***
В доме Бэмфордов царил страшный переполох, вызванный в первую очередь глубоким обмороком младшей дочери бидла. Несчастная девочка рыдала так, что довела себя до полного изнеможения. Ее брат-близнец, тоже скорбящий об отце, не отходил от нее даже тогда, когда спешно вызванный врач настаивал на этом. Прибывшая с самого утра Нэнси и присоединившаяся к ней к полудню Джоанна со страхом ожидали вестей о самочувствии Гвинет, попутно отпаивая овдовевшую миссис Бэмфорд мятным чаем. Соболезнований друг другу они не выказывали – не было смысла, они обе потеряли отцов, и молчаливая поддержка и понимание значили гораздо больше, чем пустые слова. – Мне стоит пока остаться здесь, – твердо заявила Нэнси, после того, как они с Джоанной отвели миссис Бэмфорд в спальню и уложили. Та после полной волнений ночи даже не сопротивлялась, – Матушка сейчас совершенно не в состоянии вести дела. Джоанна сжала руку Нэнси, желая поддержать ее. – Вы послали за Чарльзом? – Конечно, еще с утра, – кивнула Нэнси, вытирая слезы, – надеюсь, он скоро приедет. Чарльз Бэмфорд, старший сын и наследник бидла, был офицером в английской армии, и довольно редко появлялся дома. Джоанна, близко знакомая с его сестрами и братом, видела его всего несколько раз в жизни, и сама удивлялась, как он похож, и одновременно не похож на отца. Единственный ребенок, унаследовавший его светлые волосы, но не особенно схожий с ним фигурой и лицом. Высокий, статный Чарльз с юности пользовался успехом у женщин, не изменилось это и после его женитьбы на юной Констанции Фицкларенс, с семьей которой и Терпины, и Бэмфорды, и Кливленды были в дружбе. – Кто-то же должен унаследовать все, что имел отец, – грустно продолжила Нэнси, – но я не знаю, успеет ли он на похороны… Джоанна снова сжала руку подруги, тщетно пытаясь ее приободрить, однако вместо этого внезапно напомнила о себе. – А ты-то как, Ханни? – спросила Нэнси, вдруг четко вспомнив, что ее подруга тоже лишилась отца и осталась вообще одна, слуги не в счет. – Ой, Нэнси, – тяжело вздохнула Джоанна, – это очень долгая история. – Ты ведь была там? Нам так сказали, – уточнила женщина. – Да, и я оказалась там не случайно, – качнула головой девушка, на секунду задумываясь, а затем, решаясь, – Нэнси, ты ведь мой друг, я могу доверить тебе любую тайну… – Конечно, – тут же согласилась леди Кливленд. – Ну, тогда тебе лучше присесть, – криво улыбнулась Джоанна, – рассказ будет долгим, впрочем, я постараюсь успеть до времени, когда доктор спустится и сообщит нам уже хоть что-нибудь о состоянии Гвинет, – и она начала рассказ. Закончила она рассказ спустя добрых полчаса, минут двадцать из которых ее подруга просидела с широко раскрытыми глазами и ртом. – Итак, – очень высоким голосом произнесла она, когда Джоанна замолчала, – суммируя вышесказанное, маньяк, оставивший нас сиротами – твой настоящий отец, твоя мать – была вполне живой, но нищей и безумной, и, самое главное, – она кинула на девушку сердитый взгляд, – ты собралась замуж, а нам с Гвинет не сказала?! – Мы собирались бежать и венчаться тайно, из-за странной страсти отца! – оправдываясь, воскликнула Джоанна. – Да я понимаю, – вздохнула Нэнси, – но ведь теперь все иначе? Твой отец мертв, ты – его единственная наследница… – И немалую часть этого наследства я обязательно потрачу на то, чтобы помочь семьям мужчин, убитых Суини Тоддом, – решительно заявила Джоанна, – а наследство я получу уже скоро, отец оставил завещание, поэтому, даже если появятся другие претенденты на его богатства, они ничего не получат. – Это правильно, – согласилась Нэнси, – наверняка многие из этих несчастных не были так богаты, как мы, и их семьи, оставшись без кормильцев, в любой момент могут оказаться на улице… Доктор Грей! – она подскочила, увидев мужчину, спускающегося по лестнице вниз, – ну что там с Гвинет? С ней все будет хорошо? – Не переживайте слишком, Леди Кливленд, – успокоил ее доктор, – опасности для жизни мисс Гвинет нет, она всего лишь переволновалась. Это неудивительно, все же такой удар по юной психике… Мои соболезнования и Вам, мэм. – Спасибо, доктор, – сдерживая слезы, поблагодарила его Нэнси. – Всегда к Вашим услугам, мэм, – поклонился доктор Грей, – теперь главное для мисс – полный покой, а потому Вы подумайте, стоит ли брать ее на похороны. Тут я Вам, право, не советчик, ибо не могу предсказать, что расстроит мисс Гвинет больше – присутствие на похоронах достопочтенного бидла, или отсутствие. Нэнси лишь кивнула, показывая, что подумает над словами доктора, и проводила его до выхода, тихо расспрашивая его о чем-то еще. – Теперь Гвинет спит, – сообщила она, вернувшись, – и Деннис с ней. Джоанна, – она взглянула на подругу, – уже вечереет, мы ведь давно здесь сидим. Тебе стоит вернуться домой, у тебя своих хлопот хватает. Поезжай. Девушка грустно улыбнулась, прощаясь с леди Кливленд, и направилась обратно в особняк Терпина. Она, конечно, не ожидала, что дома ее ждет радостный салют, но скорбь, пронизывающая дом, совсем не была привычно-тихой. По всему дому разносились рыдания, доносившиеся, как поняла девушка, из комнаты ее няни. Бегом взлетела она на второй этаж и в нужную комнатку, где застала странную картину: миссис Браун рыдала, прижимая к груди лоскут грязно-белой ткани, в то время как до синевы бледный Энтони и заплаканная миссис Фреймс пытались ее успокоить. Бетти же, кажется, даже не слышала и не видела их, продолжая горько плакать и бормотать что-то бессвязное. Энтони, заметив Джоанну, тут же подскочил к ней, а миссис Фреймс, согласно кивнув, заявила: – Вы уведите мисс отсюда, мистер Хоуп, я уж тут сама справлюсь. Все равно ни Вы, ни Джоанна сейчас ничем помочь не сможете, – Энтони послушно кивнул и уволок Джоанну из комнаты. Дойдя до покоев Джоанны, они зашли, и лишь затем девушка тихо спросила: – Что еще произошло? Энтони судорожно вздохнул. – Миссис Браун – Ваша бабушка. Глаза Джоанны раскрылись так широко, что чуть не вывалились из орбит. – Она не могла сказать Вам прежде, боясь, что об этом узнает и Ваш опекун, – зачастил Энтони, – а потом, когда мы собирались бежать, она помогла мне, и я случайно узнал правду, но Вам она просила не говорить, потому что хотела однажды рассказать сама… Однако в нынешнем нашем положении выбирать особо не приходится, – Энтони вздрогнул и поморщился, видимо, вспоминая то, что еще не рассказал. Джоанна ждала. Еще пока они в полицейском участке ждали официального допроса, она рассказала юноше обо всем, что с ней случилось в цирюльне, как и о том, что невольно узнала. Ему она полностью доверяла, а потому не боялась за сохранность своей тайны. – Ваша бабушка очень любит Вас, и, когда она узнала, кем стал ее сын и что он с Вами чуть не сделал, это уже было серьезнейшим ударом для нее, но то, как она об этом узнала… – Энтони сглотнул, не зная, как рассказать дальнейшее. – Говорите, как есть, – велела Джоанна, внутренне готовясь к очередному ужасу. – Сегодня утром толпа горожан, ведомая родственниками и друзьями погибших, буквально штурмом взяла полицейский участок и выволокла оттуда тело мистера Тодда. Они желали видеть, что маньяк-парикмахер мертв. В гневе они чуть ли не рвали его на части, уродуя труп, а затем бросили его тело в мешок и закопали, засыпав пеплом. Без креста, без отпевания, как… как…– Энтони запнулся, не в силах продолжать страшный рассказ. Джоанна прижала руки ко рту. – Вы видели это? – прошептала она. – Да, – кивнул Энтони, – я и миссис Браун стали свидетелями этого страшного буйства толпы. Она узнала лицо своего сына… Тогда оно у него еще было… Ей даже достался клок рубашки, сорванной с его тела, Вы видели, у нее в руках, – Энтони окончательно замолк, снова переживая страшное происшествие. Его и так терзали противоречивые чувства по отношению к бывшему другу, а теперь с ним сотворили такое… Джоанна внимательно поглядела на возлюбленного и промолчала. Она не стала говорить то, что было у нее на уме, простая мысль – этот монстр заслужил все, что с ним произошло, он уже умер, но из-за него по-прежнему страдают хорошие люди. Она не сказала этого, лишь молча обняла Энтони, и тот, потрясенный всем произошедшим, только теперь сумел немного расслабиться. Объятия его звезды не уничтожили боль, но они приглушили ее, ведь ее поддержка была лучше любого обезболивающего. Позже, Джоанна объяснилась со слегка успокоившейся миссис Браун, и с радостью приняла ее, как свою бабушку. Та, немного придя в себя, с усердием помогала внучке с организацией похорон ее опекуна. И лишь на следующий день после похорон, которые проходили одновременно с похоронами бидла, Джоанна, выплакав все слезы, вдруг вспомнила то, что из-за скорби совершенно вылетело у нее из головы.***
– Нэнси! Леди Кливленд встала, приветствуя мисс Терпин и отмечая про себя, как та взволнована. – Ханни, дорогая, что случилось? Джоанна совершенно не грациозно плюхнулась на стул и схватила Нэнси за руку. – Нэнси, Нэнси, ты должна мне помочь! – Джоанна, успокойся, – тут же повысила голос леди Кливленд, – объясни толком, что случилось? – Я бы и сама, но ведь я никогда раньше не давала взяток и не делала ничего подобного, я не умею, – сумбурно начала девушка. Нэнси подняла брови: – Взятки? – Я должна вытащить кое-кого из тюрьмы, – перебила ее Джоанна. – В чем виновен? – тут же подобралась Нэнси. Ей действительно было уже давно не семнадцать, и она имела немало влиятельных знакомств, которые помогали в самых разных ситуациях. Джоанна сверкнула глазами: – В убийстве Суини Тодда. Нэнси ахнула, прижимая руку ко рту. Да, она ожидала чего угодно, но только не этого. – Это мальчик, – продолжала Джоанна, и в голосе ее послышались слезы, – тринадцатилетний мальчик, который стал свидетелем того, как это чудовище заживо сжигает его приемную мать. Она была его подельницей, но мальчика это мало волновало. Я была там, Нэнси, я видела все, что произошло. Крики этой злосчастной женщины до сих пор отдаются у меня в ушах, и я ни на секунду не осудила ребенка за то, что он сделал, но закон, сама знаешь… – Dura lex, sed lex, – пробормотала Нэнси, – закон суров, но это закон. Убийца должен быть наказан, даже если он убил не человека, а демона. – Теперь ты понимаешь? – всхлипнула Джоанна, – о нем совсем некому позаботиться, он сирота! Нэнси, мы должны ему помочь, он всего лишь стал невольным орудием высшей справедливости! – Успокойся, – резко велела леди Кливленд, – У меня Джастин только уснул, ты своими криками и плачем его разбудишь. Конечно же, я помогу. Правда, дело не самое простое, тут не женское слово нужно… Чарли приехал вчера, ты ведь видела его? Он, как узнает обо всем, точно помочь не откажется. Чарльз и впрямь не отказался помочь, предварительно подробно расспросив Джоанну о произошедшем. Девушка невольно замирала от того, какая сила и власть исходили от этого молодого мужчины, та сила, какой его отец не имел никогда. Чарльз был мужчиной, настоящим мужчиной, сильным, смелым, и, вдобавок, весьма влиятельным, а потому тем же вечером брат и сестра, а с ними Джоанна и уже представленный Бэмфордам Энтони ждали в полицейском участке. Чарльз взял переговоры с начальником полиции на себя, и буквально через час Тоби вывели к ним. При виде изможденного, худого, бледного и дрожащего ребенка ни Нэнси, ни Джоанна не сдержали слез. Последняя тут же бросилась обнимать мальчика, судорожно обещая ему, что теперь у них все будет хорошо. Тоби, тоже плача, прижимался к груди Джоанны, радуясь внезапному теплу. Девушка же, едва почувствовав, каким горячим было хрупкое тельце в ее руках, тут же накинула ему на плечи привезенное с собой покрывало и кивнула Энтони, который с готовностью подхватил мальчика и донес его до кареты. На улице они торопливо распрощались с Чарльзом и Нэнси и поспешили домой, где Тоби уже ждали горячая ванна, вкусный ужин и теплая постель, а после сна – осмотр доктора Робина. Последний, как оказалось, был необходим не в меньшей степени, чем все остальное. Сильнейшего стресса, блужданий по канализации и последующего двухдневного содержания в тюрьме вполне хватило, чтобы у мальчика началась лихорадка. Джоанна не отходила от постели Тоби, всячески стараясь приободрить и развлечь его. Больше всего его развлекали рассказы о счастливом будущем, которое, возможно, однажды все же произойдет. – Когда мы закончим с делами здесь, мы уедем из Лондона, – рассказывала Джоанна, осторожно обтирая руки Тоби влажной тканью, пропитанной спиртом, – поедем в Париж, и там будет наша с Энтони свадьба, а потом вернемся в его родной город, Плимут, и ты поедешь с нами. Ты ведь хочешь поехать с нами, Тоби? – Да, – слабо отвечал мальчик, – я еще никогда не видел Парижа, да и вообще других городов. – Я тоже! – смеялась Джоанна, – я даже моря никогда не видела, но Энтони видел, он нам все и покажет. Правда, милый? Сидевший рядом Энтони с энтузиазмом кивал, а затем начинал рассказывать о дальних сторонах, о Франции, Испании, Перу, Тибете и многих других, где он, к своим восемнадцати годам, уже успел побывать. – Я тоже хочу быть путешественником, – мечтательно вздыхал Тоби. Энтони, который за последние несколько дней уже успел привыкнуть к новому званию – Джоанна представляла жениха своим знакомым как известного путешественника, чтобы избежать лишних вопросов и разговоров, смеялся и кивал. – Хочешь, так будешь, – он легко трепал мальчишку по растрепанной макушке, попутно поправляя мокрую тряпку у него на лбу. Жар не спадал уже несколько дней, и отсутствие нормального отдыха ситуации не помогало – Тоби не мог спокойно спать, ему снились кошмары. Снились они и Джоанне, и Энтони, впрочем, последнему удавалось это неплохо скрывать, чтобы лишнего не волновать свою невесту, но оба они в те дни забыли об этом, самоотверженно сражаясь за жизнь несчастного ребенка. Тоби и сам не знал, когда еще ему оказывалось такое внимание. Помимо Джоанны и Энтони, его регулярно навещали миссис Браун, миссис Фреймс и призраки, которым Тоби даже не особо удивился. Маленькая Аланна частенько порывалась защекотать мальчика своими невесомыми пальцами, чтобы он не был таким грустным, но Лили останавливала ее. Помимо них, в гости захаживали и Бэмфорды, в том числе и оправившаяся от болезни Гвинет, и младшие Дейлы вместе с бабушкой. Фрэнсис был веселым златокудрым мальчишкой того же возраста, что и Джоанна, Луиза – смешливой девчушкой на пару лет младше брата. Они с огромным удовольствием познакомились и с Энтони, которому Фрэнсис шутливо грозил всеми бедами, если тот не будет беречь их подругу, и с Тоби, с которым они играли в не сильно утомляющие игры, которому читали и рассказывали смешные истории. Однако Тоби, хотя ему и была приятна компания, улыбался слишком вымученно, чтобы можно было обмануться и решить, что он счастлив. У Джоанны сжималось сердце от одного вида больного, уставшего ребенка. Она, сама в раннем детстве прошедшая через тяжелую травму, как никто другой понимала серьезность положения. Того внимания, которое все с радостью оказывали Тоби, просто не могло быть недостаточно, а значит, оставалось предполагать худшее. Было просто поздно. Тоби был совершенно сломлен, и как помочь ему снова подняться и стоять прямо, девушка не знала. Да и можно ли было вообще ему помочь, теперь, после всего произошедшего? Подозрения и страхи Джоанны подтвердились, когда в один из дней доктор Робин, регулярно навещавший Тоби, прямо сказал им с Энтони, что если жар не спадет в течение пары ближайших дней, спасти мальчика, скорее всего, не удастся, он просто сгорит, как свечка. – Джоанна? – спросил Тоби в тот же вечер, когда они, грустные от новостей, сидели у его кровати, – А Вы меня любите, да? Девушка улыбнулась, нежно касаясь рукой горящей щеки мальчика. – Конечно, люблю, Тоби, – заверила она его, – мы оба с Энтони очень сильно тебя любим. Юноша тоже пересел поближе, оказавшись совсем рядом с Тоби. – Но ты не можешь быть моей мамой? – обреченно хмурясь, уточнил подросток. – Нет, малыш, – печально улыбнулась Джоанна, – я ведь всего на три года тебя старше, – вдруг глаза ее загорелись, – Зато я могу быть твоей старшей сестренкой! – Правда? – ахнул Тоби, на мгновение забывая про тяжелую голову и преследующие его кошмары. – Конечно, – подхватил Энтони, – а я могу быть твоим старшим братом. Мы ведь обещали, что заберем тебя с собой? Мы так и сделаем и никому не позволим тебя обидеть. – Вы это серьезно? – прошептал Тоби, и в уголках его воспаленных глаз заблестели слезы. – Ну, разумеется, серьезно, Тоби! – хором заверили его Энтони и Джоанна. – Так ты не против? – улыбнулась девушка. – Я? Нет, я совсем не против, – Тоби запнулся и застенчиво продолжил, – Сестренка Джоанна… и братик Энтони. Оба, не сговариваясь, заключили мальчика в теплые объятия. – Это так чудесно! – воскликнул он, и глаза его засияли, – теперь, когда я умру, я не буду один. – Тоби, – оборвала его Джоанна, – братик мой, ты не умрешь. Я знаю, с тобой случилось много страшных вещей, которые не дают тебе покоя, но… – Но мы уедем отсюда и сможем все это забыть, – снова подхватил Энтони. Джоанна легко погладила Тоби по голове, заодно поправляя очередную уже нагревшуюся тряпку на его лбу. – Все будет хорошо, братик, ты выздоровеешь, и все будет хорошо – нежно прошептала она. Энтони, сидевший рядом с ней, воодушевленно кивнул. Тоби улыбнулся. Впервые за время своей болезни он улыбнулся, не вымученно, но искренне и широко. – Спасибо вам, – прошептал он, не переставая улыбаться, – за все. Глаза его закрылись, и он задремал, но счастливая улыбка так и не сошла с его лица. Энтони проснулся рано утром со смутным ощущением того, что что-то не так. Еще сонный, он кинул взгляд на сидящую рядом Джоанну и ахнул. Девушка была бледна, как мел, а по застывшему маской лицу медленно катились крупные, прозрачные слезы. Юноша рывком оказался рядом с ней и опустился перед ней на колени, нежно касаясь ее щеки. – Джоанна? Любимая, что случилось? Не отрывая взгляда от ее неподвижного лица, он потянулся к ней второй рукой и невольно вздрогнул, когда та по пути коснулась чего-то странно-прохладного. Лишь тогда он отвел пристальный взгляд от лица возлюбленной и увидел. Тоби все еще улыбался, но лицо его уже было синевато-белым, а руки, одной из которых он случайно и коснулся, холодными. Он спал, так же безмятежно, как и всю прошлую ночь, но сон его теперь был вечным. – Смотри, – безжизненным, слабым голосом прошептала Джоанна, – ему больше не снятся кошмары… Он теперь спокоен, и больше его ничто не потревожит… Энтони сглотнул образовавшийся в горле ком и, обернувшись, молча сжал невесту в объятиях. Лишь после этого она позволила себе заплакать в голос. Юноша гладил ее по волосам, попутно вытирая собственные слезы. – Я видела, как он уходил, – пискнула Аланна, появляясь рядом, – он поцеловал вас обоих на прощание… И помахал мне рукой… Новые похороны были тихими, на них не было ни громких прощальных речей, ни рыдающих в голос родственников. Тоби погребли совсем рядом с другими жертвами, на соседних с ними могилах значились имена Люси Баркер и Нелли Ловетт, обгоревшее тело которой чудом избежало печальной участи, постигшей тело ее подельника. Джоанна, стоя на кладбище около могильного камня Тоби, внезапно развернулась и прошла пару шагов в сторону, остановившись перед другой могилой, небольшой и невзрачной, на камне над которой было высечено “Бенджамин Баркер”. В ней не было тела, вместо него там была похоронена шкатулка с семью бритвами, которые Джоанна чудом сумела получить из рук констебля Шервуда. – Зачем? – только и спросила она, оглядывая эту часть кладбища вокруг могилы. Она была специально огорожена и сохранена для жертв маньяка-парикмахера, а потому до сих пор пополнялась новыми могилами тех, чьи еще останки и вещи опознавали безутешные родственники. – Зачем?! – пронзительно вскрикнула Джоанна, глядя в небо, – Неужели оно того стоило? Закрыв лицо руками, она упала на колени и горько заплакала.