Раскаяние

Пот струился по лицу Гермионы. Она прекрасно помнила, как в своём собственном времени готовила это зелье и как не смогла придать ему нужный цвет. Рябиновый отвар был одним из самых сложных зелий, поскольку, хоть для его приготовления нужно было немного ингредиентов, требовалась абсолютная точность в процессе варки. Ни в коем случае нельзя было совершить ошибку. И, к сожалению, инструкции в учебники были неправильными. В этом и в том, который использовали в её времени. Только Гарри, следовавший указаниям принца-полукровки, сумел изготовить зелье верно. Она теперь знала, что последний шаг в рецепте содержал ошибку, и намеревалась исправить её. Но чтобы сделать это, нужно сначала дойти до этого этапа. — Мешай, пока не станет красным, — бормотала Гермиона про себя. Мешать зелье было нелегко, по крайней мере тогда, когда требовалось конкретное количество помешиваний. Том стоял рядом и добавлял в своё зелье слизь флоббер-червя, поэтому она немного его опережала. Но опасность всё испортить никуда не делась. У неё не было времени следить за успехами однокурсников, но по абсолютной тишине, прерываемой тихими ругательствами, Гермиона поняла, что внимание каждого сконцентрировано на своём котле. Жар в аудитории скоро стал практически невыносимым, поскольку зелье время от времени требовало высоких температур. Её отвар внезапно покраснел, и Гермиона тут же перестала мешать. Она взяла миску со слизью от флоббер-червей и как можно аккуратнее наклонила её над котлом, чтобы та стекла в зелье. Когда Гермиона успела испугаться, что добавила недостаточно слизи, отвар принял оранжевый цвет. Она быстро отложила миску в сторону, взяла ложку и снова начала мешать. Зелье стало жёлтым; она добавила ещё слизи, после чего отвар снова стал оранжевым. Осторожно, чтобы капли пота не упали в котёл — ошибка новичка, которая могла случиться в любой момент, — она потянулась к медовой воде и, используя пипетку, добавила её, пока отвар не принял цвет бирюзы. Помогая себе палочкой, Гермиона усилила жар от огня, медленно, потея, концентрируясь, глядя только на котёл, пока зелье не стало розовым. Дыхание участилось. Момент истины. Сейчас станет ясно, ошибался принц-полукровка или нет. Она взяла флакон с кровью саламандры, откупорила его и капнула ровно одну каплю крови в котёл. Затем закрыла обратно и снова начала мешать. — Что ты делаешь? — зашипел на неё Том. — Ты не должна мешать в конце! — Сосредоточься на своём зелье! — прошептала она в ответ, решительно настроенная на то, чтобы не отвлекаться. Том фыркнул, но промолчал. И тогда зелье преобразилось. Оно приняло зелёный цвет, стало более жидким и приятно пахло. Гермиона с торжеством отложила ложку. Она проигнорировала рецепт и сварила идеальный отвар. Том по-прежнему добавлял капли крови саламандры в котёл, но его зелье упрямо не становилось зелёным, по-прежнему сохраняя бирюзовый цвет. Громкий хлопок отвлёк всех от котлов. — Урок скоро закончится, и у вас уже всё должно быть готово. Все, кто не сварил зелье, очевидно, где-то ошиблись. Давайте посмотрим! Слизнорт медленно ходил между рядами. Судя по выражению лица, он был более чем разочарован результатами курса, но отблеск надежды озарил его глаза, как только он приблизился к котлу Тома. — Ну, Том, мой мальчик, как у тебя дела? — спросил профессор весело. — Я в точности следовал рецепту, но, как вы видите, мой отвар всё ещё бирюзовый, — мягко сказал Том. Гермиона могла только представить, что творится внутри него: он делал всё идеально и всё равно провалился. Стыд. Его единственным спасением, наверное, было то, что все остальные тоже не справились. Или, по крайней мере, как он пока думал. — Ничего страшного, ничего страшного, — сказал Слизнорт ободряюще, похлопав Тома по спине. — Даже у лучших бывают неудачные дни. Сказав это, он пошёл дальше и остановился напротив котла Гермионы. Его глаза расширились. — Ваш отвар зелёный, мисс Дамблдор. — Именно так. И если вы проверите консистенцию и запах, то обнаружите, что они точно такие же, как описано в книге, сэр. Думаю, я справилась, — заявила она, не сумев скрыть триумф в голосе. Голова Тома дёрнулась в её сторону. — Ты справилась? Она лукаво улыбнулась. — Кажется, да. Слизнорт тем временем поспешил достать небольшую пустую склянку и половник. Он аккуратно зачерпнул немного зелья, принюхался и налил его во флакон. — Действительно, ваше зелье идеально настолько, насколько это возможно. Поздравляю вас, мисс Дамблдор. Десять очков Слизерину. Вы первая студентка за последние десять лет, кто сумел изготовить этот отвар. Впечатляет. Нахмурившись, Том собрал свои вещи. Как всегда, после уроков Зельеварения Гермиона убрала рабочие места за ними обоими и вымыла котлы. Каким-то образом, в течение последних недель, как они были парой, это стало её обязанностью, словно это было что ни на есть нормально. Она прекрасно осознавала, что это всего лишь сексистская демонстрация власти, но Гермиона не противилась. Тому следует думать, что её поведение соответствует принятому, по крайней мере, до определённой степени. Она бы слишком уставала, борясь на всех фронтах. По-прежнему утопая в собственному поту, она наконец повесила сумку на плечо и поспешила вон из аудитории. Слизнорт уже испарился, поэтому она выходила последней. — Ты жульничала! Ледяные слова Тома пригвоздили её к месту. Она, конечно же, уязвила его эго. Гермиона со вздохом обернулась. Он ждал её, буднично опершись спиной о стену за дверью класса, будто ничего не происходило. Но она была уверена, что что-то бурлит под поверхностью. — Нет, я всего лишь сделала всё необходимое, чтобы сварить зелье правильно, — возразила она. — В рецепте был другой финальный пункт. — Рецепт неправильный, — как ни в чём ни бывало ответила она. — У меня был учитель по зельям в своё время… в Америке, очень хороший. Профессор Слизнорт тоже хорошо преподаёт, но тот человек был действительно исключителен. В нашем учебнике была такая же инструкция, как здесь, но он выяснил, что по ней отвар не приготовить. — С чего вдруг в учебнике будет неправильный рецепт? — резко поинтересовался Том, которого её ответ, видимо, не убедил. — Не знаю, — ответила Гермиона нетерпеливо. — Но он, очевидно, неправильный. Ты точно следовал инструкции и не сумел приготовить отвар. Этого доказательства разве недостаточно? Том наконец оторвался от стены. Не предложив ей руку, он пошёл по коридору, вероятно, уверенный, что она уже пошла за ним. Гермиона, вздохнув, провела рукой по вспотевшим волосам. Она только хотела чутка подразнить его своим триумфом на Зельеварении, но вместо того, чтобы заявить, что Гермиона бросила ему вызов, он на неё обиделся. Том Реддл обиделся. Она не знала, что и думать. Гермиона быстрыми шагами направилась за ним. — Может, попьём чай вместе? — предложила она, поравнявшись с ним. — Чай? — неохотно отозвался он. — Мерлин, Том! — простонала она раздражённо. — Извини, что ради разнообразия обошла тебя на Зельях. Хватит дуться на это. И да, чай, в моей комнате, если ты не против. Я наконец-то хочу узнать о твоих планах на будущее. Том резко остановился. — Узнать о моих планах? Каких планах? Гермионе очень хотелось отвесить ему пощёчину. Этот человек просто умел выводить из себя. Какой толк от прогресса в её отношениях с ним, если он всё ещё не открылся ей? Что ещё она должна сделать, чтобы завоевать его доверие? Она холодно пояснила: — Да, твоих планах. Я в конце концов не дура, Том. Ты задаёшь мне столько вопросов: о морали, о политике, людях… Ты говоришь об освобождённом обществе — и я должна поверить, что у тебя нет никаких планов? Ты наследник Слизерина. У кое-какого террориста идеи и цели прекрасно совпадают с тем, что ты мне говорил о нравственности и силе. Не думаешь ли ты, что я не начну задавать вопросы? — Террориста? — повторил Том. — Ты о Гриндевальде? — А о ком ещё? — Интересные выражения подбираешь. И весьма осуждающие, не думаешь? Она в ответ только подняла бровь. Теперь Том прошёлся ладонями по волосам. Гермиона, затаив дыхание следила за ним, надеясь, что теперь он будет готов. И действительно, спустя несколько минут он кивнул. — Ладно. Пойдём к тебе пить чай.

***

От внимания Абраксаса не ускользнуло, что Руфус подозрительно часто оказывался рядом с ним в течение дня. Он сначала не придал этому значения, но, когда Руфус сел рядом с ним на диван, игнорируя множество свободных кресел вокруг, его подозрения только укрепились. Лестрейнджи никогда ничего не делают просто так. — Руфус, — обратился к нему Абраксас, не отрывая глаз от книги, — тебе что-то нужно от меня? — Кто сказал, что мне что-то нужно от тебя? — последовал абсолютно невинный ответ. Итак, он прав, Руфус действительно искал его компании. — Тогда прошу простить меня, я, должно быть, неправильно истолковал твоё поведение, — как можно равнодушнее ответил Абраксас. Где-то в глубине сознания зарождалась мысль, что Руфус мог что-то хотеть от него. Они выросли друзьями, но в Хогвартсе, после знакомства с Томом начали стремительно отдаляться друг от друга. По его собственному мнению, по крайней мере, Руфус давным-давно перестал вести себя как друг, больше как коллега, которому не нравилось, что он любимчик начальника. В чём причина такого резкого изменения? — Так необычно, что Лестрейндж может интересоваться делами Малфоя? — наконец прервал тишину Руфус. — Обычно нет, но в последнее время ты не проявлял такого интереса. И я никогда не относил тебя к типу людей, которых волнуют дела семьи. — О, а вот тут ты не прав, — рассмеялся Руфус. — Семья важна для меня. И как любому другому её члену, мне важно, чтобы моя семья гордилась мной. Я просто не придаю большое значение тому, ношу эту фамилию, словно этот титул, который я заслужил. Абраксас отложил книгу. — Не ожидал от тебя такой откровенности. Благородная черта, присущая хаффлпаффцу. Как он и рассчитывал, Руфус побледнел. Хотя Абраксас ещё не очень понимал, что именно его однокурсник хочет от него, его нынешнее поведение, слова были настолько наигранными и искусственными, что ему даже не хотелось притворяться, что ему интересно. — Ладно, — фыркнул Руфус. — Прошу прощения за то, что застал тебя в, очевидно, плохой день. Ты вполне можешь сказать прямо, что не заинтересован в разговоре. Абраксас недоверчиво поднял бровь. — Ты меня неправильно понял. Я не против разговора с тобой. Я просто не люблю, когда меня держат за идиота. Словно наконец-то воспринимая его всерьёз, Руфус повернулся к нему всем телом. Тише, чтобы их не слышали другие студенты в гостиной, он прошептал: — Абраксас. Мы всегда были хорошими друзьями. Почему ты внезапно притворяешься, что нет? Абраксас ехидно ухмыльнулся. — Мы всегда были друзьями, потому что этого от нас все хотели. Я ненавижу повторяться: меня больше не одурачить. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что наша дружба основана на семейных связях, а не на искренней симпатии. Плечи Руфуса напряглись. — Значит, вот что ты думаешь. А я считал, что шляпа не врала, когда говорила, что в Слизерине можно найти настоящих друзей. Ухмылка исчезла. Руфус сейчас серьёзно? Неужели Абраксас с самого начала его недооценивал, не воспринимал его, был к нему несправедлив? Руфус действительно заинтересован в дружбе с ним, только потому что просто хотел быть его другом? Так же тихо, как Руфус до этого, Абраксас ответил: — Если ты действительно так думаешь, может, нам стоит начать всё сначала. Извини, если обидел тебя. Голову наводнили непрошенные мысли. Абраксас откинулся на диван и уставился в потолок, поэтому не заметил, как на долю секунды губы Лестрейнджа искривила торжествующая усмешка. Тихо, почти бесшумно, Руфус пробормотал: — Было бы неплохо.