Two Weeks

      ‒ И что, сильно помял? Новая же совсем… ‒ Хэнк Андерсон сделал большой глоток из бутылки, сидя в мягком кресле на заднем дворе дома Андерсонов, в котором прошло всё детство Коннора и Ричарда.       ‒ Да не то чтобы сильно, ‒ Коннор пожал плечами, вертя свою бутылку в руках, ‒ но всё равно неприятно, ‒ тоже сделал глоток. Пиво было ледяное, сковывающее горло холодом. Он не любил пиво, но никогда не отказывал отцу, когда тот просил составить ему компанию. Что сподвигло Хэнка выпить с сыном студёного пива, сидя на террасе, когда на дворе был разгар ноября ‒ Коннор не знал. Скорее всего, он просто соскучился и хотел поговорить с сыном по-мужски и наедине. ‒ За два дня сделали, завтра поеду забирать.       Лана играла на полянке с родительским сенбернаром по кличке Сумо. Она была без ума от этого пса, а пёс ‒ от девочки. Лана кидала ему мяч, а тот с неподдельным восторгом бежал за ним и возвращал его ей. Они занимались этим уже больше получаса, и ни одной, ни второму не надоело.       ‒ Видел фото Ричарда и Гэвина из Флориды? ‒ Коннор искоса глянул на отца, отслеживая, как он забавно морщится при упоминании Рида, прикусил губу, чтобы не разулыбаться.       ‒ Видел, ‒ буркнул отец и снова приложился к бутылке. ‒ Счастливы до голубизны…       ‒ Хэнк! ‒ грозно послышалось из приоткрытого на кухне окна. Беверли Андерсон хлопотала на кухне над ужином на четверых.       ‒ А что я не так сказал, Бев? ‒ крикнул отец через плечо. ‒ Меня бесит не то, что оба моих сына ‒ геи, а то, что одного из них захомутал самый мудливый детектив всея Мичигана!       ‒ Гэвин ‒ отличный мальчик, не наговаривай! ‒ крикнула мама.       ‒ Отличный он только при тебе, а я знаю его с другой стороны, ‒ сказал Хэнк уже вполголоса, поворачиваясь к сыну и плотнее кутаясь в свою парку.       ‒ Он странный, но надёжный, ‒ встал на защиту Рида Коннор и поймал на себе недоумевающий взгляд отца. ‒ И да, ты только что прокричал на всю улицу, что мы с Ричардом...       ‒ Ой, да поху… ‒ начал Хэнк, но осёкся, взглянув на внучку, которую привлекли их громкие разговоры, и она сейчас смотрела в их сторону, не замечая тычущегося носом в ногу Сумо, который в очередной раз принёс ей мяч. ‒ Мне всё равно, кто и что про тебя с Ричардом подумает. Насчёт Рида… Ещё салагой его помню, как только засранец заступил на службу в департамент. Очень ответственный всегда был, если бы не выёбывался по жизни ‒ вообще бы цены ему не было.       Они замолчали. Хэнк допил своё пиво и отправил бутылку в мусорную корзину броском баскетболиста. Не попал и раздосадовано всплеснул руками, затем достал из термоконтейнера вторую бутылку «Bud», открыл её о деревянный подлокотник своего кресла и, откинувшись назад, припал губами к горлышку.       С кухни доносились аппетитные запахи жареного мяса и запечённого картофеля, заставляющие желудок связываться морским узлом от голода. Бев Андерсон не было равных в готовке ‒ мама всегда готовила изумительно. Её коронным блюдом был ревеневый пирог, даже от воспоминаний о котором у Коннора начиналось обильное слюноотделение, как у собаки Павлова.       ‒ Сам-то как? ‒ внезапно спросил отец. ‒ Загонял тебя Фаулер...       ‒ Нормально, ‒ просто ответил Коннор. ‒ Ты не говори ему, но мне предложили место в «Martin&Johnson Corp». Я думаю отказаться…       ‒ Почему это? ‒ не понял Хэнк. ‒ Это же что-то вроде повышения.       ‒ Потому что я умираю со скуки каждый раз, когда имею дело с корпорациями. К тому же там на меня навалится столько работы, что я… ‒ он перевёл взгляд на дочь, которая сейчас пыталась при помощи Сумо перелезть через забор. ‒ У меня не будет хватать времени на Лану, а я хочу участвовать в воспитании своей дочери.       ‒ Ты отличный отец, Коннор, ‒ сказал он, одобрительно кивнув, ‒ но иногда нужно и о себе подумать. А что у тебя там… ну… ‒ он замялся.       ‒ С личной жизнью? ‒ Коннор улыбнулся: Хэнк определённо испытывал неловкость, спрашивая сына о таком. ‒ Ты хочешь узнать, не нашёл ли я себе парня? Нет, своего Гэвина Рида я ещё не встретил.       ‒ Боже упаси, ‒ сразу же среагировал Хэнк, заставляя сына рассмеяться в голос.       Коннор решил перевести разговор в более привычное для отца русло ‒ они снова заговорили о машинах, обсудили стоимость ремонта, в которую встала починка «тойоты». Хэнк пожаловался на свой «линкольн», которой держался на одном святом духе, но отец напрочь отказывался менять эту машину на что-то более современное. Нормальные мужские разговоры, именно то, зачем они тут мёрзли, попивая холодное пиво, которое тут же «упало в ноги», стоило Коннору оказаться в тепле дома, когда мама позвала всех на ужин.       Семейный ужин прошёл в обычном ключе ‒ мама говорила о Рождестве, которое Риды-Андерсоны предложили провести всем вместе в их новеньком доме в престижном районе. Дом был большой, и поместиться могли все. Отцу эта идея пришлась не по душе, но об этом знал только Коннор, читающий Хэнка как с листа по выражению лица. Однако он одобрительно кивал, когда мама обсуждала покупку робота-пылесоса в качестве рождественского подарка молодоженам. В половине девятого Коннор вызвал такси, крепким рукопожатием распрощался с отцом, поцеловал мать (она шепнула ему на ухо: «Поддержи, пожалуйста, Кэру, сынок, ей сейчас тяжело») и сел вместе с Ланой в автомобиль.       Прислонившись лбом к прохладному стеклу, он смотрел на мелькающий за окном город. Возможно, в одном из домов, мимо которых они проезжали, жил тот самый Маркус Манфред вместе с дочерью и женой. И как и Ричард с Гэвином, как и Кэра с Лютером, он определённо был счастлив. Коннор тоже был счастлив ‒ его родители здоровы, у него растёт прекрасная дочь, он любит свою работу, отчего же такая сосущая пустота в душе?       Он достал телефон из кармана своего пальто и открыл ветку сообщений с номером Маркуса, который зачем-то внёс в список контактов. В этой ветке было одно-единственное сообщение ‒ его, с адресом автомастерской. Коннор не первый раз подумывал написать таинственному Манфреду, но не решался. Что он ему напишет? «Привет, это я, Коннор Андерсон, я подрезал тебя на Вашингтон-авеню»? Хотя… С его, Коннора, стороны было бы вежливо поинтересоваться, удалось ли починить Манфреду свою машину. Там, конечно, плёвое дело ‒ всего лишь фару разбил, но чем чёрт не шутит. Он окинул заснувшую Лану взглядом, набрался смелости и начал писать сообщение.       «Добрый вечер, мистер Манфред, вам удалось починить машину? Со страховыми выплатами всё в порядке? К. Андерсон».       Помедлил немного, но в итоге всё-таки нажал на кнопку отправки и сразу же заблокировал телефон, чтобы не пялиться бесцельно на отметку о прочтении. Однако, стоило ему только подумать о том, что он определённо совершил глупость, экран засветился в темноте, и на нём отобразилось входящее сообщение от Маркуса Манфреда.       «Здравствуйте, мистер Андерсон, починили за пару часов. С выплатами всё в порядке. Как ваша?» ‒ прочитал он. Да уж, ничего лишнего в сообщении ‒ все только по делу.       «И прошу, зовите меня Маркус» ‒ пришло следом. И вот эти слова заставили сердце Коннора проделать путь в пятки и обратно, хотя, по сути-то, в них тоже ничего особенного не было.       «Я забираю свою завтра. Рад, что её успели починить, ибо на выходные мы с Ланой собирались выехать за город» ‒ набрал и отправил юрист. В нижнем левом углу экрана появилась пиктограмма набора собеседником сообщения. С замиранием сердца он ждал ответа.       «Куда, если не секрет? В случае если это конфиденциальная информация, то прошу прощения за чрезмерное любопытство», ‒ в конце Манфред поставил подмигивающий смайлик.       «Не секрет ‒ мы едем на базу отдыха «Большая медведица», там очень красиво и спокойно, куча развлечений для детей и отличный круглосуточный бар для их родителей». Маркусу действительно было интересно или он просто собирал полезную информацию о городе и его окрестностях? Логично, если вспомнить, что он приезжий.       «Звучит заманчиво. Нужно будет обязательно туда наведаться».       Кажется, разговор себя исчерпал, Коннор не знал, что такого можно было бы написать, чтобы продолжить беседу, поэтому он просто послал улыбающийся смайл и сунул телефон в карман, не ожидая больше получить входящих сообщений от Манфреда. Но вопреки этим ожиданиям телефон завибрировал, и Андерсон снова полез за ним в карман.       Маркус прислал ему какое-то изображение, Коннор, не медля ни секунды, открыл его ‒ на фото был изображён не передаваемый словами горный пейзаж, показавшийся юристу смутно знакомым. Он вспомнил ‒ значимая достопримечательность Соединенных Штатов, гора Рейнир, одна из вершин Кордильер, находящаяся где-то поблизости от Сиэтла.       «Поднимались?» ‒ спросил Коннор.       «Только вокруг топтался, подняться смелости не хватило» ‒ ответил Маркус и следом прислал смеющийся смайлик.       Коннор откинулся на спинку сидения и почувствовал, как горят щёки. Причиной этому был вовсе не алкоголь, выпитый перед и за ужином ‒ глупо было убеждать себя в обратном. Маркус Манфред был целиком и полностью в его вкусе, но совершенно не его круга. И осознание последнего возвратило вспорхнувшего было юриста с небес на землю. Нет. Нельзя.       «Я думаю, что однажды вы решитесь. Прошу прощения, но мне нужно уложить Лану спать. Всего вам хорошего и доброй ночи, Маркус» ‒ последние строки он дописывал, невольно стискивая зубы ‒ знал, что скорее всего это будет последнее сообщение в ветке в принципе.       В ответ пришло простое, но жестокое: «Доброй ночи, Коннор».       Вот теперь всё встанет на свои места, вот теперь всё будет как раньше ‒ думал Андерсон, подхватывая на руки спящую дочь и вынося её из такси, когда машина остановилась на парковке перед жилой высоткой, на пятнадцатом этаже которой жил Коннор. Никаких глупых заблуждений и мечт, никаких надежд. Маркус уж точно никогда не взглянет на Коннора в том смысле, в котором хотелось бы второму.       На следующий день ‒ в пятницу ‒ Коннор забрал из сервиса свою машину, и они с Ланой (миссис Гибсон он заранее предупредил о том, что девочка будет отсутствовать на занятиях) сразу же отправились на уик-энд за город. С заселением в номера проблем не возникло ‒ им выдали ключи от уютной комнаты с прекрасным видом. Лана выбрала себе кровать и улеглась на неё прямо в ботинках, за что получила от отца укоризненный взгляд, демонстративно медленно сползла на пол, развязав шнурки, освободилась от обуви и снова взобралась на мягкую постель. Её определённо больше нельзя было оставлять на попечение дядюшки Гэвина и дядюшки Ричарда ‒ погостив у них пару раз, она нахваталась первоклассных умений в сарказме и иронии. Лучше бы они её в футбол учили играть, ну или на худой конец вязать крючком.       Остаток дня отец с дочерью провели в общей комнате отдыха, где Лана играла с другими детьми в огромном городке, а Коннор, сидящий за столиком с ноутбуком и чашкой кофе, разбирал неотработанные дела, периодически всматриваясь в дебри городка в поисках дочери, находил ярко-оранжевую кофточку, облегчённо выдыхал и снова погружался в работу.       Вечером должно было состояться костюмированное мероприятие для детей, поэтому около семи часов Коннор и Лана поднялись в свой номер, чтобы переодеться. Малышка накануне насмотрелась «Холодного сердца» и захотела костюм Анны, а вот Коннору пришлось быть её хладнокровной сестрой Эльзой ‒ на что не пойдёшь ради любимой дочери. И действительно, восторгу Ланы не было предела, когда Коннор показался из ванны, уже облачённый в парик и костюм героини мультфильма. Петь «Let it go» ему пока не хотелось, но после пары бокалов вина, что Коннор планировал перехватить в баре, он будет готов ради дочери даже на это (учитывая, что петь он не умел от слова совсем).       Спустившись на лифте вниз, они направились в зал, где обычно проводились мероприятия ‒ он находился в самом дальнем крыле корпуса. Детская вечеринка была уже в самом разгаре, и Лана ожидаемо рвалась в гущу событий. Коннор проинструктировал её, напомнив основные правила, выполнение которых будет гарантировать ей присутствие на костюмированной вечеринке до самого её завершения, и отпустил, провожая взглядом. Сам медленно двинулся к бару и занял за стойкой самое выгодное положение, с которого взглядом можно было охватить весь зал. На Лане был браслет с GPS, посылающий сигнал на его телефон, но это заботливого отца не успокаивало ‒ он должен был её видеть. Заказав себе бокал красного сухого, он сделал небольшой глоток и начал присматриваться к людям, находящимся в помещении, не забывая при этом каждые пять минут ловить взглядом дочь, танцующую сейчас с большой мягкой зеброй.       Коннор и Лана довольно часто бывали здесь и выстроили себе регулярный план проведения уик-энда: в первый вечер ‒ вечеринка-маскарад (кем только Коннор на ней не был ‒ и монстром Салливаном из «Корпорации монстров», и Чудовищем из «Красавицы и Чудовища», и даже Шреком); утро субботы начиналось с бассейна, потом завтрак, после завтрака ‒ прогулка по лесу, по возвращении ‒ барбекю и вечером представление; воскресенье начиналось также с бассейна, после завтрака детей забирали на различные мастер-классы по лепке, рисунку, музыке и возвращали к обеду, после которого можно было снова прогуляться по лесным тропам перед тем, как они отправятся обратно в город. Знакомых у них здесь хватало, но сейчас Коннор не мог разглядеть лиц, костюмы самую малость сбивали с толку.       ‒ А я-то думал, откуда на улице снегопад, ‒ раздалось практически над ухом, Коннор аж вздрогнул, повернулся и поймал на себе взгляд голубого и зелёного глаз, в полумраке блеснувших хитрецой. ‒ Оказывается, это всё Эльза.       ‒ Маркус?! ‒ искренне удивился Коннор, наблюдая за тем, как Манфред, облачённый в костюм до боли знакомого лиса ‒ Андерсон не мог вспомнить, откуда именно был этот персонаж ‒ занимал место рядом с ним. ‒ Уши ‒ восторг, ‒ его взгляд остановился на ободке с лисьими ушками.       ‒ Ник Уайлд собственной персоной, ‒ наигранно важно проговорил Маркус. ‒ А вон там моя Джуди Хоппс пытается увести у какого-то мальчишки аниматора-миньона.       Коннор прыснул в бокал и проследил за взглядом Манфреда ‒ его дочь и вправду перетягивала внимание аниматора в костюме миньона на себя и, надо признать, у неё неплохо получалось.       ‒ Но… Какими судьбами? ‒ недоумевал Коннор.       ‒ Захотелось, ‒ ответил Маркус с лёгкой лукавой улыбкой на красивых губах и добавил после того, как заказал себе бокал Blanton's Straight без льда и без разбавления: ‒ Давно не выезжал, а тут грех было не напроситься в такую хорошую компанию. Ты не против?       ‒ Конечно нет! ‒ выпалил Коннор как-то слишком поспешно и прикусил себе язык. Ему внезапно было так легко разговаривать с Маркусом на «ты», словно они знакомы не несколько дней, а как минимум несколько лет. Андерсон снова окинул взглядом зал в поисках Ланы. Что интересно, Манфред сделал ровно тоже самое ‒ искал глазами Шерил. Оба чада были успешно найдены, и отцы немного расслабились.       Маркусу подали заказанный напиток, он сделал небольшой глоток бурбона, подержал его во рту и только потом сглотнул ‒ Коннор увидел, как опустился и вернулся на место кадык на загорелой шее Манфреда, и его тут же бросило в жар. Чтобы отвлечься от странных мыслей, он щедро отхлебнул вина.       ‒ Чем ты занимаешься, Коннор? ‒ Его имя прозвучало очень непривычно в устах Маркуса. ‒ Выглядишь как очень занятой человек.       ‒ Безумно, ‒ Коннор рассмеялся, ‒ я юрист. А ты?       ‒ Архитектура. У меня свои бюро в Сиэтле, Хьюстоне, Джексонвилле и теперь ещё Детройте. Занимаемся всем, начиная от проектирования и заканчивая дизайном.       Брови Коннора удивлённо взметнулись вверх. Он мог предположить, что таинственный незнакомец, которого он подрезал на дороге ‒ общественный деятель, модель или актёр, но никогда бы не подумал, что Маркус ‒ архитектор. Ему, наверно, даже в голову бы не пришло.       ‒ Архитекторы ‒ боги местного масштаба, из ничего создаёте настоящее произведение искусства, ‒ с нескрываемым уважением в голосе проговорил юрист.       ‒ И заповедей у нас три: польза, прочность, красота ‒ завещаны Витрувием, ‒ отозвался Маркус, сделав новый глоток из своего бокала, наклонился к внезапно замеревшему Коннору и добавил: ‒ На протяжении всех лет обучения как мантру заставляли это повторять.       Слишком близко, на таком расстоянии можно было почувствовать еле уловимый запах его парфюма с нотками то ли сирени, то ли цветущей яблони ‒ в голове Коннора почему-то зазвучало «Крыжовник терпкий, сладкая сирень». Ему не пришлось отодвигаться, ибо Маркус сразу же вернулся на своё место. Оба вновь окинули взглядом помещение в поисках своих дочерей и к облегчению обоих снова обнаружили их в пределах видимости.       ‒ Чем вы планируете заниматься завтра? ‒ поинтересовался Маркус.       Коннор подробно рассказал ему, как они обычно проводят здесь выходные, и предложил присоединиться к ним как в бассейне, так и на прогулках, сказав, что это может пойти на пользу девочкам, которым не помешало бы найти общий язык. Манфред согласился в этом с Андерсоном, а также принял предложение присоединиться. И, когда в конце вечера они распрощались в фойе под суровыми взглядами дочерей, не слишком жаждущих дружить, Коннор вошёл в лифт с лёгким сердцем и немного подрагивающими руками.       Спал он как убитый, но снилось ему что-то странное. Проснувшись с рассветом, он не помнил, что именно, и искренне удивился тому, что у него возник уже несколько лет не мучивший его утренний стояк. Отвернувшись на другой бок, Коннор снова провалился в сон, и в этот раз сновидения его не посещали.       Утром они вчетвером отправились в бассейн, где Коннор старался не пялиться на подтянутое тело Маркуса, потому что такое поведение ну никуда не годилось. А физическая форма у архитектора была просто превосходная. Литые рельефные мышцы бёдер и упругие ягодицы с сексуальными ямочками на стыке мышц особенно нравились юристу (кажется, он открыл в себе фетиш на сильные ноги). С каждым проведённым вместе часом этот человек представал перед ним в новом свете и нравился Коннору всё больше и больше. Его дочь, Шерил, показавшаяся Андерсону сначала немного нелюдимой, проявила себя как обаятельная, очень умная и талантливая во многих сферах девочка ‒ по ребёнку можно было сразу сказать, что родители ею занимались. На удивление Лана вела себя дружелюбно и почти не острила, а когда они отправились на послеобеденную прогулку по лесу, взяла Шерил за руку и повела её по уже знакомой им с Коннором тропе. Довольные произошедшим отцы шли за ними, чуть отставая, тем самым стараясь не нарушать личного пространства дочерей.       Коннор с удовольствием слушал Манфреда, задавал ему много вопросов о Сиэтле, его работе, которую считал весьма интересной, о причине переезда в Детройт. Как оказалось, Маркус родился и вырос здесь, в Детройте, после окончания школы уехал в Чикаго, поступил на факультет архитектуры, когда выпустился ‒ искал работу по всей стране, успел пожить в Балтиморе, Мемфисе и Лос-Анджелесе, но осел в итоге в Сиэтле. Любит активный отдых, преимущественно сёрфинг и сноубординг. Этот факт о новом знакомом напомнил Коннору брата, у которого помимо программирования были плюс-минус те же увлечения, чего о себе юрист сказать не мог. Он ходил в тренажёрный зал, чтобы поддерживать тело в хорошей физической форме ‒ и на этом его увлечения заканчивались. Просто обычно в свободное от работы время Коннор работал, если не проводил время с дочерью.       Перед представлением они устроили барбекю и наелись до отвала ‒ готовку можно было добавить в список увлечений? Потому что талантом этим Коннор, кажется, пошёл в маму. После насыщенного дня они с Ланой вернулись в номер, чтобы переодеться к вечернему мероприятию. Однако, когда настало время выдвигаться из номера, чтобы успеть к началу, Лана остановила отца.       ‒ Папуль, ‒ серьёзно сказала она, глядя на него своими огромными тёмно-карими глазами, ‒ я знаю, что тебе не интересно смотреть детские спектакли, поэтому хотела попросить разрешить мне пойти одной. Мы договорились с Шерил сесть вместе.       Сначала он хотел отказать, почувствовав себя каким-то ненужным, но потом вспомнил о том, что его дочь растёт и с каждым годом становится более самостоятельной, и это нормально. Ей не понадобилось строить щенячьи глазки, чтобы уговорить отца пойти навстречу. Он согласился, но с условием, что проводит её ко входу в зал и заберёт после окончания там же, что она не выпустит из рук телефон, и если что случится ‒ сразу ему позвонит, а также дальше всё по списку правил.       Когда Лана и Шерил скрылись во тьме зала, раздосадованные и немного грустные отцы ещё некоторое время обречённо смотрели им вслед, после чего повернулись друг к другу.       ‒ В бар? ‒ предложил Маркус.       ‒ В бар, ‒ согласился Коннор.       До какого-то момента всё шло идеально по законам построения мужской дружбы ‒ они говорили о машинах, странах, где им доводилось бывать, с ними даже попытались познакомиться две особо смелые мамочки, Маркус купил обеим коктейли и вежливо отказал. «Женат», ‒ сокрушённо подумал Коннор. Он старался себя успокаивать тем, что даже просто дружить с этим человеком ему безумно нравилось. Даже просто молча находиться в его обществе. Они сидели за барной стойкой совсем рядом, касаясь друг друга плечами, но спустя пару бокалов к касанию плеча к плечу добавилось твёрдое бедро Маркуса, плотно прижимающееся к бедру Коннора. Такой контакт уже мог взбудоражить фантазию молодого юриста. Он всё поглядывал на левую руку Маркуса, на удивление свободную от кольца ‒ даже следа не было, хотя если бы Маркус даже до поездки его снял, он должен был остаться. В голове всё перепуталось, а сознание самую малость плыло от количества выпитого.       ‒ Расскажи мне наконец про свою работу, Коннор, ‒ попросил Маркус.       ‒ Тебе будет скучно, ‒ заверил его юрист, отпивая из своего бокала.       ‒ А ты расскажи так, чтобы было интересно, ‒ Манфред подмигнул и тоже приложился губами к краешку бокала. Коннор почувствовал, как от этого подмигивания внутри ёкнуло. ‒ Итак, ты ‒ юрист… ‒ Маркус поставил коньячный бокал на столешницу и начал задумчиво водить пальцем по краю фужера. ‒ Давай попробуем угадать, где ты работаешь, ‒ хитро взглянул на Коннора. Последний подавил в себе желание протянуть руку и притянуть Манфреда за шею к себе, чтобы впиться в соблазнительно влажные губы жадным настойчивым поцелуем. ‒ Ты не похож на обычного офисного юриста…       ‒ Это почему ещё? ‒ удивился Коннор.       ‒ Судя по твоим словам, на работе ты проводишь большую часть жизни, а офисная работа ‒ это пять дней в неделю по восемь часов, ‒ рассуждал Маркус. ‒ Зависит от офиса, конечно, но в фирмах низшего и среднего звеньев ты точно не работаешь. А если бы ты работал в компании с мировым именем, то вел бы себя сейчас как мудак, а не как нормальный разумный человек. В корпорациях зла правила выживания к этому обязывают. ‒ Он дождался, пока Андерсон кивнёт, и продолжил: ‒ Ты говорил, что твоя работа тебе нравится, значит, это точно не отрасль недвижимости.       ‒ Откуда такая уверенность? ‒ юрист не сдержал смешка.       ‒ Потому что это скука смертная, ‒ протянул Маркус. ‒ Я не знаю более унылой отрасли…       ‒ Бухгалтерия, ‒ подсказал Коннор.       ‒ Разве что бухгалтерия, да, ‒ с ухмылкой согласился архитектор. ‒ Ты мог бы быть частным консультантом, однако при таком раскладе вместо приятных тем мы бы обсуждали твою ипотеку, кредит на машину, а ещё ты жаловался бы, что в следующем месяце тебе надо выложить целое состояние за аренду офиса, так что частные консультации отметаются тоже.       ‒ Я работаю в прокуратуре, Маркус, ‒ честно признался Коннор. ‒ Точнее ‒ в полицейском управлении представителем от прокуратуры.       ‒ Ну вот, ты всё испортил. Я как раз следующим хотел предположить этот вариант, ‒ раздосадовано произнёс он и под скептическим взглядом карих глаз собеседника добавил: ‒ Ну ладно, не этот, но однажды добрался бы и до него. Расскажешь, чем ты там занимаешься?       ‒ Курирую отдел убийств ‒ трупы, маньяки, бытовые происшествия, ‒ начал перечислять Коннор, ‒ мокруха в грязных подворотнях ‒ моё любимое, знаешь. ‒ Его слова вызвали на кажущихся такими мягкими губах Маркуса неловкую улыбку ‒ он не понимал, то ли Коннор шутит, то ли говорит правду. ‒ Всяким приходится заниматься, ‒ добавил юрист уже без иронии в голосе. ‒ Но в основном бумажная волокита и контроль за детективами, чтобы те не завалили нам весь процесс правосудия из-за какой-нибудь мелочи вроде того, что забыли зачитать подозреваемому права при аресте. Если всё-таки налажают ‒ доносить на них прокурору.       ‒ И ты доносишь? ‒ уголки губ Манфреда дрогнули ‒ он уже знал ответ.       ‒ Тогда бы их всех поувольняли, а я только привык к «особенностям», ‒ он показал кавычки пальцами свободной руки, ‒ местного контингента.       ‒ Очень захватывающая у тебя работа, Коннор, ‒ Маркус усмехнулся, делая новый глоток обжигающего напитка. Его бедро внезапно потёрлось о бедро Коннора в совершенно случайном жесте ‒ Андерсон искренне себя в этом убеждал.       ‒ Безумно, ‒ утрированно заверил архитектора молодой юрист, пряча в саркастических интонациях дрожь голоса от накатывающего волнами возбуждения, ‒ особо увлекательно заставлять строптивых детективов следовать должностным инструкциям, когда они в свою очередь советуют тебе засунуть эти инструкции в… Кхм, да.       ‒ Надеюсь, этот советчик получил по заслугам? ‒ продолжая улыбаться, поинтересовался Маркус.       ‒ Получил, теперь ему портит жизнь мой брат, ‒ ответил Коннор, одним глотком осушая свой бокал, и поставил его на стойку. Поймав на себе озадаченный взгляд Манфреда, пояснил: ‒ Я их познакомил, две недели назад они поженились.       Симпатичный белокурый бармен с тёплой улыбкой и фразой «Эльзе за счёт заведения» подлил Коннору ещё коньяка и подмигнул, что заставило юриста заметно напрячься ‒ кажется, парнишка признал в Андерсоне «своего». Но самое удивительное ‒ после столь внезапного жеста внимания со стороны смазливого бартендера напрягся не только Коннор, но ещё и Маркус. Он не кидал на бармена мрачных взглядов, не угрожал, не перестал вести себя по отношению к Коннору как-то иначе, но и не проигнорировал. Всё, что он сделал ‒ это со спокойным видом положил свою ладонь поверх конноровой и сплёл пальцы. Юристу стоило бы отдёрнуть руку, или на худой конец перевести всё в шутку… Но он не сделал ни того, ни другого, тайно наслаждаясь прикосновением тёплой и неожиданно мозолистой руки архитектора.       Бармен не мог не заметить этого, так как представление происходило прямо перед его носом, в то время как Маркус, смотря куда-то в сторону, одним глотком осушил свой бокал с Hennessy. Большего Коннору было не нужно, чтобы стена, которую он так заботливо выстраивал между ним и Маркусом, рухнула в один миг. А дальше ‒ чужая ладонь, сжимающая запястье и утягивающая за собой в тёмный коридор, затем в лифт, а потом и в номер на третьем этаже. Дверь пискнула, когда Манфред открыл её электронным ключом, и этот звук ударил по нервам так, что Коннор весь напрягся в ожидании, прекрасно осознавая, к чему идёт дело.       ‒ Какого чёрта, Манфред? ‒ выдохнул Коннор, когда Маркус с силой прижал его к стене, выбивая весь дух и нависая над ним страшной угрозой. И ни сил, ни желания сдерживаться в данной ситуации у Андерсона не было ‒ у него уже давно крепко стояло, а голова шла кругом от пьянящего аромата тела Маркуса.       ‒ Хочешь сказать, что ты против? ‒ Он наклонился к Коннору и накрыл его губы своими, жадно вталкиваясь в его рот языком с послевкусием коньяка. Андерсон ощутил, как пол начал уходить из-под ног от такого чувственного и до неприличия возбуждающего поцелуя.       Ладонями Коннор скользил по напряжённым мышцам плеч Маркуса, спрятанных под тканью простой льняной рубашки архитектора, вниз по сильным рукам, охватывающим его за талию и крепко прижимающим к горячему телу. И даже мысли об этом теле, скрытом тканью брюк и рубашки, сводили его с ума. Он знал, что за прикрытыми сейчас веками ‒ глаза, способные пленить одним беглым взглядом. Личность же Маркуса, которую он пусть и не до конца, но всё-таки узнал за проведённое вместе время, импонировала ‒ Коннору давно ни с кем не было так интересно, так опасно и так горячо. Этот человек ‒ Маркус Манфред ‒ сам по себе являлся настоящим произведением искусства.       ‒ Ах да, ‒ Маркус внезапно разорвал поцелуй, чем вызвал у Коннора сиплый стон. И усмехнулся этому в приоткрытые губы Андерсона. ‒ Ты весь вечер разглядывал мою левую руку, переживаешь, что я женат? ‒ спросил он, правой рукой в это время опускаясь на поясницу Коннора, а затем и на ягодицу, с силой её сжал, вытягивая тем самым из Коннора новый хриплый стон.       ‒ Не хотелось бы умереть от рук чьей-нибудь оскорблённой жены, ‒ ответил тот, найдя в себе силы на парирование, и провёл языком возле уха Маркуса, чувствуя приятные покалывания от щетины.       ‒ Не умрёшь, ‒ выдохнул Маркус, кажется, окончательно теряя над собой контроль. Правая рука мужчины была занята тем, что сминала ягодицу Коннора, второй же он поднялся по спине ‒ ведя ею вдоль позвоночника ‒ на шею. Затем пальцы скользнули в заботливо уложенную шевелюру Андерсона, ухватились за загривок, потянули назад, заставляя Коннора откинуть голову. Маркус склонился над шеей и припал губами к бьющейся на ней жилке. ‒ Не умрёшь, потому что я не женат, ‒ выдохнул, обжигая чувствительную кожу жарким дыханием.