Венок из осоки и маргариток

      Следующие дни слились в одну сплошную беготню: бегали все и всюду, поскольку часть вещей была, конечно, привезена с собой отрядом, но часть дел и решений требовалось утрясти на месте.       В частности, вывести из города и окрестных поселений хотя бы эльфов, переправить их к Арке и передать на другую сторону.       Уговаривать Aen Seidhe собрать самое необходимое и покинуть дома пришлось долго, поскольку обыватели с какой-то дури решили, что это дозволенный властью погром и грабеж.       Роше срывал голос, гоняя своих, и рядом же лязгали команды того, кто был за командира у отряда Энид.       Йорвет отбыл в лес подготовить там раненых и беженцев к переправке. И заодно пояснить, что отряды из людей и эльфов в непривычной одежде, приходящие со стороны развалин, — не враги и стрелять в них нельзя.       Энид оставляли в казармах под присмотром сероглазого Талиесина и Бьянки, поэтому про впечатливший Роше метод остановки погрома она только услышала.       Вернон долго потом вспоминал, как он едва не сорвал голос в крике, когда к эльфийскому кварталу поперла толпа, когда там гости собирали очередную группу на эвакуацию.       Черни возжаждалось ускорить процесс выселения ушастых из города и окрестностей.       Ха! Это они еще просто не успели понять, что такое профессиональные военные регулярной армии, пусть и имеющей серьезный уклон в диверсионные направления.       И что у этих ребят есть немало неприятных сюрпризов.       Толпа думала, что сомнет тонкий строй из парней в черном, но жестоко разочаровалась.       Пока окольными путями часть отряда выводила перепуганных эльфов, вторая встала заслоном и…       В толпу полетели странные предметы, курящиеся беловатым дымком, а гости натянули на лица странные маски.       Мгновение, другое — и над улочками повис кашель, стон, крик, плач: беловатый дымок заставлял заходиться в кашле и захлебываться слезами и соплями, а тут и Вернон успел добежать до места событий, приведя подмогу, и где бранью, где пинками доразогнал оставшихся погромщиков.       На беду он вдохнул эту гадость — парни его сообразили хоть чем платки намочить, а он, прислонясь к стене, чуть не давился кашлем, ни черта не видя. Горло драло, а глаза дико жгло.       На плечо легла рука, кто-то бережно прижал к глазам влажную ткань, вложил ему в руку мокрую ткань и повел прочь. — Сейчас дойдем до казарм — промоешь глаза. И не три их. Просто пусть ткань полежит. — Что… кха-кха… это за… дерьмо? — «Слезогонка». Отличная штука, да? — Этим… эндриаг травить… кха…       Кто-то хохотнул и что-то сказал на Старшей речи, послышались смешки. — Хорошая шутка, Роше.       Так под смешки и шуточки доковыляли до казарм.       У гостей нашелся лекарь, который вежливо, но, по сути ругаясь и проходясь по непродуманности некоторых краткоживущих, бережно промыл командиру «Полосок» глаза и вручил капли и примочки с рецептом.       Вернон после этого долго выглядел, чисто как вампир — такие же зенки кровью налитые — да глотал, морщась, какие-то пахнущие травками настои, которые с мрачным взглядом спаивал ему тот же лекарь.       Но существенная польза была в этой гадости, которой разогнали толпу: чернь больше не собиралась «помогать» с выселением. Боялись.       И при этом разом упал уровень преступности, особенно после того, как под стены Вызимы заявился отряд в тридцать рыл — мрачных вояк, затянутых в черное, в составе как сидхе, так и туатта.       И как-то исподволь шла подготовка к Посольству: примерки платьев для Энид и костюмов для сопровождения, брони и шлемов, плащей и прочего…       Роше даже невольно посочувствовал девушке — ей в этом всем жить.       Сама же Энид, улучив минуту, вцепилась в белоглазого Диармайда: — А почему мы не смогли раньше вернуться? — Потому что после Переноса Арки сбоили, да и в этом мире она не единственная. Просто уже есть привязка. Да и… подготовить все нужно было. Заодно шпионов повылавливать. Тем более сейчас есть другое дело. — Как там дедушка? — Сир Финниган чувствует себя хорошо. Он ждет вас, леди. — Я боюсь не справится. — Dana, ты все сможешь. Ты будущая Ard Rhena. Наша надежда. — Я боюсь ее не оправдать.       Энид опустила взгляд.       Эльф присел перед ней, держа ее руки в своих и мягко позвал: — Luned, ты сможешь. Почему ты сомневаешься в себе? — Я не такая сильная. Меня учили, но… Ты, Лиам… даже Йорвет — вот вы все сильные… А я? — И ты сильная. Только почему-то не веришь в себя. Вон как ты его уделала на стрельбище. А это очень опытный воин. Так что все у тебя получится.       Вылезший из леса жутко чем-то довольный Йорвет был утащен для приведения в приличный вид, хотя отбивался всеми конечностями, не помогло.       Но когда выпущенный на свободу эльф заглянул в ростовое зеркало, застыл, не веря в то, что увидел.       Нет, шрам не делся никуда и платок тоже был, правда, очень темно-зеленого цвета, почти черный, красиво переливающийся, когда ушастый крутил головой. Йорвета вытряхнули из его неизменного барахла, которое бережно унесли стирать, и сурово упаковали в парадное.       Вернон, увидев обновленного скоятаэля, лишь сглотнул — со стороны целого глаза треклятый террорист смотрелся вообще каким-то нездешним и совершенно чуждым.       Один из гостей добавил плащ и вернул мечи, пристроенные в нарядные ножны, и жуткая ебанутая «белка» совершенно преобразилась.       Йорвет снова потрогал свое лицо, пялясь в зеркало, потом совершенно не утонченно выразился: — An’badraigh aen cuach! Я не узнаю себя! — Ну если ты себя не узнаешь, то и тебя не узнают, кому не надо.       Наблюдавший все это один из гостей коварно ухмыльнулся, вышел из комнаты, а потом вернулся в полном облачении на выход, держа на сгибе локтя шлем. — Ну вот… такие красивые мы будем сопровождать королеву. Ты на лошади умеешь ездить? — Нет. Не очень. — Завтра с утра приходи к конюшне, — с предвкушающей улыбкой ответили ему.       Йорвет впечатал ладонь в лицо: — За что?! — Ты хотел помочь своим, «белка», терпи. Это правила игры. — Да лучше б я по лесам шастал!       Вернон с ухмылкой набил трубку табаком, и раскурил ее, выдыхая дымок.       Бесящийся и охренительно красивый Йорвет был куда приятней плюющейся ядом гадюки, в которую ушастый обращался в лесу.       По словам гостей и разведки, в лагере остались лишь бойцы — раненые, дети и женщины были уведены в портал — взамен та сторона выдала палатки, продукты и кое-какое снаряжение для походной жизни.       «Белки» перестали лазать на большак, обносить купцов и стращать кметов — вместо этого они, отожравшись на присланных харчах, устроили чистку леса от особо вредоносных тварей, разорив три гнезда эндриаг и существенно проредив поголовье накеров и главоглазов.       А вечерами писались письма и рассылались ко всем, кто мог повлиять на ситуацию, — Энид выводила буквы Старшей речи, соблюдая все обязательные формулировки.       У «Полосок» появилось развлечение — смотреть, как Йорвета обучали верховой езде. — Да не бойся ты ее… во, яблочком угости. Туже подпругу затягивай. Ага, вот так… Садись. Левую! Левую ногу! О, так верно… Ну чего застыл, как кол проглотил? Коняга тебя не сожрет…       И вот за всеми этими делами как-то незаметно прошел Йоль, а там уж и на весну дело пошло.       И прилетали письма с ответами… и карта с маршрутом, по которому ляжет путь на Совет тех, кто решит судьбу последних Aen Seidhe этого мира, а также тех представителей нечеловеческих рас, кто пожелает уйти в неизвестность, ведомый надеждой.       И все печальней становились темные глубокие глаза принцессы Энид.