Я Ниган

На этом событии пребывание Спасителей в Александрии закончилось. Ниган должен был толкнуть речь, приструнить людей. Но он просто не захотел. Велел забрать Дэрила. Забрать его вещи из дома. Велел не трогать припасы, которые привез Рик. И молча, с презрением глядя, обошел людей, забирая рубашку из рук Мишон. Понимали ли они что сейчас произошло или нет? Ему было все равно. Он с ненавистью заглянул в глаза Рика напоследок, но ничего не сказал, только задержал взгляд, забрал Люсиль и ушел. Диксона Ниган вез сам, в своей машине, тот лежал без сознания на заднем сиденье. Спаситель поглядывал в зеркало каждые десять минут. Он был уверен, что не так уж сильно отделал стрелка, но сердце сжималось в паническом страхе, что тот не переживет дороги. Спаситель засунул этот страх поглубже, злоба распирала так сильно, что он не мог никого жалеть, никому сочувствовать, ничего бояться. Он был уверен, что он имел полное право надрать зад этому говнюку. Дэрил получил то, что заслужил, это было абсолютно справедливо. Если он хотел умереть за своих людей: это точно не будет ебаный несчастный случай, нет, детка! Героические смерти – это то, что бесило спасителя больше всего. Они вдохновляли людей на борьбу и все такое. После них приходилось убивать дохрена еще народу, прежде, чем страх снова одолевал основной массой людей. Убивать и калечить. Не важно. Важно то, что люди становились бесполезны в практическом смысле. Чем меньше трудоспособных стойких людей, тем хуже пойдут дела. Еслиб Диксон словил пулю, то бандит бы точно изрядно сократил численность этой группы. Теперь, даже если он умрет – это будет в назидание другим, в первую очередь Рику, который точно не сможет себе этого простить. Это Рик спровоцировал всю ситуацию, спаситель видел, как он оттолкнул Дэрила, который из-за этого сорвался. Себя он винить не мог. Хотя бы за то, что не закрыл ту гребаную дверь. Тогда он хотел видеть и слышать происходящее в доме, тогда он думал, что имеет право делать и демонстрировать все, что угодно, заявляя, что он главный. Это все эти поблажки так раззадорили стрелка, что он стал неуправляем? Не надо было становиться добреньким, не надо было ничего обещать. Никому помогать, никого подпускать ближе. И Рик бы не смел даже слова ему сказать. Даже косо посмотреть. Ну или лишился бы своих чертовых глаз. Как он мог так поступить! – невыносимая обида и злость не покидали главаря, о чем бы он ни думал, всплывал этот эпизод с выстрелом. Чертов самовлюбленный эгоист!! Больше он не мог сосредоточиться ни на чем, от всех этих рассуждений трещала голова и сдавливало грудь. Только злость вытрезвляла, приводила в чувства. Только так спаситель мог ощущать себя адекватно. Карсон принялся за пострадавшего, диагностировал сотрясение. Обошлось без трещин и переломов, как не удивлялся спаситель, уверенный в том, что сломал ему переносицу. Главное, Диксон был жив. После всех процедур с накладыванием швов, обработкой антисептиком и мазями, заклеивания ссадин и всего прочего, Ниган забрал стрелка к себе и велел разместить на кровати. К вечеру арбалетчик пришел в себя и зашевелился, застонав. Ниган мысленно поблагодарил Бога, что это наконец произошло, ведь ему очень не хотелось бы заснуть и быть прирезанным во сне, если вдруг охотник окажется не в настроении после всего, что было. Дэрил разлепил один глаз, алый и по-вампирски жуткий, второй вовсе не поддавался. Его голова гудела, в ушах стоял звон. Зрение было паршивое, но он различил фигуру спасителя, сидевшего на диване. – Пить, – тихо прошептал он. Ниган отошел к бару и вернулся со стаканом. Жадно захлебываясь и расплескивая Дэрил выпил все целиком и вытер лицо еле поднявшейся рукой, натыкаясь на рассеченную губу. Осторожно поморщился, что тоже причиняло боль. Память постепенно возвращалась к нему. Но урывками. Он помнил, как шагнул под дуло пистолета и увидел кровь на груди. И боль в глазах Нигана. Он помнил свое желание убивать. Он помнил радостную Джудит, отнимающую у спасителя ложку. И его ласковое добродушное лицо. Он помнил себя, сидящим в горячей воде с мочалкой в руках, намыленные руки и нигановский палец, щекочущий ключицу. Кажется, он вспомнил не все. Горечь подступила к горлу. Речь же шла о жизнях людей. Ниган стрелял по людям! Стрелок поднял взгляд на главаря. Тот стоял над ним молча. Диксон чувствовал за что-то вину, и боялся худшего. Что все кончено. Что кто-то еще погиб. Ниган же должен тогда толкнуть речь. Если он сейчас разомкнет губы и начнет говорить – это конец. И если это тот, прежний Ниган, то как можно его о чем-то спрашивать? С ним Дэрилу говорить было не о чем. Кажется, спаситель смотрел нахмурив брови, он злился. Это хорошо, – подумал затуманенный рассудок. Главарь развернулся и ушел на прежнее место. Похоже, что им действительно было не о чем говорить. Дэрил задремал. Ближе к ночи Ниган немного успокоился и принял решение лечь спать рядом с Дэрилом. Как бы он на него не злился, тот получил свое. И так же не стоило упускать его из виду, поэтому спаситель забрался к нему под одеяло и обнял. Не хотел, но это было необходимо. Вдруг стрелок встанет чтобы пойти за ножом. Ножей, правда, уже не было на своем месте. И ничего колющего, и режущего в комнате – тоже. Но на всякий случай: лучше быть готовым, если тот захочет куда-то вдруг пойти. На остальное у него просто не хватит сил, скажем, чтобы задушить или еще что. Ниган очнулся уже утром, от того, что Диксон больно сжал его руку. Сжал и держал, крепко сжатой. Он не спал. Но при этом совсем больше ничего не делал, и не шевелился. Прости! – вертелось на языке у обоих, но никто не решался заговорить первым. Спаситель потянул пальцы, чтобы сжать его руку в ответ. Сердце Дэрила внезапно растаяло, и он решился. Зажмурив свой единственный действующий глаз, он с замиранием сердца спросил: – Кто-то еще пострадал? – совсем хрипло произнес он, срывающимся голосом. – Нет, – после недолгой паузы сухо ответил голос за спиной. Стрелок с трепетом задышал, набирая полную грудь воздуха, почувствовав, как с души упал этот груз. Затем совсем не на долго его дыхание стало порывистым и частым, его придушили слезы, но все быстро прекратилось, он отдышался. Защипало лицо. Ему стало стыдно. При всем желании Ниган не мог его мучать: он придвинулся ближе, прижавшись сильней. – Все в порядке, – сообщил он. – Не волнуйся. Этот голос успокаивал и Диксон верил ему. Он не мог сомневаться в его словах. – Никто не пострадал? – при этом упрямо спросил он еще раз. – Кроме тебя никто, – констатировал голос. На самом деле стрелок был даже рад получить по роже. Это вправило ему мозги. Он был благодарен главарю, ведь мог натворить еще большей беды, слишком часто в жизни приходилось жалеть о своих поступках. Хотя, похоже, он и так успел натворить достаточно. Из-за него чуть было снова не погиб человек. Теперь чувство вины вышло на первый план. – Прости, – с чувством прошептал он. Теперь спаситель мог вздохнуть полной грудью. Это «прости» погашало все обиды разом. За то, что бросил его, погнавшись за Риком. За то, что спровоцировал конфликт. За то, что подорвал репутацию главаря. За то, что чуть было не заставил убить непричастного человека. За то, что чуть не погиб… Он был очень виноват. Но, казалось, всему было объяснение, и все было нет так важно, кроме последнего. Этого делать он не имел права. За это спаситель его ненавидел больше всего. – Ты помнишь, что ты сделал? – Я… – растерялся тот, не зная с чего и начать. – Я же чуть не пристрелил тебя! Так вот за что он его избил?! Диксон снова крепко сжал его руку. Он помнил кровь и его лицо. – Прости! – повторил он еще раз, он больше не находил слов. Казалось это «прости» теперь придется повторить миллион раз и этого будет мало. Но как искупить это он совсем не знал. Он только был рад, что спаситель хорошенько его отделал, это смягчало чувство вины. Побои переносить было легче, чем муки совести. И то, что он с трудом мог шевелиться – теперь приносило невероятное облегчение. – И ты меня, – послышалось из-за спины. Диксон бы обнял его сейчас, но он не мог. Поэтому все должна была сказать вновь стиснутая рука. И она сказала. Больше спаситель не выпускал стрелка из своей постели. О раздельном ночлеге не могло быть и речи. Вот уже несколько дней они засыпали в объятьях друг друга, и чувство вины не позволяло им перешагнуть через условные границы дозволенного соседства. О своей ответственности спасителю напоминало изуродованное лицо охотника. Тому же – боль. Но, мало по малу, боль проходила. И было абсолютно ясно, что, если кто и имеет право спровоцировать близость, так это – пострадавший. Пару дней, пока их переполняла нежность, они были очень счастливы просто быть рядом и засыпать вместе. И просыпаться вместе. Дэрилу совсем не хотелось выпускать главаря из кровати поутру, было ощущение, как будто от него отрывают часть собственной плоти. Спасителю так же не хотелось покидать стрелка, оставлять его в одиночестве. И хоть они старались не подавать вида, этот разрыв давался им обоим с большим трудом. Зато тем слаще было воссоединение вечером. События того злосчастного дня им обоим не хотелось обсуждать. Память Диксона восстановилась, и он мог снова погружаться в тот круговорот ощущений, пережитых за тот день. Вот только ему совсем этого не хотелось. Поэтому он испытывал невероятное облегчение, когда спаситель возвращался к нему, чтобы прижаться и улетучить все эти невыносимые мысли из его больной головы. Тогда становилось совсем легко и спокойно. На четвертый день арбалетчик вышел на работу. Не мог больше валяться в постели. Никакие слова его не остановили. Единственное, это место было определено Дуайту, так что Дэрил вызвался просто быть на подхвате. В принципе, его состояние не было уже особо заторможенным, не смотря на небольшую дезориентацию из-за больного глаза, с которого еще не сошел отек. Но, главное, что правый глаз функционировал нормально. Так что стрелок мог целиться без проблем. Другое дело, что он не мог быстро перемещаться, а при некоторых поворотах головы, в ней раздавался металлический гром. Вид у стрелка был такой, как будто его сбил грузовик. Дуайт, как обычно, думал черти что об этой ситуации. В тот день он был среди тех, кто покинул Александрию раньше происшествия. Но по слухам он знал, что Ниган собственноручно зверски избил Диксона за неповиновение. Дуайт полагал, что Дэрил – игрушка главаря и некоторые его выходки Ниган находит забавными. И это избиение как раз-таки подтверждало, что есть определенные границы дозволенного, за которыми Ниган демонстрирует свое возмущение простыми и доходчивыми способами. Смущало только то, что Диксон, хоть выглядел страшно, но он точно не выглядел расстроенным, злым или угнетенным. Наоборот, он был очень расслабленным, и даже, довольным. Это для человека, которому при помощи насилия указывают его место. Он насвистывал, он шутил, он командовал. Лишний раз ни к кому не доебывался, и совсем не злился, сколько бы ситуаций не возникало. Оптимизм в нем не истощался. – Как же ты уродлив! – шутил Ниган, проходивший по двору, а стрелок приветственно кивал ему на это. А иногда и отвечал, что-нибудь: – Зато хоть один мой глаз не видит ТВОЕЙ мерзкой рожи. На что Ниган мог смущенно улыбнуться и молча уйти. А мог внезапно сорваться, грозно подойти к наглецу, и начать его обхаживать как будто у него снова чесались кулаки. – Хочешь еще сказать что-нибудь, говнюк? – фыркал он, нависая над стрелком. Дэрил при этом выдавал не менее вызывающие фразы, провоцируя драку: – Мне не о чем с тобой говорить! – бросал он в лицо, выпячивая грудь. Диалоги порой бывали шедевральны. Иногда спаситель на пустом месте отчитывал Диксона за работу. Иногда Диксон докапывался до того, что спаситель просто проходил мимо, что было совсем уж из ряда вон. После выездов, когда главарь возвращался в крови, стрелок мог ляпнуть: – Черт, ты все еще жив! Получив в ответ: –А ты, я смотрю, еще не всех рабочих перестрелял. Вариантов ответов было множество. Но как бы вызывающе эти двое себя не вели, было понятно (хотя и не всегда), что они не напрягаются друг на друга. Если спаситель перегибал палку и Диксон не находился, что еще ответить, он сдавался и смущенно улыбался, ласково называя того придурком. Если же Дэрил перегибал, что тоже было нормой, то и Ниган порой терялся, обзывая, в свою очередь, того засранцем. Порой они реально заводились не на шутку, начиная толкать друг друга в грудь. Тут Дэрил не переходил черту, а вот главарь, как обычно, все больше проявлял тактильный контакт, то небрежно отталкивая лицо охотника ладонью, чтобы прогнать от себя, то, наоборот, хватая за рубашку, притягивая. – А ты не хочешь трахнуть моих жен? – вдруг поинтересовался спаситель однажды за ужином. –Чт…о… – поперхнулся от неожиданности стрелок, прикрывая рот рукавом и прослезившись. Откашлялся, вытер лицо. – Что ты несешь? – Ну блин, я подумал, что должен тебе предложить, – развел тот руками. – У меня же целый гарем! Он теперь НАШ. – Ха, не-ет. Это твой гарем! Я точно не собираюсь никого насиловать! – Дэрил, я никого не насилую! – Ну да, понятное дело. Просто ставишь людей в такие условия, когда у них нет другого выбора. Спаситель нервно поднялся со своего места. – Вот только не надо опять, – он направился к барной стойке за пивом. – Все нормально, никто не в напряге. Подумай. Девочки приласкают тебя как надо, расслабишься. – Не нужно мне это. – Может ты из этих… – подколол его спаситель, возвращаясь к их столу и наклонившись, чтоб погладить его щеку тыльной стороной ладони. Диксон отбился от руки, недовольно поморщившись. – Недотрога, – усмехнулся главарь, плюхнувшись обратно в кресло. Стрелок понял, что весь этот разговор состоялся лишь потому, что Ниган сам не может пойти к женам. А трахаться, ему, ясен пень хотелось. Гордость подбивала выдать тому разрешение пойти уже и трахнуть кого-то еще, ведь между ними так ничего и не происходило. Но он молчал на этот счет прикусив язык. Он дико ревновал. И он даже подумать не мог, что кто-то еще прикоснётся к его спасителю. Или что тот станет целовать еще чьи-то губы. После этого пусть даже не приближается! – говорило заранее уязвленное самолюбие. – Мы же можем устроить небольшой групповичок… – Нет! – Большой групповичок! – НЕТ! – Все нормально! Чего ты так завелся? – рассмеялся Ниган, глядя, как занервничал стрелок. – Девочки поддержат эту идею! Ты доставишь удовольствие любой, ты что сомневаешься в себе? Он переходил все границы. И шутить на эту тему Диксону совершенно не хотелось. Но поневоле он представлял себе кое-какие образы в голове. – Я не… сомневаюсь, – растерялся он, нахмурившись. – Джули вот, она самая молодая, она поймет эту тему! Я раньше, конечно, такого никому не предлагал, но я уверен, что молодые - более гибкие в плане всяких этих бредовых моральных установок. Да, брось! Это было бы здорово. Ты и я… и Джули между нами... Дэрил опустил голову и стыдливо заморгал, ощущая позывы внизу живота. Мягкое тепло раскатывалось в паху. – А ты видел эти роскошные формы? – продолжал искушать главарь. – Внутри у нее очень жарко! – он потянулся через стол и поднял ладонью подбородок Диксона. Тот презрительно щурился, не отрывая глаз. Спаситель провел большим пальцем по его губам и заставил приоткрыть рот. Дэрил повиновался, потому что возбуждался. – Давно ты ласкал женскую грудь? Гладил женскую нежную кожу? – палец вторгся в рот стрелка, не встретив сопротивления. – Она будет без ума от твоего тела, малыш. Она может сделать так, что ты забудешь обо всем на свете, – Диксон сомкнул губы, а палец стал дразнить его, двигаясь туда обратно во рту, сразу же намокнув. Слюноотделение усилилось, Диксон прикрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях. Спаситель с горящими глазами смотрел на это, погружаясь все больше в фантазии. А пока ты будешь трахать ее, я буду трахать тебя! – так и вертелось на языке. Он так и видел эту картину. Как они с Джули сработают на пару, чтобы совратить этого дикаря, которому не знакомы даже элементарные сексуальные забавы, не говоря уже о том, что спаситель обычно вытворял со своими наложницами. Хотя трахнуть одновременно с двух сторон одну маленькую девушку – тоже было заманчиво. Но отчего-то сейчас это казалось грязной фантазией. А вот пристроиться к возбужденному и окутанному женским вниманием и лаской парню – хотелось больше всего. Спаситель стиснул член свободной рукой. Дэрил сам не понимал, как поддался на эти фантазии, но его так и окутала нега. Ниган звучал как чертов гипнотезер, его голос ласкал слух, он закрадывался в уши и окутывал разум. Он не только разрешал, он велел Диксону повиноваться и представить. Гладкую мягкую розовую кожу, изящные изгибы женского тела, формы. Сочные, аппетитные. Влажность обильной скользкой смазки, пухлые губки и мокрый рот, улыбающиеся непременно красивые глаза. Нежные прикосновения, ласка, смех. Стоны. И Ниган. И член Нигана, которой тоже в ней. И руки Нигана, касающиеся его лица, и его бесстыжие пальцы, заползающие в рот. – Они все полюбят тебя, я обещаю, – прошептал спаситель не в силах оторвать глаз от этого рта. – Ниган… – бессознательно прошептал Дэрил, прикусив кончик пальца, когда тот собирался покинуть его. Тут они одновременно очнулись, смутившись. Спасителю на минуту показалось, что Диксон прочитал его мысли. А Дэрил осознал, что хоть тело и хочет порой просто секса, но тянет то все равно на конкретного человека, даже вопреки законам природы, логики и морали. Вопреки рассудку. А просто секс с людьми, которые для тебя ничего не значат, которых ты ни в чем не понимаешь и не знаешь, даже если он самый горячий, он пустой. После него есть лишь жгучий стыд и отвращение к себе. Бывали случаи. Они замерли, стоило спасителю убрать свой палец изо рта стрелка. Мне не нужны ОНИ, – хотелось произнести арбалетчику, но он не хотел себя выдавать. – Прости, но я так не могу. – Вы посмотрите на эту святую невинность! – фыркнул спаситель. – Весь такой моральный и нравственный эталон! Мистер, «Я не трахаю бедных женщин, которые меня на самом деле не хотят»! – вспылив, он вскочил с места. – Люди много чего не хотят, да они даже не знают, чего им хотеть, Дэрил! Ты думаешь, они не находят удовольствие в том, что их имеет самый крутой мужик во всей долбаной округе? Человек, на которого люди молятся и возлагают свои надежды. Да эти дамочки намокают быстрее, чем я от них этого требую. Они сами мечтают, чтобы их брали силой. Его осенило: – Может и ты об этом мечтаешь? – с этими словами он впился руками в спинку дивана, на котором сидел арбалетчик, заставив его отклониться назад и вжаться. Хищно навис, ожидая хотя бы малейшего намека. Дэрил растерялся и просто замер. Он действительно мечтал. На все сто процентов. Да на тысячу. Ему было все равно, когда, куда и как главарь может его трахнуть, он только не хотел больше думать о посторонних людях. Ни о каких чужих, чтобы кто-то видел их или был рядом. Делить с кем-то Нигана, пусть это будет хоть мисс Вселенная! Черт, а ты сам то чего ждешь? – спросил себя главарь. – Разрешения? Разве так берут силой!? А что, если будет как в тот раз, – предательски терзало сомнение, – когда он оттолкнул?… Но тогда, после ванны он же был уже так открыт и даже игрив … чертов день, когда говнюк почти словил пулю, блять… Да пошел бы он к черту, долбаный чемпион по воздержанию! Спаситель нервно отпрял назад, отвел взгляд и отошел. Долго он будет держать меня за яица?! Завтра же пойду и трахну кого-нибудь еще! Ну ну… или не трахну. Черт, я не могу. Нахуй мне этот трах сдался. Как будто других дел нет. – Мне надо закончить одно дело, – ляпнул небрежно спаситель и вышел за дверь. Надо было пройтись и проветриться. Пойти и срочно решить парочку каких-нибудь вопросов, которые можно решить. Да все что угодно было решаемо, кроме того, что он оставил за дверью своих апартаментов. Вот что такое подпускать кого-то ближе: неподконтрольная хуйня и сплошная неопределенность. Ну нахуя было создавать себе такие проблемы! – злился на себя главарь. Как только захлопнулась дверь, Диксон вскочил, помялся на месте, в нерешительности, затем плюнул на все и последовал за ним. Не может быть, чтобы он пошел к женам. Он этого не сделает! – нервничал он, преследуя тень, исчезающую за углом. Арбалетчик вовсе не хотел шпионить, просто не знал, что будет, когда он его догонит. Какого хрена он от него хочет? Неужто пришло время подойти и сказать «трахни меня». Это было бы совсем унизительно. Особенно делать это за пределами их комнаты. Главарь спускался по лестнице, вызывая по рации Арат, спрашивал о каком-то ходе дел. Он точно не шел к женам. Быть может стоило оставить это преследование? Встречая дежурных по этажам, Дэрил приветственно кивал им, как будто просто идет по своим собственным делам. Вот только перед залом переговоров, куда зашел главарь, стрелка остановил вооруженный охранник жестом «стоп». – Какого хрена! – возмутился арбалетчик. – Без приказа не могу! – заявил Мартин. – Ты что-то перепутал, – Диксон оттеснил его к стене, почти что прижимая грудью, – действительно хочешь попробовать остановить меня? Охранник собирался оттолкнуть нарушителя, но Диксон машинально навалился, прижав того локтем за горло и сковав его руку, держащую пистолет. – Мартин, знаешь что, мне нужно, что бы ты… Вооу! – вышел спаситель обратно из дверей переговорной, обнаруживая эту сцену насилия. – Черт возьми, ты что это творишь? – Приказ, значит? – буркнул недовольный арбалетчик, рывком отпуская охранника расслабиться и откашляться. – Собирался выдать ему приказ, а может и не один. – Зачем ты… какого хрена ты приперся? – злобно усмехнулся Ниган. – Нам надо поговорить. – То есть нельзя было поговорить в комнате, из которой я только что… – Сейчас! – настоял стрелок, не понимая, что он сам творит. Поздно было отступать. И да, это было важно. Плевать на все прочие дела главаря. Он просто скажет ему, что он в его распоряжении и уйдет. Но как такое сказать? – Ну проходи, – любезно пригласил его спаситель. – Никого не впускать, – скомандовал Мартину окинув его презрительным взглядом, говорящим «а с тобой я разберусь позднее». Диксон зашел и стал расхаживать как у себя дома, вдоль комнаты. В поиске слов. Все бы ничего, но он выглядел угрожающе, и спаситель смутился, а нет ли у реднека и правда, что предъявить ему, вот так внезапно. Вот говнюк, – думал Ниган, – он же совершенно нагло метит территорию. Пресанул моего человека, преследуя меня из прихоти. А может он уже и сам подумывает меня трахнуть? Я бы на его месте так и сделал… Эта мысль заинтересовала его. В принципе, стоило признать, что Диксона все время клонило взять под контроль любую ситуацию, когда между ними возникала какая-никакая близость, и это в нем очень сильно заводило спасителя. Дэрил становился неуправляемым, совершенно диким. И будто бы не ради самоутверждения, а просто - он не умел иначе. Просто повиновался инстинкту. Разве ж его можно винить, что он следовал своей природе? Главарь был и зол и заинтригован. Ему внезапно так сильно хотелось просто взаимности. А может и немного нежности. Просто подойти и успокоить его простым поцелуем, без всяких там языков. Что бы этот зверь расслабился и отправился домой, ждать его в кровати, чтобы просто спать рядом безо всяких обид и предъяв, которые он тут собрался сейчас высказывать. Так было странно ожидать, что этот человек скажет ему о том, что его беспокоит. Казалось, арбалетчик ничего никогда не скажет ни о своих чувствах, ни о своих мыслях. Хотя главарь знал, что тот не ляпнет какую-нибудь капризную дичь, ведь Диксон просто не умеет на что-либо жаловаться. Оттого-то и было тревожно. Все было так хорошо, пока чертов придурок не вспылил по поводу гарема. Ну и что, что я не хочу его девок? Но это же не значит, что я не хочу его! – мучало арбалетчика. – Как сказать этому человеку, что я хочу его? Он подошел вплотную и пристально заглянул Нигану в глаза, соображая поймет ли тот его. У главаря был непроницаемый взгляд, холодный и жесткий. Он выжидал и злился, еще немного и время ожидания выйдет. И он прогонит. Уверенный и строгий вид главаря совершенно пленил. Дэрил набрался решимости. Его тянуло. Очень сильно. Несмотря на то, что тот явно не собирался больше нежничать и ничего предлагать. Обхватив затылок своего спасителя рукой, Диксон сразу же, пока не передумал, прильнул к его губам. Небольшой поцелуй и проверка, что будет. – Какого черта ты делаешь! – Ниган смотрел на него с удивлением. Дэрил взял и сам…? Арбалетчик тихонько повторил. Поцелуй был скромным, но таким сочным. – Ты страх потерял? – жестче возразил мужчина. Нарушитель порядка было хотел отступить назад. Но не позволил себе. Он повторил опять. Они погрузились глубже в объятья и глубже в поцелуй. Незаметно для себя главарь оказался вжат спиной в стену. В какой-то момент он рывком жестко оттолкнул наглеца, злобно зарычав на него: – Дэрил, поверь мне, ты сейчас нарываешься! Но сукин сын тихонько стал снова возвращаться за тем, чтобы взять желанное. – Какого хрена! – спаситель развел руками. Диксона было уже не остановить. Он вернулся обратно и бесцеремонно прижался грудью к груди, чтобы глубоко слиться ртами со своим «хозяином», заставляя его стонать, подхватывая второй рукой его за талию, прижимая к себе плотнее. – Я накажу тебя, – все так же требовательно и страшно угрожал спаситель, но не вырывался больше и сам охотно отвечал. – Ты доиграешься, засранец, – уже почти шептал он, опьянённый поведением своего наглого подчиненного, когда тот стал покрывать слюной его шею. – Накажи меня! – вдруг услышал он голос Дэрила. Сердце екнуло в груди при звуке его голоса. И от осознания провокации. Это сработало мгновенно, ударив в голову. Вырвался стон. Спаситель крепко схватил подчиненного за плечи, теряя самообладание, оттеснил его назад и опрокинул на переговорный стол, лицом вниз. Скрипнув, стул, откинутый прочь, пошатнулся и с грохотом завалился на пол. Диксон никак не ожидал, что все может случиться именно здесь, но сожалеть было поздно. Тем не менее он больше не собирался быть хорошим мальчиком, покорным и кротким, он выскользнул из рук, развернулся и заскочил, усевшись, на стол, поворачиваясь к Нигану лицом. Спаситель огрызнулся, ведь фантазии относительно позы уже одолевали его воображение, но стерпел, и медленно вторгся в пространство между ног стрелка, раздвигая их своими бедрами, и постепенно восстанавливая самообладание. Затем расслабленно засмеялся, любуясь на ситуацию. Злость и обида исчезли в миг, как только он понял, что хотел сказать ему арбалетчик. – Посмотри на себя, малыш, – радостно забормотал спаситель, обнимая руками его бедра и стягивая того на край стола, чтобы уткнуться пахом ему между ног, – как же ты ужасно плохо себя ведешь! Ты не оставляешь мне выбора, я же не могу спустить на тормозах такое поведение. – На это я и рассчитывал, – дерзко улыбнулся тот в ответ. – Ух ты, Дэ-эрил, а ведь я смотрю - ты реально хочешь меня! Арбалетчик не отвел наглого взгляда, но краска, растекающаяся по его лицу, сказала сама за себя. Он хотел. Бедра сами собой дернулись, сжав главаря, а ноги сплелись, взяв того в замок. Еще больше покраснеть Диксон, как он думал, все равно не мог. Оказалось, что мог. Надо срочно вести его к себе, – главарь, конечно, мог трахнуть его где угодно, но этот особенный торжественный момент должен был случиться в уединении, где ничто больше им не помешает. В зале переговоров, где вот-вот должна была появиться Арат, это было бы совершенно неуместно, быстро, смазано. Не то. – Я бы трахнул тебя и здесь… – Аналогично! – вдруг выкинул охотник. – Засранец, – усмехнулся главарь, вырываясь. – Давай, приведи себя в порядок, идем домой. Я беру отгул. Мне плевать, я хочу тебя. Время пришло. Дэрил упал спиной на стол, закрыв лицо руками, подавляя эмоции. Все-таки расхаживать со стояком перед подчиненными Нигана совсем не хотелось. А, впрочем, уже и не важно. – Арат, я ухожу, – сообщил в рацию главарь, – распорядись, чтобы все получили указания, ты знаешь, что делать. А меня до завтра не беспокоить. Слышишь, чтобы даже близко на этаже никого не было! Он оглянулся на любовника и расплылся в довольной улыбке. Дэрил, малыш, наконец то!

***