Мужество — это бояться до смерти, но всё равно идти вперёд.
Джон Уэйн
Последний день перед началом нового семестра пролетел, как один миг. Они с Дамблдором говорили довольно долго и, закончив, поняли, как много им предстоит сделать. Профессор сходил вместе с ней к директору, чтобы она могла представиться. Диппет не стал ничего спрашивать и не высказал никаких возражений против её желания учиться на Слизерине. Он только заметил, что, так как она будет учиться в Хогвартсе всего год, её принадлежность к тому или иному факультету не будет играть особой роли. После этого Гермиона со всей головой погрузилась в изучение книг, в то время как профессор Дамблдор встречал прибывших в школу коллег, между делом рассказывая им о своей племяннице. Слова Диппета побудили Гермиону пойти в библиотеку: будь она чистокровной ведьмой, она бы чувствовала себя на Слизерине, как и на любом другом факультете, как дома. Гермиона лихорадочно думала. Конечно, она не была чистокровной, отнюдь. Однако, притворяясь дочерью Аберфорта Дамблдора, она могла быть как минимум полукровкой. Она бы хотела, чтобы её выдуманная мать тоже была волшебницей, однако вставала другая проблема: что если в это время все семьи волшебников знали друг друга и все чистокровные были в курсе отпрысков друг друга? Не загонит ли она сама себя в нераспутываемую паутину лжи, если бездумно притворится чистокровной? Именно поэтому ей необходимо проверить, что именно известно в это время в магическом мире. Существовали уже знакомые ей священные двадцать восемь, которые будто бы никак не менялись на протяжении веков. Эти двадцать восемь семей считались чистокровными, потому что никогда не связывались с магглами – или, по крайней мере, как они сами заявляли. Кроме этого, что ещё в сороковые знали об этих семьях? Разумеется, ей самой было всё равно, какой статус крови могла бы иметь её мать, однако тихий голос в голове резонно заметил, что даже в её время было опасно не быть чистокровной на гордом факультете Слизерин. И поэтому Гермиона сидела здесь, нервно пролистывая книги по истории, пытаясь узнать как можно больше о магическом сообществе этого времени.***
Приближалось время ужина, когда Гермиона пришла к выводу, что в этом времени нет исчерпывающего описания каждой известной магической семьи в Британии. Поэтому остаток времени она провела, собирая книги, которые могла бы прочесть после и которые ей казались не менее важными: книги по этикету. Она не сомневалась, что в её собственном десятилетии её поведение считалось бы более чем приемлемым, однако в сороковые – и особенно в магическом мире! – её манеры, скорее всего, были далеки от понятия допустимого. Конечно, она сможет списать некоторые странности своего поведения на американский стиль жизни, но не на всё можно закрыть глаза, а она хотела влиться в коллектив быстро и органично. Более того, чтение поможет ей отвлечься от мысли, что она застряла в прошлом, в то время как её друзья, возможно, умирают в будущем. Отвлечься от мысли, что она может умереть в течение года. Что завтра вечером она встретится лицом к лицу с Томом Реддлом. Поприветствует его, разделит с ним трапезу, будет ходить с ним на занятия. Завтра она встретится с монстром, который ещё не явил миру своё истинное лицо.***
После того, как первокурсников распределили по факультетам, профессор Диппет встал напротив застывших в ожидании пира студентов и обратился к ним с другими, но не менее волнующими новостями: — В этом году мы рады видеть не только наших первокурсников. Пока вы все в целости и сохранности наслаждались летними каникулами, вашему любимому учителю, профессору Дамблдору, пришлось столкнуться с трагическими событиями, касающимися его семьи. Дочь его брата недавно потеряла мать и была вынуждена вернуться сюда, на Родину, из Америки, чтобы жить под крылом своего отца и дяди. С этого дня мисс Гермиона Дамблдор будет учиться на седьмом курсе гордого факультета Слизерин. Давайте тепло поприветствуем её и сделаем всё, чтобы она чувствовала себя здесь как дома. Негромкое бормотание пронеслось по Большому залу; привычные аплодисменты, которыми всегда встречали новых студентов, звучали гораздо тише за слизеринским столом. Гермиона и не рассчитывала на тёплый приём, и всё же ей пришлось постараться, чтобы как минимум остаться невозмутимой. Она медленно приблизилась к столу, решив сесть за дальний угол, ближе к старшим студентам. — Мисс Дамблдор, — обратился к ней молодой человек более чем привлекательной наружности, сразу как она села, — приветствую вас от имени всех студентов Слизерина. Если вам понадобится какая-либо помощь, вы можете обратиться ко мне в любое время. Гермиона лишь в ступоре уставилась на него. Небольшой значок на правой стороне груди говорил о его статусе старосты школы. Конечно, она прекрасно знала, что Волдеморт исполнял обязанности старосты во время своей учёбы в Хогвартсе. У него была приятная внешность, густые тёмные волосы, точёное лицо; тёмные глаза, мерцающие голубым, могли поразить любое девичье сердце — всё, как и рассказывал ей Гарри. Чарующая улыбка на губах казалась естественной, и по тому, как ему кивали другие студенты, становилось очевидным, что Тёмный Лорд всегда вёл себя в такой манере. Он был любим и уважаем, но не потому, что его боялись, а потому что действительно любили, поняла Гермиона с ужасом. — Позвольте представиться: меня зовут Том Реддл, я школьный староста, — добавил он напоследок, встав и потянувшись к ней через стол, чтобы пожать руку. Голос в голове кричал Гермионе, что следует принять рукопожатие и ответить на его приветствие. Но она лишь смотрела на его руку, будто та была ядовитой змеёй, и её воротило от мысли коснуться любой части тела этого монстра. Лёгкое покашливание вывело Гермиону из мыслей в реальность. Целый стол смотрел на них, и если вопросительные взгляды можно было интерпретировать как знак, то она уже выставила себя дурой. Никто не понимал её замешательства. До сих пор находясь в оковах ужаса и тошноты, а теперь ещё и злости на себя, она наконец-то пожала его руку и прошептала: — Гермиона Гр… Дамблдор. Спасибо за добрые слова. Сердце ёкнуло, когда она наконец-то взглянула в его глаза и снова наткнулась лишь на удивлённое выражение его лица. Остальные студенты начали представляться ей, но мысли Гермионы были уже далеко. Она думала, случалось ли раньше, чтобы кто-либо – а, тем более, девушка – не выполнял приказы и просьбы Тома Реддла, только услышав их. Едва обращая внимание на происходящее вокруг, она заметила, что двоих юношей по соседству с ней звали Лестрейндж и Малфой. Её действительно не должно было удивлять, что некоторые члены священных двадцати восьми сейчас учились в Хогвартсе, но её всё равно застало врасплох, что это оказались члены именно этих двух семей. Чем дольше она сидела здесь, тем больше убеждалась, что практически все находившиеся за этим столом студенты станут в будущем Пожирателями Смерти. Надежда, что она сможет окончить седьмой курс без всяких проблем, параллельно ища способ вернуться в будущее и пытаясь теми или иными путями спасти мир, теперь казалась смехотворной.***
Вечером Том Реддл сидел напротив камина в гостиной Слизерина, глубоко задумавшись над тем, что произошло накануне. Он удивился, что к ним перешёл новый студент, да ещё студент седьмого курса, и на краткий миг он почувствовал нечто сродни триумфу. Тот факт, что племянница была не на Гриффиндоре, а на Слизерине, наверняка раздражал Дамблдора — или так казалось Тому. Но ведьма явно была не в восторге от его вежливого приветствия, на которое он рассчитывал. Более того – она смотрела на его руку так долго, словно это была смертельно опасная змея. Даже когда она наконец приняла его рукопожатие, он мельком заметил в её глазах необъяснимую ненависть. Что значила эта ненависть? Была ли она направлена против него лично? Если так, то почему? До этого дня она даже не знала о его существовании, тогда к чему эта злоба? Не была ли это вина Дамблдора? Неужели старик уже поделился своими дурными предубеждениями против всеми любимого старосты? Том не мог понять, откуда росли корни подозрений Дамблдора, ведь Том был безукоризненным студентом, на которого все смотрели с уважением. Его репутация была безупречна, по крайней мере в обществе. Завтра начнётся новый семестр. Он использует это как возможность узнать эту странную девушку Гермиону поближе. Люди легко становятся жертвами прямых вопросов, если застать их врасплох. Наверное, она даже поддастся его мужскому обаянию.***
Достаточно было невзначай обмолвиться, чтобы Абраксас пересел на другое место, поэтому у новой студентки не останется выбора, кроме как сесть здесь. Хоть история и была довольно интересным предметом, профессор Биннс умудрялся читать лекции так, что небольшого внимания хватало, чтобы понимать, о чём речь. Это будет идеальная возможность поговорить с мисс Дамблдор, и Том решил встретиться с девушкой лицом к лицу. Во время их первого занятия, зелий, Гермиона неплохо проявила себя, настолько неплохо, что, как подозревал Том, она могла стать первой девушкой, которую Слизнорт пригласит в свой клуб. Что прибавляло причин узнать её поближе. Сейчас ему оставалось только ждать, когда Гермиона войдёт в класс, и предложить ей место рядом с ним. Он был уверен, что ни одна девушка не сможет отказать ему, даже такая подозрительная и предвзятая, как мисс Дамблдор. Не имело значения, что мог ей рассказать её дядя — если он, Том, предстанет перед ней в лучшем свете, она падёт перед ним, рано или поздно. Кто знал, вполне возможно, будет полезно иметь в союзниках близкого родственника Дамблдора. Заметив краем глаза тёмные взлохмаченные волосы, он встал и отодвинул стул. Новая студентка медленно и неуверенно шла вперёд, не зная, куда сесть. Он улыбнулся своей самой чарующей улыбкой: — Мисс Дамблдор, если вы окажете мне честь сесть рядом со мной, я стану самым счастливым человеком в этой аудитории. Он счёл бы забавным то, как девушка похолодела, стоило ему обратиться к ней, но шок и отвращение, мелькнувшие в её глазах, когда она обернулась к нему, привели его в ярость. Он пока нигде не оплошал, и его начали одолевать смутные сомнения, что такое поведение вызвало нечто, что мог ей успеть рассказать Дамблдор. В чём причина этой ненависти? — Ты правда собираешься отказаться? Отказать Тому Реддлу? — послышался голос другой студентки. С видом знатной дамы, пришедшей на пышный бал, слизеринка с длинными чёрными волосами уверенно прошла ко второму ряду парт. Её тон выдал удивление: она сочла невероятным, как и сам Том, что нашлась девушка, которая не прыгала от радости от этого предложения. — Не понимаю особого отношения ко мне, — наконец ответила племянница Дамблдора. — Очевидно, вашу компанию предпочла бы эта девушка, мистер Реддл, поэтому почему бы вам не предложить… Прошу прощения, как вас?.. — Беатриса Паркинсон, — ответила та холодно. Заинтригованный, Том заметил, как Гермиона, изогнув бровь, внимательно начала рассматривать одногруппницу. Он решил попробовать снова, не приняв прямой отказ. — Мисс Дамблдор, я староста школы. Я считаю своей самой главной обязанностью помогать новичкам, по крайней мере, в первые дни школьной жизни. Пожалуйста, не заставляйте меня умолять. Так каков будет ваш ответ? Он уже решил, что она снова откажет ему, но, к его удивлению, она медленно кивнула и прошла к стулу, который он предложил. Сев рядом с ней, Том стал ждать, когда Гермиона закончит раскладывать на столе книги и письменные принадлежности. Тогда он решил попробовать снова: — Мисс Дамблдор, какие впечатления у вас от Хогвартса? Он заметил, как тщательно девушка думала над ответом, и, когда наконец она начала говорить, почувствовал, насколько выверено было каждое слово. — Замок невероятен. Кажется, словно каждый камень дышит магией. Я не удивлюсь, если замок оживёт, вздумай однажды кто-нибудь атаковать его. Говоря это, Гермиона смотрела прямо на доску, но, дойдя до конца предложения, обернулась к нему с таким вызовом, будто её слова были персональным предупреждением. Чувство, что эта новая студентка не так проста, как кажется на первый взгляд, лишь усилилось. Он невозмутимо ответил: — Да, в этих стенах, очевидно, есть своя жизнь. А что насчёт занятий? Вы произвели впечатление на зельях, должен признать. Более того, посмею сказать, что профессору Слизнорту вы очень понравились. Она снова колебалась с ответом и ответила совсем не так, как он ожидал: — Честно говоря, зельеварение — одна из моих самых слабых сторон. Если профессор Слизнорт ждёт от меня больших успехов, он разочаруется. Том раздражённо осознал, что любой ответ, который давала Гермиона Дамблдор, был настолько хорошо просчитан, что она оставалась вежливой и в то же время давила на корню любую попытку продолжить разговор. Если он не хотел, чтобы беседа скатилась в допрос, ему стоит признать поражение и умолкнуть. Редко случалось, чтобы кто-то отказывал ему, и ещё реже – чтобы делал это в такой отвратительной манере. Он был почти благодарен, когда его друзья, Абраксас Малфой и Руфус Лестрейндж, появились в нужный момент. Нашёлся ещё один повод обратиться к мисс Дамблдор. — О, мисс Дамблдор, позвольте представить вам двух моих ближайших друзей, — предложил он, хотя ему было абсолютно всё равно, хочет она этого или нет. — Этот человек — Абраксас Малфой. Вы вчера сидели за столом рядом с ним. Если однажды у вас возникнут какие-либо вопросы о древних магических семьях, то лучшего рассказчика не найдёте. На краткий миг в её глазах промелькнула искра сомнения, но только Том решил, что Гермиона снова начнёт грубить, как она встала и протянула руку. — Вчера было так много имён и лиц, что я, к сожалению, не смогла запомнить всех. Рада познакомиться с вами сейчас, когда вокруг нет других студентов. Абраксас улыбнулся и пожал её руку, но не ответил. Помрачнев ещё сильнее, Том обернулся представить другого своего друга. — Это Руфус Лестрейндж. Капитан нашей команды по квиддичу и лучший дуэлянт во всём замке. Будьте осторожны, если вам доведётся когда-либо встретиться с ним лицом к лицу на Защите от Тёмных Искусств. Милая улыбка на лице мисс Дамблдор дрогнула. Только узнав имя Лейстрейнджа, она побледнела, как призрак, схватилась за предплечье и убежала. — Абраксас, скажи, что тебе, как и мне, поведение новой студентки кажется довольно странным, — прошипел Том, когда Гермиона исчезла из аудитории. Его до этого приветливый взгляд стал изучающим, словно он пытался понять, что не так с этой девушкой. — То, что ты ей не нравишься, определённо что-то новенькое.