Shot in the dark

      Алина крепко схватилась за Николая, её пальцы впились в его футболку. Она по-новому оценила выражение «летать, используя трусы вместо парашюта» [1]. Она никогда прежде не ездила на мотоцикле, и вот она проходит потенциально аварийный курс ужасающего катания на нём.       «Ну, надеюсь, это всё-таки не аварийный курс», – подумала она и невольно придвинулась ближе к его спине. Она позволила себе прислониться одной щекой, закрывая глаза. Она всё ещё могла различать уличные фонари, когда они пролетали мимо, но всё же крепче сжимала парня.       — Ты там в порядке? – крикнул ей Николай.       Её пальцы снова напряглись, но она умудрилась выдавить слабое «да». Он издал глубокий радостный смех, который Алина могла не только услышать, но и почувствовать через его спину.       Ночной воздух то подбрасывал волосы Алины, то прижимал их к её лицу. Она была рада тёплой кожаной куртке, которую Николай одолжил ей, но чувствовала себя очень неловко в ней. Она слегка пахла кофе и кокосом, и пока девушка цеплялась за него, то поняла, что это, конечно, пахнет им.       Алина понятия не имела, как попала в эту ситуацию. Она не только была на заднем сидении мотоцикла практически незнакомца и в его одежде, но и направлялась к себе домой. Она знала, что Николай как никто другой умеет уговорить. Он мог убедить её позволить ему изменить график работы, или получить дополнительный перерыв, или сделать ему «всего лишь один» сухой капучино, но то, что происходило сейчас, было новым уровнем абсурда.       Они повернули за угол, и она схватилась за него сильнее.       — Алина, обычно я не жалуюсь, и мне нравятся милые дамы, такие как ты, вцепившиеся в меня. Но мне также нравится моя нижняя половина, и ты, кажется, немного мешаешь циркуляции крови в данный момент.       — Ты постоянно жалуешься! – Её голос был раздражённым, но срывающимся от страха.       — Думаю, это правда. – Он мягко рассмеялся.       Вдруг она почувствовала, как её пятая точка отрывается от сиденья при торможении перед лежачим полицейским. Её руки отчаянно заскребли грудь Николая, и она испустила визг.       — Ау! Алина, это был просто лежачий полицейский. Ты уверена, что ты в порядке? Если ты сильно боишься, я могу снизить скорость или что-то в этом роде.       Она отчаянно хотела сказать «да», но прежде, чем слово могло бы сорваться с её губ, её настигла безысходность. Так много в её жизни вращалось вокруг того, что она была напугана или беспомощна. И что это дало ей? Ужасное свидание с каким-то засранцем с тараканами в башке? Лучшую подругу, которая даже не знала, жива ли она? Две работы на полставки, которые медленно убивали её творческие мечты?       Если бы она могла сделать это, побороть свой текущий страх, тогда, возможно, она могла бы сделать что-то со своей жизнью, вместо того, чтобы растрачивать её.       — Нет! Я в порядке. Переживу! — сказала она удивительно стабильным голосом.       Её руки ослабили смертельную хватку, и она позволила им соскользнуть на пояс Николая. Затем она медленно отстранилась от его спины. Они подпрыгнули на ещё одном «полицейском», и она снова почти потеряла хладнокровие, сжимая его достаточно крепко, чтобы оставить синяки.       Но она больше не позволяла себе думать.       Вместо этого она отпустила его. Её руки зависли рядом с его боками, пока она искала свой собственный баланс. И, наконец, она открыла глаза. Вид ночи, проносящейся мимо неё, был изумительным, и она смеялась в восторге.       — Никогда не сомневался в тебе! – тепло похвалил её Николай.       Момент был волшебным, Алина чувствовала себя волшебной. Это было почти так, как если бы она могла почувствовать укол звёздного света, пролетая сквозь ночь. Её смех превратился в долгий возглас, имитирующий тот звук, что Николай издал раннее.       — Эм, Алина? Ненавижу прерывать, – голос Николая прорвался через её ликование, – но мне нужно знать, куда ехать.       Мотоцикл начал замедляться. Её баланс изменился, и она снова положила руки ему на пояс. Она быстро проинструктировала его, на какую улицу ехать, и через несколько минут они были в её квартале. Как только они оказались близко, Алина сказала ему остановиться, в надежде, что он примет один из лучших домов за её дом.       Она неэлегантно спешилась, почувствовав одновременно облегчение и разочарование в связи с окончанием поездки.       — Спасибо, что подвёз, – сказала она, расправляясь с ремнями на своём шлеме.       — Да без проблем! Я…       Николай был прерван комически громким рычанием, исходящим из его желудка. Он посмотрел на неё с робкой ухмылкой, и это было самое близкое к смущению выражение, которое она когда-либо видела на его лице.       — Давай достанем тебе что-нибудь поесть, – сказала Алина, закатив глаза. – Заходи, я постараюсь найти тебе что-нибудь.       Алину удивили собственные слова, но они звучали, в общем-то, правильно. Николай также был удивлен её словами. Он быстро слез с мотоцикла и поспешил за ней, прежде чем она передумала. Он выдал взволнованное «хорошо!», снял шлем и надел его на мотоцикл.       «О нет. Что я наделала?»       Он пошёл к дому, перед которым они остановились. Она смутилась.       — Эх… Николай!       — Оу?       — Это не мой дом…       Он пошёл в противоположную сторону, очевидно, думая, что её дом через дорогу.       — Ну, этот тоже...       Он посмотрел на неё озадаченно:       — Тогда ка…       — Слушай, его невозможно не заметить, мой дом – помойка, и обычно я не люблю показывать его людям. Но я хочу поблагодарить тебя, покормив, поэтому делаю исключение. Единственные, кто был здесь, – это Алексей и Женя. Но я имею в виду… Мне не стыдно или что-то в этом роде! У людей такое лицо, когда они видят дом и, ну, не говори, что я тебя не предупреждала, – она выпалила это в тревожном порыве и почувствовала, как горят её щеки, несмотря на ночной воздух.       — Алина, я не собираюсь осуждать тебя за твой дом. Если, конечно, готические гаргульи не лежат рядом с романтическими статуэтками херувимов. Это столкновение эпох просто неприемлемо!       Она выстрелила в него сердитым взглядом, но всё равно привела к дому. Она пыталась не смотреть на свой дом его глазами. Каждый знакомый недостаток, казалось, вспыхивал, как неоновый знак, который кричал «БЕДНЫЙ ПРИЁМНЫЙ РЕБЕНОК», и Алине пришлось бороться с желанием развернуться и убежать.       Лицо Николая оставалось непроницаемым. Если он и заметил обветшалую крышу, треснувшие окна или плющ, медленно поглощающий дом, то не показал этого. Алина почувствовала маленькую искру благодарности.       Когда они подошли к лужайке, она увидела, что свет в гостиной включён. Мал был дома. «Ну вот, понеслась». Она терзалась, открывая входную дверь.       Войдя в гостиную, она немедленно встретилась взглядом с полноценной серией затяжных и множественных поцелуев. Зоя во всём своём великолепии, темноволосой красоте, сидела на Мале, обхватив его, сидящего на диване. Она пыталась игнорировать острую боль ревности в груди.       «По крайней мере, они одеты... на этот раз».       Они слегка отпрянули друг от друга в шоке.       — Что за... Алина? Я думал, ты спишь.       Бровь Мала приподнялась, показывая его замешательство. Он смотрел на неё сверху и вниз, изучая её внешний вид. Это напомнило ей о том, как Василий смотрел на неё ранее, и она мысленно скривилась.       — Я писала тебе, – ворчала она, снимая туфли. «Но ты явно был слишком занят, чтобы заметить».       Мал всё ещё выглядела смущенным, а Зоя просто выглядела сходящей с ума от скуки. Тут Николай прошёл в комнату, чтобы быть в поле зрения. Мал сел прямее, почти сбил Зою со своих колен, и её выражение изменилось с «Ты уже закончил говорить с Алиной?» на «Ну, приветики!»       — Привет, я Николай, – представился он радостно, тактично игнорируя, очевидно, не для чужих глаз ласки, что были только что прерваны. – Я работаю с Алиной!       — И ты привела его домой? – скептически спросил Мал.       — Да, как ты это провернула, Старкова? – бросила Зоя злобный комментарий, прежде чем соблазнительно подмигнуть Николаю.       Алина боролась с тем, чтобы не начать задыхаться. Прежде чем она смогла ответить, Мал снова начал в гневном тоне:       — И что вообще на тебе надето? – он с отвращением размахивал свободной рукой перед её нарядом. — Разве ты не уважаешь себя хоть немного?       Он застал её врасплох, глаза Алины широко раскрылись. Конечно, у Мала было много женщин, но, несмотря на то количество, которое он затаскивал в свою постель, она никогда не слышала, чтобы он стыдил хоть кого-то их них. Он был настоящим джентльменом и даже иногда бил Михаила или Дуброва по голове, если они говорили что-то сексистское. Его надменная критика её наряда ошарашила её и лишила слов. Так что она просто пристально смотрела на Зою, которая была одета ещё меньше, чем она сама.       — И где твоё уважение? – вмешался Николай, чтобы защитить, и указал на Мала. – Как ты смеешь унижать такую женщину? Алина может носить любую одежду! – Николай сделал паузу, и наглая улыбка озарила его лицо, когда он скосил глаз на Алину. – Что ж, я бы посоветовал не рисковать, а то произойдёт дорожная авария! Ты могла бы убить сотню людей, если бы выбрала правильный перекресток, Алина.       Он перестал улыбаться и переключил своё внимание на Мала.       — Женская одежда или её отсутствие – это не приглашение или мерило самоуважения. Это вообще ничего, только одежда!       Лицо Мала обрело восемь оттенков красного.       — Не говори мне, как говорить с Алиной в моем собственном доме, придурок.       Он выглядел так, будто собирался вскочить с дивана и ударить Николая.       Было много причин ударить Николая. Святые знали, что у Алины был свой собственный список, но этой причины в нём не было. Она наконец-то нашла свой голос и встала между ними.       — Николай и я просто собирались пойти на кухню за едой, лады? – она посмотрела на Мала. – Мы поговорим о… чем бы то ни было позже.       Глаза Зои сузились, и она смотрела на них троих с расчётливым взглядом. Её губы были сжаты, как будто она только что попробовала особенно кислый лимон или как будто она случайно выпила воду из-под крана вместо сверкающей жидкости, которую она носила в модных стеклянных бутылках для воды.       — Мне это надоело, – вздохнула она. – Пойдем ко мне, Мал.       Она соскользнула с его колен и дернула его за запястье. Мал не сдвинулся с места, вместо этого продолжая злобно смотреть на Николая. Она наклонилась, чтобы поцеловать его.       — У нас есть незаконченное дело, не так ли?       Его внимание было, наконец, достаточно отвлечено, и он позволил Зое вывести наружу. Как только он захлопнул дверь, Алина выпустила воздух, который она задержала, но не знала об этом.       — Вау, он очень обаятельный. Я вижу в нем то, что видишь ты, – пошутил Николай с каменным лицом.       — Я никогда не видел его таким раньше. – Алина попыталась изменить тему разговора, избегая взгляда Николая. — Ты хочешь поесть или нет?       Он пялился на неё еще мгновение, пока не решил отпустить это.       — На кухню! Вперед!       Она привела его в грязную кухню и показала, чтобы он сел за обеденный стол. Вскоре стало очевидно, что им придется изменить свои планы. Холодильник был почти полностью пустым и содержал только несколько яиц, соусы из китайского ресторана, банан и чуть-чуть просроченного молока в кувшине. Алина нервно продвинулась к шкафчикам, чтобы увидеть, что в них, но была не менее разочарована. В общем, была всякая всячина, но ничего, что можно было бы легко превратить в настоящую еду.       Она повернулась лицом к Николаю.       — Эм, я не думаю, что нам есть что поесть.       — Можно взглянуть?       — Конечно, флаг тебе в руки.       Она отошла от шкафчиков, чтобы дать ему немного места. После нескольких минут рыскания и рытья вокруг, он наконец-то вытащил смесь для брауни из глубин шкафа.       — Что думаешь?       Она забрала пакетик, чтобы проверить срок годности. Несмотря на слой пыли, который собрался на поверхности, смесь внутри была, к удивлению, в порядке ещё несколько месяцев. Она дважды проверила нужные ингредиенты. Яйца – да, вода – да, масло – стоп... ну, вот же оно!       — Я думаю, этим мы и займёмся! — она взволновано посмотрела на него.       — Ладно, командуй парадом.       — Погоди, ты никогда не делал брауни?       Он снова посмотрел на неё с робкой улыбкой.       — Ну, понимаешь... моя мама не пускает меня на кухню.       Как только Николай и Алина начали готовить, последовало немало поддразнивающих шуток. Произошло несколько несчастных случаев и ошибок, худшие из которых привели к разливу масла, на котором Николай якобы поскользнулся, а затем он реально поскользнулся на нём через две секунды.       В какой-то момент, прилагая особое усилие, Алина шлёпнула коричневым тестом прямо по куртке Николая, уже давно забыв, что она была в ней всё это время. Вытирая пострадавшую область, она горячо просила прощения. Когда она предложила вернуть Николаю его вещь, он отмахнулся. В старом доме было прохладно, так что она её не снимала.       Они продолжали свои усилия. То, что должно было быть приготовлено за несколько минут, растянулось на целый час, но Алина не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так весело. Её щёки и желудок болели от смеха.       Они поставили противень в духовку.       — Ты уверена, что эта штука не взорвется? – осторожно спросил Николай, смотря на древнюю печь.       — Пока что ничего подобного не было, – это всё, что Алина могла сказать.       Кухня была уделана полностью, так что они приступили к уборке.       Казалось, что они потратили еще час на то, чтобы подчистить свой бардак, но к тому времени, как они закончили, оставалось 15 минут на таймере. Они смотрели друг на друга неуклюже, не зная, что делать.       — Могу я увидеть твою комнату? – выпалил Николай.       — Как Вы невероятно быстры, мистер... – Алина остановилась, забыв его фамилию. – Подожди, я должна знать это, я пишу это на доске каждую неделю... ах! Мистер Штурмхонд!       Он, вроде как, покраснел.       — Ау, какого хрена! Давай.       Её комната была лучшей частью дома.       К тому же, у неё было кое-что новое, чтобы похвастаться. Недавно она обнаружила несколько пучков белых электрических гирлянд, торчащих из мусорного бака. Она тщательно их почистила и заметила, что не было только нескольких ламп, так что она аккуратно обернула их вокруг рамы своей кровати и облицевала ими стены. Они нежно сияли, придавая комнате мягкое сияние.       — Святые, должно быть, я забыла выключить их перед уходом, – бормотала она себе под нос, пытаясь рассчитать дополнительные расходы на электричество за месяц.       Она отключила гирлянды и включила верхний свет, но не раньше, чем Николай низко присвистнул в знак признательности.       — Вау, Святая Малышка, это действительно что-то.       Алина посмотрела на него, ожидая сарказма, но, к её удивлению, он действительно был в восторге. Он вошёл в комнату почти благоговейно.       — Это всё твоё творчество?       — О, эм... да. Тебе нравится?       — Алина, это потрясающе!       Он подошел ближе к одному из её любимых рисунков и осмотрел его.       — Хочешь увидеть ещё?       Он кивнул с энтузиазмом.       Немного смущённая, но также окрылённая похвалой, она вытащила своё портфолио из-за комода. Кровать была единственным пространством для них обоих, поэтому она забралась на неё, благодарная, что не забыла заправить постель утром.       Николай колебался до тех пор, пока она не похлопала место рядом с собой. Он подпрыгнул и рухнул на кровать, заставляя ту угрожающе заскрипеть.       — Осторожно!       — Извини, – произнёс он.       Должно быть, угрызения совести уже не терзали его, когда он придвинул к себе портфолио.       Он задавал ей всевозможные вопросы об её творчестве и хвалил её, и хвалил. Через некоторое время он спросил, почему она не делает это профессионально. Обычно Алина боялась этого вопроса, но тут начала рассказ о своей неудачной стажировке с лёгким дискомфортом. Он с симпатией кивал, продолжая переворачивать её работы.       — … и вот так я оказалась в «Равкианском Вареве». О, и у меня есть вторая работа. В магазине косметики.       — И? – Он смотрел на неё с нетерпением.       — Что? Это конец.       — Но что ты будешь делать дальше?       Алина не знала, что сказать. Она была настолько разбита всем этим, что не думала о том, что делать дальше. Вес её студенческих ссуд всегда казался непреодолимым препятствием к её мечтам. Но теперь она не была так уверена. Это была такая ночь, когда всё казалось возможным.       Её мысли были прерваны таймером, с которым они пришли в спальню. Духовка была такой старой, что у неё даже не было своего таймера. Она выскочила с кровати.       — Брауни!       Алина схватила рукавицы, а Николай открыл дверь духовки. Их встретила досадная тучка едкого дыма. Края брауни почернели. Алина ругнулась.       — Может быть, середина всё-таки в порядке, – с надеждой сказал Николай.       Однако эта небольшая надежда вскоре рухнула, так как движение, которым должно было вытащить брауни, заставило центр растечься. Каким-то образом старой печи удалось сжечь края, оставив центр неприготовленным. Алина сердито поставила противень поверх духовки.       Они глазели на неудавшееся творение, и желудок Николая снова зарычал. Алина вздохнула, а затем потянулась к шкафу, что висел высоко над холодильником.       — Единственное, как мы сможем опустошить это, так это с небольшой помощью, – она вытащила большую бутылку кваса.       — Ты уверена? – он смотрел на неё с сомнением.       Она достала пару рюмок.       — Что, испугался, что ты не справишься? – Алина взвела бровь.       Он стащил у неё рюмки.       — Конечно, нет! Я беспокоюсь... о тебе, Святая Малышка.       Она, как всегда, была возмущена этим прозвищем.       Остальная часть вечера была размытой для них обоих. Они съели брауни прямо из противня вилками. Оба сожгли свои языки, но быстро согласились, что это делает неудачу вкуснее. Бутылка кваса была опустошена так же быстро, как и истреблено брауни, и оказалось, что ни один из них не справился.       Они были совершенно пьяны, когда закончили. Алина согрелась и избавилась от куртки. Грязный противень и пустую бутылку кваса они оставили на столе, а затем добрались до её спальни. В какой-то момент гирлянды были включены, а верхний свет выключен.       Алина и Николай лежали на спине, бок о бок. Они смотрели на светящиеся в темноте звёзды.       — Эдо злавно! – промямлила Алина.       — Вы дейтвитно… виеть можеде звёзды гора-а-адо чёче… в эт чати горда! – Слова Николая выходили неравномерно, невнятно и кое-где поменялись местами.       Алина неконтролируемо хохотала.       — Что? – опротестовал он.       Но вопрос достиг спящих ушей. Алина уже храпела, и Николай быстро последовал этому примеру.       Они вместе почили под фальшивыми звездами, чувствуя себя такими счастливыми, какими они не были уже долгое время.