New Milky Life for Bad Puppy

POV Шашлык

      Визг сирены скорой помощи исчез, растворившись в шуме города, и я вздохнул с облегчением. Антона-гандона, едва живого, погрузили в машину и увезли прочь под мои молитвы о том, чтобы его повезли в морг. Впрочем, какие здесь молитвы? Мне уже было все равно и на него, и на Душнова. Сейчас просто хотелось прийти домой и завалиться спать, ни о чем не думая.       Я настолько вымотался, что мне уже глубоко поебать на чьи-то ничего не значащие слова. Внутри как будто что-то повредилось, сломался сложный механизм, в котором важна каждая деталь, тщательно отшлифовываемая создателем. И — раз! — все сломалось. То, что произойдет дальше, уже значения не имеет.       Я улыбнулся самому себе, понимая, что лукавлю. А было бы неплохо…        — Что это за ручка? — голос Душнова тихонько дополнил шум дождя, постепенно слившийся с шумом в моей голове.       Меня передернуло, когда омега обратился ко мне. Внутри комочком свернулась черная змея, задевая хвостиком сердце. Почему он поступил так со мной? Ведь все время, что мы проводили вместе все эти годы, я только и делал, что причинял ему боль! А он решил вступиться за меня, как будто где-то внутри него живет страх, обеспокоенность за меня!       Я поглядел в эти голубые глаза, так маняще сверкающие на бледном лице. Эти губы, так невинно поблескивающие в тусклом мареве внезапно сделавшегося пасмурным дня… Все бы ничего, но эти глаза, эти губы, эти мягкие черные волосы содержат в себе тень. И это очень глубокая тень, паутиной обмотанная вокруг меня, плескающегося в глазах Душнова.       У меня едва хватило сил, чтобы тихо прохрипеть:        — Не знаю…        — Уверен? Может быть, вспомнишь что-нибудь…       Он обращался ко мне так легко и обыденно, словно всего этого не было между нами. Словно не я оставил шрамы на этой коже, словно не он имел надо мной абсолютную власть. Все мое нутро насторожилось, навострило уши. Что-то идет не так, и я должен как-то исправить это…        — Дмитрий!       Я моргнул, и наваждение растворилось в сером тумане за окном. Сергей Побрацкий посмотрел на меня с таким подозрением, что мне пришлось даже отвлечься от своей апатии.        — Батя?.. — бесшумно уточнил я.        — Ты сегодня какой-то пришибленный! Обычно тебя не заткнуть. Что-то случилось?       Я обратил к нему глаза и покачал головой. Я всегда смотрел отцу в глаза, когда хотел соврать — он так никогда не догадывался, что я пытаюсь скрыть истину.        — В общем, завтра я, как ты помнишь, уезжаю. Из всего отдела нынче в Питер отправили только нас двоих — меня да Миху! Так вот, он мне недавно жаловался, что его сынка в школе бьют. Я хотел попросить тебя кое о чем…       Я вскинул брови, не понимая, о чем речь. Да, он предупреждал о своей командировке, упоминал пару раз этого Миху в разговорах…        — Миха растит своего омежку в одиночку, а у него самого нет времени на все эти разборки, он человек занятой. Короче, пока нас не будет, можешь приглядеть за его омежонком?        — В сымсле? Что значит «приглядеть»? — я нахмурился.        — Поживи с ним, пока нас не будет. Вы вроде как в одном классе учитесь. Будете жить у них или у нас, без разницы, в школу вместе будете ходить. Что думаешь?       Старший альфа посмотрел на меня своим самым пронзительным взглядом, а тон его постепенно сменился на строгий, не терпящий возражений.        — Можешь даже приударить за пареньком, — продолжал отец, ухмыляясь. — Глядишь, дело дальше пойдет!        — Ты же знаешь, что я считаю омег-мужиков петухами… — мрачно ответил я. — Какое дело?        — Я тоже! — пожал плечами Сергей. — Но, сынок Михи — самая выгодная партия для тебя! Они не бедствуют…       Я вздохнул:        — Ладно, пес с тобой!        — Вот и славно! — отец повзолил себе легкую улыбку. — Ах да, кое-что еще…        — Чего? — скривился я так, как будто лимон проглотил. — Что еще тебе от меня надо?        — Можешь вернуть мне ручку? Красненькую такую… Я тебе ее отдал пару недель назад.       Я молча достал из кармана пакет, который мне бросил Звездочкин. Отец, получив назад свою ручку, сделался как-то даже спокойнее, лицо расслабилось, усы опустились.        — Спасибо, сын! Что бы я без тебя делал?!       Я тоже расслабился, но это не продлилось и мгновения — сомнение проникло в душу.        — Бать, а какая у твоего Михи фамилия?       Сергей Побрацкий потер бороду и, немного подумав, ответил:        — Душнов, вроде как…