Фетиши404

— Выдохся, малыш? А такой резкий был, — вытаскивая сигарету трясущимися руками, бормочет Чуя. — Ну-ну, — отзывается Осаму, вытягивая одну сигаретку из пачки любовника, — Поговори мне еще!       Дазай грубо хватает парня за горло, нисколько не заботясь о его комфорте и притягивает к себе, закуривая от его сигареты, торчащей изо рта.       Рыжий злится, после чего вынимает сигарету и выпускает весь дым в лицо Дазая, которому это явно не нравится. В голове сразу же всплывает пошленькая мысль. Докурив, Чуя гасит свою сигарету в пепельнице. После чего бесцеремонно вытягивает недокуренную сигарету из рук Осаму, толкая на влажные простыни. — Эй! Я же не докурил. — Мне плевать, — отзывается Накахара, на влажных губах которого играет пугающая ухмылка.       Чуя замахивается и с треском лупит по щеке Осаму. А тот лишь непонимающе хлопает темными ресницами. — За что? — шепчет шатен, прижимая ладонь к пылающей щеке.       Ничего не отвечая, Накахара решительно отводит руку напарника в сторону и бережно целует в то самое место, словно это вовсе и не его рук дело, а какого-то неизвестного обидчика. — Чуя, я… — не успевает договорить Осаму, как на него обрушивается новый удар, который приходится точно по губам парня.       В этот раз повезло меньше. Губа немного треснула, и на ней показалась рубиновая капелька. Но на это раз ему не дали дотронуться до больного места. Накахара перехватил руки кареглазого и накинул его же бинты, туго затягивая.       Осаму больше не пытался ничего узнать, терпеливо ожидая своей участи. Лицо Чуи было непроницаемо. И это по-настоящему пугало. Будто он готовил все эти годы страшную расправу над коллегой, так умело скрывая истинные эмоции вплоть до сего момента. «Когда это Чуя научился быть таким безчувственно-холодным? Неужели я просто ничего не замечал, упиваясь собственными иллюзиями? Мне казалось, что он ведет себя иначе. И правда… Чуя же всегда был нежен в постели.» — Стой, Чуя, прости. Я не знаю, что я натворил, но ты хоть объясни мне, за чт… — удар по животу заставляет потерять нить разговора, сбивая стройное веретено слов.       Все такой же холодный Чуя, пугал. Ничего не оставалось, как подчиниться. Ведь по сути, любопытство мучило сильнее страха. Дазай перестал спрашивать. Закрыв глаза, он стал ждать. — Смотри на меня! — сжав подбородок парня, угрожающе твердо заявил Накахара.       Раздался противный щелчок. Это Чуя натянул черные латексные перчатки на руки. Они неприятно скрипели на сухой коже шатена, когда Накахара повел ими по животу любовника, дотрагиваясь до полуживого сейчас органа. Больно сжал, и так же больно из-за перчаток оттянул крайнюю плоть, обнажая головку. Осаму весь в напряжении, поджимал пальцы на ногах, инстинктивно, стараясь свести раздвинутые ноги, между которых устроился рыжик.       Наконец Чуя решил взять смазку, потянувшись через Дазая к тумбочке, попутно щекоча коротенькой прядкой. От этого мягкого ощущения по телу Осаму прокатилась судорога.       Чуя ухмыльнулся. Он густо смазал обе перчатки так, что те хлюпали, стоило им встретится друг с другом. Пристроив два пальца к маленькому аккуратному входу, Чуя втолкнул их внутрь одним движением. Осаму выдохнул, ощущая легкое возбуждение. Пальцы начали двигаться, заставляя парня непроизвольно дернуться, пытаясь привстать. Растянув немного и хорошенько смазав, Накахара берет игрушку из ящичка. Она неровная с уширениями, что с каждым сантиметром все больше. Сначала Осаму спокойно принимает не очень длинный, но гладкий участок игрушки. Чуя монотонно скользит им туда сюда, но доходя до крупного уширения в виде шарика останавливается. Дазай дышит ровно, пока Накахара не решается втолкнуть более широкую часть внутрь. С трудом, но оно входит, заставляя все внутри пульсировать. Дазай хмурится и часто-часто моргает. Чуя вытягивает игрушку, слыша как парень выдыхает. Но тут же действия рыжика повторяются, только теперь он проталкивает дальше этого препятствия, заставляя Осаму дрожать и сжимать зубы от напряжения. Проделав так еще несколько раз, Чуя замечает, что Осаму уже начинает переставать себя контролировать. Он кончает, всхлипывая. Осталось еще немного и Чуя добьется нужного состояния у парня.       От обилия смазка стекает по бедрам Дазая, пачкая постель и громко хлюпая. Матерясь, Накахара тяжело давит одной рукой на грудь Осаму, не давая ему уйти от проникновения внутрь отверстия другой руки в клейкой латексной перчатке. Как только у него это получается, Чуя начинает работать внутри, слушая протяжные стоны парня, что окончательно перестал себя контролировать и мечется по постели. В планах Накахары было довести его именно до такого состояния.       Дазай хрипит и только сильнее раздвигает ноги. Чуя делает больно. До одури больно, но чем сильнее, тем ярче вспышки, сродни эйфории, накрывают Осаму. Он совсем не соображает, что делает, что говорит, что думает. — Чуя… Чуя… Чуя. Помедленнее. Чуя, мне больно. Мм… — сбивчиво шепчет Дазай, будто находясь под наркотиками.       Боль была настоящим наркотиком парня. Чуя открыл это для себя случайно и теперь пользовался всякий раз, когда хотел превратить доминанта в покорную игрушку. Никто и подумать не мог, как стелется в такие моменты влиятельный исполнитель и правая рука босса. Это был секрет, что принадлежал только Чуе. Даже Осаму не осознавал этого. Накахара был настоящим владельцем шатена. — Тише-тише, все прошло, — мягко шептал на ушко Осаму Чуя, оглаживая его тело руками. — Мм… Чуя ты здесь? Чуя, мне было больно. Спаси меня. — Конечно, любимый. Никто не посмеет что либо сделать с тобой, когда я рядом.       Чуя мягко и легко вошел на всю длину. Шатен обхватил его ногами. Прижимаясь всем телом он стонал и звал Чую, прося защитить и спасти от боли. Голубоглазый улыбался, выцеловывая страдания любовника. Рыжие волосы щекотали шею напарника. — Осаму, тебе хорошо? — спросил Чуя, надрачивая парню в такт собственным толчкам. — Мм… Ах, — Дазай кончает сжимая член Накахары внутри себя и дрожит.       Чуя выходит, едва сдерживаясь. И стаскивает любовника на пол, ставя на колени. Смазка вытекает толчками из растянутого отверстия шатена и он ерзает на мягком ковре, пачкая.       В голубых глазах читается выражение абсолютной власти. На щеку шатена ложиться свободная от перчатки ладонь. Осаму ластится к руке и Чуя покровительственно гладит его лицо и шоколадные волосы. Дазай улыбается и доверчиво смотрит своими карими глазами, принимая ласку. Сейчас он готов на все, что прикажет рыжик.       Дазай замечает, что у Накахары до сих пор стоит, поэтому без разговоров и просьб со стороны партнера, тянется к его органу губами. Осаму лижет, наслаждаясь тем, что может доставить удовольствие партнеру. Заглатывает на всю длину, утыкаясь в лобок и наращивает темп. Накахара чувствует, что скоро кончит, поэтому кладет руку на затылок парня, который готовится проглотить все, втягивая щеки и мыча. Но у Чуи другие планы. Он оттягивает недовольного таким раскладом Осаму и кончает ему на лицо. Белая теплая сперма течет по губам и щеке раскрасневшегося шатена, что дрожит от сухого оргазма.       После душа парни ложатся спать в обнимку.

***

— Доброе утро, дорогой, — прижимая голову Осаму к своей голой груди, говорит Накахара. — Мм… — мычит все еще спящий парень и лишь сильнее жмется к любовнику, не желая просыпаться.       Чуя теребит его мягкие шоколадные волосы и трется носиком об ушко, пофыркивая как лисенок. Осаму кайфует сквозь сон и улыбается. — Чуя всегда такой нежный. Люблю Чую. — И я тебя, малыш.       В памяти Осаму никогда не отпечатываются те моменты, когда Чуя груб и делает больно. Он помнит только то, как любовник с ним нежен. Ведь Чуя такой покладистый и добрый, такой понимающий… Ведь он любит Дазая, а Дазай — его.