Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь космонавт!

Следующие пару дней Раш всеми силами избегал блондинку, что делать оказалось довольно просто. В последние дни она даже не показывалась никому на глаза. Кроме как, когда приходило время трапез. Он сотню раз проклял свое предательское тело, которое столь бурно отреагировало на нее. Тот факт, что за эти дни он так ни разу и не уснул, тоже не помогал. Хотя, пусть общая, но душевая, найденная благодаря Генри, который в отличии от матери, стал все время ошиваться поблизости, помогла немного успокоить его разбушевавшиеся нервы. Кстати, о Генри. Мальчик-то оказался весьма умен. Когда он впервые стал к нему приставать, желая узнать про Древних, про компьютеры и про врата, Раш был раздражен. Он, честно говоря, мало имел понятия, что нужно делать с детьми. У него самого их никогда не было, да и у знакомых если и были, то он с ними не имел дело. Но когда он все же устав от неуемной энергии ребенка (молящие щенячьи глаза, которые так напоминали его собственные, тут определенно были не причем), стал читать лекции, которые обычно даже самых ярых его студентов порой усыпляли, он внезапно понял, что мальчику было и впрямь интересно. А уж когда Раш попросил, его пересказать то, что он рассказал, ребенок довольно связно и кратко изложил ему содержание длиннющей лекции. Ник был поражен. Когда, ради интереса, он задал ему пару задачек высшей математики, которые, к его приятному удивлению, мальчик смог решить пусть только и две из четырех. Обычно это студенты изучают на последних курсах, а тут ребенок тринадцати лет, как выяснилось, смог их решить, пусть и не все, пусть и не сразу. Вот так он обрел весьма любопытный хвост. О Древних юный Генри мог слушать часами, казалось, ему было интересно все об этой инопланетной расе, да и не только об этой. Ему вообще было интересно все о космосе. Правда вот вытянуть информацию из самого мальчика оказалось почти нереально. Кроме небольших расплывчатых фактов, вроде того, что да, Ник и впрямь был копией его деда, да, мальчик вырос в Мэне и то, что именно из-за странного портала в Стоунхендже из всех мест, который случайно активировала Эмма, они сюда и попали, больше ничего он и не узнал. Даже Илай не смог разболтать мальчугана, хотя они и сдружились, несмотря на разницу в возрасте. Но на четвертый день их здесь пребывания усталость стала его нагонять и даже кофе, который тайком ему откуда-то принес юный Генри, не помог, поэтому он решил ненадолго оставить комнату с компьютерными панелями и все же отдохнуть. Даже несмотря на угрозу, которая его может ждать во сне. Не знал он, что в подобном состоянии были почти все люди на борту, которые не так давно вернулись с ужина. Включая Эмму Свон, которая прежде не ложилась так рано, но сегодня ее вдруг сморило. Так что все на корабле уснули глубоким сном, кроме одного человека. Этот человек, убедившись, спасибо летучим камерам, что все спят, крадучись пробрался в комнату с вратами и, настороженно оглядываясь, подошел к ним. Он аккуратно поставил на пол две неполные кружки с красной жидкостью, которые принес собой и достав из кармана смятый листок, стал рисовать этой жидкостью на медленно крутящихся вратах странные символы, которые были изображены в небрежных каракулях на бумаге. Через полчаса все врата были старательно изрисованы символами, а человек довольно осмотрев свою работу, утер пот со лба и порывшись в карманах, достал наручные часы, «одолженные» у одно из пассажиров, и посмотрел на время. Удовлетворенно кивнув, он подошел к пульту и нажал активацию врат без каких-либо координат. Врата загудели и стали крутиться быстрее, а человек то и дело поглядывая на часы, вновь порывшись в карманах, достал небольшое лезвие и поморщившись, вырезал на ладони такой же странный символ, похожий на те, которые он уже начертил на вратах. Вновь глянув на часы, он подошел ближе к вратам, и когда те активировались, затянувшись серебристо синей материей, по которой то и дело пробегала волна, он, будто отсчитывая секунды, смотрел на часы, нервно облизывая губы, и когда стрелки дошли до нужного времени, он резко коснулся изрезанной ладонью, края врат. Те загудели, а привычная материя стала рябить. Корабль стало потряхивать, а некоторые из людей, которые все еще надеялись вернуться домой и спали прямо здесь, заворчали во сне, но все же не проснулись. Тут врата затрещали, а материя стала чернильно черной. Неожиданно, эта чернота стала будто вытекать из врат. Медленно, но верно, перед ними собралась довольно большая лужа вязкой, как смола, жидкости, которая вдруг стала подниматься вверх и принимать человеческие очертания. Постепенно «смола» превратила в коленопреклонного человека, а когда полностью сформировалась, черная материя с него будто испарилась, а врата наконец смолкли и стали дымиться. Человек, который открыл врата тем временем покачнулся, не рассчитав глубину порезов, которые ранее себе нанес и потеряв много крови, рухнул без сознания, так и не дождавшись, пока новоприбывший обратит на него внимание.