Я знаю, что ты чувствуешь

POV Фрэнк С момента как приснился сон, в котором руки Джерарда прижимали меня к его груди, больше ничего похожего не снилось. Я и не расчитывал на сознательные сны, но думал, что пустыня, будь то Сахара или нет, всё равно будет появляться в каждом моём сне. Вместо неё теперь я видел пустоту, просто тёмное пятно с противным звуком тишины, а мне хотелось больше ярких красок там, где я провожу восемь часов каждый день. Ото сна была польза, более того, без него никуда, это потребность каждого человека, но всё то разнообразие, что раньше предлагал мне мой мозг, было приятным бонусом и завершением полной картины. К тому же, я уже убедился, насколько эти ощущения и картинки могут быть приятными. Вчера утром, когда я только открыл глаза, я увидел то, что могло являться либо реальностью, либо шизофренией (в чьё отсутствие у меня я ещё не до конца был уверен). В груди ухнуло, а картинки крепких, но в то же время творческих рук из моего сна, всплыли в подсознании, только теперь я мог видеть их наяву. По ощущениям, моя голова до сих пор была забинтована, но улыбка уже сама растекалась по лицу, доходя до самых ушей. Я не знаю, почему этот человек, который сейчас спал в кресле поджав под себя ноги и сложив те самые руки себе под голову, настолько меня умилял. Мне хотелось запечатлеть это, но ни телефона, ни фотоаппарата поблизости не было. Я скорее пялился на него, нежели просто смотрел, и был не в силах это контролировать. Я не понимал, почему именно этого мужчину, которого я едва ли знаю, моё подсознание решило впихнуть в сон, но мне это чертовски понравилось. Я хотел, чтобы его руки снова обняли меня, и даже если не в реальности, то хотя бы во сне. Насколько я мог знать, посетителей в больницу не пускали раньше десяти. Я посмотрел на часы напротив кровати. Их стрелка указывала на то, что сейчас уже обед. Джерард провёл здесь немало времени и, возможно, ещё больше прошлым днём, когда проснувшись, я застал его с альбомом, но толком не смог поговорить. Меня продолжала удивлять его забота, хотя у меня даже не было времени отойти от услышанного вчера вечером и от мысли о том, что он приехал в Нью-Джерси, скорее всего по моей вине. Если бы не я, ему бы не пришлось бороться со своим страхом самолётов, но я и не просил этого делать. Джерард принял это решение сам. Также удивляло не меньше то, что он якобы заберёт меня к себе в Лос-Анджелес. Я стал сомневаться в том, что эти слова вообще были реальными, а не только во сне. Я уже начинал запутывать себя всё больше и больше, не желая уверовать в то, что в конце окажется неверным, и убить всю ту надежду, что я уже испытал от придуманных мыслей о хорошей жизни. По телу прошлась дрожь, а биение сердце участилось; даже через бинты я мог чувствовать, как на лбу стала скапливаться испарина. Я не хотел будить Джерарда, особенно если он не спал эту ночь из-за меня и теперь отсыпался здесь. Но, как только я начал нервничать, аппарат, к которому вели присоски от моей груди, начал громко пищать. Мужчина сразу же проснулся и, не сказав ни слова, выбежал в коридор. Я лежал с полуоткрытыми глазами и, наверное, действительно выглядел так, будто со мной всё очень плохо, а громкий писк аппарата подливал масла в огонь, заставляя думать, что я сейчас умру. Но со мной всё было хорошо, не считая того, в каком виде и в какой ситуации я сейчас находился. Уже меньше чем через минуту в палату зашла медсестра, а следом за ней и Джерард. На его лице можно было увидеть испуг, и это ещё одна вещь, поразившая меня. Никому не было дела до маленького Фрэнка, который пропадает днями один на улице, а по вечерам даже не пытается защититься от своего отчима. У нас с Джерардом было слишком мало времени, проведённого вместе вживую, поэтому эта эмоция была фактически первой, которую я увидел у него на лице и попытался запечатлеть в своей памяти. В больнице Лос-Анджелеса я мог сказать, что он просто сочувствовал мне, но не был уверен даже в этом, потому что не обращал особого внимания на подобные мелочи. Но сейчас я собирался по-настоящему узнать его, и надеюсь, у меня будет для этого достаточно времени. Медсестра тут же подбежала к аппарату и, нажав на некоторые кнопки, выключила противный звук. Затем она повернулась ко мне с обеспокоенные лицом.  — Фрэнк, как ты себя чувствуешь? У тебя поднялось давление. — молодая девушка внушала доверие, но мне и не нужно было ей врать. Может быть только самую малость того, чего ей знать не обязательно.  — Со мной всё хорошо, я не знаю, из-за чего это случилось. — слова прозвучали очень скомкано, но я считал, что они были достаточно убедительны. Медсестра кивнула в ответ и принялась расспрашивать дальше, но на все её вопросы о моём самочувствие я отвечал положительно. У меня по-прежнему болела голова, но я предполагал, что так и должно быть, ведь мне только недавно сделали операцию. Далее она начала рассказывать мой распорядок дня, но от меня там ничего не зависело. В основном это был приём пищи, которую я уже мог есть самостоятельно, а не через капельницу, приёмы лекарств, которых было внушительное количество, и время посещения доктора Уильяма, его я ещё ни разу не видел. Мне показалось странной его фамилия, так как обычно «Уильям» считалось именем, но я не стал на этом зацикливаться. Также была ещё одна новость, которой я был совсем не рад. Завтра приедет детектив и мне нужно будет отвечать на его вопросы. У меня не было ни малейшего понятия, что ему говорить. Нужно ли мне рассказать всю правду или покрывать Марка. Человека, из-за которого я был в шаге от смерти и сейчас лежу в больнице с перевязанной головой. К тому моменту, как девушка закончила свой монолог, где мне оставалось только согласно молчать, она повернулась к Джерарду и сказала, что со мной ничего серьёзного не произошло. Когда медсестра вышла из палаты, парень быстро пересел ко мне на край кровати.  — Привет, надеюсь, ты больше не считаешь меня своей галлюцинацией? — саркастично спросил он, приподняв одну бровь. Я снова не смог не улыбнуться, вспоминая, какой цирк вчера устроил. На лице Джерарда тоже теперь была лёгкая усмешка.  — Извини за это. И за то, что разбудил тебя, я не хотел. — к концу предложения я совсем стих, и мне это не понравилось, я хотел быть таким же как он. Шутить, общаться, разговаривать и не смущаться. Я не знаю, что со мной стало после травмы, такого раньше не происходило. Мы нормально общались по телефону и даже уже во вторую нашу встречу.  — Эй, не извиняйся. Мне уже давно надо было проснуться, обычно я не сплю до обеда. — и снова укол вины, ведь это из-за меня парень спал здесь, на кресле, свернувшись калачиком. — У меня сейчас чувство дежавю, будто я вернулся на месяц назад, где так же в больнице говорил тебе похожие слова, только в тот раз просил не благодарить меня. Джерард хихикнул, а я вернулся в воспоминания, как это было. И правда, он говорил мне что-то похожее. Вся эта ситуация с больницей была чертовски схожей, но задумываться об этом я начал только сейчас. Тогда он разыскал меня, потерянного подростка, которого видел лишь раз в галерее, и его никто об этом не просил. Здесь было так же. Он купил билеты на самолёт, которого так боялся, чтобы увидеть меня. И как бы я не пытался не думать о его словах, которые прозвучали ещё и во сне, мне нужно было спросить Джерарда об этом и что он имел ввиду, если конечно говорил вообще. В один миг всё моё волнение улетучилось, и на его место пришла решительность и крепкий голос.  — Скажи сразу, мне показалось или ты сказал что-то вчера вечером? И вообще, как понимать это всё? Ты же не просто так прилетел за четыре тысячи километров, только чтобы увидеться со мной? — улыбка с его лица пропала, и теперь уже он начинал смущаться вместо меня, возможно вспомнив, как перед уходом поцеловал меня в щёку.  — Ты прав, Фрэнк. Хоть и для того, чтобы встретиться с тобой, тоже. Мне казалось, что ты вчера уже заснул и не слышал меня. Я собирался поговорить об этом, когда тебе станет лучше.  — Но мне уже лучше, правда! Я могу разговаривать и хочу узнать, что вообще происходит. — я немного потупил взгляд, не решаясь чётко сказать следующее предположение, поэтому только промямлил его себе под нос. — Наверное ты прилетел только по работе и просто решил навестить меня. Если так и есть, то… — а дальше я не знал что сказать, как продолжить то, что даже не должен был начинать. Меня спас небольшой скрип двери, из проёма которой я мог видеть человека, по которому тоже безумно скучал; того, кто тоже был в списке людей, не наплевавших на меня. До этого момента я не помнил из вчерашних слов Джерарда про то, что он упомянул ещё и Линдси, которая приехала вместе с ним. Улыбка вновь взяла вверх, и, не удержавшись, я выкрикнул имя девушки, которая уже подбежала ко мне и присела рядом на кровати. У неё были собранные в пучок длинные волосы, а с лица не спадала улыбка. Мне было очень приятно увидеть и её тоже, и уже в следующее мгновение я услышал её звонкий голос.  — Фрэнки, Боже, я так скучала!  — Линдси, ты приехала… Я по тебе тоже. На самом деле нам надо было чаще созваниваться. — я до сих пор был в шоке и поэтому просто озвучил свои мысли, не зная какие слова подобрать.  — И я так думаю. На самом деле, я и представить не могла, что всё так случится… — она обвела глазами палату, намекая на то, что все и так уже понимали, но никто не хотел произносить эти ужасные слова вслух. — Но ты обязательно поправишься, я верю в тебя! А теперь рассказывай, как себя чувствуешь?  — Спасибо, уже гораздо лучше. Присутствие этих двух людей в этом штате казалось маловероятным чудом, которое каким-то образом превратилось в реальность. И я понял, что так до сих пор и не сказал, насколько рад их видеть. Это было невозможно передать словами, но я попытался это сделать.  — Я очень рад вас видеть на самом деле. Мне очень приятно, даже не знаю как сказать… Я не думал, что кому-то вообще нужен. Вы многое для меня делаете, просто находясь рядом. Я действительно вам благодарен. — Это были приятные слова, которые должны были знать все, кто находился в этой комнате в данный момент, в каком-то роде и я тоже. Молчание не продлилось долго, Джерард немного манерно поправил выпавшую прядь своих чёрных волос и сказал то, что считал верным так же, как и я свои слова только что.  — Фрэнки, я счастлив, что ты осознаёшь, что нужен нам, это правда. И я... То-есть мы, приехали сюда не по работе, как ты думал. Мы с Линдси… — робко начав говорить, Джерард притянул подругу к себе за плечо. Я не мог поверить в то, что он сказал дальше. Разум помутнел, но уши продолжали слушать. — Мы поженились и подали документы на усыновление. За этот месяц нам через многое пришлось пройти, но самое главное – мы добились того, что и было задумано. Теперь у тебя есть настоящий дом, где тебя будут всегда ждать и любить. Когда ты поправишься, мы улетим все втроём обратно в Лос-Анджелес, тебе больше не придётся ни от кого страдать и жить оставшийся год до совершеннолетия в детском доме. Чёрт, да ты можешь жить у нас сколько хочешь, и после восемнадцати тоже. Я сидел с отвисшей челюстью и только и мог, что хлопать глазами. Это была очень красивая история, вот только в ней было много «но». Мне очень хотелось верить в неё, как любой верующий бы верил в Бога, но противное чувство, будто меня разыгрывают, да ещё и с улыбкой на лице, никуда не хотело уходить. Я уже открыл рот, в попытке сказать хоть что-то, но меня перебила Линдси. Не думаю, что если бы она этого не сделала, то я бы произнёс хоть слово, не говоря уже о полноценном предложении.  — Я знаю, что ты чувствуешь сейчас, Фрэнк. Мы можем понять тебя. Это всё правда странно, даже для нас, но… Пожалуйста, просто поверь в это, ладно? — мне оставалось только кивнуть головой и продолжить пялиться на людей, которые, по их словам, уже являлись моими новыми опекунами. И пусть я помнил, что для полного оформления документов ещё должна стоять моя роспись в подтверждение согласия на жительство в этой семье, я знал, что она обязательно там появится. Потому что я действительно хочу жить у этих родителей. У людей, которым я уже смог довериться. Мне ещё нельзя было вставать с кровати, но я приложил все усилия, чтобы немного приподняться и с улыбкой на лице, заключить в объятия Линдси, а затем и Джерарда. Это было именно то, что мне нужно.