Раскаяние

Был только вечер среды, а Гермиона уже чувствовала, что ей необходимы выходные. Чёрная магия стоила ей больших внутренних сил, чем она осознавала во время самого ритуала. Только на следующий день во время занятий девушка обнаружила, что ей становится труднее контролировать магию и даже набирать достаточно энергии для работы с заклинаниями. Ей определённо нужно поговорить с Дабмлдором о том, может ли тёмная магия оставлять долгоиграющие последствия, помимо увлечения ей. Она просто не могла рисковать своими магическими способностями. — Мисс Дамблдор, — звонкий голос Беатрисы вырвал её из размышлений, — могу ли я сесть рядом с вами? Гермиона с подозрением посмотрела на ненавистную сокурсницу. В учебной комнате семикурсников имелся не один только этот диванчик; кроме того, пустовали и кресла. Почему Паркинсон так явно жаждала её компании? Не изменившись в лице, Гермиона кивнула и немного подвинулась, чтобы между ней и сокурсницей было больше свободного места. — Я надеюсь, вы простите мои вчерашние слова, — начала Паркинсон взволнованно. — Я не хотела ставить вас в неловкое положение, но вашей чести угрожала опасность и я не могла остаться в стороне. Гермиона про себя рассмеялась. Сомнений в том, что Беатриса при всех поинтересовалась о природе её занятий с Реддлом из одних только любви и беспокойства, уже не осталось. Она ответила, безмятежно улыбаясь: — Не волнуйтесь. Честь женщины — её самое ценное сокровище, разве нет? В мире не существует ничего более важного, чем уважение целомудрия женщины. Я очень хорошо вас понимаю. — Я рада, что вы согласны со мной, — живо кивнула Беатриса. — Если хоть малейшее подозрение падёт на целомудрие женщины, её жизнь будет разрушена навсегда. И к вам, как американке, это относится в первую очередь, поскольку американские женщины известны своим… более весёлым образом жизни. На этот раз Гермионе пришлось постараться, чтобы удержаться и не рассмеяться. Она прекрасно поняла, о чём говорит Паркинсон, но разговоры о своей девственности казались ей такими неуместными, что она едва воспринимала Беатрису всерьёз. Гермиона с трудом успокоилась, взяла чашку чая, что стояла напротив неё на столике, и одобрительно кивнула. Очевидно раздражённая её лаконичной реакцией, Беатриса на какое-то время замолчала, а затем предприняла ещё одну попытку. — Довольно смело с вашей стороны рисковать даже вероятностью, что могут пойти слухи о неприличном поведении в связи с этими обстоятельствами. Я восхищаюсь вашей смелостью. Гермиона со вздохом сделала глоток крепкого чёрного чая, затем поставила чашку обратно на столик и посмотрела прямо на Паркинсон. — Вы льстите мне, дорогая. Мои действия имеют со смелостью мало общего. Думаю, если бы вы относились к учёбе так же, как и я, то вы бы не отказались от предложения Тома Реддла, какую бы опасность оно ни представляло вашей чести. Если хотите, я могу попросить его уделить вам столько же внимания, сколько он уделяет мне. Как и ожидалась, собеседница побагровела от гнева. — Как вы смеете? Я пришла к вам из лучших побуждений, за советом, а вы в ответ оскорбляете меня и намекаете, что я!.. Словно на помине, в комнату вошёл Том. Сразу стало ясно, что он услышал последние слова Беатрисы Паркинсон, потому что его вежливая улыбка практически сразу сменилась беспокойством. — Мне кажется или вы спорите, девушки? — Том! — закричала Беатриса, соскочив с дивана. — Эта мисс Дамблдор… Она обвиняет меня в неприличном интересе к тебе! Как ты можешь терпеть её постоянное присутствие, когда она ведёт себя так нагло? Том вздёрнул бровь, и по этому жесту Гермиона поняла, что он озадачился ещё больше. — Откуда такие мысли, дорогая? — Я всего лишь предложила попросить тебя позаниматься с ней, — ответила Гермиона, пожав плечами. Она была уверена, что Том истолковал ситуацию верно, точно так же, как была уверена, что он едва ли позволит ей выйти сухой из воды. Каким бы опасным ни казалось отношение всего факультета к ней и какие бы интриги ни плели против неё сокурсницы, после ритуала Гермиона ясно осознавала, что есть проблемы и похуже. За исключением Тома Реддла, ни один студент больше не играл никакой роли. — О, теперь я вижу, где яблоко раздора, — медленно произнёс Том, подойдя к Беатрисе и сжав её руку. — Моя дорогая, вы не должны неверно истолковывать слова мисс Дамблдор. Она просто не имеет представления, как выражать свои мысли, и лишена чуткости в таких вещах. Помните, не каждому повезло получить достойное воспитание. Гермиона только закатила глаза, увидев, как расцвела от таких слов её сокурсница. Давно не осталось никаких сомнений в том, что Реддл мог обвести вокруг пальца абсолютно любого, но все эти люди обманывались его чарами добровольно. Сама культура вежливости этого времени стелила красную дорожку перед таким оратором, как он. — Мисс Дамблдор, вам не кажется, что стоит извиниться? — вежливо спросил её Том. Девушка чувствовала, что он ждал, что она поступит, как он сказал. У неё не было ни малейшего желания играть в эту абсурдную игру, но она понимала, что не может рисковать и злить его. Словно бы не она собиралась серьёзно заниматься с ним Тёмными искусствами в ближайшее время. Гермиона поднялась с дивана и шагнула навстречу Беатрисе, которая всё ещё держалась за Тома. — Мисс Паркинсон, поверьте, я и подумать не могла, что вы воспримете мои слова с таким неудовольствием. У меня в отношении вас только благие намерения. Простите меня, если недостаток моей образованности снова привёл к такой ошибке. Паркинсон ещё немного постояла с видом победителя, высокомерно смотря на неё. — Я принимаю ваши извинения, но только потому, что вы показали, что наконец-то поняли, где ваше место. Счастливая от самой себя и всего мира, Беатриса села обратно на диван, облокотившись о спинку. С Гермионы, напротив, было достаточно. Она невыносимо хотела спать и вполне могла обойтись без соседей по факультету. Она вежливо кивнула обоим собеседникам, попрощалась и ушла к себе.

***

Августа как можно естественнее скользнула на школьную скамью рядом с Орионом Блэком. Она знала, как необычно казалось со стороны, что гриффиндорка села к слизеринцу, но девушка надеялась, что Орион, с которым она уже разговаривала много раз до этого, извинит её за это. — Мисс Бэрджворти, — поприветствовал её молодой человек. — Чем же я обязан вашему вниманию? Августа глубоко вздохнула. После того, как Игнатиус настойчиво повторил свою просьбу, она всю ночь провела за разработкой стратегии. Предстояло хорошенько подумать, как начать разговор о Реддле с Орионом Блэком. В конце концов она выбрала самый надёжный и самый простой вариант. — Мистер Блэк, я надеюсь, вы простите мне мою наглость, но я не знаю, к кому ещё обратиться. Вы моя единственная надежда. Только вы способны помочь мне в моей беде. На лице слизеринца отразилось беспокойство. — Кажется, всё серьёзно. Говорите же, быстрее, пока Биннс не появился и не прервал нас. Чем я могу вам помочь? — Я знаю, что мы едва знакомы, — начала Августа, стараясь говорить мягко, отчаянно и даже несколько пристыженно. — Разговоры, которые произошли между между нами, создали у меня впечатление, что вы — приличный молодой человек, который не затаит злобы, если я подойду к нему с необычной просьбой. Можете ли вы стать таким человеком для меня, мистер Блэк? Сможете ли сохранить секрет отчаявшейся женщины? Она чувствовала, что почти все взгляды в классе устремились к необычной паре в переднем ряду, но она должна выдержать это. Если Игнатиус думал, что Том Реддл представлял для сокурсницы опасность, она ему верила. И чем были для неё подозрительные взгляды и прошёптанные оскорбления, если существовала вероятность, что другой женщине причиняли вред? — Скажите мне, — подтолкнул её к продолжению Орион, полностью захваченный ею. — Какой секрет лежит на вас камнем? — Видите ли, — прошептала Августа почти беззвучно, — я в курсе, что я — часть Гриффиндора. И я знаю, как трудно студентам Слизерина обменяться с нами даже словечком. Вы — достойное похвалы исключение. Как вы думаете, сокурсники с вашего факультета такие же открытые, как и вы? — Мы не монстры, мисс Бэрджворти, — с негодованием ответил Орион. Августа опустила глаза и постаралась зардеться, чтобы создать впечатление, что ей стыдно. — Я совсем не это имела в виду. Просто… Ох, о чём я? Молодой человек с вашего факультета привлёк моё внимание, и я бы хотела познакомиться с ним поближе. Познакомиться поближе. Простите мне мою откровенность, но боюсь, я влюблена! Орион смотрела на неё с открытым ртом. — И ЭТО так тяготит вас? Мерлин, у меня в голове нарисовалось уже столько сценариев! Почему вы стыдитесь своих чувств? — Вы не понимаете, как мне тяжело? На моём факультете всё предельно ясно по поводу наших отношений со студентами Слизерина. Открыто говорить о таких интересах практически невозможно. Вы первый человек, кому я рассказала о своих чувствах. Бросив быстрый взгляд на дверь, Орион убедился, что профессора Биннса по-прежнему не было видно, затем наклонился ниже, чтобы продолжить разговор ещё тише. — Поверьте мне, мисс Бэрджворти, у нас нет таких предубеждений. Вы чистокровная ведьма, и только это имеет значение. Поэтому, скажите мне, что за благородный змей привлёк внимание столь храброй львицы? Августа прошептала одними губами: — Том Реддл. Орион в одночасье вздрогнул. Стоило ему услышать её, как его лицо мгновенно помрачнело. Значит, Игнатиус прав! Что-то с Реддлом не так! Подумала про себя Августа, нервно ожидая ответа. — Боюсь, — серьёзным тоном ответил наконец Орион, — ваш выбор пал на очень трудного избранника. В этом конкретном случае ваши надежды обречены на погибель. — Почему? — тут же спросила она с любопытством, которое даже не пришлось изображать. — У него уже есть возлюбленная? — Нет, не в этом дело, — медленно объяснил он. — Я не думаю, что ему сейчас интересно общаться с девушками. У него… другие приоритеты. — Да, знаю, — ответила Августа, отчаянно пытаясь выпытать какие-нибудь конкретные детали. — Он староста, и у него лучшие оценки, что, конечно, требует большого внимания. Но даже у такого, как он, должно быть хоть немного свободного времени? — Если бы дело было лишь в одной успеваемости, это определённо не являло бы собой проблему, — согласился с ней Орион и тут же хлопнул себя по губам. Она уставилась на него, широко распахнув глаза. — Что вы имеете в виду? — Я… Мои слова лишены какого-либо смысла, — заикнулся Орион, после чего запнулся, выпрямился и сурово посмотрел на неё. — Очень много девушек, даже на нашем факультете, заинтересованы в Томе Реддле. Их шансы равны нулю. Вам бы лучше забыть о нём поскорее. Он хотел избавиться от неё, это так очевидно, но Августа не была готова оставить эту беседу. — Вы говорите загадками, мистер Блэк. Что ещё, кроме школы, может отвлекать мистера Реддла? Он уже планирует карьеру? Взгляд Ориона был ледяным. — Я уважаю ваши чувства, но вы слишком любопытны. Благодаря нашим прошлым беседам я привязался к вам, поэтому поверьте на слово: Том Реддл не для вас. Слишком сильное любопытство может многого вам стоить. Ледяная дрожь прошла по спине Августы, когда она, слабо улыбаясь, встала и прошла обратно к сокурсникам со своего факультета. Орион Блэк не рассказал ей о Томе Реддле ничего. И в то же время рассказал так много. Что могло завладеть вниманием Тома Реддла настолько, что его не интересовали девушки? Почему её любопытство может дорого ей обойтись? Почему очаровательный и любезный Орион Блэк сразу стал таким враждебным и жёстким, как только она упомянула имя Реддла? Больше, чем когда-либо, она разделяла страх Игнатиуса, что староста не был хорошим человеком.

***

— Том? Том удивлённо обернулся. До этого момента Орион почти никогда не обращался к нему первым. Заинтересованный, он позволил юному Блэку утянуть себя в один из тёмных углов гостиной. — Что такое, Орион? — тихо спросил он, одновременно наблюдая за находившимися в комнате студентами. — Я… Это ничего, но мне кажется, что я совершил ошибку, и я подумал, что лучше рассказать обо всём тебе, в конце концов дело касается тебя. — Говори медленнее, — прервал его заикающееся бормотание Том. Он не был хорошо знаком с Орионом, знал его только с той стороны, которую тот показал сразу после принятия в круг Избранных, но догадывался, что эта нервозность не являлась характерной чертой юного слизеринца. — Сделай глубокий вдох. Что ты хочешь мне рассказать? Орион сделал, как ему велели, глубоко вздохнул несколько раз, затем медленно проговорил: — Девушка сказала мне сегодня, что у неё к тебе интерес. Романтической природы. Я сказал ей избавиться от этих чувств… потому что подумал, что ты слишком занят со всем будущим планом и прочим. И я не хотел, чтобы тебя беспокоили. Но думаю, что то, как я пытался отговорить её, было, наверное… неуклюже. Я мог… намекнуть, что ты… занимаешься чем-то помимо учёбы. Орион сглотнул, теперь нервничая явно, как будто рассказанное им случилось только что. — Я не раскрывал никаких деталей или чего-то, правда, Том, но она просто была очень настырная и спрашивала меня несколько раз и… и я не знаю, возможно, она будет спрашивать других студентов помимо меня. Том задумчиво потёр подбородок. Его не особо прельщало, что кто-то мог заметить, что он проводил свободное время за чем-то, кроме учёбы и исполнения обязанностей старосты. Тот факт, что Орион был слишком непредубеждённым, беспокоил его больше, чем он показывал. На следующей встрече он должен ясно дать понять, что подобного не потерпит. Это Абраксас указал на то, насколько ценным мог быть Орион. Том думал об этом и в конце концов согласился с советом старого приятеля. И сделал ошибку. Конечно, это была ошибка. Глупо следовать советам других. Никто не обладал таким же видением и такой же проницательностью. Он никогда не совершит этой ошибки снова. И он убедится, что ни Орион, ни Абраксас никогда не сделают этой ошибки тоже. Они уже вошли в круг его доверенных лиц, и они полезны, он не мог просто так избавиться от них, особенно учитывая, что они принадлежали к древним магическим семьям. Но он мог дать понять, что нового провала не потерпит. Какая-то девушка влюблена в него, и Орион намекнул ей, что он, примерный староста, был занят какими-то внеклассными занятиями? Как Орион мог такое сказать? Многие девушки не скрывали своего интереса по отношению к нему, но каждой достаточно было знать, что он хотел сконцентрироваться на учёбе — никому не требовались дополнительные объяснения. И даже если кто-то хотел получить их, никому не хватало дерзости спросить его об этом. О чём Орион вообще думал? — О какой студентке идёт речь? — наконец спросил Том, не показывая, как сильно его взбудоражила эта ошибка. Орион сглотнул, после чего тихо ответил: — Августа Бэрджворти. Она с моего курса, но с Гриффиндора. — Я знаю её. Пруэтт постоянно ошивается рядом с ней. Игнатиус Пруэтт. Слишком странное совпадение, что в один день он видит, как в обстановке строжайшей секретности с Пруэттом разговаривает Гермиона, а вскоре после этого предположительно романтический интерес к нему проявляет Августа Бэрджворти. Напряжённо думая, Том снова провёл пальцами по подбородку. — Держи глаза и уши открытыми, Орион, — сказал он после продолжительной паузы. — Если дорогая мисс Бэрджворти продолжит задавать вопросы обо мне, пожалуйста, немедленно дай знать. И если она обратится к тебе ещё раз, постарайся узнать, действительно ли она влюблена в меня или у неё есть другие мотивы расспрашивать обо мне. — Другие мотивы? — Есть у меня одно подозрение… Ориону не понравился стальной взгляд Тома. Судя по всему, его новый друг и повелитель знал больше, чем рассказывал. Было ли это хуже, чем он боялся, что проболтался? Его прошиб пот, стоило ему увидеть, с каким напряжённым выражением смотрел на него Том. Он не сомневался, что разозлил своего повелителя. Повелителя, который внезапно показался ему очень опасным.