Раскаяние

Гермиона не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за ней. Она знала, что это абсурд, потому что никто, кроме неё, не мог находиться в библиотеке так поздно вечером в пятницу. И всё же. Волосы на затылке встали дыбом, а в голове уже вовсю трубил сигнал тревоги. Что-то было не так. Это не мог быть Реддл; она точно знала, потому что он оставил её одну всего лишь час назад, и по виду, который открывался с её места на вход библиотеки, она бы сразу заметила, если бы он — или кто-то ещё — пришёл сюда. Но со времени его ухода никто не приходил в библиотеку. И до этого момента она полагала, что находится здесь совсем одна. Гермиона медленно, словно её ничего не тяготило, положила пергамент и книги в сумку, но на всякий случай оставила на видном месте на столе палочку. Практически каждый в этом замке знал, что Гермиона Дамблдор — могущественная ведьма, скорая на заклинания и сглазы. Она молилась, чтобы никто не напал на неё, пока она вооружена. Если здесь вообще был кто-то, кто бы атаковал её. Твёрдо держа в руке палочку, девушка уже почти повесила сумку на плечо, когда из-за книжных полок вдруг вышел могучий силуэт. Не успела она среагировать, как он рутинно произнёс «Экспеллиармус », после чего вопрос о том, посмеет ли кто-нибудь приблизиться к ней, пока она вооружена палочкой, решился сам собой. — Эйвери, — сказала она твёрдым голосом. — Что это значит? — Добрый вечер, дорогая мисс Дамблдор, — буднично ответил слизеринец, глядя на её палочку в своей руке. Усмешка играла в уголке его губ. — Довольно неплохая вещь у вас здесь. Жаль, что она вам больше ничем не поможет. Гермиона сглотнула, увидев, как небрежным движением он бросил её палочку куда-то ей за спину. Без магии она была гораздо слабее любого физически сильного мужчины, особенно такого, как Эйвери, который, видимо, хорошо знал, чем занять себя в спортзале. Стараясь не показать, как сильно она нервничала, девушка стала обходить стол. — Забавно, — с издёвкой усмехнулась она, — я всегда думала, что наш староста весьма строго следит за тем, чтобы студенты не использовали магию против других студентов. Он встал у неё на пути, ухмылка на его лице стала ещё шире. — О да, верно. Но вы знаете, мисс Дамблдор, у каждого правила есть исключения. Вы прекрасно слышали, как наш дорогой Том при всех заявил, что ему плевать на ваше благополучие. Сердце пропустило удар. Точно — Реддл более чем ясно дал понять, что они друг другу далеко не друзья, но с тех пор не произошло ничего из ряда вон выходящего. Никто из студентов не стал вести себя в отношении неё иначе, тогда откуда растут корни этого нападения? — Я вижу, что вы всё ещё не понимаете, — ухмыльнулся Эйвери. Безмятежное выражение на его лице никак не вязалась с угрожающими шагами, которыми он вынуждал её отступать. Всё ещё улыбаясь, он продолжил: — Я здесь, потому что хочу лично убедиться, насколько правдивы слухи о вас. Гермиона упёрлась спиной в одну из книжных полок и выругалась. Вот и пришёл конец её побегу, который и без того с самого начала казался безнадёжным. Теперь она надеялась только на то, что Эйвери просто скажет несколько дурных слов и уйдёт. Или что ей удастся ударить его между ног коленом. — Какие слухи? — прошипела она, заметив, как испуганно звучал её голос. — Слухи, — тихо ответил Эйвери, упёршись рукой над её головой, — что вы типичная американка. Что вы добровольно раздвинете ноги перед любым мужчиной. Не успела Гермиона осознать, что только что услышала, как Эйвери сократил оставшееся между ними расстояние и, прижавшись к ней всем телом, обездвижил её; его правая рука потянулась к девичьей блузке. Шокированная, не в силах поверить, что всё это действительно происходит с ней, Гермиона попробовала ударить его по руке, но безрезультатно. Как только она показала признаки сопротивления, он схватил её за обе руки, свёл вместе и прижал к полке над головой. — Такая дикая, эта змейка, — проворковал он ей в ухо, затем поднял палочку и мягко пробормотал заклинание, создав наручники, которые приковали её запястья к полке. Гермиона в ужасе дёрнулась, но бесполезно: руки оказались в ловушке. — Ты, свинья! — закричала она, теперь испугавшись по-настоящему. — Ты думаешь, что это сойдёт тебе с рук? — О да, дорогая, — с удовлетворением ответил Эйвери. Его руки были заняты тем, что рвали пуговицы на её блузке, пахом он тёрся о её бёдра, не оставляя никаких сомнений, что собирался сделать. Эйвери спокойно продолжил: — Так уж получилось, что Том Реддл — мой очень хороший друг. Я уверен, он проследит, чтобы никто не поверил в вашу историю. Гермиона сглотнула. Оставалась высокая вероятность того, что после случившегося Реддл и вправду выгородит друга. Так или иначе, он сам вышел сухим из воды после убийства Миртл. Она отчаянно попыталась пнуть Эйвери коленом, но он, самодовольно ухмыляясь, лишь схватил её за бёдра и, разведя ноги, устроился между ними. — Ты не в своём уме, — выплюнула Гермиона, но Эйвери больше не обращал на неё внимания. Он жадно сдвинул в сторону чашки бюстгальтера и обеими руками схватился за её грудь. Гермиона испуганно ахнула, невольно вызвав взбудораженный стон Эйвери. Он мял её грудь всё сильнее и сильнее, его твёрдый член тёрся о неё сквозь ткань штанов. Слёзы сами собой потекли по щекам. Гермиона проклинала себя за то, что не прислушалась к интуиции. Если бы она была более осторожной, она бы сейчас стояла с палочкой в руке, готовая действовать в любой момент. Это тупое животное никогда не смогло бы обезоружить её. Эйвери наконец-то оторвался от её груди, но облегчение Гермионы длилось недолго. Она с ужасом наблюдала, как он методично расстёгивал на своих брюках пуговицы. Одновременно с этим другая его рука стала тянуть за её трусики, пока швы не поддались и не порвались. Он отбросил их в сторону, победно ухмыляясь. — А теперь давай посмотрим, как такая острая на язык американка чувствуется изнутри, хм? — Пожалуйста, — всхлипнула Гермиона, не обращая внимания на то, что она умоляла, унижалась, что безудержно рыдала. — Не надо, Эйвери, пожалуйста. Молю тебя. — Расслабься, крошка, — прошептал он ей в ухо, его горячее дыхание обожгло ей шею, а руки чутка приподняли её бёдра. — Нам обоим будет весело, я обещаю.

***

Том с раздражением закрыл книгу, которую читал до этого. Он оставил Гермиону в библиотеке больше часа назад, но она до сих пор не вернулась. Было уже почти десять вечера, и приближалось время, когда ни одному студенту не позволялось ходить по коридорам. В библиотеке он ясно дал понять, что сегодня они будут говорить о книге, которую вместе выбрали для обсуждения. Не пыталась ли она спрятаться от него и поэтому не шла в гостиную? — Абраксас, я схожу в библиотеку, — тихо сказал он другу, сидевшему рядом с ним и тоже погружённому в чтение. — Мисс Дамблдор до сих пор не вернулась, и я начинаю беспокоиться. Абраксас тут же встряхнулся, услышав имя Гермионы. — Гермиона до сих пор не вернулась? Стоит ли мне пойти с тобой? — Совсем необязательно, — отказался от предложения Том. Он не был заинтересован в наличии свидетелей того, как он отчитывает Гермиону, показывая, как сильно ему не нравится её сопротивление. — Как скажешь, — неохотно отозвался юный Малфой. — Но я буду здесь, пока ты не вернёшься. Молодой девушке не стоит бродить одной в столь поздний час. Том посмотрел сверху вниз на своего бывшего друга. Вопреки тому, что тот говорил несколько недель назад, было вполне очевидно, что у Абраксаса к Гермионе имелся более чем вежливый интерес. Ему это не нравилось, совсем не нравилось. Не только интерес Абраксаса совпадал с его собственным, но и он сам не желал с кем-либо делить Гермиону. Она — его личный маленький проект. Будет весьма неприятно, если она установит с кем-нибудь не только школьные контакты. Ему необходимо изолировать её от всех, чтобы она осталась одна, без друзей, без защиты. Он покачал головой. Мысли опять потекли в неуместном сейчас направлении. В последнее время это происходило часто, и это ему совсем не нравилось. Нужно сосредоточиться. Уклончиво улыбаясь, он кивнул Абраксасу и решительно покинул гостиную. Том больше не мог отрицать эту проблему. С тех пор, как он создал летом второй крестраж, ему становилось всё труднее и труднее сконцентрироваться. Чувства и ненависть отвлекали его снова и снова, вынуждая думать о вещах, которые не стояли в приоритете в этот конкретный момент. Он задавался вопросом, было ли это изменение временным, пока его душа переживала второй раскол. Он проклинал Слизнорта за то, что тот не дал ему более точные сведения. Он должен знать, опасно ли создавать семь крестражей. Он просто не мог рисковать и в конце концов потерять свой блестящий разум. Какой смысл в бессмертии, если он не утратит способность думать ясно? Том снова покачал головой. Он провёл весь прошлый год, читая всевозможные книги о крестражах, которые только сумел найти; наконец, даже поговорил об этом с профессором, но всё безрезультатно. Выходило, что на его вопросы не было ответов. По крайней мере, написанных от руки. У него нет другого выбора, кроме как проверить это на себе. Ему просто нужно потерпеть. Один крестраж в год. И если последствия выйдут за рамки, он просто не станет продолжать. У него нет другого выбора. К этому моменту он уже достиг библиотеки. И, к своему удивлению, услышал изнутри голоса, один из которых принадлежал Гермионе, а другой — Эйвери. Нахмурившись, Том подошёл ближе. — Не надо! Эйвери, пожалуйста! Молю тебя. Услышав мольбу в голосе Гермионы, Том почувствовал, как внутри поднимается ледяной гнев. Никто, кроме него, не мог заставить говорить её таким тоном. Она ни перед кем не склонится, кроме как перед ним. Он незамедлительно толкнул дверь и быстро вошёл в библиотеку. Представшая перед ним сцена оказалась более чем неприятна. Эйвери, с обнажённым членом, задыхаясь и жадно вцепившись руками в бёдра Гермионы, смотрел на него большими, затуманенными похотью глазами. Гермиона в свою очередь, казалось, его совсем не замечала; она стояла, плотно зажмурив веки; слёзы текли по лицу, дрожь сотрясала всё тело. — Добрый вечер, Эйвери, — холодно поприветствовал он своего последователя. — Не потрудишься объяснить, что происходит? — Том, — ответил Эйвери голосом, говорящим, как сильно он выбит из колеи, поскольку, видимо, совсем не знал, как интерпретировать холодный тон Тома. — Я… Я просто хотел… — Довольно, — резко оборвал его Том. — Ясно как день, чем ты собирался заняться. Сделай одолжение и отпусти мисс Дамблдор. Сейчас же. Лицо Эйвери потемнело, когда его взгляд вернулся к Гермионе. Он отпустил её с явным негодованием, но, перед тем как отойти от неё, сильно ударил девушку тыльной стороной ладони, из-за чего она ударилась головой о полку и тут же потеряла сознание. — Это было совсем необязательно, — прокомментировал Том, всё ещё пытаясь не дать волю своему гневу. Эйвери почти взял то, что по праву принадлежит ему. И видел Гермиону в том виде, в котором она не могла предстать ни перед кем, кроме как перед ним. С лёгкой улыбкой он добавил: — Приведи одежду в порядок и иди в общую комнату. Уже одиннадцатый час. — Том, я не понимаю, — начал Эйвери. Однако Том снова его оборвал, в этот раз менее дружелюбно: — Поговорим об этом потом. Будь уверен. Теперь иди. Казалось, словно до Эйвери начало медленно доходить, что Том не в восторге от того, что он только что почти сделал, поэтому побледнел и потрусил к выходу из библиотеки. Том дождался, когда он исчезнет из виду, после чего его взгляд вернулся к Гермионе. Её блузка была порвана, грудь — обнажена, остатки белья валялись на полу, порванные в клочья. Где-то глубоко внутри возникло желание воспользоваться ситуацией. Разбудить её и закончить то, что начал Эйвери. Но это не в его стиле. Если бы он имел с ней дело, она бы кричала так же несдержанно, как, видимо, кричала с Эйвери, но не стала бы бороться с ним. О, нет, напротив. Её страх вынудил бы её сдаться ему на милость. Ему не пришлось бы рвать её одежду. Он глубоко вздохнул. Моменты для таких мыслей бывали, но этот точно не был одним из них. Том аккуратно освободил девушку от магических оков и поймал безжизненное тело, скользнувшее вниз к земле. Он задумчиво осмотрел её фигуру, после чего снял свою мантию и закутал в неё девушку. Не нужно кому-либо ещё знать, что с ней случилось. Том осторожно поднял её и понёс на руках в подземелья. Он почти потерял равновесие, когда толкал дверь в гостиную, однако ему всё же удалось сделать это без потерь. Как и было обещано, Абраксас всё ещё не спал. Кроме него в гостиной никого не осталось. — Том! — воскликнул Абраксас, заметив их, и поспешил спросить: — Что случилось с Гермионой? — Боюсь, не могу сказать, — ответил Том, направляясь в сторону спален девочек. — Я нашёл её в библиотеке без сознания. Не мог бы ты открыть дверь, чтобы я отнёс её на кровать? — Разве нам не стоит отнести её в больничное крыло? Том с раздражением прикрыл глаза, после чего обернулся к Абраксасу с встревоженным выражением лица. — Я не нашёл никаких ран. Если мы отнесём её сейчас в госпиталь, всё кончится тем, что её начнут расспрашивать, почему она не находилась в гостиной в такой поздний час. Мы же не хотим доставлять мисс Дамблдор ещё больше неприятностей, разве нет? Если она не очнётся утром, мы всегда успеем обратиться в больничное крыло. — Наверное, ты прав, — с сомнением пробормотал Абраксас, однако наконец прошёл к двери и открыл её. Тому пришлось постараться, чтобы безопасно отнести Гермиону в постель. Он освободил её от разорванной школьной формы и даже надел на неё новую ночную рубашку. Затем тщательно закутал её в одеяло, ещё раз обернулся и посмотрел на спящую фигуру. Он сам объявил её изгоем, но Том никак не ожидал, что кто-нибудь ещё приблизится к ней с подобными намерениями. Кроме него никто не имел права нападать на неё или унижать. Он должен убедиться в том, что каждый знает, что она принадлежит ему. Независимо от того, нравится ей это или нет. Она только его эксклюзивная игрушка. А Том Реддл не привык делиться.