Моя эльфийская любовь - рабство

      В марте ничего не предвещало беды. Был выходной. До занятий с детьми ещё была уйма времени. Мы с Цайей закончили уборку, как в дверь постучали.       Я открыла и передо мной стояли мои соседки. Пятеро подруг, которых я старательно пыталась избегать, когда они собирались в кучку. С одной стороны они пытались казаться самыми лучшими людьми, а с другой стороны я пыталась лишний раз не сталкиваться с искусственным дружелюбием и сплетнями, что окружили их натуры.       Мари была во главе этого шабаша. В руках женщин были какие-то тары, накрытые полотенцами, вышитых вручную. Черные и красные розы. Похоронный символ. — Здравствуйте, — сказала я, переводя взгляд с одной на другую. — Ох, Веста, я бы пожелала вам доброго дня, но оно трагичное, — сказала Мари. — В чем дело? Кто-то умер? — Не понимала я. — Бедняга. Вы наверное в шоке, — отозвалась Вита. — Да в чем дело? — Ваш муж умер. Вчера по радио объявили. — А вот в чем дело, — улыбнулась я. — Мы тут с девочками собрались и с решили сделать вам клуб поддержки, — сказала Мари, приподнимая полотенце. Между двумя рулетами лежала бутылка вина. — Давайте я поставлю чайник, — сказала Фио, делая шаг вперёд. Я, будто меня толкнули, отступила и не задумываясь пропустила женщину внутрь. А за ней направились остальные.       Соседки поставили на стол всё, что они принесли, сняв полотенца. Пироги, торт и рулеты были ещё горячие, так как горячие струи пара поднимались вверх. Мари взяла бутылку и поставила её у открытого окна, чтобы та немного остыла. — А где у вас посуда? — Спросила Парасия. — Над раковиной всё для питья. А блюдца правее, — на автомате сказала я, наблюдая за тем, как практически незнакомки орудовали у меня на кухне.       Цайя спустилась с первого этажа и встала возле меня. Она вопросительно вскинула взгляд, а потом с настороженностью смотрела на женщин. — И на неё тоже возьмите посуду, — сказала я, кивая на эльфийку, поняв, что они никуда не уйдут.       Женщины переглянулись, но всё же сделали так, как я сказала. — Девочки, кто будет пить? — Спросила Парасия, держа стаканы в руках.       Видимо, спрашивать их про вино в сухой закон не стоит. У Фио муж тоже военный, наверное, благодаря этому получил конфискованный алкоголь.       Я отрицательно покачала головой, как и Вита. Остальные согласились. — А почему вы решили поддержать меня? — Спросила я, присаживаясь за стол, давая знак Цайе, чтобы она сделала тоже самое. — Как почему? Ваш муж герой! И он умер, — ответила Нория. — Мари, я же вам говорила уже, что мой муж умер давно. Я его похоронила ещё летом. — Как летом? — Удивились женщины. Мари молчала и пожимала плечами. — А так. Я сожгла его тело летом, в знойный день. — Но по радио передавали, что… — Вита хотела было что-то сказать, но я перебила её: — По радио говорят, что он герой. И что с того? — Как, что с того? — Веста, мы знаем, что ваш брак был не самым счастливым, но это не повод так отзываться о покойнике, — вмешалась Мари. — Да. Мы не были счастливы. Но это не значит, что это было просто так. — Военные все сложные люди. — Сложные люди, — пшикнула я. — Но они герои. — Герои? Густав был убийцей и насильником, но уж никак не героем. — Но он защищал нас. — От кого? От неё и ни в чем не повинных эльфов? — Я кивнула на Цайю. — Мы не знаем, что находится в её животной голове. Сегодня она покладистая и воспитанная, а завтра с ума сойдёт, — Фио скрестила руки на груди. — Ага. Прям вижу, как она своими практически прозрачными ноготками раздирает наши лица. — Веста, послушайте. Вы можете ненавидеть его, но факт остаётся фактом. Он защищал нас. — От кого? Вы видите, что Цайя является угрозой для вас? — От этих эльфов, что угрожают нам. — Да. Говорят, либералы помогают им. А это действительно угроза. — Угроза лишь в вашей голове. А наши солдаты насильники! Вы бы знали, что они творят с эльфами. Густав рассказывал мне. Хвастался, герой хренов. Как маленьких девочек насиловали десятеро на глазах их родни. Как эльфам связывали руки, а потом казнили. Как отрезали им уши, а также выжигали на животе разное. Знаете, какого это, когда твой муж сначала рассказывает про то, как он насиловал кого-то, а потом лезет к тебе? Нихера вы не знаете. — Это же эльфы. Это наши главные враги. — И кто же это вам сказал? Радио? Радио дало добро на насилие, убийства и пытки невинных? Это выбор уродов. — Веста, мы видим, что вам не нужна наша помощь. — Верно, не нужна. Потому что он умер очень давно и я рада этому. И пока вы слушали своё радио, возможно даже ваш, Фио, муж стал насильником, а то и вовсе умер. А он рядовой. Вам не сообщат о его смерти ещё минимум год. Густав рассказывал о этой системе. — Девочки, нам здесь не рады, — сказала Мари, забирая бутылку вина. — Рулеты можете оставить себе.       Женщины ушли. Я тяжело вздохнула и, нависая над столом, спрятала слезы за ладонями.       Цайя положила руки мне на плечи, а потом обвила меня, обнимая.

***

      Я с утра сходила на рынок, купила семена и тканевые толстые перчатки. У меня появилось настроение наконец заняться тем, что было заброшено годами. Я вышла во внутренний дворик. Снег растаял, прекращая всё в болото. Дав Цайе задание, мы начали убирать мертвую траву, листья и ветки. Благо, небольшая территория дворика заняла у нас всего полчаса.       Вычистив всё, я нашла ржавую лопатку. Я могла бы использовать художественный шпатель, но марать его в грязи было жаль. А лопатка могла послужить в последний раз.       Я вскопнула землю, создавая лунки, и побросала туда по несколько семян арбуза. После зарыла их. Я не сильна в садоводстве, но хоть что-то да должно взойти.       Цайя голыми руками утрамбовала сложную землю и запела на своем языке какую-то ритуальную песню. Поливка не нужна была. Поэтому после всего я отправила эльфийку мыть руки, а сама убрала лишнее на свои места.

***

      Я поднялась на второй этаж. На кровати сидела Цайя и вязала зелёный шарф из тонкой нити. Я постучала пальцем по косяку. Девушка подняла на меня взгляд. — Я тебе кое-что принесла, — сказала, доставая из-за спины сверок ткани. Я положила его на кровать и открыла его. Белая хлопковая рубашка и штаны. — Надеюсь, хоть в этот раз угадаю с размером.       Девушка гладила одежду, разворачивала то, что было сложено. — Нравится? — Цайя кивнула. — Ну и хорошо.

***

— Так, помните на первых занятиях я говорила, что штриховка это не только про линии? Так вот. Заштрихуйте сейчас свой рисунок волнами, спиралями, точками, палочками, звёздочками. Никакой классики. Только ваше воображение.       Трое детей принялись за задание. К сожалению, остальные дети оставили эти уроки. Скоро придется набирать новую группу, чтобы покрыть расходы. Благо, Цайе больше не требовался учитель. Она закончила второй уровень обучения. А для третьего она слишком молодая.       Я наблюдала за тем, как дети выполняли задание. Эльфийка сидела с ними за одним столом, но рисовала своё. Пока мои ученики создавали урбанистические виды с необычной штриховкой, Цайя рисовала цветы. Она часто рисует их. Точнее, практически всегда. Редко когда она повторяла то, что я показывала остальным.       Когда-то дети спросили, почему эльф сидит с ними, да ещё и рисует своё. Пришлось изворотиться, оскорбив Цайю, сказав, что она всё равно большего счастья в жизни не познает. Один ученик покинул меня именно из-за того, что его родителям не понравилось, что эльф так близко к детям.

***

      Я вышла из дома, чтобы вынести мусор, но тут же замерла в дверях. Уж слишком она меня поразила. Мари вытаскивала из моего почтового ящика квадрат белоснежной бумаги. — Мари? — Моё удивление едва позволило позвать соседку. — Ой, Веста, здравствуйте, — её улыбка вызывала у меня раздражение. — Здравствуйте. Что вы делаете? — Снова эти либералы подсунули свою агитацию в наш район. Я тут… — я её перебила: — И поэтому вы решили залезть в мой почтовый ящик? — Ну, вы никогда не были против. — Никогда? — Зимой ни разу не остановили меня. — Вы целую зиму открывали чужой почтовый ящик и перебирали мою почту? — Получив будто невинный утвердительный ответ, я взорвалась: — А знаете что, больше никогда не смейте делать это! Это мой дом, мой дворик, моя почта! — Но это же для вашего блага. — Благими намерениями вымощена дорога в ад. Вон! И чтобы я больше не видела вас у своего ящика. Это не ваши вещи. — Пф. Больно надо, — она бросила бумажку на землю и ушла к себе. — Сучка, — сказала я себе под нос, подходя к этому сообщению от либералов. Черная надпись спрашивала: «Патриот, а ты знаешь свой гимн?». Я подняла её и сожмакала, шепча: — Нет, не знаю. Но я не лицемерю, я не патриотка.

***

      Я заставила Цайю переодеваться в новые вещи и посадила её на подоконник над кроватью. Как оказалось, под рубашку нужно будет купить майку, а иначе это будет очень откровенный вид, которого эльфийка стыдилась и скрывала, обнявши себя. Волосы всё ещё были коротки для этого.       Я силой убрала руки девушки на подоконник и начала растегивать пуговицы. Эльфийка была против. Я ласково уговаривала её: — Цайя, тебе придется убрать руки и растегнуть рубашку. Изивини, но так нужно для картины. Не бойся. Всё. Видишь, всё не так плохо.       Когда все пуговицы были растегнуты, я установила мольберт и начала выставлять позу. Цайя была будто деревянная и красная.       Рубашка прикрывала грудь, насколько это было возможно с прозрачной тканью. Оставалась полоса посередине, что оголяла и живот. Сама девушка была выгнута назад. Я пыталась зафиксировать и её голову, чтобы она была откинута назад, но эльфийка слишком нервничала для этого. Ногу закинула на ногу, но ступни выдавали то, что она это сделала не из-за своего желания, а из-за моего.       Я сделала набросок простым карандашом. Сначала плавно изогнутый прямоугольник, у которого одна сторона, — плечи, — была шире и больше, нежели низ. Потом добавила несколько очень вытянутых овалов — руки и ноги. Два линии — шея. Два круга — голова. Дальше я сделала линии, что будут подоконником и окном. А на них наложила мелкие геометрические фигуры, что будут ступнями, ладонями и пальцами.       Потом я взяла НВ карандаш и начала вырисовывать формы, что более похожи на человеческие, соединяя части и фигуры.       Цайя долго сидела неподвижно, но и её терпению пришел конец через пару часов. Пришлось оставить картину на следующий раз.