзя чтобы он был один. Не спешите слишком сильно, лучше сделайте все обдуманно, я знаю, что сейчас ваши мысли не на месте — мечутся от Лу до нас с Чан-и. Я буду продолжать любить, а вы сделаете остальное. Я слышал Джемин-и. Я слышал. Чуть позже рядом с этой книгой, на столе, Джемин найдёт такой же сухой пергамент, как и листы в той книге, с разводами от солёных капель и с этими же словами, быстро написанными любимым угольным карандашом Ренджуна, после которого его пальцы мараются. А пока Ренджун убирает книгу, скидывая в сумку несколько вещей Чан-и, и несколько бутылочек с молоком. Кутает младшего в плед и выходит так же тихо, как и в прошлые разы, тихо шепча извинения на ухо спящему сыну. Идёт у самых домов, надеясь остаться незамеченным. Донхёк удивлённо смотрит на него, когда он появляется на пороге, но удивление быстро сменяется тревогой. — Поможешь? — проходя в дом, спрашивает Ренджун. — Конечно. — Присмотри за Чан-и, — Донхёк бросает взгляд на младшего, кивает, но протянуть руки не решается. Не сейчас, когда Ренджун прижимает его к себе так, зарываясь носом в его волосы. — Не выпускай его из виду, в сумке одежда на всякий случай и бутылочки с молоком, скорее всего он проснётся через час или около того, подогрей и покорми, но не всю бутылочку, на ночь он всю не выпивает. На завтрак он может выпить ещё пол бутылочки, потом проснётся ещё, и уже к обеду… — Ренджун-а, я знаю, — тихо говорит Хёк, стараясь скрыть беспокойство о том, в каком количестве всё это принесли. — Хорошо, хорошо, — Ренджун шепчет, жмурясь; ещё раз втягивает детский запах и осторожно укладывает его на диван. Кутает в плед, целует и отрывается. Встряхивает руками и головой, смаргивая влагу с глаз и сглатывая ком в горле, который как стоял с утра, так и не исчезает. — Спасибо, Хёк-и, — мнётся, поглядывая в окно. — Можно я воспользуюсь окном в спальне? Донхёк кивает, пока Ренджун спешит в соседнюю комнату, силясь, чтобы не обернуться. — Что ты хочешь сделать? Ренджун качает головой, как бы говоря, не спрашивай, и застывает перед открытым окном. Несколько раз выдыхает, пржимая дрожащие ладони к лицу, порываясь вернуться в комнату к сыну, но знает, что если сделает так, то не сможет оставить его, а в этом случае он подвергает опасности Лухана. Чан будет в порядке, с Донхёком он будет в порядке. — Ренджун? — как бы чувствуя его состояние, зовёт Донхёк. — Я обещаю, что не спущу его с глаз до тех пор, пока ты не вернёшься. Ренджун снова сглатывает. Было бы хорошо, сбудься слова Донхёка. Лучше любой мечты, просто быть с малышами и Джено с Джемином. — Верю… — оборачивается, обхватывая ладонями его лицо, — позаботься о нём, я доверяю тебе, знаю, что ты сможешь. Донхёк кивает, часто моргая, а Ренджун оборачивается, наконец, решившись. — Постой, — дёргает его за рукав рубашки, протягивая руку к вешалке, и стягивает с неё накидку. — Похолодало, простудишься, — шепчет он, набрасывая её на плечи. Ренджун вдруг вспоминает тот день, когда он сбежал, когда он стоял с папой у окна. Донхек поднимает на него взгляд, шмыгает носом и притягивает к себе на миг, крепко обнимая. — Ты главное вернись. Ренджун кивает, гладит его спину и они оба разворачиваются — Донхёк скрывается в коридоре, а Ренджун выпрыгивает в окно. Холодно — замечает Ренджун, оглядывая густой лес, который резко кажется враждебным во всей этой ситуации и ночной темноте, но не уверен, что в холоде виновата погода. Ему надо поторопиться. На дом не оглядывается, идёт вперёд, иногда срываясь на бег; сколько же ему добираться? — Далеко собрался? — Ренджун застывает на полушаге. Где-то с боку молчат, и он оборачивается, с явным напряжением смотря на Бэкхёна, опирающегося о дерево; смотрит назад, огни в окнах домов всё ещё видно — не далеко он добрался. — Стоит ли мне рассказать об этом Джено и Джемину? Ренджун качает головой, с мольбой в глазах смотря на него. — Бэкхён, пожалуйста… я просто хочу помочь своему ребёнку… — Успокойся, я не буду этого делать, — Бэкхён хмыкает. — Как ты узнал? — Увидел тебя, заподозрил что-то неладное и немножечко проследил, но, должен признать, у тебя почти получилось сделать всё незаметно. — Но почему ты не с остальными? — Выгнали остыть, как и Тао, что ходит где-то тут; мы были за другой план, но, как ты понимаешь, они упёрлись. Ты ведь понимаешь, что они скоро поймут? — Я… — Ренджун надеялся, что успеет. — Они нагонят тебя — ты не то что до границы не успеешь дойти, и половины дороги не пройдёшь. Они достаточно быстрые, как, впрочем, и Юта. — А у меня есть варианты? Я хотя бы попытаюсь. Бэкхён хмыкает, подходит ближе, и прежде чем Ренджун успевает что-то сказать, он обращается. Ренджун охает изумлённо и в удивлении. Бэкхён по размерам не уступает Джонни или Лукасу, а шерсть… волосы его чуть темнее, чем ренджуновы, поэтому и шерсть такая же. Бэкхён кивает, как бы говоря, садись и держись покрепче. Ренджун больше не медлит, садится поудобнее, замечая, что ноги свисают, не касаясь земли. Он только и успевает обхватить руками шею, как Бэкхён срывается на бег. Мимо всё проносится слишком быстро, но не так как это было с Джено и Джемином, да и держался Ренджун достаточно крепко, не позволяя себе расслабиться, как в случае с Ли или На. Ветер больно бьёт в лицо, и Ренджун кажется, что небо темнеет ещё сильнее, а тучи нависают над головой. Погода соответствует событиям. Ренджуну тяжело, и справиться с этим кажется непосильным трудом. Он наклоняется ниже, от ветра, сжимая в руках жестковатую шерсть, глотая воздух. Бэкхён оказывается прав — они успевают пройти половину, когда Джено и Джемин обнаруживают его пропажу; он чувствует, как сердце у них пропускает удар, когда они понимают это. Сглатывает, жмурясь. — Ренджун — Ренджун, что ты сделал Нет. Нет. Нет. Встряхивает головой.— Я так сильно люблю вас
— Джуни, пожалуйста — Вернись и мы что-нибудь придумаем — Вместе— Я верю, что у вас получится
— Они знают, — тихо говорит он, из-за чего Бэкхён ускоряется. А Ренджун всхлипывает — знает, что они уже в направлении сюда. В голове тишина — ни Джено, ни Джемин не говорят ни слова, но Ренджун чувствует, как меняется их дыхание и сердцебиение, как будто это всё он сам, а не они. Бэкхён замедляется, а Ренджун поднимает голову — они у границы. Они останавливаются метрах в десяти от огромной и непроглядной стены из тумана. Ренджун спрыгивает, и мнется на месте, рассматривая стену. Его малыш где-то за ней. Бэкхён обращается, остановившись рядом. — Каков план? — Дать знать, что я здесь. Бэкхён кивает, как-то неуверенно, продолжая смотреть на эту стену. — Спасибо. Бэкхён тянет уголок губ, смотря на него, а потом они оба оборачиваются. Они уже близко. — Не думал, что они настолько быстрые, — шепчет Бэкхён. — Они будут злиться. — Я буду в норме, а ты иди, иначе всё было зря, — говорит Бэкхён и слегка подталкивает его. Ренджун не оборачивается, идёт прямо, не сбавляя шага.— Я считаю, чтобы успокоиться. Иногда, нельзя чтобы чувства затмевали разум.
Слова Тэна приходятся кстати. Ренджун выдыхает, медленно считая. Каждый шаг, одна цифра, туман расступается перед ним, и ему не приходится что-то делать для этого. Узкая тропинка проявляется, и Ренджун находится на десяти, когда следующий шаг будет уже по ней, а густой ядовитый туман по бокам.Пятнадцать
Сзади слышится шум. — Джуни, пожалуйста — Ренджун, вернись, вернись назад, прекрати этоA broken heart is all that's left I'm still fixing all the crack
Шестнадцать
Оборачивается, о чём впоследствии жалеет. Видит их в чаще.Семнадцать
Джено валит на землю Бэкхёна. Джемин пересекается с ним взглядом. Джено тоже видит, срываясь следом, как и Джемин, но Бэкхён крепко перехватывает.Восемнадцать
Туман за спиной медленно сгущается. Джемин пытается успеть, Юта сбивает его с ног, не давая попасть в самую гущу. Ренджун выдыхает.Lost a couple of pieces when I carried it, carried it, carried it home
Девятнадцать
Джемин обращается, стоя на коленях, и смотрит ему вслед, пока Юта крепко держит его, не давая сдвинуться с места.Двадцать
— Ренджун, Ренджун, нет… Джемин продолжает кричать ему вслед, и Ренджун пересекается взглядами с обоими.— Я люблю вас Please, carry me, carry me, carry me home
Внутри что-то медленно разрывается, когда туман совсем затмевает обзор, а Ренджун отворачивается. Он принял верное решение.