Свой-чужой Вэй Усянь, а так же Методы борьбы со временем

      Вэй Усянь испуганно сглотнул вязкую слюну и усилием воли заставил себя отвести глаза от блестящей холодной стали, прижатой к его горлу. Острие болезненно давило на кадык, поэтому даже дышать ему было страшно, ведь, стоит совершить одно неосторожное движение, и всё — нет у Цзян Яньли и Цзян Ваньиня брата, а у университета одного из лучших студентов!..       Он шумно выпустил воздух через ноздри (но кадык всё равно подпрыгнул в его глотке, отчего кожу будто морозом остудило), и постарался приглядеться к внешности напавшего на него мужчины — и тут же обомлел, приметив знакомые канареечные раскосые глаза, узкие чёрные брови и высокие скулы. Мужчина вскинул подбородок, выглядя при этом максимально угрожающе и холодно, однако Усянь уже успел узнать его, поэтому спешно моргнул и растянул уголки бледных от испуга губ в нервной ухмылке, которой обычно кривил душой и говорил «все хорошо».        — Лань Ванцзи?.. — вот, кого незнакомец ему напоминал!       Вэй Усянь в примирительном жесте поднял ладони перед собой, показывая, насколько он неопасен и безоружен, да и вообще первое солнышко Китая. Многие, конечно, поспорили бы с этим заявлением.        — Погоди-погоди! Лань-гэгэ, ты чего, не помнишь меня? Моё имя Вэй Усянь, мы на одном факультете учимся, помнишь? Ты меня однажды с вином на паре застукал и дяде своему рассказал, он у нас её, пару эту, и вёл… У меня брат есть, Цзян Ваньинь, ещё Лань-дайфу* его на свидание звал при тебе! У них с А-Инем отношения ведь, — Вэй Усянь ничуть не покривил душой, когда это рассказывал: Лань Сичень ведь и впрямь давным-давно положил глаз на его сварливого братца! А, заявившись в три ночи в их комнату (нет, в этом они, конечно, были виноваты сами. Да, Хуайсан хорошо поёт, но не нужно было подключать микрофон к колонке на такой громкости, что проснулся весь этаж!) и мягко попросив оставить их вдвоём, Лань-дайфу лишь закрепил звание ухажера его младшего брата. Что делал медбрат, до которого и днём не достучишься, в три часа ночи в их общежитии — вот это, конечно, загадка… — Вспомнил? — Усянь ненавязчиво покрутил вьющуюся от влаги прядь на пальце, наблюдая, как та весело пружинит, и медленно отодвинул лезвие от своей шеи. Лань Ванцзи холодно проследил за этим жестом и нахмурил брови:        — О чём ты говоришь?       Даже не давая ему возможности одуматься и выпутаться из паутины его разговорчиков, студент продолжил заговаривать уже менее враждебно настроенного мужчину:        — Лань-гэгэ, тебе так идут эти длинные волосы и… ханьфу? Траурные одежды какие-то… Очень красиво! Но ты бы меч опустил, хе-хе, мне утром с братом в Пристань Лотоса ехать, да и Сичень-дайфу не будет рад, если ты мне шею того, кх, — Усянь нервно улыбнулся, проведя большим пальцем по шее, имитируя блестящую сталь в руках мужчины. Лань Ванцзи чуть нахмурил чёрные узкие брови, а в его глазах золотинка стала темней, приобретя яичный оттенок. Он словно бы совсем запутался.       «Мгм», — кивнул сам себе Лань Чжань, после чего, не опуская Биченя ниже пояса, вдруг схватил гуцинь, перекинул его на сгиб локтя второй руки… Пальцы мягко скользнули по струнам — зажмурившийся до этого коротко стриженный брюнет раскрыл глаза и опасливо огляделся по сторонам, будто не веря, что все его конечности всё ещё на своих местах.       Несмотря на то, что руки Ванцзи сами собой тянулись к игре «Убийственных аккордов», он еле заставил себя сыграть безобидный Призыв… Который результатов не дал. На призыв не откликнулась ни одна душа, кроме уже теплящейся в груди странно одетого мужчины с коротким ворохом чёрных волос — и она, к сожалению или счастью, была его собственная. Душа ощущалась горячим светлым комком и сопротивлений не высказала, поэтому понять это было так же легко, как отличить навку от гуля.       Сюда бы сейчас Саньду Шеншоу с его знаменитым Цзыдянем, изгоняющим злых духов из одержимого тела, однако тот был в Пристани Лотоса и никаких дел иметь с двумя путешествующими заклинателями не хотел.        — Вэй Усянь?        — Да! Вспомнил? — вмиг воодушевился Усянь.       Лань Ванцзи медленно выдохнул. Верить радостным серым глазам… хотелось, к сожалению. Смог ли бы плохой человек сыграть искреннее счастье и искристое веселье?       Ханьгуан-цзюнь мгновенно одернул себя. Даже если перед ним Вэй Усянь, он был иным. А у него, Второго нефрита Ордена Гусу Лань, есть муж, об этом забывать не стоит даже на смертном одре. Кем он будет, если после трёх поклонов лёгко доверится другой версии любимого человека?        — Сколько тебе лет?        — Э?.. Мне двадцать четыре, — Вэй Усянь. — Поздняя птаха, я знаю… Не зря я старший брат А-Иня. Меня едва не забрали обратно в Пристань Лотоса, когда мои оценки резко поползли вниз из-за частых гулянок… — ему много раз говорили, что главная раздражающая черта Усяня — это чрезмерная болтливость. — Знаешь, как говорят европейцы? В Китае второго шанса не дают, — и правильно говорят. Их с Ваньинем выбросили в довольно-таки раннем возрасте свободно барахтаться во взрослых делах, поэтому о том, чтобы раньше срока вернуться домой, они даже не думали. Чем меньше возраст — тем больше заинтересованности. И в этом Усянь проиграл, стоит признать, ведь он и вправду был «поздней птахой».        — Как ты со мной познакомился?        — Ты… Лань-гэгэ, ты действительно не помнишь?.. — Вэй Усянь неловко поскрёб острый подбородок ноготком. — За зданием общежития. Мы тебе тогда предложили воды, а это… был байцзю. Ты тогда в обморок ещё упал.       Вэй Усянь осторожно растянул уголки губ в натяжной улыбке. Ему всё ещё было несколько стыдно за тот… казус. Он до сих пор помнит, как, пыхтя, тащил на своём горбу оказавшуюся не пушинкой тушку племянника ректора и жаловался на то, что Лань Ванцзи оказался чересчур доверчивым и действительно хлебнул байцзю прямо с горла, на что Цзян Ваньинь задорно посоветовал ему вылечить мёртвую лошадь, как будто она всё ещё жива*. Шутки-шутками, а их лошадь на живую не особо тянула! Да и ещё чэнъюи от сварливого брата-тире-студента-тире-соседа он не слушал. Спасибо, ему хватило тёти Юй…       Не Хуайсан ещё тогда слишком задорно смеялся, будто знал всё на свете, а образовавшаяся ситуация его ну вот совсем не волновала. Он даже отскочил вовремя, когда конечности вроде бы спавшего Ванзци резко задёргались во все стороны и так и норовили кого-нибудь сбить с ног. А потом он просто встал, назвал Вэй Усяня убожеством и, шатаясь, куда-то торопливо ушёл. Куда — брюнету даже догадываться не надо, ведь ректор, Лань, чтоб ему икалось, Цижень вызвал их на следующий же день и по фактам изложил, что именно им за такое грозит.        — Мгм, — пробормотал Ванцзи.        — Лань-гэгэ?..        — Зови меня по первому имени, твоя настоящая версия так и делала. Кто-то может резко заподозрить, что ты не из этого времени.        — Не из этого… времени? — Усянь неловко моргнул.       Лань Ванцзи опустился на кровать и со свистом спрятал Бичень в ножны.        — Судя по всему, ты живёшь там, где живут наши далёкие потомки. Это всего лишь догадки, поэтому от этой теории не нужно отталкиваться во всех своих суждениях. — по мужчине было видно, что он обычно немногословен — говорил Ванцзи резко, короткими обрывистыми фразами и после каждого его предложения Вэй Усянь будто бы слышал, как перо острым наконечником ставит на пергаменте жирную точку. — Тебе нужно кое-что знать. Ты — мой муж, поэтому веди себя подобающе. Но не переходи за рамки дозволенного и оставь эти игры, когда мы одни. У меня уже есть Спутник на тропе самосовершенствования, и я намерен дождаться его возращения… опять.       Открывшего рот для очередного вопроса Усяня мужчина заткнул небрежным взмахом ладони, за которой метнулся пышный рукав выходной ханьфу. На улице светало.