* * *
Намджун сидел на своей постели в легком халате и наблюдал за тем, как в его комнату вводят психующего омегу. Странное, но достаточно увлекающее зрелище. — Закройте за собой дверь. — Приказывает слуге, а после переводит взгляд на самого младшего. — Как твое горло? Уже можешь разговаривать? У меня очень много вопросов к тебе, омега. От этого тихого, но такого властного «омега» дрожь по телу не перестает, а как раз таки наоборот: страх усиливается с большей силой, прогоняя в кровь феноменальное количество адреналина, нежели за всю жизнь. Тэхён тискает в руках маленький краешек дорогих тканей своей новой, шикарной блузы, закусывая губу до тех пор, пока привкус железа на кончике языка не привел его в чувства, позволяющее четко понимать, что с ним происходит. Омега робко жмется с ноги на ногу, боясь сделать лишний вдох; он рядом с тем, кто является не просто властным альфой, имеющим право поставить тебя на колени, а тем, у кого в руках власть. У кого в руках власть над людскими душами, которые могут в любой момент просто исчезнуть с лица земли по одному щелчку пальцев императора. — М-могу, — робко шепчет парень, надеясь, что более громкого ответа от него не потребуют — он просто не сможет. Намджуну достаточно и этого. На его лице расцветает широкая улыбка, а после мужчина предлагает присесть на соседнее место, предоставляя такую честь. — Превосходно. Мое имя ты уже знаешь, но я повторюсь. Меня зовут Ким Намджун. Обращаться ко мне нужно «Мой господин» или же «Мой Император». Будешь хорошо себя вести и не расстраивать меня, разрешу называть по-особенному, — альфа поправляет подолы халата и продолжает задумчиво смотреть на омегу, делая выводы; опять эти глупые рубашки. Намджун же приказал дать ему нормальную одежду. — Как тебя зовут? Кем приходится тебе тот мальчишка? — Я? М… это… меня зовут Тэхён, — омега робко ступает по полу, выстланном дорогими и очень красивыми камнями после очень длительной и тяжелой обработки. — Мой друг, Минни. Мы с ним почти с самого детства вместе. Мой лучший друг. Скажите, пожалуйста, с ним же все будет в порядке, он еще слишком маленький, ему и шестнадцати нет, — омега медленно садится на роскошный ковер, ибо на такой же роскошный диван или кресло он не смог сесть, ему не позволяет статус. Где он… и где император. Мужчина любопытно склоняет голову на бок и усмехается, положив одну руку на свое колено. Друзья значит, лучшие. Понятно. — Его забрал Юнги для своего гарема. Не забывай, ты тут по той же причине, что и твой друг. Пока ты не оправишься, я тебя трогать не буду, даю слово. А вот что на счет твоего Минни, — гладит свое колено, усмехнувшись. Интересная ситуация. — Ничего обещать не могу. Юнги, что угодно с ним сделать может. Почему ты так печешься за него? Он же предал и сдал тебя страже, когда та спросила по поводу кошелька и монет. Намджун все знает и видит. — Мы с ним с самого детства, он мой единственный друг и член семьи. Пожалуйста, не трогайте его, — в полном отчаянии, младший упал на свои колени, хватая самого императора за руку, не ожидая такого действия даже от себя. В здравом уме Тэ никогда не позволит себе такой вольности, но сердце болит за Чимина, за эту маленькую, глупую омегу, которая живет по своим принципам. Его характер — взрыв неадекватности и полного безумия, который творит, творил… младший, гуляя по улицам родного города, тихо воруя монеты, чтобы не сдохнуть с голода от очередного приступа боли во всем теле. По щекам текут слезы, пачкая чистейший пол покоев главного человека в государстве; как это низко. Намджун продолжает странно улыбаться, убирая ладонь из хватки омеги и кладет ее на макушку младшего. А вот альфа любит, когда перед ним настолько унижаются. Просто обожает втаптывать в пол, уничтожать. — Ну что ты. Это воля не моя. Знаешь, я тебе советую лучше за свою шкуру так переживать. Я тоже люблю играть. — Наклоняется к нему вперед и смотрит в глаза, крепко сжимая чужой подбородок пальцами, слыша тихий писк боли. — В следующую среду я буду тебя ждать в этой же комнате, но не для разговоров. А теперь иди. Позови кого-нибудь из своих «подружек». Я хочу расслабиться.* * *
Ровно неделю Тэхён сидел в своей постели, не выходя никуда; каждый раз его силком тащили в купальни, чтобы вымыть. За эти дни омега ел лишь несколько раз, оставляя всю еду на подносе. Голос почти проявился, а чувства ушли как можно глубже. Тэхён боится, что в один прекрасный день дверь откроется, и зайдет стражник, хватая такое беззащитное существо под руки. Каждый день омеге снится один и тот же кошмар: его друга насилуют на обозрение публики, а самого омегу избивают палкой каждый раз, когда он опускает голову. Бесконечный поток слез, мертвенно бледная кожа, ужасные мешки под глазами и спутанные волосы — все это неотъемлемая часть повседневновсти, в которой живет омега. А кто захочет так жить. Хосок устал бороться с этим омегой. Мыться он не хочет, кушать тоже, ведь большего никто и никогда не потребует, многие за такую жизнь готовы отдать все, лишь бы так. Нет, нужно на зло всем повыпендриваться, опрокинуть ведерко с водой и закатить истерику. Это была последняя капля. — Сил моих нет, Господин! — жалуется, нет, кричит Хосок, ползая на коленях перед императором. Тычет пальцем в заплаканного омегу и продолжает свой монолог, — то он не хочет, это — тоже. Ест от силы одну лепешку в два дня. Ухаживать за собой не дается. Так и помрет, вину своей кончины перекинув на вас, неблагодарный… — На меня? — Мужчина чуть не впал в осадок, услышав такие глупые речи одного из умнейших людей его прислуги. Но альфа, кажется, просто переигрывает. — Какой глупец, с этим надо что-то делать. — Надо-надо! Давайте его выпорем? — Выпороть тебя надо, бестолочь. — Император меняется в лице и фыркает. Интересный факт, что Намджун очень мил своей мимикой лица. Особого шарма этому придают его тонкие черты лица: драконьи глаза, маленький нос, четкие скулы и пухлые губы. В этом альфе, видимо, все идеально. — За что же, Господин? — Омега готов уже на коленях умолять, собственно, что он и делает. — Мой омега голоден, холоден и без настроения. Посмотри на его лицо. Твоя вина тому, что он так себя ведет. — Намджун поднимается из своего любимого кресла и поправляет темно-красный персидский халат, сшитый исключительно по его приказу. Подзывает омегу к себе, но Хосоку приказывает убраться с глаз долой. — Пойдем со мной, Тэхен. Еще один интересный факт — сегодня среда.