Я Ниган

Загрузив «холодильник», замаскировав его ветками, арбалетчик оседлал байк и устремился вслед за солнцем, склоняющимся к горизонту. Диксон дал по газам максимально отчаянно, не смущаясь взбудоражить мертвецов. Если было бы нужно: он бы прорвался с боем. Хотелось не задерживаться больше ни секунды. Оказавшись совсем близко к Святилищу, стрелок перехватил сообщение, притормаживая, желая разобрать слова из любопытства: – Ди, у нас оранжевая ситуация, разберись, Бога ради, давай, одна нога здесь - другая там. Должно быть он уже до развилки добрался. Скоро стемнеет, а я не хочу отправлять толпу людей на поиски… – прозвучал сладкий голос Нигана, узнаваемый даже сквозь помехи. Обнаруживая впереди эту самую развилку, стрелок заметил движение. Кто-то в самом деле перебежал дорогу и устремился в лес. Сомнений быть не могло, что это беглец. На ночь глядя кому-то в одиночку бегать по дороге не пришло бы в голову. – Я разберусь, – коротко сообщил он в рацию, подъехав поближе и заглушая мотор. Недолго думая, ныряя вслед за человеком. От звука этого голоса, донесшегося из рации так внезапно, сердце спасителя пропустило удар. На мгновение перехватило дыхание. Дэрил! Он, конечно, ожидал прибытия любовника, но был так заморочен делами, что на какое-то время отвлекся от мыслей о Диксоне. А тут еще и оранжевая ситуация, которая, как обычно говорит о безалаберности подчиненных. Ведь никого ни на минуту нельзя оставить без присмотра. Но не успел и закончиться отпуск арбалетчика, не успел он и домой вернуться, как он уже на подхвате, обещал помогать и помогает! Это был восторг и трепет. Сумерки сгущались, но осуществлять преследование Диксон смог бы и в темноте. А вот пленник оказался нерасторопен и дезориентирован. Он весьма предсказуемо выбирал направление, не умел запутывать следы и, судя по всему был слаб и ранен. Не прошло и пяти минут, как стрелок его настиг: – Стой! – скомандовал он. Несчастный вскинул руки, не поворачиваясь. Он устал: пытался отдышаться и скулил от обиды. – Повернись. – Лучше убей меня, – заявил беглец, повернувшись и увидев, что Диксон один. – Я туда не вернусь! – Иди, – Дэрил небрежно указал арбалетом, что идти надо в обратном направлении. – Ты не обязан этого делать, – заныл пленник по пути. – Я понимаю, ты думаешь, что у тебя нет выбора… – Ты ничего обо мне не знаешь, – перебил его стрелок. Он не сомневался, что вернет пленника. Он не испытывал жалости. В его глазах этот беглец был - Дуайт, которого Дэрил пожалел однажды и которому помог. Теперь же стоило помнить, что за любую беспечность можно очень сильно поплатиться. – Тебя ведь так же, как и меня, держали в плену, верно? И заставляли работать за баллы, пресмыкаться. А теперь ты и сам один из них. Ты сдался!! Тебе нравится такая жизнь? Лучше умереть, чем так жить! Они подходили к выходу из леса, и пленник начал заметно нервничать. – Он убьет меня. Ниган. Рано или поздно. А может и сегодня. И что я должен был делать? Кто-то просто забыл закрыть дверь. А теперь меня изобьют до полусмерти. Вероятно, и ты захочешь поучаствовать... – его охватывала паника. – Наверняка Ниган держит кого-то, кто дорог тебе под прицелом. Что было бы если б это им удалось бежать?! Ты бы вернул их назад? Дай мне уйти, скажи, что не видел меня. Отпусти, и я вернусь к моей семье! – он оборачивался и никак не шел ровно, заставляя Дэрила толкать его в плечо. – Давай, – командовал стрелок, попутно озираясь по сторонам в поисках ходячих. – Ты ведь не такой, как он! Ты не дашь мне умереть. У меня дети! Семья. Они нуждаются во мне. Кроме меня у них никого нет… Но ничто не помогало разжалобить или убедить конвоира. Поэтому, не желая покидать лес, пленник выхватил нож и неуклюже махнул им, пытаясь задеть врага. Этого сделать ему не удалось, Диксон увернулся, устало вскинул арбалет, прицелился и пробил, пытающемуся уйти бедолаге, икру. – Твою мать, урод! – орал раненный, корчась от боли и хватаясь за стрелу, которую просто так теперь было не вынуть. – Будь ты проклят!! – Идем, – коротко скомандовал стрелок, забирая нож и подавая руку пленнику. Было уже темно, когда байк Диксона зазвучал у стен здания. Ниган нетерпеливо вышел к воротам. Люди впустили путника, и сразу закрыли за ним. Дуайт, ожидавший развязки, сразу схватил за шкирку беглеца, стаскивая того с байка и начал трясти его, сообщая кому-то в рацию о том, что у Карсона есть работа. Все это копошение людей совершенно не волновало главаря и арбалетчика. Они смотрели только друг на друга. Слезая с мотоцикла Дэрил не мог оторвать взгляда от своего спасителя, глаза которого так и горели. Слишком много эмоций испытывал главарь при виде любовника, слишком много коментариев и мыслей на его счет роилось в его голове. Все это необходимо было сдержать. Они сближались. Думая о том, как не утратить самообладание, они подошли вплотную. Но не позволили себе совсем ничего. Лишь не могли отвести глаз. Дэрил не должен был говорить первым. Он и не хотел. А Ниган лишь смотрел сверху вниз, покровительственно, при этом невероятно мягко и эротично, создавая напряжение. Первоначально, при виде друг друга оба засомневались: а все ли именно так, как было при расставании? А все ли именно так, как им показалось оно было? Может вовсе ничего и не было. Лишь сон?! Кто этот человек по отношению ко мне сейчас? Не передумал ли он? А знает ли он тоже, что знаю я? О том же он думает, о чем и я? Диксон совершенно вызывающе подошел вплотную, едва не касаясь грудью груди главаря. Его взгляд был пронзительным и говорящим. Зачем им слова, когда они могут обойтись и без них. «Я вернулся» – говорил арбалетчик. Ниган медлил, проверяя настрой стрелка, изучая его, как хищник. Его взгляд спрашивал: «Ты понимаешь, что ты делаешь?» И ответ был однозначно: «Да». Мысленно они уже сделали друг с другом все. Поцелуи, объятья, проникновения. Но бесстыжая невозмутимость обоих крепко держала оборону. Обоим хотелось проверить, насколько эта оборона будет крепка в постели, ведь спят они, как известно, вместе. Перестав обхаживать своего любовника, Ниган поприветствовал его нежным, но крепким прикосновением ладонью к щеке, склонившись к самому лицу, двигаясь, казалось бы, к губам. Но вдруг остановившись, замерев и подняв взгляд к глазам. Проверяя реакцию и мысленно спрашивая: «Как ты?» Пристально изучив состояние арбалетчика (тот был в полном порядке, если не считать всего этого сексуального напряжения), он ласково улыбнулся и наконец, произнес первое слово: – Пойдем. Только сейчас стрелок заметил, как его любовник со всеми держит дистанцию. Он ведь ни с кем себе не позволял даже соприкоснуться плечом к плечу. Это ведь было даже слегка неестветсвенно. Как будто этот человек был единственным в мире, кто свято чтил границы личного пространства. При всей его панибратской манере общения, он в действительности не прикасался к людям, как будто может заразиться какой-нибудь мерзкой болезнью. Да, хлопнуть по спине, потрепать за шею – он мог. Но лишь показывая свое превосходство и покровительство. То бишь, совершенно условно, из необходимости. Дэрил был единственным, кого он тискал. К кому мог нормально прикасаться. Но сейчас ощущалось, как главарь был сдержан, скован. Как будто не собирался больше позволять себе лишнего. Совсем. Лишь этот жест с ладонью и все. В остальном Диксону казалось, что его принимают как иностранного гостя, очень обходительно, и чересчур уважительно. А он так привык к подколам, фамильярностям и нежностям любовника. Хотя чувствовалось, как сильно главарь его хочет. Чувствовалось через его горячее дыхание, доходившее до лица арбалетчика. Чувствовалось по отсутствию шуточек, по серьезности, по молчаливости. В целом, такое состояние весьма устраивало обоих. Им больше было некуда спешить. Главное, что они снова вместе. Они молчали без конца. В своей комнате, занимаясь каждый своими делами, они встречались взглядом и снова возникало это напряжение. Которое разряжать ни один из них не собирался. Дэрил, первым делом сходил в душ и переоделся. Ниган листал записи, сидя в кресле. Диксона из душа сразу встретил ужин, главарь наблюдал за тем, как он жадно ест, мягко улыбаясь неряшливости любовника. А тот вовсе не смущался ее проявлять, как всегда, как будто делая это немножко на зло, нахально. Игриво. Он был таким диким и красивым в глазах Нигана. Ниган, в свою очередь, так же был невероятно горячим в глазах стрелка. Он выглядел великолепно, а его сдержанность придавала образу остроты. Вдобавок главарь совсем не расставался со своей Люсиль, как будто хотел предстать во всей красе. И, заодно, намекая любовнику на то, что он, опять же, врядли сможет проявить мягкость в постели, предостерегая того от провокаций. Хотя это только сильней заводило арбалетчика. И Ниган это видел. Оттого стрелок и казался таким прекрасным, отчаянным и дерзким. Пришло время, и они оба оказались в кровати. Дэрил лег первым, ведь все свои дела он закончил раньше, а тормозить было ему не свойственно. Ниган, глядя на арбалетчика, медлить не стал, отложил записи, бросив ручку, показывая сам себе «хватит с этим», и тоже подошел к кровати, раздеваясь. Выключив свет, главарь повернулся к стрелку. Момент был невероятно напряженный. Оба понимали, что лечь рядом и не прикоснуться друг к другу будет верхом долбоебизма. Они же не монахи, не давали никаких обетов, и они не просто соседи по постели. Дэрил, не гася свет, решительно пододвинулся ближе. На что Ниган снисходительно моргнул, тепло улыбнулся на секунду, но тут же снова посерьезнел и жестом пригласил в свои объятья. Все было в порядке. Он просто не хотел торопить события. Дэрил погасил свет и сразу же прильнул к обнаженному (почти целиком) телу спасителя. Оба прикрыли глаза, ощущая всей кожей друг друга. Это было невероятно волнительно. Сердца бешено стучали в груди. Желание затмевало разум. Что только усиливало упертое самообладание. В то время как все тело трепетало чуть ли не до дрожи, эти двое вели себя совершенно невозмутимо. Главарь наощупь поправил волосы любовника, расчесывая их, убирая с лица, прижимаясь лицом к его виску. А Дэрил ласкаясь и ерзая, устроился поудобнее, улыбаясь довольной улыбкой. Большего ему и не было надо, хотя от дурмана он уже был пьян настолько, что забылся и потерялся в пространстве и времени. Главное, он знал, что Ниган в его руках сейчас. Что Ниган его принял. Ниган с ума сходит от желания обладать своим любимым стрелком. Но так же, он явно не хочет больше травмировать. Не хочет терять волю и делать глупости. Все это было понятно по его поведению. И все это совершенно устраивало арбалетчика. Который не собирался рушить его планы. Он просто хотел знать, что все у них в порядке. И все было именно так. Единственное: во сне контролировать себя было немного сложнее. В какой-то момент посреди ночи, Диксон беспокойно заерзал и больно стиснул любовника в своих объятьях, что разбудило зарычавшего на это действие спасителя. – Ниган! – выбило стрелка из его кошмара. Он снова неаккуратно схватился прямо за простреленный бок главаря, ощупывая, Ниган ли это. Отстраняясь, в попытке увидеть, что происходит. – Дэрил! – зарычал на него спаситель, пытающийся ослабить его крепкую хватку, оттягивая чужую руку. – Твою мать. Успокойся. Это я! Арбалетчик отдернул руку, отодвинулся, пытаясь отдышаться, сел. Он был не в себе. – Тихо, малыш. Все в порядке, – успокоив боль, спаситель сразу же позвал любовника обратно, ласково прикасаясь к нему в темноте. – Иди ко мне. Тебе приснился кошмар. У нас все хорошо. Не о чем волноваться. Он тянул Дэрила к себе, и тот повиновался. Этот голос успокаивал и дарил утешение. – Я… мне...мне приснилось … – бурчал арбалетчик, потирая лицо. – Я знаю, знаю, это был лишь сон, всего лишь сон. Все в порядке. Я с тобой, – шептал любовник, прижимая стрелка к себе снова. Диксон, как будто желая проверить его ли это Ниган, потянулся в темноте губами, влажно прикоснувшись ко рту спасителя, вздрогнувшего от неожиданности. Он должен был ответить. Он не мог отказать. И он ответил. Позволяя себе слиться губами с любимым, даруя мягкий утешительный поцелуй. Непродолжительный и не глубокий, но очень убедительный и любовный. Дэрил вспомнил о сдержанности хозяина. И не стал требовать большего. Хотя от этого прикосновения уже был в полной боеготовности. Да и спаситель, собственно, тоже. Ничего, игнорировать свою эрекцию им было не в первой, и друг про друга тоже было все понятно. Но продолжать не стоило, тем более посреди ночи. – Не сейчас, – лишь шепнул спаситель, приказывая успокоиться, улыбаясь этому внезапному запалу любовника, который сводил с ума. – Когда? – еле слышно нагло спросил стрелок, погружаясь снова в сон. Но на его вопрос не было ответа. Лишь поглаживания, что притупляли бдительность и повелевали спать. Успеем,– отвечал спаситель мысленно сам себе, тоже постепенно проваливаясь в объятья Морфея.

***