Работа над ошибками

Саша Вечером, перед отбоем меня навестил мой мучитель. Правда сначала зашла медсестра. Лет сорока на вид, в белом халате, фигурой, правда, она больше напоминало повариху, чем работника медицины. Полная, довольно высокая, к тому же с внушительной грудью. Она померила мне температуру и давление, но никаких таблеток не дала и на том спасибо. — Простите, а вы мне не поможете? Это очень важно! Вы не могли бы… — Нет! — резко ответила она. Сисястая тётка, крашенная в жуткий блонд, с длинными, кроваво-красными ногтями и такими же губищами, с раздражением взирала на меня своими жирно подведёнными чёрной тушью глазами. — Но вы даже не выслушали! Мне надо лишь… — Нет! — отрезала она и вышла, прочь разминувшись в дверях с доктором. Мне показалось, или она ему подмигнула?! — Не хочешь рассказать, что было в туалете? — кровать под весом мужчины скрипнула. — Поскользнулся и упал! — зло бросаю я и отворачиваюсь. Койка, на которой я развалился, была самой крайней у стены, противоположной от двери, и убежать бы не получилось. — С Максимовым спелись?! — сказал он, неожиданно положив ладони мне на живот. — Нет! Просто упал, говорю же, поскользнулся. Там пол мокрый! — И куртку порвал при падении прямо на рукаве?! Так что нитки с потолка свисают. Пацан, ты врать совсем не умеешь! — и я почувствовал его ладони у себя на промежности. Через пару секунд пальцы мужика полезли за резинку моих трусов. Мне стало страшно и хорошо одновременно. Это вот когда ты боишься, что сейчас с тобой сделают, но в тоже время возбуждаешься против воли от того, что трусы стягивают, а член начинают мять и ласкать. — Не надо! — стараюсь говорить я твёрдо. Резкий захват и я охаю от боли. Мои яички в кулаке этого гада, а лицо его прямо напротив меня. — Врать мне не надо! Понял? Киваю головой, и хватка тут же ослабевает, теперь мои яйца спокойно так перекатываются в его ладони, а у меня воздуха в груди не хватает. Пальцы, сильные и жилистые, наконец, хватают меня за член, а сам врач плотней присаживается ко мне и тянется своими губами к моим. Не хочу! Пытаюсь отвернуться, но он быстрее. Одной рукой он дрочит мне, а второй начинает расстёгивать свою ширинку, я же пока чувствую только слабый запах перегара и неожиданно… корицы. Наверное, это и сбило меня с толку, ведь на минуту я представил, на месте этой сволочи Дениса. Отстраняюсь и замечаю, что меня вроде как, никто и не держит, только достоинство моё, всё ещё в чужих руках. А он дрочит мастерски! Словно чувствуя, что я на взводе ослабляет, а как только возбуждение чуток спадает, вновь ускоряет движения. И про себя ведь не забывает! Его член, большой и с залупившейся головкой торчит как мачта из расстёгнутых брюк, как бы призывая. Нет! Добровольно я на это не пойду! Пускай лучше бьёт! — Давай, пацан! — шепчет он мне на ухо, а я лишь отрицательно мотаю головой. Он резко встаёт с кровати. Не знаю, что со мной, но инстинктивно я прижимаюсь к стене, сжимаю кулаки и напрягаюсь, жду удара, а он лишь улыбается своей сволочной улыбочкой, которая сука так ему идёт и… спускает с себя брюки вместе с бельём. Вновь садится ко мне и опять загребает в свои руки оба наших хуя. — Правильно делаешь, что боишься! — Я не бою… — договорить он не даёт, снова мой рот оказывается в плену. И чужой язык начинает хозяйничать в нём, изучает моё нёбо, вылизывает зубы и дёсны. Я уже плыву и не замечаю как вот он пик и… Оргазм накрывает меня. Доктор догоняет и смешивает нашу сперму в своей руке, не сводя своего взгляда с моего лица. — Ты не самоубийца, Саш! Я знаю. Ты играл на публику, как все инфантилы. Хотел привлечь внимание, хотел, чтобы тебя спасли! Настоящие самоубийцы так не поступают, поверь, я не просто их видел, я сам дважды пытался покончить с собой! Грамотно и расчётливо. И спасали меня только чудом, хотя я и сам не рад иногда, что у них это получилось! Я всё ещё пялюсь в эти чёртовы глаза и не могу понять, что за чувства вызывает во мне этот человек — панический страх или интерес? — И с женщинами Саш, поаккуратней! Как и с Максимовым. Бабы они понимаешь приспособленки, им всегда, что-то от тебя надо. Деньги, время, секс, да что угодно. Когда ты им этого дать не можешь, ты им не интересен! И они легко кинут тебя. Но даже если ты дашь им всё, что они захотят, они тут, же забудут про тебя ради какого-нибудь конченого уёбка. Который их потом будет ещё и бить, а они сами будут стелиться у его ног, и прощать ему всё! Даже в ущерб собственным детям, — мужчина неожиданно сжал кулаки так, что пальцы побелели — но на первом месте все, же выгода! Здесь ты — никто, и им соответственно не интересен, так, что ни одна из них тебе не поможет, понял?! — Да — смотрю на него как загипнотизированный, но всё же нахожу силы и говорю, — а Максимов? — Максимов, здесь уже четыре месяца, а до этого по всей стране бегал. Знаешь, что он натворил? — Нет. — Он сжёг дом. — И всё? — честно, не думал, что за такое подростков должны отправлять психбольницу! — Нет, конечно, ещё: кражи, грабежи, разбои, угоны, избиения. Но это так к слову. Просто в том доме он и младшего брата своего сжёг. Заживо. Я заледенел в секунду. Казалось даже наша конча, что док так любезно растёр по моему пузу покрылась корочкой льда. Не может такого быть! Он врёт! И заметив мой взгляд, он добавил: — Я не вру. Спроси у него потом как-нибудь, если он захочет говорить на эту тему. Братишке его вроде только семь было что ли, или шесть. Не помню точно. Мужчина встал с кровати, достал из кармана халата пачку салфеток, протёр свой опавший член и натянул штаны. — Доброй ночи, Саш! — он уже почти вышел, как тут же хлопнул себя по второму карману и вернулся — Совсем забыл, отдашь ему как увидишь! На прикроватную тумбочку лёг маленький, будто из Киндер-сюрприза, игрушечный паровозик. — Всё я побежал, а ты постарайся выспаться. И запомни — тут его взгляд стал снова как тогда в его кабинете, улыбка правда не сходила с лица — если ты ещё раз попробуешь типа покончить с собой, я реально запру тебя в карцер на месяц, а лекарств тебе будут давать больше чем еды и воды! Всё, спи! Я взял паровозик в руку, повертел, а затем свернулся клубком под одеялом. Утром всё было почти как обычно, разве что я теперь точно знал, что перевели меня уже в общую палату. Идти туда после столовой не хотелось, поэтому я долго сидел у окна, в коридоре рассматривая снежные барханы сквозь морозные узоры на стекле. Решётки тут были везде. Слова врача о Максе, не выходили из головы! А внутренний голос просто кричал как будто на пожаре. — Послушаешь одного психа — будешь иметь дело с другим! Все они тут твари, но надо кого-то выбирать, иначе пиздец! — Не хочу я никого выбирать! — парировал я — Этого гада, я ненавижу! И не буду с ним по своей воле, а пацан хоть и симпатичный, но как ему верить? Да и вообще стоит ли тут хоть кому то верить? Да, он может быть неплохой, но… но у меня есть Денис и Дима! « А-ааа»! — заорал внутренний голос — «Опомнись! Срать им на тебя! Срать! Отсюда надо валить, а не ждать с моря погоды! И с чего ты вообще взял, что они тебя ищут»? — Я бы их искал! В плечо неожиданно прилетело, и перед глазами появился блондин. За завтраком он со мной не сел, а был ли он на нём? Кажется, я так погрузился в свои мысли, что перестал замечать людей вокруг. — Чего загрузился то? Ссышь, что к нам переводят? Не боись, троих вон позавчера отправили. Так что нас теперь семеро только, ну с тобой! — Куда отправили? Домой? — эта новость казалось мне невероятной. Если здесь детей отправляют домой, ну или хотя бы просто выпускают за территорию этого дурдома значит, есть шанс, что кто-то о нас узнает. Что кто-нибудь вызовет полицию! И тогда меня освободят! Точней нас освободят! — Не. Ты чё? Какой дом? Мы ж все тут без предков, ну точней у некоторых есть, но они, то прав лишены и бухают как сивари последние, то вообще им похуй на всё и всех, даже на детей. Нет. Этих троих покупашкам отвезли, я думаю. Обычно, правда, по одному увозили, а тут сразу троих. Но оно понятно, там Руська и Ванька симпотные, а вот Вовка пиздюк совсем. Надежда на освобождение рухнула. — Так куда их забрали? — всё ещё не догонял я. — Не знаю. Но думаю покупашкам! Зря мы, что ли почти каждый день снимаемся? А они вот, наверное, понравились, да и Глебычу бабки нужны. Хотя они всем нужны! Меня окатило волной жара, так что будь тут форточка я бы рванул её, не задумываясь. — Он? Он что детьми торгует? — почти выкрикнул я. Костлявые пальцы зажали мне рот. На нас вроде оглянулось пара санитаров, но пацан уже тащил меня к палате. — Ты совсем что ли? Нельзя так в открытую об этом пиздеть! — А ты не думал, что отсюда надо валить? — я сам прижимаю пацана к стене и смотрю в эти васильковые глаза. — Куда? Куда блять валить? И как ты проберёшься мимо охраны? Или тебе мало ремней было?! Одно слово и окажешься один на один с Петровичем. — От воспоминания об этом уроде в спортзале, холод пробежал по спине. Парень отпрянул, засунул руку в карман и вытащил на свет мой нож. Тот самый — Димкин подарок, тот, которым меня чуть не убили. Правда сейчас он был намного короче и… затуплен. — На — протянул его мне — и не спрашивай, как достал. Скажу только одно чел, если Глебыч просечёт, что ты с его помощью вены вскрыл или кого-то мочканул, нас обоих.… овощами сделают! Или, ваще, в рай отправят. Но просто пусть будет у тебя на всякий пожарный, ты ж всё же новенький. Я сунул нож в карман. Он же потащил меня к двери, когда я попытался его остановить. — Стой. У меня для тебя тоже кое-что есть. — Я вынул игрушечный паровозик. То, что произошло, было странно. Такого я точно не ожидал! Максимов на глазах покраснел, потом побелел и затем натурально так позеленел. Зрачки стали такими большими, что слились с радужкой. Губы что-то в горячке стали шептать, а потом… Удар. Руку обожгло, а игрушка оказалась на полу, сам же парнишка отбежал от меня на полметра. Сел на корточки, прижался к батарее, обхватил колени руками и как раненое животное заверещал: — Коля! Коля! КО — ЛЯЯЯ!!! Казалось, этому не будет конца, подбежали санитары, потом вроде медсестра. Пацан не реагировал, только смотрел на валяющийся паровозик и кричал, продолжая звать неведомого мне Колю. Появился Глебов, оценил ситуацию с первого взгляда и тут же Максимова подхватили на руки и утащили в неизвестном направлении, меня же сам врач впихнул в палату. — Нечего тут ошиваться. Скрип, скрип, скрип! Вот первое, что я услышал, как только голоса за дверью стихли. Не могу понять, что это за звуки. Небольшая такая комната, два окна с решётками, пара светильников под потолком, стены, крашенные какой-то бежевой краской, но видно уже давно и линолеум на полу в каких-то разводах и пене. В палате было ровно десять коек. Пять с одной стороны, пять с другой. Семь заправлены, на трёх других сидели пацаны. Нет, вру. Двое сидели на одной кровати, на вид ровесники или на год младше и играли в карты. А на самой крайней койке у окна лежал виденный мной уже не раз тип. Высокий, короткостриженный брюнет, с нездоровым блеском в глазах, сейчас у него в руках был телефон. Внезапно на моё появление скрип прекратился, и я увидел, как огненно-рыжий мальчишка вылез из-под ближайшей кровати, таща за собой ведро и тряпку. Мальчишка был голый. Совсем. — Закончил, что ли? Где доклад? Э, рыжий?! — крикнул парень с телефоном и увидел меня, картёжники тоже повернули головы. — Э, ты кто такой? — окликнул меня один из картёжников. Высокий, стриженный почти под ноль, с наглыми чёрными глазами и колечком в ухе. Не опуская взгляда, медленно трогаю дверную ручку. Чёрт! Кажется, нас заперли. — Немой что ли? — крикнул картёжник два, русоволосый со смазливым лицом и пухлыми губами. — Меня Саша зовут! — единственное, что пришло мне на ум. — Да нам похуй как тя зовут? Кто по жизни? А? Деньги есть что ль? Откуда сам? — пацан бросил карты и подошёл ко мне, по пути пнув по заднице рыжего полотёра. — Человек — говорю и смотрю прямо в эти чёрные наглые глазки. — Человееек? — протянул он, и обернувшись назад крикнул — Слышь, Витёк! Тут человек, а мы оказывается не люди, а так — хуйня! — Дай пройти! — я обхожу его слева, но он тут, же перегораживает мне дорогу. — Куда это ты собрался? Витёк ещё не определил, куда тебе мослы кинуть. — Не успел придти сразу косорезит! — спрыгнул с кровати второй игрок — Может его к Рыжику определить? Будут два человека! Гы-гы-гы — они оба залились гнусавым смехом, и мальчишке на полу прилетело ещё раз. И ещё. Он не кричал, только скорчился в клубок, и завыл, хотя удары быстро прекратились. Смазливый только делал вид, что замахивается, а мальчишка, тут же закрывал глаза и вздрагивал. — Ну что человек? Сразу на колени встанешь или помочь? — парень с колечком подошёл совсем близко. Ну, думаю, если все вместе накинутся, шансов нет, но без боя не сдамся! Резко хватаю парня за ухо и рву на себя, что есть сил. — А-ааа! — крик режет по ушам, но я стараюсь не отвлекаться и добавляю коленом между ног, а затем левой в челюсть. Тут же подскакивает второй и пробивает мне с ноги в живот. Больно-то как! Пересиливаю себя и, схватившись за его руку, выворачиваю на себя, прижимаю его к двери и тут же пинаю по коленям. — Сука! — орёт первый, и я замечаю на его щеке кровь. Пацан бросается на меня. Прямой в голову, и ещё, я чуть не поплыл. К счастью локоть «сам вылез» вперёд прикрыв мою моську, а вторым я бью урода прямо в нос. Он отскакивает и поскользнувшись, шмякается задницей на пол. Оборачиваюсь ко второму и снова пропускаю удар, сгибаюсь, и пока есть силы, прямо так, головой тараню его в живот. Сверху обрушивается град ударов, но мне пофигу. И собравшись с силами, толкаю этого на ближайшую кровать, мы падаем вместе. Делаю кувырок и, упав на пол вскакиваю, сжав кулаки бью парня в лицо, снизу вверх. И ещё, и ещё! Стараюсь попасть по носу, хотя там и так уже кровь. Бумс! Свет неожиданно померк на секунду. В себя прихожу уже в углу на полу, надо мной стоит тот самый парень, что всю драку сидел в телефоне. — Ты чё бессмертный что ли? Провожу ладонью по лицу, чувствуя пальцами что-то липкое. Где-то внутри есть понимание, что это кровь, но сейчас плевать на это. — Зашёл и сразу беспределить! — сказал парень, продолжая буравить меня взглядом нездоровых глаз — хочешь стать таким как он?! — кивок в сторону. Рыжий парнишка тут же подполз к нему и встал на колени, заглядывая в глаза. — Всё что хочешь Вить только не бей! — послышался жалостливый голос. — Приберись нормально шлюха! — снова замах рукой, и снова не последовало удара, но рыжий мгновенно прижал голову к полу и сжался. — Что ты делаешь? Он же тоже человек! — я встаю с пола, тёмно-красные капли падают с моего лица, оставляя на линолеуме маленькие пятна. — Человек? Тут нет людей! Короче быстро извинился перед всеми и ляжешь вон в том углу. — За что извиняться? За то, что на меня напали? — За то, что ты Ника покалечил! — Не понимаю и машу головой, но тут вижу, что в пылу драки не заметил как сжал в кулаке оторванное кольцо. Понятно, почему у коротко стриженного кровь так быстро и обильно пошла. — Я не буду этого делать, понял?! — Уверен? — пацан даже улыбнулся, а рука его полезла в карман и достала… кусачки. Жар от прошедшей драки сменился холодом. Будто меня голого на улицу выбросили. Наверное, всё тело пупырышками покрылось, я отступил к стене, практически прижавшись к ней, и царапнул карман штанов, не сразу поняв, что там за тяжесть. — Знаешь, что кусачками можно нос по кусочкам рвать! Или ухо! — парень приближался. Однако те два придурка остались в стороне видимо не решаясь подойти. Когда между нами было метра полтора смазливый всё же крикнул: — Не надо Вить, Глебыч потом всех хуйнёй накачает, опять ссаться под себя будем! Но тому было плевать, сейчас он не слышал никого и ничего. Сжимаю нож в кармане как можно крепче и… Как мы оказались на полу я не понял. Помню только, что постоянно пытался перехватить руку с кусачками, и достать свою с ножом. На нас упали ещё два тела и как ни странно стали не бить, а кажется разнимать, но парень оказался очень сильным. И вот он оказался на мне, прижал мои руки своими коленями, а ржавые резцы кусачек оказались прямо перед моим лицом. Так что я увидел их «коричневые челюсти». — Уверен? Уверен? Уверен? — кричал, как бабуин, брызгая слюной, так что капли попадали мне на лицо. Моё правое ухо обожгло настоящим огнём. Кажется, ещё секунда и я стану молодой и ухудшенной копией Ван Гога. Страшно мне так до этого ещё не было никогда, но каким-то непонятным чувством, или внутренним голосом, что орал из глубин я понял, или я его, или он меня… Сжимаю нож и извернувшись так, что суставы заскрипели, всаживаю тупое лезвие в ногу этого психа. И не отпускаю, хотя ухо просто горит и, кажется, рвётся, вроде там даже что-то хрустнуло. Кричим мы в унисон. В голове полная каша, жарко до удушья и нервы на пределе. Но парень сдаётся первый, отбрасывает железяку и, двинув меня по фейсу, скатывается и осматривает ногу. Крови на полу прибавилось в разы. Из его разорванной штанины она быстро сочится на недавно мытый линолеум. В воздухе отчётливо пахнет ржавчиной, потом и вроде мылом. Оставшиеся пацаны в шоке не решаются к нам подойти и смотрят на нас с ужасом, а я всё ещё сжимаю нож. Боль в ухе не проходит и в этот момент замок в двери скрипит, и в палату входят… Василий садист Петрович и ещё два пацана лет четырнадцати на вид. — Молодцы зайчики, хорошо поработали! — говорит он с сучьей улыбкой на лице и тут же видит нас на полу, запыхавшихся, оскалившихся, обозлённых с перекошенными от ненависти лицами и пятнами крови на полу. — Что здесь происходит?