Necessary Feelings

— Переезжай ко мне, — неожиданно сказал Майлз в вечер ноябрьской субботы, обнимая Феникса за плечи. Они смотрели фильм и заедали вкусной заказной едой, потому что готовить было слишком лень. Феникс уловил не сразу, сначала промычал что-то, а потом, когда дошло, он потянул Майлза, вынуждая немного отстраниться, и посмотрел ему в лицо. — Серьезно? — Серьезно. Ты и так тут почти живешь. Поэтому твой переезд будет логичным в рамках наших отношений. Это имело смысл: Феникс постоянно забывал здесь свою домашнюю одежду, и некоторое ее количество уже скопилось у Майлза в шкафу, он завел под нее отдельную полку. Он оставался здесь на выходные, иногда даже в рабочие дни, если никуда не нужно было идти прямо с утра. Феникс смутился. Он совсем не думал о том, что Майлз предложит ему такое. То есть, он думал, конечно… думал о том, как здорово будет засыпать и просыпаться вместе каждую ночь, как здорово будет вместе завтракать и все вот это… Но ему казалось, что если это и произойдет, то до этого еще очень и очень долго. И вот… Даже года не прошло с тех пор, как они вместе, а Майлз предлагает. — Так что? — Конечно, — ответил Феникс и поцеловал его. На переезд ему потребовалось меньше пары дней: Феникс рассчитался со своим арендодателем, а Майлз помог ему перевезти вещи. Потом они вместе разложили их по шкафам, и еще около двух недель Феникс привыкал к тому, что этот дом теперь… и его тоже. Он теперь каждый день засыпал вместе с Майлзом, целовал его на ночь, ловя теплую улыбку на губах, и точно так же целовал его, желая доброго утра. Процесс поднятия с постели стал теперь невыносимо сложным, ведь выпустить Майлза из рук, чтобы собраться и пойти на работу, было настоящим испытанием. Теперь они обнимались ночью под одеялом, греясь друг об друга. Зимой у Майлза ощутимо мерзли руки, и Феникс иногда целовал его холодные пальцы и грел их дыханием, улыбаясь ответному смущенному сопению. Феникс не любил, когда Майлз очень рано вставал в выходные и всегда ловил его в кольцо своих рук, много целовал и просил остаться, полежать еще немного. Майлз в ответ ворчал, ерзал, но сдавался, расслаблялся, растекаясь по постели, и Феникс мог свободно целовать его теплые губы и ерошить мягкие без лака волосы, а потом смущаться и вздрагивать, покрываясь мурашками, когда Майлз делал то же самое в ответ. Феникс бесконечно его любил. Он просыпался и засыпал с этой мыслью, когда разглядывал Майлза, который обычно проваливался в сон, как только его голова касалась подушки. Он был очаровательным, когда спал, прижимаясь к груди Феникса, когда громко сопел и прятался под одеялом так, что торчала лишь макушка. Феникс зарывался носом в волосы, закрывал глаза и чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле, ведь никому больше не досталось то, что досталось ему. Зимой было особенно приятно, когда очень рано темнело, когда единственным источником света в комнате оставался телевизор, и Майлз начинал задремывать у Феникса на плече, кутаясь в теплый пушистый плед. Феникс тогда целовал его в лоб и утягивал за собой в спальню, чтобы там улечься в обнимку и еще немного поцеловаться перед сном. Один раз Феникс отнес его, уже заснувшего, в спальню на руках, и после поясница приказала долго жить. Майлз поворчал на Феникса немного, сказал больше так не делать, но зато Феникс получил неумелый робкий массаж и остался этим очень доволен. Обнаружилось, что в будние дни Майлза невероятно сложно утянуть спать. Он много работал даже дома, постоянно листал дела и архивы, Феникс наблюдал за тем, как он выстраивает свои доводы и линию поведения в суде, что даже немного смущался: сам он, очевидно, больше работал спонтанно. Но ведь это же срабатывало! Майлз бормотал, что много спать ему и не надо, он имел удивительную сверхспособность высыпаться за пять-шесть часов сна, и Феникс и правда в этом убедился за то время, что они успели прожить вместе. Но сегодня Майлз заметно клевал носом, хотя они легли спать раньше, чем обычно. Уже через полчаса им пора было выходить из дома, а Майлз выглядел так, что его хотелось уложить обратно, нежно поцеловать в лоб и укрыть одеялом поплотнее. — Ты не выспался? — спросил Феникс, заправляя прядь волос Майлза за ухо. Тот вздохнул и качнул головой, потом потер глаза и поморщился. — Мне стало нехорошо ночью, — сказал он. — Так что я почти не спал. Феникс нахмурился, убрал руку от его лица и положил обе ладони Майлзу за плечи, слегка сжимая. — Тебе приснился кошмар? Почему ты меня не разбудил? — спросил он серьезно и недовольно. Одна лишь мысль о том, что Майлзу было плохо, и что он нуждался в ком-то, но не стал звать Феникса, встревожила. — Нет, не кошмар. Просто ты спал… и мне не хотелось тебя будить, — ответил Майлз и пожал плечами, кажется, удивленный из-за его реакции. — Ничего страшного, Феникс, все в порядке… На меня просто напала небольшая тревожность, вот и все. — Эй, — ответил Феникс и притянул его немного ближе к себе, тронул губами переносицу, все еще хмурясь. — Майлз… милый, послушай, если тебе плохо, то тебе нужно будить меня, ты меня понял? Майлз взглянул на него так странно, будто ему открылась какая-то удивительная вселенская тайна. Он как-то смущенно и заторможено кивнул и, подвинувшись ближе, чмокнул Феникса в уголок губ. — Хорошо, — согласился он. Фениксу хотелось защитить его от всего, от чего было возможно. И невозможно — тоже. Он понимал, что не сможет стереть ни кошмары, ни тревогу, ни память о них, но по крайней мере он мог быть рядом. Мог держать Майлза в своих руках, баюкать его, показывать, что он не один. Никогда больше не будет один на один со своей болью. Феникс целовал его в лоб еще и еще, закрыв глаза. — Пойдем, нам пора уже одеваться. Феникс вздохнул и кивнул, хотя ужасно хотелось вернуться в постель. Но сегодня у него встреча с новым клиентом, и у Майлза наверняка полно дел в офисе.

***

День не задался еще с ночи, когда Майлз почти два с половиной часа пролежал без сна, только вслушиваясь в дыхание Феникса, надеясь, что это поможет ему успокоиться. У него очень редко случались панические атаки на пустом месте, да и он даже не был уверен, что это были именно они. Но сегодня именно это и произошло. День он провел на автопилоте, пару раз даже заваривая себе кофе, который он не любил, но надеялся, что он поможет хотя бы держать глаза открытыми и не испытывать огромного желания прижаться лбом к столешнице и уснуть так. На улице было промозгло, дул завывающий ветер, облака давили, и спать хотелось просто ужасно. После обеда к нему заглянул Феникс, сказал, что ему обязательно нужно поспать немного и полчаса посидел с ним, разбирая какие-то свои бумаги, пока Майлз спал на диване, сложив голову на его коленях. Феникс заставил его не задерживаться на работе и поехать домой раньше, не ждать его. Майлз поспорил с ним немного, для порядка, но сдался, и, только оказавшись дома, немного поспал, а потом сделал им обоим ужин, воспользовавшись тем, что у него еще было время. Спать они легли пораньше — Феникс на этом настоял. Но посреди ночи опять стало нехорошо, и проснулся Майлз от… чего-то. Майлз медленно глубоко вдохнул и так же медленно выдохнул, пытаясь унять неровно бьющееся сердце. Это было тревожное неприятное ощущение аритмии, которое заставляло чувствовать дискомфорт в груди и желать сжаться в крошечный комочек. Дыхание на счет не помогало. Он не знал, что с ним происходит. Он бы назвал это панической атакой, потому что это единственное, что приходило на ум, но в то же время это было совсем не похоже на то, о чем он читал. Он читал о неконтролируемом страхе смерти и о том, как это невыносимо и все в таком духе, но ему казалось, что он не испытывает настолько сильных подобных ощущений, чтобы называть это панической атакой… Майлз не знал, но тревожно ему и правда было. Его и правда знобило, и ему казалось, что ему сложно дышать, и отчего-то неприятно отдавало тягучей болью в затылок. И ему казалось, что в груди у него сейчас треснет и все-все оттуда вывалится. И, понятно, что инфаркт ощущается совсем не так, но отчего-то мысли лезли даже об этом, и Майлзу срочно нужно было, чтобы его держали. Крепко, тепло и… Он взглянул на Феникса, тот спал на спине, запрокинув руки за голову. Он просил разбудить, если что-то будет не так, но будить его не хотелось, потому что он очень мило спал, а с утра у него суд, и… Майлз сглотнул и попробовал прижаться к нему сам, но на боку лежать оказалось невыносимо, так он словно еще сильнее чувствовал собственное сердце. Промучившись еще немного (по ощущениям — целую вечность), он положил ладонь Фениксу на плечо и потряс немного. Тот во сне фыркнул, заерзал, но проснулся не сразу. — Феникс. Феникс! — Чего такое? — пробормотал тот очень сонно и неразборчиво. — Уже утро?.. Феникс открыл глаза, понял, что не утро, и посмотрел на Майлза внимательно и с моментально прорезавшейся во взгляде тревогой. — Что такое? Тебе плохо? Майлз вздохнул. Отчего-то признавать это было сложно, говорить вслух — тоже, так что он просто кивнул, и Феникс подвинулся ближе, ложась набок. — Что мне сделать? — Обними меня. Пожалуйста. Крепко. Феникс пропустил руку под его шеей, поцеловал в висок, прижавшись вплотную, и второй рукой обхватил сверху поперек груди, укрывая одеялом и крепко прижимая к себе. Феникс был теплым, даже горячим, и Майлз зажмурился, чувствуя его дыхание на своей щеке. Теплое. — Крепче. Феникс послушался, и Майлз положил ладони поверх его руки, лежащей на груди. Он продолжал медленно глубоко дышать, пытаясь успокоиться, зная, что это в любом случае продлится пару часов. Феникс неторопливо целовал его щеку и висок, держа так, что Майлзу казалось, что это единственное, что вообще удерживает его от того, чтобы окончательно сорваться в тревожную бездну. Феникс никогда ему теперь не позволит. Всегда будет держать. И ни за что не уронит. — Я могу сделать еще что-нибудь, чтобы тебе стало легче? — спросил Феникс, и звучал он взволнованно. Одно лишь понимание того, что Феникс так его любит, готов его держать, готов не спать ночь, чтобы помочь, вызывало легкую внутреннюю дрожь. Майлзу просто не верилось, что он заслуживает этого. — Просто будь рядом, — сказал он, крепче сжимая ладонь Феникса. — Пожалуйста. Феникс замолк, продолжая держать его бережно и крепко, так, как нужно. Майлз вслушивался в его спокойное медленное дыхание и старался дышать в такт, так, чтобы их вдохи и выдохи совпадали. Так дыхание не нужно было контролировать самостоятельно, достаточно было следовать за Фениксом. Майлз не заметил, как тревога прошла и как он уснул. Просыпаясь, он чувствовал себя разбитым и невыспавшимся, но Феникс все еще держал его в руках. Он дышал глубоко и медленно, и Майлз не стал будить его, смотря в потолок и медленно моргая, стараясь не уснуть снова. Солнце едва встало, и можно было со спокойной душой заснуть опять, но Майлзу не хотелось. Он лежал, вслушиваясь в дыхание Феникса и стараясь осознавать и запоминать то, как все это ощущается. Его горячие руки, теплое тело, тяжесть ноги Феникса, которая была перекинута через ногу Майлза, одеяло поверх. Дыхание, которое легко щекотало щеку. Полное, абсолютное чувство безопасности, которое свернулось в груди. Оно все еще перебивалось неприятной аритмией, но не исчезало. Майлз знал, что все хорошо. Знал, что в этих руках ему ничего не грозит. — Давай поговорим о чем-нибудь? — попросил он шепотом, когда Феникс проснулся, и когда понял, что язык наконец слушается его. — Хорошо. О чем? Майлз вздохнул. Он не знал, о чем. Мысли разбегались. Работу вспоминать не хотелось. — До того, как ты позвал меня на свидание, — начал Феникс шепотом, — тогда, в первый раз, в марте, помнишь?.. Я вообще не верил в то, что у меня когда-нибудь кто-нибудь будет. — Почему? — Потому что… предыдущий мой опыт отношений выдался не самым удачным. Все закончилось обманом, как выяснилось, еще большим, чем мне казалось изначально. И мне просто не верилось, что будет как-то иначе, и что я смогу кому-нибудь довериться. Пока ты не появился. Майлз помолчал, смотря в потолок, и погладил ладонь Феникса по тыльной стороне бережно. — У меня никогда никого не было до тебя, — признался Майлз, покраснев. — Я ни разу не вступал ни с кем в отношения. Феникс немного отодвинулся от него и вскинул брови, заглядывая в лицо. Глаза давно привыкли к темноте, которую еще разбавлял свет с улицы, так что общие очертания его удивленного лица были хорошо заметны. — Правда? — переспросил он глупо. Майлз покраснел гуще и кивнул. Он знал, что у Феникса был какой-никакой опыт, а отсутствие оного у Майлза очень его смущало. Ему не было стыдно за то, что до Феникса у него не было отношений. Просто так у Феникса было очевидное преимущество. — Почему?.. — Феникс, — вздохнул Майлз, не понимая, почему это важно, но он все равно ответил: — Просто… мне не было это интересно. Мне не встречался такой человек, с которым бы хотелось… всего этого. — Пока я не появился? — он улыбнулся знающей улыбкой, от которой у Майлза проползли мурашки по основанию шеи. — Пока ты не появился, — согласился он, и Феникс поцеловал его. — Я польщен. Майлз легонько пихнул его в плечо. — Тебе стало легче? — спросил Феникс, резко посерьезнев. Майлз сразу же подумал о том, что ему ведь тоже завтра… то есть, уже сегодня рано вставать, у Феникса тоже дела, у него день второго заседания… — Только честно. — Да, — выдохнул Майлз. Он не соврал. Феникс посверлил его взглядом еще четверть минуты, кивнул и поцеловал в губы так бережно, что перехватило дыхание.