***
Если Орарио был центром мира, то центром Орорио был Вавилон — башня над Подземельем. На первых этажах Вавилона располагались офисы Гильдии, выше шли принадлежащие известным Семьям магазины и заведения. Чем ближе к вершине Башни, тем меньше площадь этажа и дороже его аренда, и тем меньше Семей могли позволить себе её. Последние этажи были отведены под элитные апартаменты, один день в которых стоил больше годового дохода большинства Авантюристов и даже целых Семей. На такой высоте Орарио лежал перед зрителем как на ладони, и возможность взглянуть на город с высоты птичьего полёта считалась символом престижа и влияния как среди смертных, так и среди спустившихся на землю небожителей. Большинство этажей часто меняли владельца, переходя из рук в руки, от Семьи к Семье — кроме одного. Кроме самого последнего этажа Вавилона, на который никто не смел заявить права вот уже много лет. Потому что вершина Орарио безраздельно принадлежала Фрейе. Богиня, в лунном свете стоящая перед оконным стеклом, была прекрасна. Но прекрасна — это всего лишь слово, придуманное смертными, дабы выразить смертную концепцию. Оно не могло описать существо, которое никогда не должно было ступать в нижний мир. Богиня Красоты Фрейя была прекрасна настолько, что никто, ни бог и ни смертный, ни мужчина и ни женщина, не могли взглянуть на неё и не потерять разум от одного лишь вида её серебряных локонов. Такова была ужасающая сила Шарма богини. И, если её Шарм был цепями, что удерживали смертных, имевших счастье или несчастье быль любимыми ею, то её Божественное Око было высшим мерилом, способным по свету души определить потенциал любого дитя, что только попадётся на глаза богине Красоты. Вот почему её Семья была одной из двух сильнейших во всём мире, несмотря на свою относительную малочисленность. Да, её Благословения удостоились совсем немногие смертные — но каждый из них был героем с душой, сияющей чистым золотом. И этой ночью Фрейя вновь всматривалась в лежащий у её ног город, в змеящиеся далеко внизу огни улиц и многочисленных Авантюристов, по ним бредущих. На совершенном лице богини не было ни тени улыбки. Фрейя прикоснулась пальцами к окну, смотря на собственное отражение на стекле. В фиалковых глазах богини таилась тоска, которую не понял бы ни один из её детей… кроме, пожалуй, одного, каменным изваянием застывшего у неё за спиной. Конечно, Фрейя любила всех своих детей, и они в ответ были готовы умереть по малейшей её прихоти… но Оттар был особенным. Не потому, что он был сильнейшим Авантюристом в Орарио, единственным 7-м Уровнем, но потому, что лишь он один понимал её — настолько, насколько смертное создание вообще способно понять божество. — Скажи, Оттар… Получеловек продолжил стоять неподвижно, но его кабаньи уши слегка дёрнулись, внемля каждому слову своей богини. — …Допустим, однажды сырой, тёмной ночью ты набрёл на кострище. Ты можешь видеть, что когда-то на его месте пылало яркое, восхитительное пламя, языки которого вздымались до самых небес, освещая всё кругом жгучим, но таким тёплым светом. Но момент упущен. Ты пришел слишком поздно, когда остался лишь пепел, зола, да крошечный уголёк, медленно тлеющий в холодной мгле. Скажи, что бы ты сделал? Позволил бы угольку угаснуть, наслаждаясь последними всполохами былого великолепия, или же попробовал бы раздуть пламя вновь, понимая, что рискуешь погасить его окончательно? Оттар сдвинул свои густые брови. Любой другой на его месте пришел бы в замешательство от слов Фрейи, но прозванный Королём Авантюрист верил, что знает, что имела в виду его богиня. — Я бы поднёс к углям сухой хворост, и начал бы от старого костра новый, — негромко ответил он. — Ах! Богиня вздрогнула, словно пронзённая электрическим зарядом. Обхватив себя трясущимися руками, она закусила нижнюю губу и приглушенно застонала. Видя, как лицо Фрейи заливается румянцем, Оттар коротко кивнул. Любое другое дитя из их Семьи на его месте сходило бы с ума от ревности, но Оттар знал сущность Фрейи лучше любого из них. Он не завидовал тому, на кого пал взор Фрейи, ведь любовь богини — это обоюдоострый меч. Но он и не жалел их — ведь разве может быть счастье большее, чем быть возлюбленным богини Любви и Красоты? Как бы то ни было, но Фрейя была счастлива… …А, значит, счастлив был и Оттар.Глава 2: Две богини
19 июня 2020 г. в 18:00
Было время, когда Подземелье и таящиеся в его глубинах монстры представляли смертельную угрозу всему живому. Герои и воители древности не щадя себя стояли на пути неиссякаемого потока, окружив Подземелье кольцом крепостей, сталью и магией противостоя разнообразным отродьям, сеющим вокруг лишь смерть и разрушение.
А потом боги спустились с небес на землю и даровали смертным расам, своим детям, своё Благословение, создав из получивших его Семьи последователей.
Со временем герои начали не просто охранять выход из Подземелья, но и спускаться в него самим, в поисках ли приключений, или же за магическими камнями — сосредоточием жизненной силы монстров, находящимся глубоко в их телах.
Так вокруг Подземелья вырос Орарио, столица искателей приключений, управляемая Гильдией — организацией, выступающей посредником и медиатором между многочисленными Семьями, оперирующими в городе.
Существуют разные типы Семей, род деятельности которых обычно зависит от предпочтений их божества — от исследования Подземелья и убийства монстров, до животноводства и торговли… Однако Семьи исследовательского типа были куда более популярны, как среди жаждущих развеять скуку бессмертия богов, так и среди стремящихся к славе и богатствам смертных.
Благодаря им Орарио всегда был таким оживлённым городом. Благодаря им его называли центром мира.
Каждый день сотни и тысячи Авантюристов спускаются под землю, чтобы вернуться с магическими камнями и продать их Гильдии, после расходясь по множеству магазинов, баров и ресторанов, разбросанных по всему Орарио.
На одной из оживлённых городских улиц стоял небольшой ларёк, торгующий печёной картошкой. В этом не было ничего необычного — различные закусочные находились едва ли не на каждом углу на пути к Подземелью… но за прилавком этой стояла самая настоящая богиня.
Спустившись в нижний мир, небожители отказались от использования своих божественных сил под страхом принудительного возвращения на небеса, так что обеспечение своих покровителей всем необходимым легло на плечи членов их Семей.
Вот только эта конкретная богиня была очень неопытна, лишь недавно сойдя в мир смертных, и её Семья состояла из одного-единственного Авантюриста. Богиня эта по натуре своей была ленивой, но всё равно работала на полставки, стоя за прилавком и продавая печёную картошку, словно самая обычная смертная девочка.
Пожалуй, в любой иной точке мира, эта картина вызвала бы изумление прохожих, но здесь, в Орарио… впрочем, нет. Даже в Орарио, где проживало больше богов, чем где бы то ни было ещё, подобная картина всё равно была довольно необычной.
Но маленькая богиня с заплетёнными в хвосты тёмными волосами не унывала, пусть даже на неё порой странно смотрели проходящие мимо Авантюристы, пусть у неё не было денег на покупку столь любимых ею книг, пусть она ютилась в подвале полуразрушенного храма, куда её переселила уставшая содержать дармоедку подруга…
Ведь у неё наконец-то была своя собственная Семья.
Другие боги могли предложить своим детям опытных наставников и дорогую экипировку, а она — только лишь своё Благословение. Она была бесполезной богиней, но, даже так, она попросила мальчика с белыми волосами и красными глазами стать её дитя.
И Белл Кранел согласился.
Она была бессовестной, эгоистичной и бестолковой богиней… но, даже так, она хотела поддержать доверившееся ей дитя как только могла.
Сегодняшний день проходил хорошо. Картошка продавалась быстро, но не настолько, чтобы ей пришлось бежать за новым мешком, так что богиня уж начала было надеяться, что к концу рабочего дня останется немного непроданных картофелин, которые хозяйка обычно разрешала своей работнице забрать домой, как к её ларьку пристал странный клиент.
Это был крупный человеческий мужчина, разменявший шестой или даже седьмой десяток лет, некогда, вероятно, статный и подтянутый, но уже успевший привыкнуть давать себе некоторые послабления, о чём красноречиво свидетельствовал оттопыривающий рубаху живот.
В целом, его внешний вид был не так уж и примечателен для Орарио, даже довольно обычен, и богиня сочла странным вовсе не его, но поведение мужчины.
Молча положив на прилавок целую горсть монет, он сам голой рукой взял ещё горячую картофелину и отправил её в рот целиком. Затем вторую и третью, при этом не переставая искоса пялиться на маленькую богиню со странным выражением на густо заросшим растительностью лице.
— Эм, — не выдержала та и, натянув на губы вежливую улыбку, спросила: — Я могу вам чем-то помочь?
— …Нет, — после непродолжительной паузы ответил человек. — Не думаю.
После чего протянул руку за очередной картофелиной.
— Ух.
Богиня жалобным взглядом проводила запечённый овощ, буквально ощущая, как тает её надежда разнообразить этим вечером их с Беллом ужин.
— Денег недостаточно? — По-своему истолковал её поведение покупатель.
— Нет-нет, дело не в этом! — Тут же отрицательно замахала руками богиня.
Действительно, оставленных монет-варису с лихвой хватило бы, чтобы скупить всю оставшуюся картошку в лавке.
— А в чём тогда?
— Ну, — принялась лихорадочно соображать богиня, отчаянно ища выход из неловкой ситуации. — Вам… наверное очень нравиться запеченный картофель?
Мужчина медленно моргнул и тыльной стороной ладони вытер бороду от картофельных крошек.
— Да не, — пожал он плечами. — На самом деле, не особо. Я всё детство один картофель жрал. Его, да капусту: жареную, квашеную, варёную, солёную… Глаза бы мои её больше не видели.
Богиня негромко хихикнула, и её неловкая улыбка стала куда более искренней.
— Тогда почему вы на меня так смотрите? Или богиню никогда раньше не видели? — Упёрла она руки в бока и выпялила вперёд довольно внушительную для её миниатюрного тела грудь.
Смертный нахмурился и неторопливо почесал ногтем явно неоднократно ломаный нос.
— На самом деле, я много где бывал и много чего повидал. Хорошие вещи, странные вещи, а порой такое, что мне и сейчас всё ещё хочется забыть. Но богиня, торгующая на улице картофелем? Это что-то новенькое. Хех, — внезапно фыркнул он. — А ведь ещё не так давно я думал, что меня уже ничем не удивить. Веришь, нет?
Богиня смущённо засмеялась в ответ.
— Просто моё дитя каждый день рискует жизнью в Подземелье, вот я и решала, что тоже должна постараться изо всех сил, чтобы поддержать его.
— Хм.
Шумно хмыкнув, так и не назвавшийся человек потянулся к предпоследней картофелине.
— Гестия, — представилась богиня. — Так меня зовут.
— Не слышал.
— В-вот как, — дернула веком Гестия, хотя, на самом деле, и не была удивлена привычным ей ответом. — Быть может, пока моя Семья и не особо известна, но в начале всегда так! Только подожди, вскоре о нас заговорят во всём Орарио!
Человек нечитаемым взглядом окинул гордо сложившую руки под грудью богиню и произнёс:
— Зовут меня Бьорном. У меня тут у самого магазин через улицу, продаю всякую всячину для искателей приключений. Сколько тебе тут платят?
— А? — Удивилась внезапному вопросу Гестия.
— Если вдруг надоест продавать картошку, то можешь пойти ко мне. Деньгами не обижу.
— Вам нужна горничная?
— Да не то, чтобы прямо нужна, — честно ответил Бьорн.
— Тогда?..
— Я уже видел, как богиня продаёт овощи, но ещё не видел, как богиня моет полы. Я бы на это посмотрел.
На минуту богиня Гестия замолчала, а затем серьёзно посмотрела на Бьорна и мягко произнесла:
— А ведь вы не очень-то любите богов, верно, мистер Бьорн?
Человек замер, а затем медленно покачал головой.
— Ну, не люблю — это сильно сказано. Каждый развлекается как может, да? Я вот по молодости тоже занимался… всяким. Да, всяким, — немного смутившись подёргал он свою заплетённую в косу бороду. — Так что не мне судить. Но и любить вас особо не за что, разве нет? Боги бессмертны. Богам не нужна еда и вода, вы не болеете и не чувствуете гнёта времени. Жизнь смертного для вас лишь миг, а наши проблемы и тягости — развлечение. И вот, ты, вечная и могущественная богиня, стоишь тут и за гроши продаёшь печеную картошку. Другой бог играет во врача, третий — в кузнеца… Ничего нового, конечно, но как-то это всё несерьёзно. Кукольный домик какой-то получается, честное слово.
БАМ!
Кулачки возмущённой богини ударили о столешницу. Забавно надувшись, она прищурилась и обвиняюще ткнула в Бьорна пальчиком.
— Всё не так! Совсем не так!
Богиня Гестия была одинока на небесах. Но теперь у неё был её Белл, и в её чувствах, в её благодарности беловолосому мальчику не было ничего фальшивого.
— Да ладно? — В голосе человека не было ни иронии, ни осуждения — только лишь искреннее любопытство.
— Быть может, это и правда, что боги сошли на землю со скуки, но, именно познав трудности и лишения с которыми вы, дети, сталкиваетесь в своих жизнях, мы научились понимать и ценить вас. Пускай боги не меняются и воспринимают время совсем иначе, но это ещё не значит, что наши чувства неискренние!
Закончив свою гневную тираду, богиня Гестия хмыкнула и задрала нос кверху, мотнув при этом головой, отчего её хвостики дёрнулись из стороны в сторону.
— Вот как? — Задумчиво сказал Бьорн потянувшись за новой картофелиной, а, когда его ладонь не сумела нащупать оной, добавил: — Не стану спорить. Никогда не понимал я вас, бессмертных, так что кто знает? А вот картошка мне понравилась, что правда, то правда.
Гестия улыбнулась. Да, это дитя было странным, но богиня не чувствовала в его словах ни лжи, ни злобы — лишь застарелую ностальгию, которую вполне можно было ожидать от уставшего от своей профессии искателя приключений.
— Тогда заходите почаще. А ещё лучше, присоединяйтесь к Семье Гестии!
— Нет, спасибо, — последовал незамедлительный ответ. — Я уж как-нибудь сам по себе.
Богиня беспомощно развела руки в стороны и уныло вздохнула:
— Ну, я должна была попытаться.
— Моё предложение остаётся в силе. Магазинчик так и называется, «лавка Бьорна» — не перепутаешь. Заходи, если что.
Проводив взглядом уходящего человека, богиня немного нахмурилась, но быстро выкинула случайную встречу из головы. Ей ещё предстояло придумать, что же они с Беллом будут есть этим вечером, и за этой мыслью необычное дитя быстро вылетело у неё из головы.