Расскажи, что ты видел

Ритмично стучали колёса. В воздухе витали запахи еды, плыли неспешные разговоры. Антон, прижимая к себе туго набитый рюкзак, краем уха прислушивался к тому, что творится вокруг, попутно игнорируя недовольное бурчание желудка. Арбузову нелегко давались поездки, поэтому ни перед выходом, ни в дороге он ничего не ел. Даже если бы его и укачало, то не стошнило бы. Пусть он и закинулся таблетками, так что теперь было не так уж и плохо, всё-таки Антон решил не рисковать, поэтому сейчас вкусные запахи дразнили ноздри. Чтобы немного отвлечься, Антон смотрел за окно. Вид был однообразным, тёмные лоскуты ещё незасеянных полей перемежались с лесами, покрытыми зелёной дымкой распустившихся листьев. Мимо проплывали деревни с покосившимися от времени избами и города с полуразрушенными домами на окраинах. Половину пути Антон благополучно проспал, но теперь, когда до Питера оставалось всего ничего, бодрствовал. Он не хотел пропустить тот момент, когда окажется в знакомых местах. Город на Неве предстал перед Антоном не в самом лучшем виде, сначала потянулись промзоны, затем какие-то неприглядные окраины, но, совсем скоро, выросли приличные дома, а после Балтийский вокзал предстал во всей красе. Антон жадно вглядывался в истоптанный сотнями тысяч ног перрон. А ведь когда-то на этом самом бетоне стоял Миша Бестужев, вытягивая свою и без того длинную шею, чтобы углядеть Антона. Высился среди людей, словно жёлтый подсолнух на выстриженном газоне, спешащие мимо мужчины и женщины с трудом доставали ему до плеч. Неясно, как, но Мише всегда удавалось выцепить Антона взглядом из толпы, и тогда он превращался из солнечного цветка в настоящий ледокол. Он шёл уверенно, люди расходились в стороны, а потом приподнимал Антона, вместе со всем его скрабом, как ребёнка, сжимал в объятиях. Сейчас перрон был пуст. То есть, конечно, там были люди, целое море, но для Антона это было самым пустым местом, потому что не было Миши. Антон, взвалив на плечи рюкзак, повиновался людскому потоку, который вынес его из поезда. Прохладный ветер забрался под лёгкую куртку, Антон машинально поёжился, полез в карман. Карта услужливо подсказала, в какую сторону двигаться. Питер странным образом похорошел. Ещё не тёплое, но уже довольно приветливое солнце согревало умытые недавним дождём мостовые, заглядывало в окна разномастных домов. Антон шёл, оглядываясь по сторонам, немного грустно улыбался. Через каждые сто метров приходилось сверяться с навигатором, а прежде Миша вёл его, и это было куда интереснее. Как коренной петербуржец, Миша знал о своём городе всё, объяснял, что раньше находилось в том или ином здании, какие знаменитые люди там жили. Сейчас без Мишиного голоса Антону было неуютно. И отыскать нужный двор оказалось совсем непросто. Навигатор показывал одно, а на деле всё было совсем не так. Пришлось долго и упорно выяснять дорогу у прохожих, а они тоже путались. В результате Антон, в конец измученный, появился у нужного дома час спустя. В парадную удалось проскользнуть благодаря женщине, которая вышла погулять с собакой. Шаги Антона эхом отлетали от стен, когда он поднимался на четвёртый этаж. После долгого сидения хотелось подольше побыть на ногах. Трель звонка глухо донеслась из-за запертой двери. Антон едва успел отскочить, потому что дверь распахнулась и Миша налетел на него, как пушечный снаряд. Обнял, прижал к себе, поцеловал, как всегда, согнувшись в ни погибели. Антон ухватился за крепкую шею, чуть не задохнулся от радости. Едва Миша отпустил его, как тут же завалил вопросами: — Как добрался? Нормально? Нараспашку… Не замёрз? — Всё хорошо! — Антон сиял, ему казалось, внутри него столько света, что он может осветить весь Питер. — Извини, что не встретил, — Миша, не в силах сдерживаться, погладил Антона по плечу. — Хотел всё подготовить… Ну, проходи. Миша пропустил Антона вперёд. Он, затаив дыхание, переступил порог дома. Их с Мишей дома. Свет из больших окон на кухне и в единственной комнате уютно подсвечивал прихожую, в лучах медленно танцевали пылинки. Под вешалкой стояли чемоданы Антона, прибывшие за день до его приезда. «Наш дом, наш!», — думал Антон, и не мог поверить своему счастью.