Раскаяние

Она была очарована, она не могла отрицать. Как только девушка произнесла последнее слово заклинания, чёрная смесь в чаше начала испаряться. Облако пара росло, образуя небольшие колечки; выгравированные на внутренней стороне руны в это время светились чёрным. Гермиона не могла объяснить, как вообще что-то могло светиться чёрным, но так оно и было. Как только последняя капля крови оторвалась от чаши, кольца приобрели фиолетовый цвет и начали вращаться всё чаще и чаще. Она нервно посмотрела на Тома, но он был точно так же очарован успешно проведённым ритуалом и не обращал на неё никакого внимания. Волна энергии прошла сквозь тело Гермионы, вынудив её перевести взгляд обратно на пар. Это была сила в чистом виде, и теперь кольца приближались к до смерти перепуганному маленькому Пушистику. И она почувствовала это. Как только кольца коснулись меха Пушистика, Гермиона вздрогнула от ощущения полёта, которого до этого никогда не испытывала. На подсознательном уровне она поняла, что теперь этот Пушистик больше не сможет делать ничего из того, что она не разрешит. Даже не будет дышать, если она вдруг этого захочет. Гермиона обладала силой остановить его маленькое сердце прямо сейчас, если она того пожелает, и это знание пьянило. Девушка не знала, что улыбается, но сидевший рядом Том Реддл всё прекрасно видел. Когда кольца сомкнулись вокруг Пушистика, он перевёл взгляд на неё и не остался разочарованным. Улыбка на лице Гермионы не была тёплой, от всего сердца. Это была улыбка, которой он сам любил улыбаться. Она демонстрировала превосходство и знание в своей собственной силе. Том не просто так выбрал именно этот ритуал. Никто не мог избежать ощущения силы, которое неизбежно наступало, когда маг получал абсолютный контроль над другим живым существом. Он только сомневался, что Гермионе хватит силы и решительности, чтобы успешно провести ритуал. То, что она смогла, подтвердило, что она владела невероятным потенциалом в изучении Тёмных искусств. И что она втайне желала этого. Том тоже невольно улыбнулся. Нравится ей это или нет, она теперь с ним. Она могла сколько угодно ненавидеть его и презирать, но свой первый шаг она уже сделала, и он подтолкнёт её сделать следующий. Он пытался провести такой же ритуал год назад с Абраксасом, но ничего не вышло. Том не сомневался, что Абраксас обладал достаточной силой для проведения ритуала, но, видимо, ему не хватило внутренней убеждённости. Забавно, что Абраксас, который всегда стремился впечатлить его и доказать, что у него есть всё необходимое для изучения Тёмных искусств, несильно преуспел, в то время как Гермионе, которая всегда притворялась, что не желает никому зла, удалось провести ритуал с первой попытки. Тёплая рука Тома, коснувшаяся её щеки, вывела девушку из зачарованного ступора. Она посмотрела на него большими глазами. — Ты хорошо справилась, Гермиона, — тихим, но серьёзным голосом прошептал он. — Требуется не только большая сила, но и большая решимость, чтобы полностью лишить воли другое существо. Очень немногие люди настолько циничны, что готовы пойти на такое. Сегодня ты меня очень порадовала. Я горжусь тобой. Гермиона нерешительно улыбнулась в ответ. Его похвала казалась искренней, чем-то таким, чего она совсем от него не ожидала. Девушка так же честно ответила: — Спасибо. Искренняя похвала от тебя действительно редкость. Улыбка Тома стала ещё шире. Какое-то время он смотрел ей прямо в глаза, смотрел таким многозначительным взглядом, словно он хотел сказать что-то ещё, затем наклонился и, обхватив её щёку рукой, поцеловал. Этот поцелуй не напоминал предыдущие, когда он намеревался унизить её — наоборот. Его губы оказались тёплыми, мягкими и нежными — не жёсткими и требовательными, как вчера. Гермиона довольно закрыла глаза и отдалась этому поцелую. Она превзошла его ожидания, дала ему повод гордиться ей, и он наконец-то признал, что она так же хороша, как и он. Они теперь равны. — Я оставлю тебе Пушистика, — сказал Том, оторвавшись от неё. — Ты вольна делать с ним всё, что душе угодно. Простое «Фините» положит конец воздействию ритуала, но, возможно, ты предпочла бы сначала наиграться с ним. Плавным движением он встал с кровати, аккуратно положил книгу и чашу обратно в сумку и направился к двери, у которой снова обернулся. — Думаю, сегодня я был предельно ясен. Нам необязательно ругаться, Гермиона. Продолжай вести себя хорошо, и я буду более чем готов прощать твою дерзость. Гермиона торопливо встала. — Я знаю, Том, знаю. Я докажу тебе, что могу быть совсем другой, обещаю. По его лицу прошлась злобная усмешка. — Запомни эти слова, моя дорогая. И не забудь их завтра. Я сделаю всё, чтобы ты их помнила. И не успела она понять, что значило его тайное послание, как он вышел в коридор и исчез. Гермиона, вздохнув, опустилась на кровать. Она бы никогда не подумала, что с Томом Реддлом может быть настолько увлекательно заниматься. Маленький Пушистик всё ещё сидел на кровати и выглядел при этом абсолютно потерянным. Снисходительно улыбаясь, Гермиона достала свою волшебную палочку и произнесла: — Фините Инкантатем. И как только маленькое пушистое создание радостно прыгнуло Гермионе на колени, по комнате разнёсся крик ужаса.

***

Усмешка на его лице говорила о многом. Она была едва заметна, практически неотличима от его обычного дружелюбного выражения, с которым он обычно сидел за столом за завтраком, но Гермиона видела разницу. Он специально манипулировал ей; он точно знал, какой эффект произведёт на неё ритуал. Девушка чувствовала себя ещё глупее, чем прошлой ночью. Её громкие речи о том, что она знала, насколько опасно может быть искушение Тёмных искусств, оказались не более чем пустыми словами. Пьянящее чувство силы затмило её разум, и именно Том Реддл, сидящий рядом, подтвердил, что это хорошо и правильно — чувствовать себя могущественным. И на мгновение она забылась, окунувшись в ощущения превосходства и иллюзии, что она с ним наравне. Пока она не завершила ритуал и доступ к её сердцу снова стал открыт. — Вы сегодня хорошо спали, мисс Дамблдор? — с насмешливой ухмылкой поприветствовал её Том, но Гермиона не была готова признать поражение так явно. Набравшись смелости, она решительно кивнула в ответ. — Я спала и вправду превосходно, спасибо. Его взгляд задержался на ней, однако девушка его выдержала. Она смотрела на него открыто, без стыда, без злости, но и без обожания, стараясь создать впечатление, будто случившийся накануне вечером инцидент никак на неё не повлиял. Насмешливая ухмылка исчезла, сменившись понимающим выражением. Он прекрасно понял её намерения, но никак не выдал, о чём думал. Гермиону это устраивало. Она кипела от гнева внутри и не была готова к противостоянию с ним. Ему стоит самому решить, как наказать её за её хладнокровие. — Том! — вдруг отвлекла его внимание Беатриса. — Том, такие слухи о тебе ходят! Ты только послушай, что говорят, и останови это! Гермиона с интересом обернулась к девушке. Какими бы ни были эти слухи, всё, что могло дискредитировать Реддла, играло ей на руку. — Слухи? — вежливо переспросил Реддл. — Какого рода слухи? Очевидно довольная тем, что удалось пробудить в нём интерес, Беатриса поправила причёску, аккуратно отложила в сторону столовые приборы и ещё разок пробежалась по волосам. — Кое-какие девочки видели тебя в коридоре, ведущем в наши спальни. — И? — спросил Том, не выглядя даже чуть-чуть удивлённым. Беатриса раздражённо оглянулась. Видимо, она рассчитывала на совсем другую реакцию, как и большинство студентов, которые прислушивались к разговору. Все обменялись удивлёнными и беспокойными взглядами. Она продолжила, поощрённая негодованием своих сокурсников: — Студенты мужского пола не могут входить в наш коридор. А некоторые девочки заявляют, что даже видели, как ты зашёл в комнату и долго не выходил! Гермиона видела, как обычно сдержанные слизеринцы с открытым ужасом смотрели на своего кумира. Кто мог подумать, чем могли обернуться её так называемые уроки для всеми уважаемого старосты? Она с трудом подавила удовлетворённую усмешку и стала ждать, когда и как начнёт оправдываться Реддл. Но он всё ещё казался непреклонным. — Это абсолютно верно. — Том, — выдохнула Беатриса, побледнев, как и все остальные студенты за столом, — думай, что ты говоришь! — А что я говорю, дорогая Беатриса? — ответил он строгим тоном. — Как староста я имею право входить в спальни девочек. Через установленные магические барьеры невозможно пройти ни одному мальчику, но ко мне это не относится, поскольку у меня есть на это право. А комната, в которую я ходил, принадлежит нашей уважаемой мисс Дамблдор. Все взгляды мгновенно обратились к Гермионе. Она покраснела и уткнулась взглядом в свои пальцы — она никак не думала, что Том так смело признает свою связь с ней. Девушка затаила дыхание в ожидании, когда он снова заговорит. — Я не думаю, что младшекурсники поймут это, — наконец начал объяснять он, смотря на Беатрису со смесью разочарования и упрёка. — Но я ожидал гораздо большего от тебя. Мисс Дамблдор невероятно образованна, достаточно для того, чтобы сам профессор Слизнорт пригласил её к себе на вечер. Мы вместе учимся, для нашей обоюдной пользы, а работа идёт лучше, когда посторонние разговоры нас не отвлекают, поэтому мы предпочитаем учиться в уединении в её комнате. Это проблема? — резко спросил он. — Или ты предполагаешь что-то другое, Беатриса? За столом Слизерина повисла тишина. Гермиона ясно видела обиженные лица всех студентов, которые стыдились того, что плохо подумали о своём образце для подражания, пусть даже и на секунду. Только Беатриса Паркинсон выглядела больше злой, чем пристыженной. Видимо, источником слухов была она сама, и поэтому наверняка знала, какую именно комнату посещал её любимый Том Реддл. Гермиона была уверена, что сокурсница пыталась выставить в плохом свете этими слухами её, но это сыграло против неё самой и теперь в луже оказалась сама Беатриса. Гермиона неуверенно посмотрела на других студентов. Она очень надеялась, что ненависть Беатрисы к ней не найдёт выражение в другой форме.

***

— Мисс Дамблдор, доброе утро. Гермиона удивлённо посмотрела на Игнатиуса Пруэтта, который стоял за дверью аудитории и, очевидно, ждал её. Она бы предпочла, чтобы он не обращался к ней напрямую, так как Том Реддл и Абраксас шли всего в нескольких шагах за ней. В её планы не входило оправдываться за свои знакомства. — Доброе утро, мистер Пруэтт, — вежливо ответила она, затем громче добавила: — Ещё раз спасибо за то, что принесли вчера мои записи! Том и Абраксас поравнялись с ними. Они тоже остановились, заметив другого мужчину рядом с ней, и встали слева и справа от неё, словно стараясь защитить её. — Мистер Пруэтт, — сказал Том, кивнув. — Есть какая-то проблема? — Почему обязательно должна быть проблема? — невинно ответил Игнатиус, но по его глазам Гермиона поняла, что он теперь настороже. Она почувствовала себя ещё более некомфортно, услышав его следующие слова: — Разве не может мужчина подойти к красивой девушке, которая привлекла его внимание? — Я наслышан, что гриффиндорцы меньше нас придерживаются приличий, — резко отозвался Абраксас. — Тем не менее я рассчитываю на то, что вы будете выказывать необходимое уважение членам нашего факультета. Извинитесь перед мисс Дамблдор. — Сказал ли я что-нибудь, что обидело вас? — спросил Гермиону Игнатиус. Во рту пересохло. Взгляд, которым Абраксас наградил её нового знакомого, был ледяным; и, несмотря на то, что лицо его оставалось спокойным, Гермиона, кажется, заметила напряжение в плечах Реддла. Неужели в этот временной период сродни преступлению так открыто сделать комплимент женщине? Она не хотела всадить Игнатиусу нож в спину, но реакция Абраксаса показала, что она должна действовать очень осторожно. Гермиона нервно облизнула пересохшие губы. — Ваши действия не обидели меня, мистер Пруэтт, но неужели вы думаете, что уместно так нагло подходить ко мне, учитывая, как мало мы знакомы? Игнатиус какое-то время просто смотрел на неё, изучал её выражение лица, позу, никак не реагируя на её слова. Затем, словно обнаружив что-то, что ему совсем не понравилось, он отступил и низко поклонился. — Вы правы, мисс Дамблдор. Прошу, простите мою прямоту. Я не имел никакого права говорить таким образом. Игнатиус ушёл, коротко кивнув Абраксасу и Тому. Тяжёлое чувство, оставшееся у него после вчерашнего, укрепилось в подозрение. Было прекрасно видно, что Гермиона Дамблдор выбирала слова аккуратно и настолько осторожно, насколько возможно; всё её тело кричало, что она нервничала и не чувствовала себя в безопасности. С чего бы девушке так нервничать, когда красивый, умный, очаровательный и остроумный Том Реддл вместе с могущественным Абраксасом Малфоем пришли к ней на помощь? Почему у него, как вчера, появилось чувство, что Гермиона пыталась утихомирить Тома Реддла, но не была при этом романтически одержима им, как любая другая слизеринка? Она боится его? — Маркус, — прошептал он тихо, скользнув к лучшем другу на скамью. — С мисс Дамблдор и Реддлом определённо что-то не так. Я думаю, она боится его! Определённо. — Не думаешь ли ты, что реагируешь слишком бурно, — так же тихо ответил Маркус. — Если бы она боялась его, она бы не находилась рядом с ним всё время. — Или как раз поэтому, — нетерпеливо пробормотал в ответ Игнатиус. Он бросил короткий взгляд в другую часть аудитории, где между Томом и Абраксасом сидела Гермиона. Она, казалось, была вовлечена в дружескую беседу с Малфоем, но не Малфой представлял собой проблему. Реддл? Он вздохнул. — Я не могу объяснить, но, как я сказал вчера, что-то между ними не так. Словно бы она рабыня, пытающаяся ублажить своего хозяина из страха быть побитой. — Ты действительно преувеличиваешь! Не успел он сформулировать свои мысли точнее, как в аудиторию вошёл профессор Биннс и начал занятие. Возможно, действительно стоит попросить Августу поговорить с Орионом Блэком. Если он чувствовал угрозу, неважно, себе ли, друзьям или незнакомцам, он должен последовать интуиции, проверить, прав ли он, и, возможно, если необходимо, предотвратить опасность. И до сих пор инстинкты его не подводили. Том Реддл точно обладал аурой, от которой становилось неуютно. И Гермиона Дамблдор явно не вела себя так, как должна вести себя в его присутствии образованная, уверенная в себе женщина.