Работа над ошибками

ЕС Женька выглядел плохо. А если честно, то откровенно дерьмово! Мешки под глазами, плечи опущены, первым делом после рукопожатия попросил сигарету. — Рассказывай, Жень! — наверное, это неправильно вот так вот сразу переходить к делу, но сейчас я решил обойтись без вот этих телячьих нежностей. Какой смысл спрашивать его о самочувствии и настроении? И так всё видно, что называется, на лице написано. — Вечером тогда, ну, когда я те звонил, мне позвонил Стаскевич. Это опер наш из ОБЭПа. Ну, такой — с гнильцой. Сказал, что твоим малолеткой-потеряшкой интересуется его знакомый. Я понял, что это ниточка, вот и рванул к нему. — Тяжёлый клуб дыма устремился к потолку. — Дальше. — Я поехал к нему. Он в «Трёх соснах» зависал со своими. Вытащил в сортир, хотел даже прессануть, ну он и сдал этого… этого… врача этого. Ну, я к нему домой. Сам подумай, простой врач в больнице и вдруг интересуется каким-то пропавшим мальчишкой. Ну, а дальше… эх… Женька замолчал, а я с нетерпением уставился на него. — Жень, что было дальше? — Что было? — друг с неохотой посмотрел на меня, бычкуя окурок. — Я вошёл как дурак к нему в хату, даже не напрягаясь, что какого-то хера дверь не заперта была. Просто, бля, взял и вошёл! Стал звать этого Александра, зашёл в комнату, а там он… не живой. Только начал соображать, как по темечку прилетело! Очнулся, а кругом наши и следак незнакомый. Думал, всё объясню, но куда там! Нож, видишь ли, у меня в руке был. Короче бред, блядь! Голимый бред! Даже на подписку не отпустили, а главное, развели как лоха последнего. Как конченного лошару, как, бля, «Васю» какого-то! Но главное, я, то никого не видел! — Да, дела! Думаю, надо со следаком твоим перетереть, а потом с этим Стаскевичем. Попробую доказать, что это бред. — Вот-вот, давай адвокатура, а то сидеть мне за какого-то левого перца — вот пиздец как неохота. Мокруха хоть и не самая стрёмная статья, но я всё ж на такое не подписывался! У меня девчонки! — Ладно, начну искать справедливость. А ты пока вспоминай, может, что-то странное там, на квартире, было?! — Да нечего вспоминать. Нечего. Обычный врач это был, в нашей третьей работал. Хирург вроде. — И ни с того ни с сего стал интересоваться мальчишкой без роду и племени, который вдруг пропал?! И к тому же через сотрудника полиции. Я, друг, в такие совпадения или случайности не верю. Убрали врача, а ты просто под руку попал, вот тебя и сделали крайним. — Да понял я! Просто тут так… — Хреново?! Как ты вообще? Скажи, что надо, я Галке передам, она потом приедет. — Да не надо, норм всё. А ей просто передай, что вернусь скоро. Ну, надеюсь на это. И Ксюшке пусть скажет, что я типа в командировке. — Не боись, ментура! — стараясь казаться бодрым, говорю я. — Распутаю я это дело! — Жек, мне пох. Главное вытащи меня отсюда. — Постараюсь, друг! И кстати, Женечка тебе привет передавал! — Я достаю сигаретную пачку и отдаю другу, потом крепко жму ему руку и вызываю конвой. Разговор с другом меня удивил, но я постарался скрыть это. Получается, что каким-то мальчишкой заинтересовались те, кто реально убивает людей?! Но кто? Саша вот не имел ни богатых родственников, ни влиятельных врагов. Сейчас, я насколько знаю, сам Бояринов-старший в коме. Может, «ноги растут» оттуда? Но зачем кому-то из компании этого подонка убивать человека, который ищет Сашу? И главное — почему этот мёртвый теперь уже врач искал Сашу? А ведь я его помню, как-никак видел и не раз. Но они точно не пересекались раньше, в этом я почти уверен. Значит, он исполнял чей-то заказ! Но чей? Кто этот таинственный кукловод? Какую цель он преследовал? И замешан ли он в убийстве? Просто вот не логично убивать человека, которого нанял, когда тот ещё толком ничего не сделал для тебя! Ладно, сейчас надо заехать на место преступления, может, что и найду. Потом, постараться найти этого Стаскевича, попробовать расколоть, позже к его следаку, затем к Женьке домой, успокоить Галину и Ксюшку, а завершает этот марафон… блин, я и забыл, что в пятнадцатую больницу собирался! За этими размышлениями, я чуть не выпал из реальности, а когда опомнился, увидел, что упираюсь в грудь крепкого мужчины. — Евгений Сергеевич?! — Да, чем обязан?! — Меня зовут Андрей. Андрей Шаманов. Я брат Галины, ну, жены Евгения. Она позвонила мне, и я сразу примчался. Как я понял, у него было какое-то дело, и вот теперь он под следствием, так что прошу вас всё мне рассказать! Мужчина напротив меня был среднего роста, но по сравнению со мной казался большим. Обычный пуховик, джинсы, высокие ботинки, но именно в них он казался довольно крепким, да чего уж там, от него просто исходила волна уверенности, напоминая скорей не полицейского, а военного. Как минимум, десантника. Лет сорок на вид, лицо круглое, кожа обветренная, короткий ёжик волос, видно морозов не боится, раз шапку не надел. Высокий упрямый лоб, глубоко посаженные глаза, вроде серого цвета. Нос крупный и, похоже, его ломали, скулы такие выделяющиеся, и губы, тонкие и от мороза почти синие. Настоящий боевик, правда, эту картину немного разбавляли маленькие и сильно оттопыренные уши, которые на морозе не посинели, а покраснели, но… Взгляд! Такой взгляд бывает у людей, которые ходят на спецоперации, это не взгляд убийцы, а скорей человека уверенного в себе и делающего невозможное, если понадобится, только для того, чтобы было все так, как он хочет. Когда я ещё служил, у мужиков из СОБРа был такой же взгляд. — Пойдёмте в машину. Пока я выруливал с парковки СИЗО, в двух словах посвятил мужчину, что произошло. Почему-то не хотелось играть в несознанку, да и союзник мне сейчас был очень нужен. Хотя скорей даже напарник. Потом настала его очередь раскрывать карты. Выслушав меня, он почесал на могучей шее шрам и, не посмотрев в мою сторону, начал: — Я Женьку давно знаю. Ещё когда они с Галькой поженились. На свадьбе у них гулял. Он же нормальный мужик. Так что во всю эту херню, что мне в его отделе сказали, я не поверил и не поверю никогда. Следак там ещё, сука такая, молодой сидит, начал мне чесать про равную ответственность всех перед законом. Я его сразу послал! Женька — убийца?! Да, я скорей поверю, что у нас в стране все бухать завтра бросят. Ну, вот ничё не добился, а дома Галька только ревёт! Так что, считайте — это всё, чё я знаю. — То, что вы уверены в своём свояке, это уже хорошо. — Очень хотелось подбодрить здоровяка. — Давайте на «ты», так проще. И потом вы говорили, что всё началось с мальчишки, да? — Да. С пацана, у которого никого и ничего, а он пропал. — Из неблагополучных? — Нет. Точней не совсем. — Просто у нас тоже были случаи и последний, вон, в сентябре. Пацан семнадцати лет пропал. Жил в деревне, учился в городе в технаре. Гопота, конечно, начинающая, но ничего серьёзного за ним не было. Даже не ауешник. И главное, вообще никаких зацепок. Мать бухает, у неё ещё дети есть, отца там и не было никогда. Но вот на счёт этого потеряшки никто не напрягался. Я, конечно, поспрашивал, где надо, но кроме лишения премии от начальства, что хуёво работаю, ничего не было. Вот такие у нас дела. — Забыл вас… тебя спросить, Андрей. Откуда ты? — А, так из Челябинска. Из-за того парнишки мне не только премии не дали, но ещё и отпуск на декабрь сдвинули, хотел было махнуть куда-нибудь кости погреть, а тут Галька позвонила ну я и… — Так переживаете из-за премии? — Почему-то слова мужчины задели. Вот неужели у нас все сначала о деньгах думают?! — Не совсем. Просто сначала я думал, что пацан тот наш свалил в поисках лучшей жизни. Дети щас сами, знаете какие, а этот мог и в другой город рвануть или вообще по стране покататься. А потом я сводки поднял за полгода и ещё три похожих случая откопал: пропали подростки и никаких зацепок вообще. Последний случай вот будто похищение, но главное все, кто их знал, в протоколах как один уверяли — пропавшие никуда не собирались, да и если б решили свалить, обязательно хоть кому-то да маякнули б. А тут! Вот я и пошёл к руководству, а там… — крупный кулак врезался в приборную панель. — Извините. Просто меня сразу завернули, премии лишили и хотели даже неполное служебное впаять. А потом стал другие дела разгребать и вроде забылось, хотя и не до конца. Квартира покойного врача была опечатана, но благо Андрей удостоверение своё носил всегда с собой. А то, что оно выдано и подписано в совсем другом регионе, роли не играло, поэтому соседка-старушка, вышедшая на шум и представившаяся Анастасией Ивановной, совершенно не подняла крик, а даже сообщила, что это «горе так горе». — Я даже поверить не могу, что нашего соседа больше нет. Ох, Сан Саныч…. Какой был мужчина! — сокрушалась пожилая женщина. — Какой? — хором спросили мы. — Ну, сама я знала его не очень, но жил он спокойно. Всегда приветливый такой. Иногда мог сделать укол или посмотреть, если сердце прихватит. Не пил, дебошей и скандалов не устраивал. Разве что… — старушка замялась, потирая очки в ещё роговой оправе. — Что? — вновь чуть ли не хором спросили мы с Андреем. — У него иногда телевизор громко шумел! Такое чувство будто, знаете, будто он глухой был. И ещё эти стоны и крики. — Какие крики? — не понял Андрей. — Ну… — старушка понизила голос и оглянулась, — будто фильмы такие, знаете, где занимаются этим самым… прелюбодеянием. — Трахаются, что ли?! — буркнул мой напарник. Старушка покраснела, а я, отодвинув мужчину плечом, посмотрел ей в лицо. — Анастасия Ивановна, мы всё поняли. Спасибо за помощь следствию, вы нам очень помогли, если возникнут ещё вопросы, мы к вам обратимся, а пока возвращайтесь домой. Пожилая женщина обидчиво поджала губы, но все же скрылась за дверью своей квартиры. — Вот бабка, триста лет как черепахе Тортиле, а про ёблю заикнёшься, так в залупу полезла как целка сто лет назад! — недовольно прогудел здоровяк. — Нежнее надо с людьми, Андрюш! Нежнее! — я улыбнулся ему, а мужчина вроде даже немного смутился. Оторвав бумажку от двери, мы вошли в жилище врача, благо дверь была не закрыта на внутренний замок. Обыкновенная двушка, но с довольно неплохим ремонтом. Правда, удивляло отсутствие семьи. Ведь мужик ещё молодой был, как раз моего возраста. Не старше тридцати пяти. И никаких следов женщин! Может, он из наших? Допустим, но кто-то же у него должен быть: парень или любовник! Врач не означает монах-отшельник! — Ни бухла в холодильнике, ни бабских тряпок, никакого разгрома. Всё чистенько-аккуратненько! — прервал мои мысли Андрей. — Значит, не ограбление, — говорю я. — Не факт. Могли взять что-то конкретное, если знали, где лежит, или пытали. — Возможно. А может, это месть? Вдруг, пациент недовольный или там чисто любовные дела. Бабы, любовницы, или любовники. — Блин, зачем я сказал про любовников, он теперь смотрит на меня как-то подозрительно. — Согласен, — медленно произнёс Андрей. — Но судя по тому, что беспорядка в хате нет, он сам пустил душегуба, значит знал, а потом тот встретил Женьку и… Я отправился на кухню, сам толком не понимая, что искать и что мне может помочь. Абсолютно ничего — обычная кухня, всё чисто и прибрано, и да, даже бутылки с чем-то горячительным не было ни в холодильнике, ни в мусорном ведре. В шкафчике над плитой оказались блюдца, солонка, перечница и рюмки, две из которых стояли как-то неровно. Почему-то это показалось странным, что в квартире перфекциониста они лежат вот так. «Да не! Чушь это всё!» — говорю сам себе, но вопреки здравому смыслу, достаю простой целлофановый пакет, и аккуратно обернув руку, беру их и осторожно кладу в карман. В комнате я застал Андрея за просмотром фотографий. Подхожу ближе. Какое же у него крепкое плечо! — Похоже, универская, — говорит он. — Который тут наш? А я так и не видел толком-то жмурика. — Вот этот! — тыкаю я пальцем и тут же замираю как вкопанный. Обычная, ещё кодаковская фотка, начала уже выцветать. Главное можно различить людей. И вот тут вот рядом с нашим убиенным врачом стоял он… он… ОН! Тот самый неизвестный прохожий, что ждал рейса на Челябинск в нашем аэропорту. Тот, у кого глаза разного цвета. Это он! Молодой и единственный неулыбающийся в окружении парней и девушек. На обороте фотографии год выпуска и группа. «Что же он мне сказал тогда? Вроде приехал найти кое-кого! И нашёл!» — Нет, не верю я в такие совпадения! — тихо шепчу я. — Ты о чём? — окликнул меня Андрей. — Сваливать надо, и я знаю, куда мы поедем. — Кладу фотографию в карман пальто. — Дык, вроде к оперу тому, на которого Женька указал. Как его? Стасевич, что ли?! — Стаскевич, — поправляю я. — И да, сначала к нему, а потом в наш мединститут заедем. — Нахера? — Проверим кое-что. Сидя в машине и направляя её к дому опера из ОБЭПа, меня вдруг посетила «умная мысль», что мы не нашли компьютер врача. — Так его изъяли, наверное?! — сказал Андрей. — Да, уточню потом в описи в деле, но всё равно он бы нам пригодился! Может быть, ещё какая бы ниточка появилась. — Ну, на счёт компа не знаю, но вот это я нашёл в прикроватной тумбочке в спальне. Рядом с ящиком, кино скаченное, наверно, или порнуха, раз, вон, бабка про стоны сказала, короче, мало ли, вдруг что-то интересное! — на здоровой ладони лежала маленькая красная флешка. У дома Стаскевича мы были через двадцать минут.