Уходи так, как можешь только ты (Leave me, Like you do)

Утром у Ло Бинхэ, как обычно, состоялась встреча с Ша Хуалин и Мобэй Цзюнем. Первым делом те всегда лезли проверять, как заживает рана, и только удостоверившись, что всё в порядке, переходили к делу. Ло Бинхэ сильно подозревал, что советники использовали проверку его здоровья, как предлог хоть ненадолго сбежать от исполнения обязанностей – роспуск гарема оказался сопряжён с огромным количеством работы: нужно было не только примирить жён и их семьи с новой действительностью, но и разгрести целую кучу неурядиц, связанных с выплатами им компенсаций. Ша Хуалин взяла на себя дипломатическую сторону вопроса и на удивление неплохо справлялась. Это было странно, учитывая взрывной характер демонессы, но ей каким-то непостижимым образом удавалось прийти со всеми к устраивающему обе стороны решению – будь то организация нового брака для разведённой жены или удовлетворение требований её семейства. Как Ша Хуалин это удавалось, Ло Бинхэ понятия не имел. На все вопросы демонесса только хитро улыбалась и молчала. Мобэй Цзюнь занимался устранением угроз со стороны других королевств, неизменно возникавших при разрыве брачных контрактов, что служили гарантами мира. Всякий раз ледяной демон возвращался злой и шипел, как гадюка, которой наступили на хвост, жалуясь на чужую криворукость и некомпетентность войск. Причём, чтобы выразить своё возмущение, он обходился минимумом слов. … Ша Хуалин прибыла первой. Демонесса грациозно вплыла в кабинет Ло Бинхэ, позвякивая браслетами. – Ваша Светлость, – явно насмешничая, пропела девушка. – У меня для вас чудесная новость! Устроившись поудобнее, Ша Хуалин, смакуя подробности, поведала Ло Бинхэ о деве, разлучённой с любимым человеком, что вынуждена была стать невестой полудемона. Демонесса настойчиво порекомендовала следующей отпустить именно эту жену, ведь её история уже стала чуть ли не легендой. Ещё немного, и можно будет написать роман и выставить в Императорской Библиотеке – книга будет пользоваться бешеной популярностью! Явившийся примерно на середине рассказа Мобэй Цзюнь молча уселся в кресло и принялся внимательно слушать. На особо драматичных моментах в глазах ледяного демона нет-нет да вспыхивало что-то, подозрительно напоминающее отчаянную жажду. Что же, ни для кого не было секретом, что Шан Цинхуа первым делом всегда рассказывал новую сочинённую историю именно своему мужу, несмотря на то, что ледяной демон не особо-то разбирался в хорошей прозе. Всякий раз, когда в разговорах ему об этом напоминали, губы Мобэй Цзюня трогала едва заметная улыбка, ведь ну какая, в конце концов, разница, право слово, кто и в чём разбирается, если это лишний раз позволяет провести время вместе с супругом? К моменту, когда Ша Хуалин закончила рассказывать, в кабинет вошёл слуга и выставил на стол чай и закуски. Разговор перешёл на обсуждение планов на день и работу в целом. – Как там в другом мире... Как поживает Супруг Шан? – обратился Ло Бинхэ к Мобэй Цзюню, когда советники уже собирались уходить. – Нормально. – Это хорошая новость. – Но Владыка хотел спросить не об этом. – … Как дела у Шэнь Юаня? – Уже лучше. Время в их мире течёт медленнее, чем здесь. Он постепенно восстанавливается и заново вливается в общество. Помолчали. – … Я хочу увидеть его, – наконец сказал Ло Бинхэ. – Только увидеть… Просто… Не договорив, демон опустил голову, уставившись на свои руки. Несколько раз он сжал и разжал ладони, словно это могло помочь подобрать нужные слова. – Я… – вздохнув, продолжил Ло Бинхэ. – Может, после этого я смогу отпустить его… Мне просто нужно знать, что он в порядке… – И как Владыка планирует это сделать? – Владыка собирается перековать Синьмо. Если всё получится, как я задумал, то к моменту завершения всех дел здесь меч снова сможет открыть путь между мирами… Подняв голову, Ло Бинхэ увидел, что Мобэй Цзюнь пристально смотрит на него. – Этот слуга не уверен, что это хорошая мысль, Владыка, – медленно проговорил ледяной демон. – Но если задуманное получится, то я попрошу Шан Цинхуа приютить вас, пока вы находитесь по ту сторону. – Спасибо… Ничего не ответив, Мобэй Цзюнь развернулся и вышел вон. Оставшись в одиночестве, Ло Бинхэ несколько минут сидел неподвижно, после чего сделал глубокий вдох и поднялся навстречу новому дню.

…………………………………

После очередных переговоров с бывшими жёнами, которые в этот раз прошли неплохо – почти никто не вопил, и оказалось разбито всего две вазы, – Ло Бинхэ направился в свой личный кабинет при Императорской Библиотеке. На столе его уже ждала небольшая стопка книг, в которых описывалась история Синьмо. Демон надеялся, что это поможет пролить свет на то, каким образом можно починить проклятое оружие. Спустя несколько часов чтения выяснилось, что все источники сходятся в одном – меч Синьмо был выкован в огне горы Тунлу и закалён кровью «человека, да не совсем, демона, но не вполне». Отложив книги, Ло Бинхэ взялся за карты провинции Майгу, что близ реки Ло. Если он хотел вернуть Синьмо силы в полном объёме, требовалось собрать все осколки до единого. Громоздкая карта приятной тяжестью лежала в руках. В какой-то момент демону даже показалось, что Учитель стоит подле него. Что это он, с мягкой улыбкой на губах, бормочет, рассуждая, с каких мест лучше начать поиски, и отмечает их своей любимой кистью, всецело поглощенный новой интересной задачей. Даже когда Ло Бинхэ вынужден был отложить своё занятие, чтобы посетить совет, куда его срочно вызвала Ша Хуалин, чтобы обсудить не то вопросы военного вторжения, не то ещё что-то подобное, он не переставал озираться по сторонам в поисках изящной фигуры Учителя. Мужчина виделся демону буквально везде – даже в далёкой синеве неба облака рисовали его образ. Их общее прошлое – минуты счастья, разделённые на двоих – преследовало Ло Бинхэ. Шрам на груди и боль от него навсегда останутся напоминанием о том единственном и любимом, чьё присутствие наполняло мир теплом, а жизнь смыслом… о том единственном, кого теперь не было рядом. Усилием воли Ло Бинхэ заставил себя сосредоточиться. Чем быстрее он покончит с делами, тем скорее сможет увидеть Шэнь Юаня. Кроме того, дела неплохо помогали отрешиться от суровой реальности, так что грех было жаловаться.