Раскаяние

Гермиона не преминула заметить, что Том казался необычно отрешённым, пока они шли с Защиты от Тёмных искусств на Историю магии. Мыслями он был так далеко, что ему даже пришлось вернуться в аудиторию за забытым пером. Том заверил её, что в этот раз она может пойти на следующий урок одна, но его поведение вызывало у неё так много подозрений, что она вернулась к классу ЗОТИ вместе с ним и теперь ждала, когда он отыщет в аудитории своё перо. Приближалось начало следующего урока, и потихоньку стали собираться студенты пятого курса, у которых, очевидно, сейчас стояла Защита от Тёмных искусств. Гермиона ещё издалека заметила направлявшуюся в её сторону Августу Бэрджворти. Она тут же внутренне напряглась. Последнее, что ей нужно, так это чтобы Том заметил, что она мило общается с этой девушкой. Как бы ей хотелось сейчас оказаться в мире маглов, где можно просто уставиться на наручные часы и избежать зрительного контакта. Чуть позади Августы шёл парень со Слизерина, в котором Гермиона узнала Ориона Блэка. Она вспомнила, как после первого занятия по Защите он невозмутимо спросил её о дуэли с Реддлом. К её удивлению, он торопливо нагнал Августу и в аудиторию пошёл уже рядом с ней. Проходя мимо, Августа едва заметно кивнула Гермионе, которая настороженно ответила тем же. Тома до сих пор нигде не было видно, поэтому она с чистой совестью могла ответить на жест вежливости. Выпрямившись, она стала слушать тихий разговор между двумя студентами. — … И сейчас вы хотите предупредить меня о нём? Августа казалась раздражённой, Орион покраснел. Гермиона приблизилась на шаг к двери, чтобы услышать, чем кончится разговор. Ей повезло: необычная пара остановилась прямо за дверью и сейчас тихо шепталась, никуда не уходя. — Я знаю, может показаться странным, что сначала я хотел молчать о Томе Реддле и сейчас иду к вам с такими словами, но, пожалуйста, поверьте мне, мисс Бэрджворти… Сердце пропустило удар. О чём Августа думала, говоря о Томе со слизеринцем? И о чём именно хотел предупредить её юный Блэк? Он ведь всегда казался его пылким приверженцем. Гермиона нервно вытерла о юбку вспотевшие ладони и прислонилась ближе к двери. — Когда мы разговаривали впервые, я упомянул его внеклассные занятия, — торопливо продолжил Орион. — Боюсь, они нехороши по своей природе. Я думаю, наш староста действительно злой человек. Последовало молчание. Гермиона пыталась переварить услышанное. Он серьёзно? Так он сейчас думает о своём кумире? Но, насколько она помнила, Блэки абсолютно точно не были врагами Лорда Волдеморта. В конце концов, это ведь они отказались от Сириуса за предполагаемую дружбу с не теми волшебниками. Предательство крови, как говорили они. — Идём? Гермиона в шоке развернулась. Появившись из ниоткуда и невинно улыбаясь, прямо за ней стоял Том. Всё ещё чувствуя бешено бьющееся сердце и неровно дыша, она лишь кивнула, после чего взяла его за руку. От неё не ускользнуло, что он оглянулся на мгновение, и на какую-то долю секунды на его лице промелькнуло выражение удовлетворения. — У твоей новой подруги, кажется, большое сердце, — непринуждённо начал он, пока они быстро и в то же время размеренно шли в сторону аудитории Истории магии. — Прошу прощения? — раздражённо переспросила Гермиона. Она была уверена, что происходило что-то, что ей следовало заметить, но она это упустила. — Я хотел сказать, что она подружилась не с одним только студентом Слизерина, а с несколькими. Нечто в голосе Тома вызвало у неё дрожь. Словно он на что-то очень прозрачно намекал, но она всё никак не понимала, к чему он клонит. Гермиона неуверенно улыбнулась. — Возможно, мне удалось доказать ей, что не все змеи такие страшные и с полной пастью клыков. Том весело рассмеялся. — Прекрасная картина. Ты бы с большим трудом нашла у себя хоть один ядовитый клык, не так ли, сердце моё? — Насколько могу судить по мистеру Блэку, то же самое относится и к нему, — невозмутимо ответила Гермиона. Она не собиралась поддаваться на провокации Тома. Он мог бросать свои ехидные замечания по поводу недостатка в ней хитрости, сколько душе угодно. Он понятия не имел, где находился с ней на самом деле. — Видишь, и это как раз то, что я имею в виду, моё сердце, — ответил Том. Он остановился около двери в аудиторию и повернулся к ней. Остальные студенты уже зашли, урок скоро начнётся. Так как они стояли в коридоре одни и никто не видел их, он позволил себе ненадолго приспустить свою маску. Том с большой нежностью приподнял двумя пальцами её подбородок и заставил посмотреть на себя. — Ты, Гермиона, так далека от того, чтобы быть змеёй, что с таким успехом можешь быть заблудившимся кроликом. Ты регулярно недооцениваешь своих сокурсников, и порой мне очень трудно не удержаться от смеха. Гермиона сердито сжала кулаки. — А кто несколько раз недооценивал меня? Насколько я помню, это был тот самый джентльмен, который считает себя змеиным королём. Всё веселье с лица Тома как рукой сняло, и пальцы, которые ранее держали её подбородок, перешли к шее, некрепко сжав её. — Я поклялся себе, что этого никогда больше не произойдёт. А теперь скажи мне, дражайшая, когда в последний раз я недооценил тебя? — Кто знает? — сердито прошипела Гермиона. — Я вряд ли буду ставить тебя в известность, стоит мне понять, что ты недооцениваешь меня. Я не из тех, кто полностью раскрывает свои карты! Его высокомерие приводило её в ярость. Да, она пыталась усыпить его бдительность и создать у него впечатление, что она под его жёсткой хваткой. Но уверенность, с которой он так говорил о ней, пробудила её амбиции и, более того, легко раздражающихся внутренних демонов. Она не была дурой. Она не была наивна. Она просто не была лживой интриганкой. Том долго смотрел на неё нечитаемым взглядом, словно надеялся разглядеть дно её души. Гермиона невольно испугалась, что он использует легилименцию, чтобы проникнуть в её сознание. Она знала, что даже если она не сможет отбиться от постороннего в своей голове, она это почувствует. Том никогда до этого не использовал на ней легилименцию. Только когда стали слышны мягкие шуршащие шаги профессора Биннса, Том отпустил её. Они молча вошли в класс по очереди; так же молча сели рядом друг с другом. Гермиона задумалась, заткнула ли она его на этот раз навсегда, когда Том тихо прошептал ей: — Эта дискуссия не закончена. Я приготовлю особый урок для нашей встречи в пятницу. Жди.

***

— Я слабо верю в то, что сейчас происходит. Это заняло целых два дня, но наконец-то Августе удалось найти время, чтобы обсудить с Игнатиусом и Маркусом её разговор с Орионом, а также погулять вокруг озера. Она им всё рассказала, но реакция её друзей оказалась совсем не такой, на которую она рассчитывала. — Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Я не понимаю, почему Блэк так резко начинает говорить о Реддле плохо. Разве они не близкие приятели? — Это совсем не резко, — возразила Августа, сев на одну из множества скамеек на их пути. Юноши встали у кромки воды и скептически посмотрели на неё. Она объяснила, начиная раздражаться: — Когда я в первый раз спросила его о Реддле, мне ясно сказали, что будет лучше, если я никак не буду им интересоваться. И это правда звучало как предупреждение. К чему Ориону предупреждать меня о Реддле, если он не думает о нём плохо? К её удивлению, возражать начал Маркус. — Как вы описывали в прошлый раз, он о Реддле вас не предупреждал, а ясно дал понять держаться от него подальше. Из вашего разговора у меня сложилось впечатление, что он не хотел, чтобы вы отвлекали Реддла. — Точно! — кивнул Игнатиус, повернувшись к ней спиной. — Блэк очень разозлился и стал вести себя с большим пренебрежением, когда ты пришла к нему, и чётко показал тебе, что тебе не следует интересоваться Реддлом. Не так, словно он хотел защитить тебя, а так, словно он хотел держать Реддла под прикрытием. — Вас там не было! — яростно воскликнула Августа. Она внезапно почувствовала себя дурой из-за того, что не осознавала, что ей следовало относиться к Ориону с большим подозрением. Словно заметив её смятение, Маркус подступил к ней и сел рядом. Он взял её холодную руку в свою и мягко сказал: — У вас доброе сердце, Августа. Вам делает честь, что вы не обвиняете всех вокруг во лжи и обмане. — Хватит, хватит, ты, казанова, — прервал лучшего друга Игнатиус. — Только то, что тебе наконец-то позволено обращаться к Августе по имени, не даёт тебе права сразу с ней фамильярничать. Придержи свои флюиды. Покраснев, Маркус торопливо отодвинулся, но она удержала его, не отпустив его руку. Его тепло придавало ей сил. С грустью во взгляде она прошептала: — Может быть, в этот раз мне стоило быть более осторожной. Здоровое недоверие никогда не бывает лишним. Игнатиус заботливо погладил её по голове. — Да ладно, не надо самобичеваний. В конце концов, ты не сказала ничего, что могло бы навлечь на тебя беду. Разговор был абсолютно безобиден. Августа сильнее сжала руку Маркуса. Она утаила часть разговора от своих друзей, потому что даже она ощутила, что они зашли слишком далеко. Если Орион действительно солгал, если он действительно только притворялся, что думал о Реддле плохо, эта часть разговора могла стать её погибелью. Она молилась, чтобы они все ошибались и чтобы ни одно слово не достигло ушей Реддла.

***

Орион напряжённо наблюдал, как Том шагал по комнате. Он несколько дней ждал хорошей возможности рассказать о разговоре с Августой. Или, если быть честным с самим собой, он сомневался и не знал, что именно ему следует сказать Тому. Ему нравилась Августа, и он даже мог назвать её другом. Но он знал, что то, что он должен рассказать Тому, плохо отразится на Августе, и Орион откладывал момент истины. В конце концов преданность пересилила. Том наконец остановился и без всяких эмоций посмотрел на кровать, словно видел нечто, чего не видел Орион. Тихо, но отчётливо Том проговорил: — Августа Бэрджворти и её друзья слишком назойливы. Я положу этому конец. Орион сглотнул. — Что ты собираешься делать? Том медленно обернулся к нему, сев на кровать, и, погрузившись в размышления, провёл по одеялу рукой. — Я говорил тебе, что у меня есть мысли по поводу направления внезапного интереса наших гриффиндорских друзей, разве нет? Что я знаю, кто источник. — Ты и вправду сказал, но не сказал кто. На губах Тома играла улыбка, но ледяное выражение его глаз чётко показывало Ориону, что его друг и повелитель пребывал в очень опасном расположении духа. Том ответил так же очень тихо: — Я не буду сейчас ничего делать. Но скажем так: этот человек недавно вызвал моё большое неудовольствие и сейчас он нуждается в небольшом напоминании, с кем он имеет дело. Орион побледнел. Он понятия не имел, о ком говорит Том, но намёка было более чем достаточно. — Ты имеешь в виду такое же напоминание, как Эйвери? — Нет, — возразил Том с усмешкой и блеском в глазах, которого Орион до этого никогда не видел. — Все люди разные. Эйвери, например, из простого и грубого сорта, ему нужны прямые наводки, чтобы понять, поэтому я обращался с ним так прямо и так жёстко. Мисс Бэрджворти, с другой стороны, и её источник… они нежные создания, управляемые своими чувствами; умные, но в сущности своей чувствительные и эмоциональные. Мне не нужно причинять им боль, чтобы они поняли. У меня… другие методы для таких людей. На долю секунды Ориону показалось, что он заметил красную вспышку в глазах Тома, но это прошло так быстро, что он подумал, что это всего лишь игра света от свечей. Что осталось, так это тот взгляд на его лице, улыбка на губах, от которой мурашки бежали по позвоночнику. С момента, как его приняли в круг элиты, Орион знал, что в Томе меньше сожалений, чем у большинства, что благодаря просчитанным планам на будущее он мог делать всё, чего требовала ситуация. Но Том, который сейчас сидел на кровати напротив него, этот Том не был ни хладнокровным, ни просчитавшим всё наперёд. Этот Том, казалось, действительно не мог дождаться момента, когда накажет Августу и этот таинственный источник. Орион, дрожа, опустил глаза. Он заметил, что Том встал с кровати только тогда, когда две тёмных туфли появились в его поле зрения. Орион быстро встал и, подняв голову, посмотрел на него. Прохладная рука легла на щёку, Том наклонился к нему. Орион чувствовал тёплое дыхание своего друга на шее, чувствовал и то, что большой палец Тома задержался чуть выше его губ. — Ты хороший парень, Орион, — мягко прошептал Том ему в ухо. — Сегодня ты сослужил мне хорошую службу, я горжусь тобой. Это не пройдёт без последствий, я обещаю. Он не мог посмотреть ему в глаза. Просто не мог. Тяжело дыша, Орион зацепился взглядом за развязанный галстук на шее сокурсника, одновременно с этим отчаянно пытаясь справиться с неестественной нервозностью. Том был красив, даже мужчина мог признать это. Том любил говорить со своими последователями наедине. Том всегда хвалил, когда кто-то был достоин похвалы. То, что его собственное дыхание участилась так неестественно, что его сердце билось, как сумасшедшее, и что он чувствовал себя странно неловко, было совершенно не к месту. Раздался едва слышный смех, после чего Том отступил и сказал: — Ты можешь идти. Орион торопливо выскользнул из комнаты, всё ещё не зная, как смотреть ему в глаза.