***
Все надежды сыплются мелкими осколками, когда на всю Поднебесную раздаётся новость: Пристань Лотоса повержена. Клан Цишань Вэнь сделал свой ход, утопил в крови Юньмэн, вырезал всех людей подчистую. Пристань стала надзирательным пунктом адептов клана Вэнь. Она пала. Все пали. Крупнейшие кланы заклинателей — а мелкие и подавно — затихают. Возможность полного уничтожения и становления каким-то проклятым надзирательным пунктом не то что не прельщает — пугает до невозможности. Никто не станет рисковать людьми и суверенитетом. Никто не встанет, когда один из великих кланов уже преклонил колени и жестоко поплатился за неподчинение. Не к чему, слишком опасно, слишком… Ходят слухи среди простого люда о слабости клана Цзян, об огромной силе вэней и «ничем не вечным под луной». Смешки, раболепные речи, неподдельный ужас в голосах людей. Вот, чего хотел добиться клан Вэнь. Они достигли своей цели, заткнули непокорным рты и в очередной раз доказали своё превосходство, свою мощь и небывалую силу. Дева Цзян замирает. Живых нет, всё сожжено. На несколько мгновений весь мир перестаёт существовать, все звуки затихают, перед глазами вместо всё говорящей тётушки встала горящая беспощадным пламенем родная Пристань, родные ворота с узором лотоса с девятью лепестками, тренировочное поле… люди… Все знакомые лица, такие живые, улыбчивые, только перед её отъездом хохочущие с А-Сянем, все они окропляются кровью, принимают убитый, мученический вид. Колени девы Цзян трясутся, она падает и не реагирует ни на оклики тётушки, ни на лекарей, ни на смену обстановки. Перед глазами лишь вид смерти, забирающий всех родных людей одного за одним, лишь кровь и пламя. Она видит как наяву отца и матушку, охваченных огнём, полностью окровавленных и замученных. Она видит братьев, падших под напором клана Вэнь. Она… Цзян Яньли скрывает лицо за ладонями и даёт волю слезам. Горячие дорожки скатывались по щекам, а тихие подвывания всё-таки вырывались из горла. Как больно — сердце разрывается и разрывается на части, — как страшно. Терять родных всегда страшно. Ещё страшнее, когда не можешь хоть на что-то повлиять. Душа подобна пропасти, и эта пропасть разрастается с каждой выплаканной слезой, с каждым внутренним криком боли и отчаяния. Яньли мечтает, чтобы всё это оказалось простым кошмарным сном, чтобы ничего на самом деле не было. Чтобы она вернулась и сразу встретила братьев, отца и матушку, весёлых шиди, прогуливающих тренировки. Она хочет, чтобы они были живы. Она хочет поверить в это. Но не может. Сокрушительные факты, страх и молчание великих кланов, беснующееся от боли сердце и треклятое беспокойство снова напоминают: не сон.***
В истерзанное бессонной ночью страданий сердце воскресает вновь с обнадёживающей новостью тётушки: — Вэй Усянь и Цзян Чэн сбежали, их разыскивают по всей Поднебесной вэни, всех собак уже спустили на их поиски, — тётушка замолкает, а потом продолжает обеспокоеннее: — Тебя тоже ищут, А-Ли. Ханьгуан-цзюнь прислал письмо: ты поедешь в Облачные Глубины, чтобы тебя эти проклятые псы не нашли. Яньли уже не слушает. Счастье заполняет всю её душу: братья живы. Живы! Счастье расцветает нежным цветком в груди и пускает свои корни. Она спокойно улыбается и почти плачет от накатившего облегчения, мысленно умоляя Всевышних, чтобы они даровали братьям удачу. Неважно, что будет с ней. Она справится, она сможет. Ради них она всё сможет… Цзян Яньли растерянно кивает на пропущенные мимо ушей слова о переезде в Облачные Глубины для обеспечения безопасности и откидывается на подушки. В голове до сих пор водоворотом крутятся отрывки фраз о смерти родителей и шиди, падении Пристани и… По общим подсчётам убито одна тысяча пятьсот адептов. …Цзян Яньли не помнит, как оказалась посреди ночи на тренировочном поле, как проскочила мимо адептов и, незамеченная, достала клинок из ножен. Изнеможённое тело, дрожь в руках — неважно. Всё неважно. Истинный страх настиг только сейчас, переросший из страха перед вэнями в ужас за оставшуюся в живых семью. Она обязана защитить, обязана уберечь. Сильнее… Для этого нужно стать сильнее, гораздо сильнее. Взмахи становятся резче. Клинок почти выскальзывает из рук. Взять эмоции под контроль не получается — и дева Цзян бессильно щурится и сжимает губы до боли в челюсти. Пламя в груди затихает, и приходит смирение со своей слабостью. Она не станет сильнее за одну ночь. Уже поздно это менять. Клинок возвращается в ножны после нескольких взмахов с громким лязгом. Цзян Яньли — старшая дочь семьи Цзян. Новая хозяйка павшей Пристани Лотоса, сестра нового главы клана. Она не должна прогибаться под несбыточными желаниями. Достаточно быть реалисткой. Она — хладный родник для пыла братьев, здравый смысл и их успокоение. Она не должна выплёскивать эмоции и желания, которым всё равно не претвориться в жизнь. Ей не удастся защитить А-Чэна и А-Сяня и вернуть Пристань. Она слаба физически. И остаётся только стать их опорой и поддержкой на пути восстановления их дома.***
Прошло три месяца с тех пор, как Пристань Лотоса пала. А-Чэн. вернулся. Живой, здоровый, с новыми силами и стремлением победить. Несмотря на ужасы пребывания в заточении, сожжение и восстановление золотого ядра, одиночество и беспокойство за пропавшего без вести А-Сяня. Он возглавил вместе с остальными крупными кланами Аннигиляцию Солнца, стал возвращать утраченные земли и возрождать клан. Он повзрослел. Цзян Яньли искренне радуется за него и всячески поддерживает, когда может хоть чем-то помочь, когда рядом, а не вдали. Она не хочет окрашивать клинок кровью, но хочет немного облегчить задачу брату и защитить всё то, что у них осталось. Она хочет. Но не может, её прячут и не отпускают без сопровождения куда-либо. Она снова одёргивает себя, ведь слабым не место на поле боя, они станут лишь балластом, но мириться с этим особенно сейчас тяжело. А ещё Цзян Яньли боится. Внутренний страх прорастает изо дня в день цветами с шипами и распускается в душе алым бутоном с острыми лепестками. Она смотрит на А-Чэна и понимает: что-то не так. Это одновременно он и не он. Тот же профиль, тот же нежный и обеспокоенный взгляд мендалевидных глаз, обращённый к ней. Те же черты лица, те же одежды, тот же пылкий нрав, но что-то совсем не то. Не та энергетика. Не та сила, что была раньше. Взгляд, устремлённый вдаль, подобен ястребиному. Острый, пронзительный, сосредоточенный и полный животной ненависти. Это не тот А-Чэн, это уже заполненный ненавистью и жестокостью Цзян Ваньинь, глава клана Цзян и просто воин. Яньли старается усмирить ненависть, старается сгладить нрав младшего брата так же, как раньше. Бесполезно. Пламя внутри него затихает только рядом с ней, но распаляется снова и снова, стоит только услышать фамилию «Вэнь» или взять оружие в руки. Она больше почти не может влиять на него. Ей не удается это, как и отцу не удавалось не ссориться с матушкой (а он действительно прилагал все усилия, чтобы этого не происходило). Дева Цзян медленно, но уверенно погружается в отчаяние. В душе тлеет надежда, что пламя утихнет, когда вернётся А-Сянь (она хочет верить, что он вернётся, она надеется и молится каждый день вместе с Ханьгуан-цзюнем). Глупая, робкая надежда, что их общий брат сможет хоть что-то изменить. Запах цветущих лотосов стоит в воздухе, стоит прикрыть глаза. Вот она, А-Чэн и А-Сянь сидят в лодке, полной кувшинок и смеются, выбирая подарок матушке.